Глава XII
26 января 2017 г. в 21:57
Утром Самюэль сгребал листья и ветки возле своей каморки. Вокруг здания общежития было тихо и неподвижно, воздух обрел бледно-золотой цвет, и на один идеальный долгий момент все показалось нормальным.
Недалеко от общежития на лавочке сидела Кейт, наклонившаяся, чтобы покормить белочек, чьи глазки-бусинки устали искать еду на деревьях. Макс с грустью смотрела на нее. Ей хотелось, чтобы Кейт взглянула на нее, улыбнулась, дала хоть какой-нибудь знак, что все хорошо. Но Кейт даже не подняла глаз. Было понятно, что ей все равно, находилась здесь Макс или нет.
— Доброе утро, Макс.
Позади нее раздался легкий и спокойный голос Самюэля. Она повернулась к нему, и он стыдливо опустил глаза, разглядывая кучу листьев под своими ногами.
— Здравствуй, Самюэль. — Она покачала головой, глядя на листья. — Уже февраль. Боже, это безумие.
— Семестр закончится раньше, чем мы думаем, — согласился Самюэль. — Ты уже думала, чем займешься после окончания?
Беспокойные мысли ленточками опустились вниз и сжали ее грудь.
— Эм, нет. Не совсем. Это последнее, о чем я буду думать.
Самюэль кивнул головой и мягко ей улыбнулся.
— Будет много дорог, по которым можно пойти, много направлений. Но ты выберешь самое верное, я знаю.
— Спасибо, Самюэль. — Она могла поклясться, что он может наполнить воздух спокойствием, будто он его вырабатывал в атмосферу.
Все с невероятной скоростью превращалось в головоломку, хаос или непонимание, но в такие утренние часы, когда ей не надо было ни о чем думать или сосредотачиваться на своих ощущениях, и можно было поверить, что Блэквелл оказался хорошей школой, а Аркадия — милым городом.
В такие утренние часы Хлоя жила в ветре, в легком пении свободных птиц. Она жила в траве и звуке скрежетания грабель по земле. Вне залива она, конечно, не будет существовать. Как Макс могла уехать отсюда в конце семестра, зная, что больше никогда сюда не вернется?
Она уедет от Хлои.
Она уедет от Нейтана.
От всех.
Казалось, что вся ее жизнь вертелась вокруг прощаний.
Прошлой ночью ей снился очередной кошмар, от которого она подскочила в четыре часа утра. Она стояла посреди стерильно-холодной Проявочной, которую медленно заполнял песок, падающий из невидимого отверстия в потолке. Тяжелый и удушающий, он собирался вокруг нее, обхватывал ее ногу плотным кольцом. Проявочная затряслась и начала проваливаться под землю под натиском океана из песка, чье количество все росло и росло.
Оказавшись в песке по грудь, она смогла выбраться, схватившись за папки, которые излучали сияние. Когда она открыла их, из них лишь посыпалось еще больше песка. Проявочная погружалась под землю, забирая с собой Макс и свои секреты, чтобы все глубоко похоронить. Ощущение падения так сильно и ярко отпечаталось в мозгу Макс, что ее ослепила боль.
Она знала, что этот песок мог быть знаком. Сейчас она стояла рядом с человеком, который считался глазами академии Блэквелл, который обладал нужной ей информацией. Не стоило терять время.
— Самюэль, могу я у тебя кое-что спросить?
— Конечно, Макс, — похвалил он ее любопытство. — Самюэль всегда здесь, чтобы поговорить.
— Это будет звучать странно.
Он улыбнулся. Мягко.
— Спрашивай.
— Я слышала… э-э, слух.
— Понятно, — сказал Самюэль. — Слух. Который попадает в одно ухо и выходит из многих ртов.
— Что-то вроде этого. — Она глубоко вдохнула воздух. — Он касается Дина Прескотта.
Самюэль продолжил грести листья под ногами, опустив глаза. Выражение его лица осталось спокойным. К облегчению Макс, он не разозлился и не смутился. Выглядело так, будто она спросила его о погоде или о планах на вечер.
— Да. Старший Прескотт. — Он шмыгнул носом. — Пару лет назад он сломал замок на двери моей каморки, но там стояла сигнализация.
— Могу я задать пару вопросов о нем?
— Если это поможет тебе, Макс. Вижу, что для тебя это важно.
— Очень. Я знаю, что это выглядит странно. — Она поправила волосы, упавшие ей на глаза. — Каким он был? Он был еще одним Прескоттом?
