Сердце ангела

Холодные ладони скользнули по лицу, очерчивая кончиками пальцев подбородок, заостренный тонкий нос, над которым часто смеялся предыдущий хозяин. Ему казалось забавным, что отец девушки, известный сердцеед, сумел передать ей всю свою внешность, и она вышла несуразной, словно прекрасные по отдельности черты вместе сошлись нелепо и неуклюже. Ах да, и глаза — они никогда не были отцовскими. Отодвинув заметно подросшие пряди волос со лба, короткий ноготь стянул на шею черную хлопковую ленту и коснулся переносицы. Тонкая и излишне чувствительная кожа на кончиках пальцев столкнулась с грубой шершавостью и отстранилась, в то время как из горла вырвался хрипящий вдох. На теле Барри было полно напоминаний о не самых приятных годах её жизни, но главное, конечно, находилось на ее лице — единственное мамино, что было у нее после смерти женщины — глаза, —выжженные, выдранные из ее тела с корнем. Улыбка на губах расцвела кривая и горькая, как любимый далеко в детстве шоколад. Мама не разрешала есть молочный, считала это вредным для здоровья и для зубов, так что они ели горький, запивая его теплым молоком. Потом о шоколаде пришлось надолго забыть, как и о молоке, как и о маме и всех светлых уютных моментах, связанных с ней, а теперь Барри могла покупать и шоколада, и молока сколько угодно: зарплата даже рядового варийца могла позволить человеку, привыкшему к аскетизму, многое, а Мармон обозначила сумму, выплачиваемую Ларк, сдельной и высчитываемой от результативности, но офицерской. Больше никаких проблем с плитками горького, сухого шоколада, в котором какао-порошка было больше, чем следует, не должно было возникнуть. Но теперь не особо-то и хотелось. Барри перекатилась на кровати и упала на пол, приземляясь на ноги и руку. Поморщившись от боли в запястье, благо левом, а не рабочем, девушка выпрямилась и подошла к окну, отдергивая тяжелую портьеру. Был уже вечер, и с внутреннего двора доносилось все меньше голосов. Люди заканчивали тренировки, подсобную работу и стягивались к казармам, расположенным на первых двух этажах особняка, на ужин. Девушке же сейчас предстояло самостоятельно найти столовую, так как Занзас то ли хотел поиздеваться, то ли посмеяться, глядя, как его новая подчиненная ищет необходимое помещение самостоятельно, без подсказок. А может, ее новый босс просто об этом забыл — ему ли было беспокоиться о своих подчиненных, которые не в состоянии найти нужную комнату? Занзас и при первой встрече показался весьма эгоцентричным человеком, А при более близком знакомстве это ощущение лишь подтвердилось. Резкий, нетерпимый, жёсткий до жестокости. Барри, лежа на кровати, все гадала, каким он окажется в действии? Кровавым безумцем, который, до конца поняв, какой властью и силой обладает, сотрет всех своих врагов с лица земли? Заставит ли он девушку убивать безвинных людей? Детей? Или спустит курок сам, с резкой и жуткой улыбкой на губах любуясь результатом? Раньше такие мысли приводили Барри в отчаяние. Она подолгу плакала, сжавшись в комок и обхватив себя руками, дрожащими губами перечисляла себе под нос имена своих жертв, которых знала, а потом всех безымянных. Со временем это прошло, спряталось в самые дремучие дебри души, скрылось за угрюмым молчанием и метким острым сарказмом, за который мужчины смотрели на нее с ненавистью, а босс даже иногда отвешивал хлесткие пощечины. Теперь же все было и того проще. Сердцу не прикажешь, с Сердцем не поспоришь. Было очень трусливо и по-детски делегировать всю ответственность за свои разрушительные способности кому-то, но Барри слишком устала и от них, и от последствий, и от себя. К тому же о Варии, конечно, всегда ходило много слухов и вымораживающих кровь подробностей, но по-факту отряд не занимался ничем отвратительным. Убирали семьи, принимали заказы на грязных зарвавшихся мудаков, но мирных жителей не трогали. По крайней мере, не трогали специально. Возле самого порога девушка спохватилась и вернулась к кровати, поднимая с огромной мягкой подушки ленту и под челкой завязывая месиво старых шрамов, тянущихся от виска к виску через все лицо. Барри не готова была делиться даже таким незначительным кусочком своей биографии, нечего было кому-то знать, что глаза ей вымели с лица Игривой плетью, после добавив ножевых… Рядовой, пробегающий по офицерскому коридору, чтобы вот так опасно и рискованно срезать путь, шарахнулся от бесшумно вышедшей из покоев Второго Облака Вонголы девушки. Лицо разглядеть не