Занзас был безумно зол. И больше всего на свете ему хотелось узнать, что за ересь он наблюдал накануне вечером. Ни один человек не мог использовать пламя так — огромным неконтролируемым всплеском без проводников и фокусов. Даже Савада, раздражающий мусор, носила перчатки, линзы и черт знает что еще, рядовые бойцы пользовались кольцами, сам Занзас, конечно, мог концентрировать пламя ярости в обжигающие разрушительные сгустки, но все это было не то. Крылья варийский босс видел впервые.
Офицеры сидели по углам, явно в курсе того, что произошло, но ожидающие Скуало. Суперби уехал на встречу с Тимотео, чтобы утрясти некоторые вопросы, и ответить на все интересующие босса вопросы типа «какого хрена?» не мог, а Занзас теоретически был в состоянии просто сделать несколько звонков, но телефоны Скайрини превратил в куски дымящегося пластика быстрее, чем взял в руки, а чтобы запрячь офицеров надо было их найти.
Занзас интуитивно понимал, что получить более менее полную информацию можно только у Арии или у Вендиче, которые помимо прочего славились неплохой библиотекой. Ну или, на крайний случай, у Реборна, но самому звонить не позволяла гордость и глупая иррациональная обида: какого хрена ему не сообщили о чем-то настолько важном, появившемся за годы его заточения? И по чьей вине было заточение, скажите на милость? И с хера ли Занзас должен теперь служить организации, которая кидала его постоянно с маниакальным упорством?
В общем, Скайрини оставалось только сидеть в глубоком кресле, прикрыв глаза и старательно размышлять о гребанной жизни.
В такие моменты Занзас особенно остро понимал, что просрал целых восемь лет, пребывая в глубоком сне. Что-то наверстывалось легче, что-то труднее, но сюрпризы не закончились даже со временем: последние четыре года с Савадой, её будущим, древней Шимон, Деймоном и Вендиче на закуску были по меньшей мере безумными.
С воспоминаний о прожитом говне мысли соскочили на насущные вопросы о странных носителях посмертной воли.
Если есть облако и дождь, должны быть такие люди и с другими элементами. Небо, например. С двумя X-banner’ами за спиной, чтоб жизнь медом не казалась.
И во время боя Занзас отчетливо заметил, что несмотря на атакующую силу блондинка только защищала, решив атаковать только когда появилось то подобие на человека. И перед атакой сняла пиджак. Зачем? Вероятно, чтобы использовать крылья, которые она использовать не успела. Из-за незнакомца, который совершенно точно атаковал без колебаний.
Который за считанные секунды справился с толпой хорошо обученных киллеров, которых не смогли без проблем взять профессионалы — Занзас и Скуало.
Занзас зарычал, стукнув кулаком по подлокотнику. Почему так обезумела блондинка? Ни один наемник не убивался так по работодателям, чтобы до пелены сумасшествия в глазах, до дикого искривленного лица и разобранной в кровь груди ровно напротив сердца. Умер ее парень? Отец? Друг? Но если она играет в игру под названием «мафия», она должна быть готова к такому и не распускать, мать её, сопли.
А еще она назвала незнакомца «ангелом». «Мне никто не сказал, что у них есть ангел!» И что это еще за мусор?
Занзас ненавидел чувствовать себя беспомощным. И ненавидел что-то не знать. А сейчас он чувствовал именно беспомощность. Ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля. Мелькнула бредовая мысль, что если бы они забрали незнакомца с собой, никаких вопросов бы не было, а в Варии появился бы сильный боец. Хотя, теперь поздно рыпаться. Занзас искренне сомневался, что еще когда-нибудь столкнется с тем мусором…
Поморщившись и отхлебнув прямо из бутылки, Скайрини откинулся на спинку кресла, с показной сонливостью скользя взглядом по стенам.
Альянс что-то мутил. Пока неявно, не в открытую, но Занзас чувствовал напряжение, которое обычно бывало в воздухе перед грозой. Боссов якобы не устраивал Десятый мусор — Савада Тсунаеши. Занзаса она тоже не устраивала, но конфликт с Вендиче окончательно расставил их по местам. Она — босс, небо, за которым идут тысячи. Он — наемный убийца, зверь, который держит в узде и подчинении таких же зверей.
Он не ненавидел ее, потому что ненавидят тех, кого боятся, а он уж точно не боялся. Но и не презирал, потому что уважал ее за силу, которая билась в хрупком теле, прорываясь на волю яростными атаками, гипер-режимом или просто бескомпромиссным «сделай это», сдобренным наивным взглядом и обезоруживающей улыбкой.