— Нет. Самюэль думает, что он был добрым и сострадательным. Он защищал других ребят со своего первого дня обучения в Блэквелле. Я не люблю задир, Макс. Несмотря на то, в кого превратился Дин Прескотт, он никогда не был задирой.
— А в кого он превратился?
— Самюэль не любит судить людей, но, — он замолчал, — В конце его истории Дин не был таким добрым и сострадательным.
— Ты, должно быть, часто его видел. На твой взгляд, он изменился?
— Полностью. Он стал печальным и запутавшимся. Его что-то мучило, Макс.
— Я слышала, что он проник в твою каморку. — Макс ужасно чувствовала себя из-за лжи, но ей было необходимо все узнать.
— Он был сильно пьян. Не думаю, что он вспомнил это на следующий день, — ответил Самюэль. — Ректор Уэллс и я прибежали сюда, когда услышали вой сигнализации. Он ждал нас. Он никак не воспользовался ситуацией.
— Так зачем он вломился сюда?
— Он сказал, что ему что-то было нужно, но не сказал, что. — В больших глазах Самюэля появилась печаль. — Через пару недель он умер. Ужасно. Он мог многое изменить в этом городе.
Макс кивнула. У нее по какой-то причине образовался комок в горле. Постепенное изучение Дина будило в ней ощущение зловещей осведомленности.
— Его смерти можно было бы избежать, если бы больше людей увидели, что с ним происходит.
— Только если это не была судьба, — спокойно сказал Самюэль. — Тогда все случилось так, как и должно было случиться.
Макс помолчала.
— Спасибо, что разрешил мне тебя побеспокоить этими вопросами, Самюэль.
— У тебя никогда не получится побеспокоить меня, Макс. — Он отложил грабли и задумчиво взглянул на нее. — Я лишь надеюсь, что смог помочь.
— Ты действительно помог. Правда, спасибо тебе.
Он повернулся, чтобы открыть дверь своей коморки. Прежде, чем скрыться в ней, он кивнул ей.
— Надеюсь, что ты найдешь то, что ты ищешь, Макс.
— Я тоже.
Солнечные лучи стали дарить тепло. Было приятно ощутить его после недавних холодных и пронизывающих ветров. Трава под ее ногами была сухой и пружинистой, отчего Макс охватило страстное желание сесть, взять пучок травы и подумать о настоящем. Она задрала голову и посмотрела на лазурное небо, задумавшись, смотрят ли на нее оттуда Дин Прескотт и Рэйчел Эмбер.
Макс не могла избавиться от чувства, что ее кто-то направлял.
Она повернула голову и посмотрела в сторону кампуса. Кейт поймала ее взгляд и впервые не опустила глаза.
Ощущая прилив храбрости, Макс подняла руку и помахала ей.
Кейт помахала ей в ответ. Через несколько секунд она опять подняла руку и сделала Макс знак пальцами, чтобы она к ней подошла.
По траве у ног Кейт были разбросаны хлебные крошки, но белки, похоже, слишком сильно стеснялись их подбирать. Вместо этого, они залезли на дерево и вонзили свои острые ноготки в кору, вертя головой во все стороны. Между ними воцарилось молчание.
Солнце окрасило волосы Кейт в золотой цвет, но само ее лицо оставалось в тени. Макс, закусив губу, смущенно указала на свободное место рядом с ней:
— Можно присесть?
Кейт кивнула. Она сидела, крепко вцепившись руками в скамейку, и болтала одной ногой вверх и вниз.
Макс села и задумалась, что бы ей сказать. Тишину нарушали щебетание птиц и топот лапок белок, прыгающих по деревьям. Кейт не выглядела сердитой. Она ведь разрешила Макс сесть рядом. Макс набрала в легкие побольше воздуха.
— К-как ты?
— Я в порядке. Я только что вернулась от психиатра. Это было… весьма продуктивно.
— Так это замечательно, — улыбнулась Макс. Она задумалась на секунду, прежде чем продолжить. — Я, можно сказать, тоже хожу к психиатру.
— Правда? — Повернулась к ней Кейт.
— Она из Блэквелла, но… она классная. Но мне нужно привыкнуть к этому.
— Раньше я очень боялась идти к специалисту, потому что я не знала, что ожидать. Но это очень помогло мне, — она улыбнулась. — Я рада услышать, что тебе есть с кем поговорить.
— Я тоже, — без усилий улыбнулась Макс.