удавалось из-за волос, зато плечи, руки и ноги прозрачными контурами словно ткались из воздуха. Черные грубые ботинки бесшумно переступили по полу в сторону варийца, делая сходство с призраком еще больше — ну не может такая толстая подошва не воспроизводить звуков совсем! — Где находится столовая, в которой ужинает босс? — мужчина вздрогнул, но сбивчиво объяснил схему прохода по широким коридорам и лестницам в другое крыло. Когда девушка ушла, он тихонько выдохнул и провел рукой по взмокшему лбу. Даже капитан не внушал ему такого трепета. Хотя, может, дело было в том, что к офицерам все давно уже привыкли, а те, кто не привык, быстро или умерли, или вылетели. Барри подошла к лестнице на третий этаж, когда столкнулась с теми самыми людьми, которые были во дворе вместе с капитаном. Небо и еще одно облако. Сильное облако, прямо-таки исключительное. Девушка рассматривала Барри с явным интересом, сжимая руку своего защитника, этого не было видно, но прекрасно чувствовалось в позе, наклоне головы и легких неуловимых обычному глазу мышечных сокращениях. А вот Хибари смотрел холодно и настороженно, плечом загораживая своего босса. Они очень забавно смотрелись вместе — теплая девушка и ледяной парень, и контраст между ними невольно вызывал улыбку — кривоватую. — Вы не знаете, как дойти до столовой? — так значит, Занзас посмеялся не только над Барри. — Скуало-сан объяснял, как пройти, но делал это очень спутанно, мы с Хибари-саном ничего не поняли. Брюнет недовольно цыкнул и дернулся, не желая признавать свой промах. Барри хмыкнула, насильно растягивая губы в некотором подобии улыбки. Как же давно она не улыбалась и, тем более, не смеялась; наверное, с момента подписания контракта — самого первого, отмеченного смертью семьи. Но рядом со светлой небесной девочкой хотелось улыбаться, убеждая её, что все будет хорошо и что мир прекрасен, стоит лишь оглянуться вокруг. Именно таким чистым созданиям ангелы и нужны были в первую очередь, и именно таким, если уж говорить начистоту, не доставались. Махнув невольным товарищам по несчастью рукой, Барри отправилась вперед, вспоминая сбивчивые объяснения рядового. Получалось неплохо; планировка особняка была логичной и ясной, а особое чувство, едва уловимый сердечный ритм позволял избегать ненужных поворотов и плутаний. В столовой уже собрались, вероятно, все, кроме представителей Вонголы и нового офицера Варии. Занзас окинул вошедших недовольным взглядом, но не стал ничего говорить, только хмуро кивнул на свободные стулья. Разговоры мгновенно стихли и на новоприбывших уставились семь пар глаз. Точнее, четыре, так как Мармон отгородилась ото всех глубоким капюшоном, парень, сидящий рядом с ней и умудряющийся приобнимать иллюзионистку за талию, одновременно хихикая и засовывая в рот котлету, челкой, а еще один человек, пол которого с первого взгляда можно было определить только по рельефному торсу, откинул вычурным жестом со лба зелено-красные пряди и поправил солнцезащитные очки, отражающие в себе всю комнату, но надежно скрывающие глаза. Свободные места оставались рядом со Скуало и между Коронованной особой и странным мальчишкой в громоздкой шапке с глянцевыми глазами. Поняв, что двигаться с места никто не собирался, Барри пошла вперед, под пристальными взглядами обходя стол и садясь рядом с лягушонком. Тот, хоть и делал старательно вид, что ему все равно, скосил на соседку глаза и пододвинулся на несколько сантиметров ближе. Сколько лет ему было, этому маленькому офицеру? Девушка ювелирно тонко, незаметно ощупала его дымкой пламени и мгновенно отпрянула: пацан мало того что все почувствовал, так еще и ответил тем же. Туман, зыбкий и легкий, как перед самым рассветом. Готовый пропитаться губительным ядом в любую секунду. Вот и ответ на то, что же пацан делал в самом сердце мафиозного мира. Хибари, постояв еще несколько секунд, дернул Саваду за руку, сажая к Скуало и садясь следом. Занзас нарочито размашистым жестом отодвинул рукав с левого запястья и посмотрел на часы. — Ты опоздала на двадцать восемь секунд, крылатый мусор, — не глядя на Барри, лениво сообщил он и наколол на вилку первый кусок сочного сочащегося кровью стейка. — Очень мило с вашей стороны было заранее сообщить мне, где столовая, — интонация, с которой Барри обратилась словно и не к Занзасу лично, а в пространство, заставила Луссурию уважительно ухмыльнуться, а Леви — подавиться. Бельфегор нервно шишишикнул, засовывая в рот ложку супа и качая челкой.

