***
Когда это произошло, Крэйг был у себя на кухне и готовил поджаренный сэндвич. Вероятно, он должен был ожидать подобного, да, но по какой-то причине он не ожидал, поэтому на звонок телефона ответил, ничего не подозревая. Он аккуратно поместил устройство между плечом и ухом, переворачивая свой золотой хрустящий обед на гриле, который использовал для готовки. Голос на том конце линии был столь холодным и яростным, что он чуть ли не уронил свою еду на пол. Что было бы ужасно, ведь ему пришлось бы не только остаться без обеда, но и убирать весь срач. — Ты, - резким тоном, который он узнал почти мгновенно, проинформировал голос, — Ты подлый человек, Крэйг. Ты знаешь об этом? Крэйг повертел в руках горячий сэндвич и салфетку, и попытался справиться с путаницей слов и ужасным куском свинца, одновременно упавшими куда-то к нему в желудок. Он об этом итак, конечно, догадывался, но по какой-то причине, услышав об этом вслух голосом Вэнди, все стало очень напряженным и реальным, и ему это не нравилось. — Еще раз, я - что? — Ты отвратителен. Худший представитель человеческого рода из когда-либо живших. Можешь ли ты хоть что-то сказать в свою защиту, прежде чем я приду и надеру тебе зад? —... Я просто хотел сделать жареный сэндвич! Только после сказанного он осознал, что Вэнди не знала, что он был в процессе приготовления сэндвича, и что ей было плевать, съест он конечный продукт или нет. Она, в сущности, говорила о Бебе, и хотя гнев ее был вполне понятен, Крэйг не думал, что может сказать ей что-то, чего уже не сказал Бебе. Он не был заинтересован! Вот и все. Ничего больше. И еще, он натурал. Серьезно. — То есть, не особо? Не приходи. Мои родители взбесятся. Вообще-то, его родителей не было дома. Но он чувствовал, что должен был это сказать, потому что не особо хотел успокаивать разгневанную девушку на пороге своего дома. Господи, почему девчонки так ужасно оборонялись?! Почему они принимают все на свой счет? — Хорошо! - Закричала она, и он поморщился, положив свой сэндвич на столешницу и отдаляя телефон на несколько сантиметров от уха. — Они взбесятся, если узнают, что ты ходишь вокруг и разбиваешь людские сердца? — Венди! Бебе мне никогда не нравилась! Я сказал ей об этом! — Я знаю! От нее! Но ты ведь понимаешь, что не сообщив ей об этом, ты технически ее обманывал? Крэйг застонал и устало прислонился к столешнице. По какой-то причине, внезапно и без объяснений, он почувствовал боль в ногах. Его веки потяжелели. Было и вправду всего 9 вечера? Он уже был готов к темному бездумному спокойствию, именуемому сном. — Обманывал? Она говорила ему о том, о чем у него уже сложились определенные чувства. Чувства чего-то грустного, выражать словами которые он не очень-то хотел, потому что почувствовал бы себя в итоге дерьмовым человеком. Дерьмовее, чем он был на самом деле, а это о чем-то да говорило. Обманывал ли он ее? Не ответить никак было хуже, чем сказать "да", даже если он имел ввиду "ни в коем случае". — Да, обманывал! Ты позволил ей к себе подкатывать и ни разу не показал, что не заинтересован. — Я думал, что мое относительное безразличие на ее слова было ясным намеком. И еще, проясню кое-что, я не гей, если она сказала тебе это, так что... Вэнди было плевать. Она продолжала вещать, будто он ничего и не говорил. — Ты повел ее на свидание! — Сити Вок и свиданием-то с трудом назовешь. И в тот момент она замолчала, будто бы ей нечем было оспорить сей аргумент, и Крэйг мог слышать, как у нее горело, пока она пыталась найти слова, чтобы выразить свою ярость на том конце линии. — Бебе была безутешна! - Наконец сказала она. — Ты и правда ей нравился, знаешь. Больше, чем кто-либо! И ты даже не дал ей