***
Занзас сидел в своем кабинете и пил, застывшим взглядом наблюдая за скатывающимся к горизонту солнцу. Голова была пустой и гулкой, как с похмелья, но Скайрини определенно не напивался. На столе лежала тонкая папка, в которую собирали все данные по ангелам специально для Занзаса, и пока там было отвратительно негусто информации. Никакой конкретики, сплошные домыслы. Скайрини чувствовал себя запертым зверем: его загнали в ловушку, лишили права свободного выбора, навязав Саваду, а потом прихлопнули сверху ангельской бурдой, которая до этого удивительно тактично держала дистанцию. Ларк — экая ранимая — весь день не выходила из комнаты, игнорируя попытки Бельфегора достучаться до неё, и Занзаса это раздражало больше, чем должно было. Он не нанимался работать с придурками, неспособными позаботиться о себе, и не собирался подрабатывать бесплатной психологической помощью своим подчиненным. Бесплатно он мог им только навалять как следует или пустить пулю в лоб. — Fuck, — рыкнул себе под нос Занзас, открывая папку и на первой же странице натыкаясь на досье дона Феторе, долгое время скрывающегося от Альянса в штатах, потом вернувшегося и чуть не пустившего этот самый Альянс по пизде. У него были ангелы — больше одного, словно они валялись на дороге и каждый мог поднять их. И на него работал Жаворонок, ужасающая сила, неподвластная простым смертным, вездесущая, как давящее предгрозовое небо, распростертое от горизонта до горизонта. Феторе вообще должен был жить вечно, а не сдохнуть по-глупому в воротах вонгольского особняка, когда Занзас, только размороженный, слабый и едва различающий в слепящем свете человеческие фигуры, на удачу швырнул в него сгустком пламени. Ему не то чтобы хотелось спасти старика или Саваду, но, если бы Вонгола пала в тот день, это бы доставило проблемы, а Занзасу надо было, чтобы Тимотео посидел во главе своего гадюшника еще хотя бы пару лет. Конечно же о мелкой помехе, по ошибке названной кем-то боссом, речи вообще тогда не шло. — Эй, Патлатый Мусор! — Что тебе, босс? — Скуало скользнул в кабинет и замер перед столом, ожидая распоряжений Занзаса — высокий, собранный, серьезный — мечта, а не помощник, пока не открывает свой поганый рот и не начинает орать. — Надо узнать, с кем работал Феторе, — пренебрежительно бросил Скайрини, нашаривая в ящике пачку сигарет, чтобы чем-то занять руки. — Найди бумаги по этому поводу и потряси людей, которых найдешь. — Этим занимался Леви, и насчет очевидцев ничего обещать не могу, но я спрошу, — с ухмылкой кивнул Суперби. Словно делал одолжение, говнюк. — Еще что-то? — Мне не дает покоя рейтинг, — подавив разгорающееся раздражение и не ведясь на провокацию, задумчиво протянул Занзас, затянулся и перекатил в стакане виски. — Херня, — фыркнул Скуало, поводя плечами. — Любого, кто сунется, мы разделаем. Как и всегда. Занзас взглянул на чересчур наглого капитана с теперь уже точно вырвавшейся на свободу яростью, но на Суперби это не произвело ровным счетом никакого впечатления: — Ты помнишь, как Феторе вломился особняк Вонголы? Тот самый день, когда мы выкрали тебя. Если бы все получилось как надо, ублюдки попереубивали бы друг друга, расчистив нам путь, но ты с какого-то хера убрал их босса. — Я помню, как личный состав старика катался по полу, пытаясь сбить пламя, и это было бесполезно, потому что мрамор горел, мусор, — прорычал Занзас, и стакан в его раскаленной пятерне пошел трещинами перед тем, как лопнуть. — Факта это не отменяет. У Феторе было четыре ангела, и Жаворонок, тот самый Жаворонок, которого все боятся даже вспоминать. И где они сейчас? В адском пекле. А мы здесь, дышим и полны сил творить великое. Так что не ссы, босс, — закончил свою пламенную речь Суперби и пошел к двери. Занзас замахнулся ему вслед, но с ладони только осыпались на пол оплавленные осколки, Скуало, сволочь такая, заржал.***