***

— Мусор, я хочу, чтобы ты сразилась со Скуало. Вы мечники, вот и посмотрим, кто кого. — Пламя не используйте, — хихикнул Луссурия, и где-то под очками прищурился, оценивая шансы Ларк. — Врой! Это будет интересно! Пойдем прямо сейчас! — Суперби вскочил, с грохотом отодвигая стул и хотел дернуть девушку из-за стола, схватив за предплечье, но пальцы сжали воздух, а черная макушка уже мелькнула перед лицом немного растерявшегося капитана. — Кстати, Ларри-чан, почему ты скрываешь глаза челкой, как Бел-чан? Тебе ведь, наверное, совсем ничего не видно! — склонил голову на бок хранитель солнца, выставляя напоказ внушительные бицепсы и лениво поигрывая мышцами. Ларк на новое прозвище даже дернулась, что не укрылось от внимательных взглядов офицеров, но на вопрос все же отреагировала: — Это долгая история, — отрезала угрюмо девушка. — Пойдем? Варийцы потянулись к выходу из столовой следом за Императором мечей и ангелом. Хибари остался невозмутимо сидеть, допивая чай из фарфоровой чашки. — Разве вам не интересно, Хибари-сан? — Тсуна, уже вставшая на ноги, не решалась уйти одна и теперь с опаской смотрела на своего хранителя. Её рука замерла в нескольких миллиметрах от его локтя, и вообще девушка выражала готовность сбежать в любой момент (разве что подвернувшийся под ноги ковер мог бы помешать ей). — Она слаба. Обычное травоядное, — холодно процедил Хибари, не отрывая скучающего взгляда от стола. Равнодушие и холод, исходящие от Кёи буквально вымораживали, но Савада все же решилась задать следующий вопрос: — А если нет? Я чувствую в ней сильную волю. К тому же, по мне тоже не скажешь, что я хоть что-то могу. — Да ну! — Кея мрачно усмехнулся, глядя в упор на девушку, отчего та вся съежилась. — Ты живая, в отличии от нее. Её сердце холодно. И вряд ли её крылья способны хоть на что-то — она теряла слишком много для своего возраста. Она мертва. Если она вообще способна что-то сделать своим пламенем, я удивлюсь. И совсем не понимаю Занзаса, который заключил с ней контракт. Глупо доверять свою спину тому, кто сам никому не доверяет! Несколько минут царила тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Хибари. Наконец, заговорила Тсуна, так, что её слова едва можно было разобрать: — Но я ведь доверяю вам. А вы… похожи. — Нет! — рык Хибари был настолько громким, что Дечимо отшатнулась и упала бы со стула, если бы Хибари не вцепился стальными пальцами в её плечи. — Я никого не терял! — глаза парня лихорадочно горели, пальцы сжимались так, что у Тсуны трещали кости. — Вы врете сами себе, Хибари-сан. Вы потеряли кого-то и не можете простить себя за это, — на лице Тсуны застыла смесь боли и уверенности в своих словах. — Нет! — Кея приблизил свое лицо к лицу девушки, почти касаясь её носа своим. — Она перестала значить что-либо для меня в тот момент, когда ушла. Я свободен от неё! И от Вонголы с её толпой травоядных я тоже свободен! — Тогда почему вы все еще здесь? — теплое дыхание Тсуны мешалось с обжигающими выдохами Хибари, мягко касаясь губ, отрезвляя. Парень резко отстранился, отпуская Саваду, и та с еле слышным стоном повела плечами, вскочила из-за стола и выбежала из столовой. Мармон тихонько выдохнула и растворилась в воздухе, перемещаясь следом за ней. Девятый, отправляя Саваду в Варию имел целью защитить тщедушное тельце десятой. Почему он повесил эту обязанность на профессиональных убийц, а не на отряд Внешнего советника, было неясно, но теперь офицеры по дням следили за девчонкой, иногда заключая пари (это Мармон и Бельфегор) на то, в чье дежурство её, наконец, попытаются убить.