Нет, проблема Альянса была в том, что за их недовольством, направленным на девчонку, было недовольство Вонголой, королевской семьей. За их покушениями на Саваду крылось неповиновение и предательство, а этого спустить на тормозах Скайрини не мог. Никому.
Занзас был действительно близок к тому, чтобы расколотить бутылку об стену и вызвать к себе Леви, который быстренько договорился бы с Арией о встрече, когда его телефон зашелся в такой желанной сейчас трели — Скайрини действительно стоило отвлечься.
Номер был неизвестен, но Занзас взял трубку, погипнотизировав её с десяток секунд взглядом. Так он хотя бы на кого-нибудь наорет.
— Хаос, Занзас! Я слышал, вы вчера почти слили какой-то второсортной семейке! — Реборн даже не пытался скрыть пренебрежения в голосе, и было бы смешно, потому что этот голос как раз ломался, но Эспозито так явно пытался вывести Скайрини из себя, что тот завелся с пол-оборота, но лишь сильнее стиснул зубы, понимая, что репетитор не стал бы звонить просто так. И откуда этому ублюдку уже все было известно? От кого, интересно? — Так я к чему это. У Сангри ведь был ангел с пламенем дождя, и я знал Джелли достаточно хорошо, чтобы теперь узнать у тебя, где ты взял себе ангела? Они, знаешь ли, на дороге не валяются.
Занзас зарычал, понимая, что шрамы наползают на кожу, ширятся и горят. Пожалуй, стоило добавить десятому мусору несколько очков: она жила с Реборном под одной крышей вот уже больше четырёх лет и не просто терпела этого мерзавца, но и прониклась к нему весьма теплыми чувствами. Спасла от смерти и вечной ненависти, подарила надежду, когда никто не смог бы. Только истинные небеса могли так — без оглядки — раздаривать себя. Занзас не мог.
— Нет у меня этих ангелов, — рявкнул в трубку Скайрини, до боли сжимая руку в кулак.
— О, Занзас, — протянул Реборн так мерзко, что у варийца поджалось что-то в животе. — У тебя есть. Джелли была одним из самых сильных ангелов среди своего вида. Может, она и была дурой, которая не атаковала первой, но в какой-то степени она могла себе это позволить. Её защита не пробивалась.
— Мне посрать, — фыркнул Занзас, пытаясь вложить в эти слова все свое пренебрежение и безразличие. — Твоя сучка мертва, как и её босс и все остальные отбросы. Ты напрасно сомневаешься в Варии, Реборн.
— Как знаешь, Занзас, — пропел киллер, так что стало ясно, что к этой теме он еще неоднократно вернется и будет копать информацию в этом направлении. — Тсуна устала и ей требуются каникулы. Она приедет к вам. Скорее всего, с Хибари, так что будь готов. Я тебя предупредил, — и прежде, чем вариец смог что-либо вставить, Реборн отключился.
— Твою мать, — рыкнул тот, оборачиваясь на звук открывающейся двери.
***
Мармон знала об ангелах достаточно, чтобы ее мечтали убить многие. И если кто-то думал, что самый дорогой продукт в этом насквозь прогнившем мире — это информация, он глубоко заблуждался. Это были Ангелы. Люди готовы были платить за них любые деньги, потому что они гарантированно платили за защиту буквально от всего. Быть защищенным — иметь иллюзию безопасности — это именно то, о чем мечтал любой мафиозный босс. Ангелы превращали иллюзию в реальность, оберегая своего человека: болезни, смерть, неудачи… Надо было только получить добровольное согласие ангела и подпись его пламенем в контракте.
И здесь начинались извращения. Кто-то просто пытал ангела, пока тот не соглашался на службу, обезумев от боли (если этого самого ангела удавалось поймать и удержать, естественно).
Какие-то ангелы были настолько мелкими и непринципиальными, что подписывали контракт за круглую сумму, продавая свои услуги.
Случаев, когда контракт был составлен на абсолютно добровольной основе, кажется, не существовало. По крайне мере Мармон, будучи аркобалено с обширными связями и сетью информаторов, не знала ни одного. Ходил слушок о том, что какие-то ангелы по им одним известным причинам выбирали свои «сердца», но достоверных данных об этом не было.
Поэтому (и по некоторым субъективным причинам) произошедшее с боссом не укладывалось в голове девушки: Ангел добровольно, абсолютно бескорыстно помог посторонним людям без всякого соглашения! Не требуя для себя никакой финансовой выгоды, что было, с точки зрения Мармон, самым невероятным. Или это и было тем самым случаем выбора? Совершенно случайно?