Тсуна сама не знала, почему ей не сиделось на месте, но интуиция зудела, Хибари тренировался, а девушка потянула лодыжку в отсутствие Луссурии. За стеной была Ларк, Савада чувствовала её, может, даже слышала её виртуальное дыхание, выдрессированное и ровное. Выйдя в коридор, Тсуна прошла к соседней двери и замялась, не зная, правильно ли было бы постучать. И еще было очень страшно, потому что Ларк она не знала совсем и девушка была пугающей, и еще не хотелось потом объяснять Хибари причины своего наличия в комнате хранительницы облака Варии (Ларк же стала хранительницей?). В итоге Савада, услышав на лестнице шаги, вздрогнула и метнулась обратно к себе, с хлопком захлопнув дверь. Сначала по коридору пронесся шипящий смех, потом из-за поворота вынырнул Принц-потрошитель собственной персоной, вальяжно размахивая руками с зажатыми в них стилетами. За Бельфегором плелся Фран, равнодушно поглядывая по сторонам, чтобы только не смотреть на своего слишком активного в последнее время семпая. — Подумать только, что никто не удосужился проверить труп Жаворонка на наличие, — свистяще прошипел Бел, останавливаясь возле одного из подоконников и ловко запрыгивая на него. Нож с отвратительным звуком прошелся по стеклу, но Франа, кажется, это ни капли не смутило. — Не всем быть такими особенными как вы, Бел-семпай, — протянул иллюзионист, прислоняясь к стене, и Каваллини расплылся в довольной улыбке, но сказать ничего не успел: — Такими особенными некрофилами, я имел в виду, — закончил лягушонок и вздрогнул, когда в него вонзился стилет. — И-ши-ши, маленький придурок, — почти ласково рассмеялся Бельфегор, склонив голову на бок, словно прислушиваясь к чему-то. — Я лично определил личность каждой обгоревшей головешки на том празднике жизни, и вот что — Жаворонка там не было. Как думаешь, стоит сообщать об этом боссу, а, ши-ши-ши?***
На ужин, несмотря на то, что Занзас был уверен в обратном, Ларк пришла. Она казалась собранной и равнодушной к тому, что произошло днем, проигнорировала все направленные на неё взгляды, наполненные в разной степени любопытством и спасла Тсуну от падения, придержав за предплечье. Хибари чуть не плюнул ядом ангелу в лицо — его буквальная ненависть к крылатым была парадоксальной, если только парню не стукнуло ревновать своего драгоценного босса конкретно к Ларк. Причин для этого было призрачно мало; Занзас, однако, почувствовал ответную волну собственничества глубоко в груди. Девчонка была только его. Только его офицером, конечно же. — Может, ты знаешь что-то о других ангелах, Ларк? — невинным тоном спросил Луссурия, стреляя глазами в сторону Занзаса, мол, «вон какой я ловкий». Маневр действительно был неплох, но, в духе солнца, слишком уж прямолинеен. Девушка замерла под прицелом нескольких пар глаз, потом с тихим стуком поставила кружку на стол и выпрямилась, выражая всем своим видом готовность защищаться до последнего. — Смотря что именно вам нужно, — сухо ответила она наконец, склонив голову на бок; её глаза снова были скрыты платком, а волосы беспорядочными прядями лежали на лице, исчезая в воротнике-стойке. — Чем больше, тем лучше милочка, раз уж ты теперь одна из нас. Нам же надо как-то полагаться друг на друга, доверять друг другу, если мы все — члены одной семьи? — Отряда, а не семьи, мусор, — одернул подчиненного Занзас, недовольно хмурясь. Тсуна поежилась и передернула плечами — Луссурия, ничуть не стесняясь посторонних, прессовал новенькую самым безобразным образом, в то время как остальные не только не препятствовали такому положению дел, но и поглядывали на разворачивающуюся сцену с неприкрытым интересом и жаждой подробностей. Занзас казался мрачно-равнодушным. — Считается, что ангелы рождаются в пару конкретному человеку, — глухо начала Ларк, потом замялась, но после паузы продолжила. — Этого человека называют сердцем ангела. Есть разные версии, кто-то вообще не верит в эту чушь. Но ангелы, встретившие сердце, могут даже расторгнуть контракт. Преодолеть все, даже, по слухам, смерть, чтобы жить для сердца. Очень романтичная сказка, — скривилась девушка, и дернула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. — В целом ангелы почти такие же, как и обычные обладатели пламени посмертной воли, только у них есть крылья и неспособность нарушать заключенные контракты. — С оговоркой на сердце, — задумчиво уточнил Скуало. Ларк кивнула и вернулась к еде. — Что происходит, если хозяин ангела умирает? — спросил Бельфегор, мерзко щурясь и заранее хихикая. — Слабые ангелы умирают, — равнодушно пожала плечами