шанса. — Она. Мне. Не. Нравится. Господи, с чего это я внезапно стал так востребован? Из меня выйдет не лучший парень. — У Бебе есть свои, причем многочисленные, причины. Я просто позвонила, чтобы сказать, что ты грубиян и должен стыдиться того, что натворил. Крэйг тупо кивнул, несмотря на то, что она не могла его видеть, и прислонил телефон к другому уху. От подобных слов он, типа, чувствовал себя глупо и смущенно. Как в начальной школе, когда он назвал учительницу "мамой" и был за это обсмеян. Он так сильно пытался отвлечь себя от подобных переживаний Твиком, но Твика не было здесь, в его обычной, ярко-освещенной кухне, так что Крэйг вряд ли мог спрятаться за него от своей совести. Он думал, что и займется этим по крайней мере до завтра, приведя мысли в своей голове в порядок. Может, после крепкого ночного сна все станет проще? Может, он поймет, что делать и столкнется с проблемой лицом к лицу, вместо того, чтобы убегать от нее. Может, все решится само собой, пока он будет отдыхать. — Мне стыдно. - Сказал он уныло. — Но так уж вышло. Я должен был сказать ей раньше и мне жаль. Крэйг никогда раньше не осознавал, каким абсолютным пацифистом он был. Он не был уверен, почему произнес эти слова: потому что так думал или потому что пытался избежать драмы. Но скорее всего все-таки, чтобы избежать драмы - все, чем занимался Крэйг, начиная с откладывания отказа Бебе и заканчивая отказом признаться друзьям, что он был счастливым работником кофейни "Твик Брос.", было предпринято для того, чтобы избежать драму. И это было довольно скучно, однако Крэйгу нравилась его обычная и свободная от драмы жизнь. Делает ли это его злым или заслуживающим всю произошедшую серию инцидентов? На той линии Венди глубоко вдохнула сквозь зубы, а на фоне звонка прозвучало странное жужжание. Звук был похож на снегопад, и это звучало так, будто она находилась намного дальше нескольких кварталов от его дома. — Может, тебе стоит сказать об этом ей. - Холодно ответила она. Со смешным щелчком где-то в груди Крэйг вспомнил, что то же самое он говорил Твику. Что это он должен был так поступить. После случайного с кем-то секса и слива. Извиниться. Все наладить. Крэйг склонил голову и взглянул на свой остывший жареный сэндвич, лежащий на столешнице и выглядящий, как самый трагичный и скудный сэндвич на свете. — Ты права. - Тихо сказал он, кусая край своего ужина и думая, что после этого звонка он растерял аппетит. — Я сделаю это. Как можно скорее. Венди издала утвердительный звук и повесила трубку.***
Было четыре часа утра. Крэйг лежал в кровати и пялился на часы, внимательно слушая, шевелятся ли Донни и Моджо, и хотя он уже как двадцать минут размышлял над тем, чтобы подойти и поговорить с ними, все еще ничего не делал. Вместо этого он периодически поглядывал на экран телефона в надежде, что кто-нибудь напишет ему, что придет. Потому что он чувствовал себя уставшим и опустошенным, и ему было нужно, чтобы кто-нибудь протянул руку ему, а не наоборот. Он нажал на кнопку, и когда экран зажегся, глаза его заболели от яркого света. Ни одного сообщения. Пожевывая свою щеку, он открыл список контактов и взглянул на него. Токен. Клайд. Джимми. Когда он дошел до "Т", там был Твик. У Крэйга внутри все упало, когда он вспомнил, что пару дней назад фотографировал курящего Твика у кофейни и поставил изображение на фото контакта. Было приятно видеть знакомое лицо. Несмотря на то, что это напомнило ему о тех переживаниях и вещах, которые он сказал или сделал, расстроив своего друга. Тщетно, он прочел все их отправленные друг другу сообщения за несколько недель, и не нашел ничего, что в перспективе могло расстроить или оскорбить. Он открыл новое сообщение, но решил ничего не