***

— Шишиши, босс, как думаешь, у нашего ангела есть шансы выиграть? — Бельфегор с удобством расположился на диване, стоящем в одном из углов забетонированного поля, созданного специально для офицерских развлечений. — Не знаю, мусор, — Занзас плюхнулся рядом с мгновенно подвинувшимся принцем, даже не взглянув на кресло, принесенное Леви. Скуало и Ларк смотрели друг на друга, не шевелясь, расслабленно, без каких-либо эмоций на лице. Зрачки акулы не двигались, меч был опущен, ангел мерно дышала, оставив свой меч в ножнах. Занзас чувствовал, как Император мечей расширяет свою ауру пламени дождя, делает её ошеломляюще-подавляющей, перекрывает девушке доступ к кислороду. Ощущал её борьбу, как она пытается противопоставить Суперби свою силу и проигрывает. «Слаба. Это её конец. Скуало бьет насмерть» — мелькнуло в голове у Скайрини с некоторым необъяснимым сожалением, и он, отвлекшись на саморефлексию, пропустил начало движения. Суперби ударил, окончательно подавляя волю своей противницы, и одновременно совершил короткий выпад мечом по правому плечу, чтобы ненароком не убить, вывести из строя. Ларк увернулась и, подскочив к противнику, попыталась контратаковать. Скуало бросился прямо на нее, рассчитывая на свой превосходящий вес и то, что девушка все еще сопротивлялась его пламени, не в силах превзойти его силу, когда Ангел вдруг «схлопнулась», полностью рассеяв свою посмертную волю. Со Скуало произошло то, что обычно случается с людьми, под которыми резко распахивается дверь, которую они изо всех сил пытаются открыть — воля вышла из-под контроля и брызнула в разные стороны, оставив озадаченного Суперби уклоняться от следующего выпада Ларк. Техника фехтования у девушки была превосходной — лезвие меча практически невозможно было отследить, выпады были короткими, резкими, сильными и сливались в единое непрерывное движение, создавая у оппонента ощущение постоянной атаки. Ножнами, находящимися в левой руке, Ларк отражала удары, предпочитая не брать их на лезвие чинкуэды. А еще в её движениях было много несерьезного позерства, словно меч она использовала для развлечения, а не в серьезных схватках. В какой-то момент Ларк не остановила смертоносное лезвие противника, несущееся к её шее, а сделала мостик, встала на руки и, ногами обхватив шею Акулы, дернула вперед. Мечник, не ожидавший такой подлянки, не успел воспользоваться незащищенным животом девушки и был вынужден прыгнуть через ангела, спасая свою шею от перелома. Поднявшись на ноги, они вновь замерли, выравнивая дыхание. Плотность и пустота, сила и изящество, океан и небо — противоположенные во всем, но вместе с тем похожие в своей разрушительной мощи. — Ты не сражаешься в полную силу. Настолько низкого обо мне мнения? — голос Скуало был ровным, лицо спокойным и только глаза выдавали бурю, готовую вырваться наружу и обрушиться на оппонента. Ларк только сделала еще шаг назад, не намереваясь поддерживать разговор, и повела плечами, словно они нестерпимо чесались, а возможности коснуться их не было. — Будь серьезнее, дура, — зло прищурился Суперби, задетый пренебрежением к себе. — Сейчас ты просто применяешь базовые приемы, выполняя их идеально и разбавляя цирком. — Не в этом ли мастерство? — отозвалась наконец Барри, склонив голову на бок. — Мастерство в личном неповторимом стиле, который ты взращиваешь с годами тренировок и боев. И я чувствую, что у тебя он есть. Покажи мне его, стиль, который я еще не превзошел. Ларк рассмеялась и отбросила ножны к скамейкам, а потом углубила стойку, становясь похожей на сжатую пружину. — И что это? — коротко спросил Занзас, оборачиваясь к Мармон и краем глаза отмечая подошедшую Саваду. — Не знаю… вроде бы ангелы используют некоторый транс, который