девушка. — Сильные продолжают жить, вечно храня в памяти свой промах. Каваллини довольно разулыбался чему-то своему, Занзас все так же мрачно сверлил взглядом какую-то точку в пространстве, а Хибари стиснул челюсти так, что заходили желваки, но промолчал. В столовую впорхнула Мармон, довольная и даже не такая мрачная, как обычно. Оценив беглым взглядом напряженную атмосферу, девушка фыркнула, села на свое место и щелкнула пальцами, требуя свою порцию кофе и тарелку низко-калорийного салата. — Не верится, что я сейчас собираюсь бесплатно поделиться с вами информацией, но, будем считать, что я запишу этот момент в долговую книгу, — бодро сообщила иллюзионистка, не скрывая улыбки в голосе, отвесила звонкий подзатыльник Белу, который попытался «незаметно» её облапать и продолжила: — Босс Феторе многое успел сделать. Мы неверно оценили масштаб последствий, когда зачищали его. — Мусор, — закатил глаза Занзас. — Сколько еще мне придется сталкиваться с безответственностью старика и последствиями своего временного выхода из игры? — Целью было расшатать устоявшиеся связи внутри Альянса, начиная с низов, — проигнорировала босса Вайпер. — Это удалось: мелкие семьи или покупались, или лишались боссов, после чего люди расходились и какой-то процент попадал под гостеприимное крыло дона Феторе. С более крупными тоже проблем не возникало: снова убивались боссы, купленные члены семьи поднимались по карьерной лестнице, занимая все более высокие позиции, информация исправно сливалась в главный офис, а иногда удавалось чужими руками провернуть что-то масштабное. Например, в семье Каваллоне убрали босса через его младшего офицера. — Правда, Реборн после этого своим появлением сломал все дальнейшие планы относительно семьи Мустанга, — хмыкнул Скуало, понятливо кивнув. — Да, — согласилась Мармон. — Но таких моментов, когда у Феторе все почти получилось, было множество. Ему в основном противостояла интуиция Вонголы Ноно и звериное чутье Реборна, а Феторе это отчасти понимал и действовал снизу, очень медленно. За десять лет его частично дистанционной деятельности в Альянсе не осталось ни одной семьи, которую гениальный план дона не затронул бы. — Чего же он добивался? — спросил Луссурия, жалобно заломив брови, но его глаза под очками наверняка оставались острыми и холодными. — Власти в Альянсе, врой! — пожал плечами, как о само себе разумеющемся, Скуало. — Он, насколько я знаю, вернулся из Америки, вот и пытался навести здесь свои порядки. У него не вышло, так он думал ангелами взять. — Так самое интересное, — перебила капитана Мармон, невозмутимо намазывая себе печенье маслом. — Что буквально несколько часов назад некий Дон Сантини потребовал аудиенции у Девятого, чтобы утрясти некоторые деловые вопросы. И этот же Дон достал когда-то для Феторе Жаворонка, и Дон Сантини, как говорил Шамал, предоставил убежище выжившим членам Эстранео. Все эти ублюдки действовали заодно и легко ушли в штаты, когда дело приняло для них дурной оборот. А Ноно даже не пошевелился, не предпринял ни единой попытки повлиять на ситуацию. — Постарел, — шелестом припечатал Леви, еще сильнее сощурив глаза. Закивал головой, как заводной болванчик, Бельфегор, дернул уголками губ в намеке на издевательскую улыбку Луссурия. Тсуна отчетливо ощутила в простом слове целый приговор, зловещее обещание и отдаленный звон поминального колокола. — Пора заканчивать этот дурдом, — полностью подтвердил все неясные опасения и догадки Савады Занзас. — Старик засиделся. Если он не может справиться с делом, значит, время его прошло. Теперь наш черед.***