отправлять, поэтому выключил экран телефона. А потом он понял, что не может спокойно лежать и попытался отправить новое. Что-нибудь незначительное, из чего не поймешь, каким глубоко проебавшимся он сейчас себя чувствовал внутри. И все равно он удалил его перед тем, как отправить, и со стоном перевернулся на живот, зарываясь лицом в подушку. Он не мог этого выдержать. Он не мог этого вынести. Ему нужно было поговорить с кем-нибудь, пусть даже с Клайдом, это не имело значения, ведь он чувствовал, как по коже ползли мурашки, а кровь начинала стыть в жилах. Что-то было не так, и не было тому конкретной причины, кроме неопределенного страха, что Бебе начнет рассказывать людям, что он гей. Или того факта, что он каким-то образом расстроил Твика. Или того факта, что завтра ему придется вставать и разбираться с последствиями своего отказа, несмотря на то, что он не хотел брать на себя и толики ответственности за это. Все эти вещи служили подсознательными блоками - обычно Крэйг был довольно простым и здравомыслящим человеком, потому попытки справиться со всем навалившимся сразу подталкивали его разум и тело к странным вещам. Он подумал, есть ли в его контактах кто-то, кто обычно не спит в четыре утра (помимо Твика), и хотя он не особо этого хотел, в конце-концов написал Кенни. Есть ли шанс, что ты сегодня слоняешься где-то неподалеку от моего дома? Он и не ожидал утвердительного ответа. Хочешь перепихнуться? А потом Шучу, шучу. Буду у тебя через десять минут. Крэйг положил телефон на тумбочку и заставил себя лежать на кровати неподвижно, ожидая. Время на прикроватных часах приблизилось к четырем семнадцати, и ему пришлось напомнить себе, что все это происходит взаправду. Это была реальность, и Кенни Маккормик скоро придет и будет сидеть в его комнате в темноте и слушать, как он жалуется на чертову неразбериху, именуемую его личной жизнью. Блять. Почему он снова позвал Кенни? Среди всех возможных вариантов? От всего происходящего ему, словно истеричке, хотелось захихикать. Когда через пару минут он услышал вибрацию телефона, то встал с кровати и проскользнул по комнате так тихо, как только мог. Конечно же, на заднем дворе стоял силуэт, и когда он открыл окно своей спальни и наклонился, чтобы взглянуть на него, то заметил, каким ледяным был воздух снаружи. Его руки покрылись мурашками и он пожалел, что не додумался натянуть футболку прежде, чем ползти на холод в одних боксерах. Фигура приподняла руку, и, немного дрожа, Крэйг жестом указал ему, чтобы он уже лез по ебаной дренажной трубе. В подобных вещах Кенни был профессионалом - за последние несколько лет он облазил почти все трубы в городе, забираясь в спальни к девчонкам. Темная фигура подняла большой палец вверх, и низкий скрипучий стон трубы из ПВХ заставил Крэйга отвернуться, потому что он не хотел смотреть на это. Вдруг Кенни упадет и сломает себе шею, или еще что? Потом Крэйгу придется звонить в скорую и ввязываться в очередную ненужную трагедию, чего он не очень хотел. Ему не нужно было переживать. На удивление, Кенни был довольно тихим человеком. Прежде чем подняться и проскользнуть через окно, он нарушил молчание и выругался, потому что чуть не потерял равновесие. Крэйг схватил его за руку и тихо заматерился, но Кенни явно не смутился и издал смешок, приземляясь на ковер в чужой комнате. Крэйг тут же закрыл окно, чтобы больше тепла не покинуло комнату. Он мог чувствовать запах травки и алкоголя, и он ненавидел его, но не совсем логичной ненавистью. Зная, что ночами Кенни развлекался с наркотой и схожими веществами, Крэйг чувствовал себя совершенно отсталым, словно он пропускал какую-то неотъемлемую часть бытия будучи молодым и живым, хоть и желания