возможно активировать только в минуты опасности… и у каждого есть свой собственный стиль боя, который невозможно скопировать до конца, так как в стиле есть «оттиск крыла», как говорят. То есть, Скуало, даже победив, не воспроизведет технику Ларк. — А что насчет сильных ангелов облака, Мусор? — Занзас снова взглянул на поле, где начал движение Скуало. — Безусловно, в соотношении с обычными людьми ангелов не очень много, но по последним данным их порядок исчисляется сотнями тысяч в пределах полумиллиона. Конкретно ангелов облака около шестидесяти тысяч и, исходя из составленного Рейтинговым Фуутой списка, можно выделить пятнадцать сильнейших. — Что значит — сильнейший, шишиши? Насколько он круче обычного? — Бельфегор небрежно поправил диадему. — Это значит, что сила пламени его крыльев в полтора раза превышает Х-баннер Тсунаеши, которым она замочила Бьякурана. А у первых трех пламя по силе сопоставимо с зарядом, которым вы в будущем перемещались на остров к Чойсу. — Что? — ошарашено спросила Тсуна, устраиваясь на уголке скамейки. Иллюзионистка пожала плечами. — Что насчет имен? — Ангелы, тем более фиолетовые, весьма скрытны. Это вам не ураган: про Рафа’лей, этих чокнутых французов, каждая шавка знает. Правда, о том, что он ангел, известно не многим. Возвращаясь к облаку, даже в рейтингах Фууты были только псевдонимы. Первые четыре в порядке возрастания силы это ‘Туча’, ‘Повелитель смертей’, ‘Бесконечная гибель’ и на первом месте ‘Жаворонок’ наводивший одним своим именем ужас на многих боссов и ангелов. О его жестокости и беспринципности до сих пор легенды слагают; он служил на протяжении десяти лет семье Феторе, которая был уничтожена четыре года назад в особняке Вонголы, в тот самый день, когда мы босса вытащили. И еще странно, но он появлялся примерно на месяц в районе Канто в Японии пару лет назад… но с момента исчезновения Феторе о ‘Жаворонке’ нет никаких вестей — где он, жив или мертв. По всем законам должен быть мертв, но в рейтинге он все еще есть. — Весьма странное прозвище для киллера, — качнул головой Луссурия, пилочкой подправляя маникюр. — Поговаривали, что он убивал перед самым восходом… Мармон не договорила: Ларк качнулась в сторону, уходя от убийственной атаки Скуало, но не замерла и не продолжила движение, а склонилась в другую сторону, подалась вперед и резко рубанула мечом снизу вверх — наискосок, и вслед за лезвием взметнулась слепящая лента пламени, удлиняя лезвие почти вдвое. Шаг назад, резкий поворот, наклон к самой земле, позволяющий избежать смерти, стойка на руках, мостик. Скуало наносил удары один за другим, с трудом уклонялся от совершенно непредсказуемых, неожиданных, порывистых взмахов меча, но никак не мог задеть ангела, который двигался в своем личном ритме, невесомо, словно не весил ни грамма. Так птица могла бы танцевать в завихрениях ветра, по первому желанию уходя в пике или закладывая поворот. Выверенные движения, плавные и завораживающие перетекали друг в друга, заканчиваясь судорожным рывком, подчиняясь своим правилам, которые мечник не мог уловить, поймать. — Это же крылья, — завороженно прошептала Мармон помертвевшими губами, неотрывно глядя на движения Ларк, которая в потрясающем прыжке ударила Акулу носком ноги в грудь, пытаясь одновременно чинкуэдой отсечь Суперби голову. Вокруг девушки вилось пламя, густое, почти видимое, и оно словно продолжение тела, поддерживало свою хозяйку, мгновенно перемещало ее в пространстве, отрицая законы физики. Скуало умудрился уйти от лезвия меча и контратаковать зеркальным ударом, Ларк, уже падая на землю, рванула корпус назад, но не успела до конца уклониться от меча, скользнувшего по челке, обрезающего волосы и рассекающего ленту на глазах.