Несмотря ни на что, следовало ценными сведениями поделиться с боссом, пока тот случайно не убил всех, кто находится в особняке и не уничтожил какую-нибудь безделушку, стоящую огромных денег.
Вдохнув-выдохнув несколько раз, иллюзионистка толкнула дверь босса. Если тот тип — действительно Ангел облака, как и сказал Скуало, босс бесплатно может укомплектовать офицерский состав, получив потрясающего бойца. Не такого конечно, как
та женщина, но все-таки…
***
До безумия хотелось спать, но Хибари не мог позволить себе такой роскоши. Аэропорт, в который их в срочном порядке привез Реборн, был почти пуст. Это не могло не радовать — отсутствие травоядных явно поднимало настроение и давало надежду на относительно спокойный день. Хотя это вряд ли — учитывая, что Кёя вместе с боссом направлялся в обитель психов, подонков и просто очень шумных личностей, с которыми ему надо было сосуществовать неопределенное количество времени.
«Ради нее ты готов на все» — с удовольствием шепнуло подсознание, щурясь наглыми лисьими глазами. Подозрительно похожими на глаза Мукуро, того еще мастера взбесить и влезть в душу.
Хибари закрыл глаза, рефлекторно касаясь запястья с четким контуром шрама и тут же одернул рукава белоснежной рубашки и пиджака.
«Ты обещал, что больше не будешь привязываться, но тем не менее отдал свою жизнь этому зверьку. Потому что ее улыбка слишком напоминает ту, не правда ли?» — нашептывали голоса на разные лады, и в толпе чудились маленькие кучерявые хвостики очаровательной девчушки с лукавой улыбкой, профиль спокойной величественной женщины, плечи рыжеватого мужчины, они то появлялись, то исчезали в переплетении зеркальных поверхностей, отражений, бликов и теней. Кёя ненавидел толпы, потому что в толпах всегда искал их глазами, даже спустя столько лет. И никогда, конечно же, не находил.
Объявили их рейс и Хибари рывком поднял сонную Саваду на ноги, другой рукой ухватывая багаж. Никакой нежности — он был слишком зол на себя и на Тсуну за эти её глупые никому не нужные эмоции, перегретым морем расплесканные вокруг.
«Мир жесток, так жесток», — хихикали голоса. — «Ты преданный — тебя предают самые близкие, ты равнодушен — за тебя вступаются чужие люди. Тебе ли не знать, Ке…
«Не смей!» — рявкнул на самого себя Хибари, и голоса заткнулись.
Хибари остервенело тащил Тсуну до самого самолета, на автомате сунул контролерам паспорта, забрал и попер дальше. Люди, которые попадались им на пути, шарахались, глядя на разъяренного юношу. И с чего он был так зол? Ведь ничего пока не случилось, и карамельные глаза смотрели удивленно и немного испуганно.
Савада искренне хотела понять, что не так с ее хранителем. Хотела найти что-то на его лице, в его глазах, молча и отчаянно осознавая, что ничем не сможет помочь.
Хибари посадил Тсуну к иллюминатору и сел рядом. Если бы он мог, он поддержал бы её, немного потерянную и даже напуганную. Обнял бы, прижал к себе, гладил бы по тонкой спине, немного растрепанным волосам… Но чёртовы руки слишком хорошо помнили
её маленькие, игрушечные плечи,
её мягкие волосы, завивающиеся в задорные локоны,
её бездонные глаза, серые, как грозовое небо, широко распахнутые…
«Эй! Она же нарушила все принципы, которые вы создали за год в своем личном замкнутом на двоих мире. Она бросила тебя. Продалась своему ублюдку-отцу, убийце вашей матери, просто чтобы пересесть из общей клетки в золотую. Она готова была есть с рук того мудака, чтобы он потрепал её по голове, как послушную псину. Она предала память матери. Разве не за это ты ненавидишь её и каждый день желаешь, чтобы она умерла?»
Хибари вздрогнул, когда Тсуна легко коснулась его руки, и понял, что уже несколько минут его потряхивало, а губы раз за разом беззвучно произносили ее имя, чтобы почувствовать его форму.
Сморгнув и взяв себя в руки, Хибари стиснул ладошку девушки почти до хруста костей. Ему не нужно было ничего говорить — ведь босс могла понять его без слов даже лучше. И, проведя большим пальцем по каменной ладони, забрать часть боли себе, чтобы сжечь в восхитительно теплом пламени.
«Прошлого не вернуть, малыш, — шепнула мама, возникая перед глазами так отчетливо, словно она и правда могла оказаться на борту самолета в Мессину. — Отпусти его. И защити настоящее».