участвовать в подобных мероприятиях у него не возникало. Он указал на кресло рядом со столом. — Сними свою куртку, - Прошептал он. — Ты воняешь. Кенни пожал плечами и потянул молнию на своей парке, швырнул ее на кресло и украдкой проскользнул к кровати Крэйга. Конечно же, по пути он наступил на скрипучую половицу, и Крэйг напрягся. Но его сестра не начала долбить по стене, крича, чтобы он заткнулся, так что скорее всего она спала. Когда Кенни присел, кровать слегка заскрипела. Парень принялся снимать свои ботинки, и Крэйгу хотелось возразить прежде, чем он понял, что это хорошая идея, если только ему не хочется испачкать свои простыни грязью и еще бог знает чем. — Ты, должно быть, отчаялся. - Прошептал Кенни так, будто был простужен. — Раз позвал в такой час. Что случилось? Крэйг присел рядом с ним, глубоко вдохнул запах травки и грязи, почти что сказав "Да ничего, вообще-то. Совсем ничего". — Мне одиноко. - В конце концов пробормотал он, откидываясь назад и пряча лицо в подушке. — И мне кажется, что я все проебал. Прежде чем вздохнуть и поместить свои ботинки у кровати, какое-то время Кенни не шевелился и молчал. Он прилег рядом с Крэйгом, даже не спросив разрешения, но тому, как ни странно, было все равно. — Бебе? — И Твик. Кенни тихо закашлялся и повернулся на бок так, что они оказались нос к носу друг к другу, и даже в темноте Крэйг мог разглядеть веснушки на его гладкой коже. Когда он заговорил, его дыхание пахло джином. — Ладно...? Почему ты написал мне? - Спросил он, не злобно. — То есть, мы с тобой хорошие друзья, но не супер близки. Крэйгу не нравилось, когда ему говорили то, что он итак знал, и он почувствовал румянец на щеках, вспоминая, что у него вообще-то не так много близких друзей. Ему никогда не нужны были близкие друзья. И он пожалел об этом, ведь если бы немного постарался и нашел таких людей, то сейчас ему не пришлось бы бороться с медленно нарастающим смущением от того, что он позвал кого-то вроде Кенни для эмоциональной поддержки. — Просто так. - Соврал он. — Я просто хотел, чтобы кто-то составил мне компанию, но не знал, с кем еще поговорить. Токен и Клайд... Он хотел сказать, что они придурки, которые ничего не поймут, но Кенни сам-то был не очень хорош в понимании сложных эмоциональных проблем. Кенни мягко оттолкнул его назад, чтобы им двоим хватило места положить головы на подушку. Под тяжестью двух тел кровать сгибалась немного иначе, и Крэйг внезапно вспомнил, что именно здесь он лежал, когда Бебе обвинила его в том, что он гомосексуал. И что именно на этой кровати он годами думал о том, чтобы засунуть в себя пальцы. И Кенни лежал на ней так близко, а Крэйг даже и не чувствовал, будто в его пространство кто-то вторгся. Может, это потому что Кенни пробирался в постели к людям незамеченным. Может, потому что он сам не спал в такое время. Ему было все равно почему - он пожал плечами, и Кенни цокнул языком так, будто произошедшее для него было неновым и обычным. Возможно, составлять компанию грустным одиноким людям по ночам для него было хобби. Помимо предоставления им секса или алкоголя. — А я подумал, что ты решил обратиться за сексуальными услугами. - Пробормотал он. — Черт возьми, Крэйг, в один день я уломаю тебя. Ты это знаешь. — Это не поможет. - Крэйг попытался проигнорировать услышанное, точно так же, как он игнорировал флирт Кенни по отношению к себе, кому-то или где-то еще, ведь для Кенни подобное поведение казалось режимом по умолчанию. И несмотря на то, что Крэйг это ненавидел, он был бы глупцом, если бы ожидал, что парень не скажет чего-то подобного только из-за того, что Крэйг утопал в своей уязвимости. — Можешь хоть на секунду забить на свои гормоны и дать мне совет? — Ну, я могу попытаться. Но я предупреждаю тебя, что я немного нетрезвый. Крэйгу не хотелось говорить, что он пах словно алкогольно-марихуанный завод, так что вместо этого он перекатился на спину и уставился в потолок, ломая голову и пытаясь навести порядок в разрастающемся грохочущем океане своих мыслей. — ...