Саваде не спалось. Голова утопала в слишком мягкой подушке, было жарко, за окном безостановочно журчали цикады. В голове роились мысли, которые даже с натяжкой нельзя было назвать легкими. В Японии осталась мама, подверженная опасности. Конечно, убийцам нужна не Нана, но через женщину можно надавить на Дечимо. Что, если хранители не справятся? Гокудера, Ямамото, Реохей, Мукуро и Хроме. А Ламбо? Он совсем ребенок! И у них есть только Реборн, и то, кто знает, где он сейчас. Перед самым расставанием он говорил о делах как раз в США. Уж не по поводу ли Сантини, Феторе и Эстранео? Что надо было делать, если бы напали ангелы? Что бы ни говорил Хибари, Тсуна была отнюдь не уверена, что смогла бы победить Ларк один на один, если уж крылья девушки были мощнее, чем лучшая техника Савады! К тому же, с пламенем облака у Тсунаёши всегда были сложности: оно было слишком яростным и неподконтрольным, принадлежало только своим владельцам. Или дело было именно в пламени Хибари? Холодном, обжигающем, сильном. Такое пламя, даже поглотив прорывом точки нуля, попробуй подчини. Проще подойти к Кёе и сказать, что его глаза уже долгое время не дают покоя, что хочется не вздрагивать при его появлении, а улыбаться, и держать его за руку, и обнимать, получая объятия в ответ. Тсуна встряхнула головой и беспокойно заворочалась, повернувшись на бок. Какая-то деталь постоянно ускользала от нее, не давая уцепить себя за хвост. За дверью раздался тихий шум, сдавленное шишишиканье, а следом полный угрозы шепот с проскальзывающим рычанием: — Что ты здесь делаешь, коронованная тварь? — Хибари был до безумия зол, и Тсуна сжалась под одеялом, боясь пошевелиться. Стало холодно, сердце заполошно забилось пойманной птицей. Может, Занзас не просто так сказал, что пришла его очередь разбираться со всем? Если теперь у него была Ларк — кто знает — может Скайрини решил возобновить претензии на кресло десятого босса, и Тсуна ему была совершенно не нужна. Страх скользнул вдоль позвоночника и схватил за горло. Воздух отчаянно не проникал в легкие, глаза защипало, а перед глазами замелькал личный список убитых: покушавшиеся на нее две недели назад мафиози, которых она прежде, чем поняла, что делает, спалила пламенем, несколько десятков рядовых Мельфиоре, Торикабуто, Бьякуран… последний, правда, остался жив, но Тсуне до сих пор в ночных кошмарах виделись его фиалковые глаза, в следующее мгновение стираемые X-banner-ом. Тсуна с сипом вздохнула, прогоняя кошмары, а в следующую секунду за дверью раздался глухой удар упавшего на пол тела и полный холодной ярости голос Ларк: — Ты идиот? Савада боится тебя! На негнущихся ногах Тсуна дошла до двери, чтобы разобраться, что происходит, и либо помочь Хибари победить Ларк и Каваллини, либо успокоить всех и заверить, что она в полном порядке. А когда распахнула створки, то чуть не упала от неожиданности: потирая шею, на которой уже наливались фиолетовые следы удушения — ладонь и пять пальцев, — на полу посреди коридора сидел Бельфегор, нервно крутя в руках стилет. У стены стоял Хибари в боевой стойке. В его руках были тонфа, под глазом синел свежеполученный фингал, но Кёя не шевелился. Прямо перед ним стояла Ларк, сжимая тонфа руками до побелевших костяшек. С удивлением Тсуна поняла, что её хранитель просто не может двинуться, настолько жестко зафиксировала его руки девушка. Однако секунда — и вот Хибари уже освободился от захвата, убрав свое оружие в рукава, а ангел, отступив назад, слегка склонилась перед Тсуной, все так же стоящей на пороге: — Извини, что разбудили. Хибари-сан неправильно понял ситуацию. Варийские офицеры по-очереди охраняют тебя круглые сутки. Надеюсь, инцидент больше не повториться, — взмах руки в сторону Хибари, и девушка отправилась в сторону своей комнаты. Бельфегор, нервно передернув плечами, встал на ноги и убрал стилет за пояс. — Если что, я все равно рядом, — он дошел до подоконника и демонстративно на него уселся. — Вообще, спокойнее надо быть. Официальный псих здесь я. Хибари несколько секунд буравил принца взглядом, а потом шумно выдохнул и зашел в комнату Тсуны, заталкивая её перед собой. Девушка, растерянная происходящим, не сопротивлялась, пока Кёя дотолкал её до кровати, уложил, укрыл, подоткнув одеяло какими-то дерганными движениями, а потом лег рядом, положив руки под голову. — Все в порядке, Хибари-сан? — хранитель молчал, и Тсуна уже перестала надеяться на ответ, медленно проваливаясь в забытьё, когда Кёя, тихо выдохнув, ответил на грани слышимости: — Мне надо знать, что ты в порядке. Даже если умом я знаю, что здесь безопасно, сердце колеблется. Так что заткнись и спи. Тсуна счастливо улыбнулась, засыпая. Пусть она никогда не скажет Хибари о своих чувствах, она может просто находиться с ним рядом, пока есть время. А уж о том, чтобы время было, заботится слишком много людей.