От Бебе ничего сегодня не слышал? - Наконец спросил он. Кенни ответил отрицательно, и несмотря на то, что подобный ответ по его мнению должен был вызвать облегчение, вызвал он только еще большую тревожность. Вдруг она не собирается никому говорить? Что, если она навсегда оставит это между ними, и он умрет, будучи рабом ее желаний, потому что был слишком напуган лицом к лицу столкнуться со слухом, в котором может есть, а может и нет крупицы правды? — А должен был? — Нет. То есть... Не то чтобы. Может? Мы довольно серьёзно поспорили, так что я не знаю... И даже в темноте было видно, каким невероятно насмешливым взглядом наградил его Кенни. — О чем? — Ох... Ну знаешь. О том, что я не хотел с ней встречаться и прочее... Это заняло у него мгновение, но затем он, кажется, понял. Крэйг почувствовал еще больший стыд; Кенни глубоко вдохнул, набирая в лёгкие воздуха, будто сейчас он скажет нечто очень громкое или очень злое. Но вместо этого он сказал: — Ох. Ладно. Извини. - То была не его вина. — Это жёстко. Надеюсь, она восприняла все нормально? Крэйг покачал головой, но ничего не сказал, потому что по интонации в голосе Кенни было ясно, что он знал - Бебе восприняла все не так уж и нормально. Они замолчали, и Крэйг закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на дыхании Кенни. На его присутствии вблизи, в тесном пространстве. На тепле его тела, ощущении наличия физической формы... Это было странно, но чем больше он сосредотачивался, тем спокойнее становился. Шум в его голове начал заглушаться, и вскоре ему казалось, будто он не столько чувствует отчаяние, сколько за ним наблюдает. Он наблюдал за собственным несчастьем и тем, как страдание смешивается с тоской, осознавая, что за всю эту смехотворную ситуацию ответственность несет только он сам. Бебе собиралась рассказать всем о том, как он ее наебал, и впоследствии ему придется иметь дело с людьми, которые будут обзывать его чертовым геем, что только посыплет соль на раны. Это, для справки, было полной противоположностью того, чего он когда-либо хотел. Все, чего он желал - это пройти через старшую школу незаметным тихим парнем, вечно пьющим диетическую соду и носящем шапку, у которого не случалось серьезных проблем или драм. И вот эта мечта разрушилась. Может, он постепенно смирится с этим? Может, он через чур глубоко погряз в жалости к самому себе. Крэйг глубоко вдохнул и открыл глаза. Тени на потолке казались менее насыщенными, чем раньше, и он мог чувствовать тепло Кенни, разливающееся по тем частям его тела, где они соприкасались. Он хотел сказать, что больше не чувствовал себя так одиноко, ведь теперь рядом с ним кто-то есть. Но он не мог отделаться от чувства, будто этим кто-то должен быть другой человек. И несмотря на молчание и нежелание дальнейшего продолжения разговора, Кенни чего-то от него ждал. Будто интересовался чем-то, о чем Крэйг не горел желанием распространяться. Он соскучился по Твикову беспрекословному доверию, которое тот оказывал, пока Крэйг делился произошедшим. Он почувствовал себя еще хуже оттого, что скрыл панику, возникшую из-за обвинений Бебе, когда у него была возможность обо всем рассказать. — Она назвала меня геем. - Наконец сказал он, а слова прозвучали так, будто он все еще цепенел от шока, заслышав их. Кенни приподнялся на локтях и принялся тщательно разглядывать лицо Крэйга, будто пытаясь исследовать чувства и страхи, спрятанные в тени. — Скорее всего, она сказала это, потому что ей было больно. - Осторожно сказал Кенни. — Некоторые люди что угодно могут сказать, когда они расстроены. — Ты так думаешь? — Я это знаю. Но даже если бы ты и был геем, какая разница? Если она тебе не нравится, то она тебе не нравится. Все просто. Крэйг снова кивнул и моргнул, пытаясь остановить жгучее покалывание в глазах. Из-за этой херни он уже достаточно наплакался. — Наверное. - Тихо сказал он. — Но это напугало меня. И мне плохо оттого, что я обманул ее! И после всего я даже не мог рассказать о произошедшем Твику. Все это - огромный проеб, и я от этого несчастен. — Тебе хочется рассказывать Твику о подобных вещах? Крэйг расслышал в удивленном голосе Кенни нотки неприязни. — Да. - Сказал он слегка вызывающе. — Хочу. Даже если ты его ненавидишь, он все еще прекрасный человек. — Не сомневаюсь. Но ты должен признать, Крэйг, что он довольно странный. То было довольно изящное преуменьшение, и Крэйг фыркнул, прежде чем прикрыть рукой свой рот. — Но это же правда! — Я знаю, Кен, но он мне нравится. И мне очень, очень, очень хочется, чтобы и я нравился ему. Я не хочу рассказывать ему о вещах, из-за которых он подумает, что я дерьмовый человек? Бебе уже ненавидит меня, и если она скажет Клайду и Токену, будто я гей, то и они в конце концов тоже меня возненавидят. Кенни раздраженно откинул несколько прядей волос с глаз. — Не возненавидят. - Пренебрежительно сказал парень, и Крэйг почувствовал укол раздражения, потому что Кенни явно не считал его слова серьезными. Это был его праздник жалости к себе в конце концов, и Кенни должен был быть здесь исключительно для того, чтобы утешать и улучшать жизнь. Как он посмел не подыгрывать его попыткам упиться печалью? — Ты делишь все на черное и белое, Крэйг. У тебя все либо тип-топ, либо полная жопа. Она разозлилась, смутила тебя, ты, наверно, заслуживаешь небольшой мести, но никто ей не поверит, если она начнет кидаться грязными сплетнями направо и налево. Почему они вообще должны поверить? Большинство людей, скорее всего, подумает, что она говорит подобное, чтобы нагадить тебе. Крэйг почувствовал его пронзительный взгляд сквозь темноту. — Этого бы вообще не случилось, скажи ты ей правду. И Крэйг за сегодня слышал это так много раз, что он имел право разозлиться, и даже показать, как он зол. — Этого бы никогда не случилось, - Начал он, срываясь с шепота, на котором они общались ранее, — Не дай ты ей мой ебаный номер! Это была старая шарманка. Поступок, о котором он со временем забыл, но сейчас это замечание было как нельзя кстати, и он не собирался упускать возможности напомнить о нем. — Хэй! Не сваливай это на меня, чувак, я пытался помочь. Ты всегда выглядел таким одиноким и погруженным в собственные мысли, так что я подумал, что опыт общения с людьми будет для тебя не лишним. Хороший секс мог бы помочь твоей самооценке, знаешь ли. — Все у меня в порядке с самооценкой! И это правда. До этого момента у Крэйга с самим собой никаких проблем не было. Кенни усмехнулся, будто ни капли ему не поверил, и довольно разъяренный Крэйг повернулся на бок лицом к нему так, что их носы почти соприкасались. — Почему ты смеешься? Я серьезно. До всей этой херни у меня никаких проблем не было. — И все-таки я никогда за всю твою жизнь не видел тебя хоть немного счастливым. Простыни на кровати зашелестели, и Крэйг почувствовал, как задрожали волосы на его руках, когда их с Кенни ноги мягко соприкоснулись. Лодыжки Кенни были большими и костлявыми, а ткань на его джинсах - теплой и потертой. Крэйг раскрыл рот, чтобы и дальше спорить; на кончике языка у него даже вертелся неплохой аргумент, но нить его размышлений прервалась где-то между собственным дыханием и тем, как Кенни наклонился к нему, устраиваясь поудобнее. Кенни двигался так, будто был старым и больным. Будто он был не настолько накуренным, насколько должен быть из-за травки. Будто алкоголь в его желудке дегтем и железом разливался по костям. Он двигался так, словно находился в своем теле веками, словно знал, каково это. И Крэйг подобных вещей не замечал никогда, потому что прежде видел его только при свете дня. В темноте же то было ощутимо, и Крэйг позавидовал этому чувству принадлежности к собственному материальному воплощению. Позавидовал слиянию с собственным телом, ведь сам он порой забывал о том, что обладает лицом, руками и мозгом, являющимся связующим звеном между его разумом и окружающей средой. И порой, забывшись, он смотрит на свои руки, в течении 10 секунд размышляя о том, что это - он, и что жизнь сама по себе очень странная штука. — Так что, возможно, ты можешь позволить себе ошибиться. - Сказал ему Кенни. И может он был прав. Крэйг сдался и простонал, освобождая весь воздух из легких. Он был измотан и сломлен, и определенно не способен противостоять желанию коснуться чужого лба своим. — Думаешь, я веду себя глупо? - Спросил он, и Кенни кивнул, поднимая руку к его волосам. Волна мурашек пробежалась вниз по его спине, от того места, где теплота чужих рук соприкоснулась с кожей. — Ага. Но все порой делают глупые вещи. — Думаешь, мне стоит извиниться перед ней должным образом? — Почему нет? Пригласи ее на ланч. Купи подарок. Хорошее извинение любую проблему исправит, так? — Так. И Крэйг закрыл глаза, изо всех сил стараясь восстановить недавнее спокойствие, но чем сильнее он концентрировался на руке Кенни, касающейся его, тем сильнее его сердце колотилось в груди. Чем дольше он фокусировался на ощущении близости, тем сильнее ему хотелось прижаться сильнее и отстраниться одновременно. И вскоре он погрузился в гравитационное поле, в пределах которого не мог даже пошевельнуться, ведь если приблизится, то Кенни наверняка заметит, что что-то не так, а если отстранится слишком далеко, то все равно привлечет к себе внимание. То сюрреалистичное чувство, которое он испытывал, когда Бебе пыталась оседлать его член, и в половину не находясь так близко, как Кенни сейчас, начинало возвращаться. Разница была лишь в том, что тогда он рассматривал возможность трахнуть Бебе в ближайшие десять минут, а сейчас рассматривает возможность трахнуть Кенни. Он считал разделяющие их миллиметры, размышляя о том, что единственным барьером между этим и тем моментом был его самоконтроль и очевидная незаинтересованность Кенни в рассмотрении его в качестве партнера. Но Крэйг знал, что обе эти вещи могут быть отброшены страстью - знал так же хорошо, как то, что его сердце молниеносно колотилось в груди. Из-за высокого темпа его сердцебиения во рту пересохло, в ребрах заломило от боли, а яркие и отчетливые образы поселились в голове. Это и вправду его жизнь. Он действительно жил в этом моменте, и внезапно он осознал, что вплоть до сей секунды находился во сне, даже когда бодрствовал. Как бы сильно он не пытался вспомнить все, что происходило до этой секунды, вроде голоса Бебе или имен его родителей, он не мог. Потому что все ложное было утеряно в статистических помехах, а этот момент был единственной реальной вещью во всем мире. — Ты в порядке? Кенни, должно быть, заметил, как холодный пот выступает у него на плечах или каким коротким и поверхностным стало его дыхание. Крэйг кивнул, чувствуя, как внутри что-то разрушается, когда парень придвинулся ближе. Футболка Кенни была тонкой и теплой, а под запахом выпивки он ощущал нотки дешевого мыла и чистого пота. — Подержишься за меня немного? — Боже, окей. Ты точно в порядке? Теплые руки обвили его плечи, а нос прижался к шее. Их тела соприкасались от груди до бедер и до кончиков пальцев, и Крэйг никогда не был так близок к кому-либо. Было намного более неловко, чем он себе представлял - все эти конечности и полнота чужого тела, и от этого он ярко вспыхивал в тех местах, которые порой лишь включались и выключались от навязчивых мыслей. Мыслей, которые, возможно, порой мучали всех: о встрече с незнакомцем, который окажется твоей истинной любовью. — Я скучаю по тебе. - Сказал он, и то была истинная правда, несмотря на то, что Кенни, в общем-то, с самого начала никогда с ним и не было. Может, в действительности он скучал по идее о Кенни. По простому наличию человека на расстоянии, которого он мог видеть и о котором мог мечтать, не задумываясь о проблемах этого человека или его разуме, приводящем лишь к тусовкам, травке и разговорам с Баттерсом о будущем ленивыми воскресными деньками. Крэйг скучал по конкретному образу человека, на который можно спроецировать свое внимание, по призу на пьедестале, до которого он никогда не надеялся дотянуться. И лежа здесь, в чужих объятиях, он думал о том, что никогда не должен был отводить глаз, не должен был позволить себе отвлечься на Бебе и Твика, ведь сейчас, глядя назад, он уже не видел прежнего Кенни. Он смотрел на человека, которого хотел, но не понимал, почему, ведь, по правде говоря, для Крэйга Кенни ничем не отличался от других. Он был просто смазливым личиком, и Крэйг был опустошен и возбужден, и он ухватился за парня так, будто тот был единственным якорем, притягивающим его к планете Земля. Так вот каково это - взрослеть? В горле Крэйга встал ком, когда нос Кенни коснулся его уха, а щека потерлась об его собственную, пока он притягивал лицо парня все ближе к своему. Крэйг вспомнил, что у Кенни голубые глаза. У него веснушки и широкие тонкие губы, и шрамы на руках, о происхождении которых Крэйгу оставалось только догадываться. Он словно горячий песок под ногами в жаркий летний день, словно запах костра в середине зимы. Он был тяжелым, знакомым и таким приземленным в своих удовольствиях и в своем интеллекте. Он был самой реальной вещью из когда-либо существовавших, но когда он наклонился к Крэйгу и поцеловал его, то внезапно превратился в ничто. Он растворился, исчез, а все, что осталось - это желание Крэйга, чтобы кто-то двигался в нем, вырвал из его тела нечто, что заставляло его крутиться и корчиться на простынях. Отстраненно он отметил, что Кенни целовался здорово, с языком и хорошо отработанным темпом, из-за которого кожа Крэйга покалывала вне зависимости от того, что происходило в его голове. Он целовался как виртуоз, как-будто нажимал кнопки в видеоигре, и в физическом плане это работало, но разум Крэйга словно оцепенел, и он чувствовал, будто его нервные окончания поблекли и размылись, словно слабый прием на дрянной телевизионной антенне. Это было неправильно. Это было нехорошо. Но он все равно поддавался, потому что слишком устал сопротивляться. Он откатился назад и притянул чужое тело на себя. Пружины на кровати заскрипели, и когда он приоткрыл рот, чтобы впустить внутрь теплый язык, то повел бедрами вверх. Его член стоял, но он совсем не понимал почему. Несмотря на то, что это казалось нереальным и неправильным, он скорее всего позволил бы этому случиться, если бы Кенни не укусил его за шею и заставил застонать. Звук, видимо, разбудил его сестру, потому что через двадцать секунд в разделяющую их стену ударилось что-то, похожее на книгу. — Пол пятого утра! Когда они отстранились друг от друга, Крэйг почувствовал, будто пришел конец чему-то, к чему он готовился почти семнадцать лет.