Ее неуверенность не проходила, так как теперь Макс не знала, уйдет ли Кейт или останется сидеть на лавочке. К счастью, она даже не шелохнулась.
— Ты… — Вдруг заговорила Кейт. — Ты приходила к Нейтану на этой неделе?
Макс кивнула.
— Понятно.
— Ты все еще сердишься на меня?
— Я не знаю.
— В этом… в этом нет ничего странного.
Кейт вздохнула.
— Я очень долго думала об этом, и, что ж, я верю в прощение. И в искупление. Я забыла об этом, когда мы ссорились, потому что была так зла на тебя. Я чувствовала себя так, будто меня предали.
Макс чувствовала себя опустошенной, словно из нее спустили весь воздух, как из шарика.
— Понимаю. Твоя обида обоснована.
— Я поговорила с моим психиатром на эту тему. И со своей молитвенной группой. Я поняла, что если хочу двигаться дальше и снова стать здоровой, я должна простить его. — Кейт переплела пальцы в замок, пока говорила. Ее обломанные ногти были покрашены в бледно-розовый цвет. — Я пытаюсь сделать это прямо сейчас. Мне интересно, по этой ли причине ты его навещаешь? Ты простила ему убийство Хлои?
— Я знаю, это звучит странно, но да. Я простила его.
— В этом нет ничего странного. Ты так излечиваешь свою душу, — мягко ответила Кейт. — Макс, ты моя подруга. Я доверяю тебе, ты всегда была рядом со мной. Если ты ходишь к Нейтану Прескотту, значит, у тебя есть на то причины. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, как это, должно быть, полезно для тебя.
Ее руки тряслись. От нее веяло спокойствием, благодаря которому Макс перестала совсем ощущать дискомфорт. Она очень хотела, чтобы Кейт все узнала и все поняла.
— Он изменился? — застенчиво спросила Кейт, будто она не была уверена, хотела ли она узнать ответ.
Макс кивнула только через несколько секунд и сказала с уверенностью:
— Да. Я знаю, он никогда не хотел причинять кому-нибудь боль. Он лишь… жертва. Еще одна жертва.
Кейт тоже кивнула.
— Я не думаю, что он само зло, и, несмотря на то, что я наговорила, я не считаю его монстром. Он ведь правда всего лишь человек. Как все мы. Это… ужасно, насколько мистер Джефферсон влияет на людей. — Она вдруг побледнела. — Интересно, как долго он этим занимался? Наверняка Аркадия не была его первым городом.
— Я тоже так думаю, — сказала Макс. — Кейт, можно я тебе кое-что расскажу? Но ты должна это держать в секрете. Во всяком случае, пока что.
Кейт взглянула на нее. В ее глазах было столько тепла.
— Конечно, Макс.
— Существует еще одна причина, по которой я навещаю Нейтана.
— Какая?
— Дело… дело в его отце.
— В его отце? В мистере Прескотте? — Брови Кейт поползли вверх от удивления. — А какое он имеет отношение к произошедшему?
— Это может прозвучать безумно, но я думаю, что он связан с Проявочной. Думаю, он знает то, что упечет мистера Джефферсона за решетку на очень долгое время. А может даже и его самого посадят.
— Почему ты так говоришь? Макс, что тебе известно?
— Ничего конкретного. — Это было замечательно — поговорить с кем-нибудь конкретно по делу. Слова сами слетали с ее губ, боясь остаться не сказанными. — Но у меня куча зацепок. Происходит что-то странное. Много что не сходится.
— Макс, это звучит замечательно. — Глаза Кейт расширились. — Но это очень опасно. Ты уверена, что хочешь пойти против Прескоттов?
— Я должна. Меня не покидает чувство, что даже когда мистера Джефферсона посадят, Проявочная не прекратит своего существования. Нет никаких намеков, что все кончено.
— Я верю тебе, Макс. Просто, Боже, будь осторожна. Если мистер Прескотт узнает, что ты ищешь против него информацию, он не будет сидеть и ждать, пока ты узнаешь все, что необходимо.
— Знаю. Я буду осторожна, обещаю.
— А Нейтан знает?
— Нет. — Макс вздрогнула от этой мысли. — Знаю, что их взаимоотношения… оставляют желать лучшего, но не думаю, что Нейтану понравится, что копаю под его отца. Он не должен узнать. Не сейчас. Сначала мне надо найти доказательства, что мистер Прескотт действительно был вовлечен.
— Я видела его один раз, — сказала Кейт. — Он пришел в день акции по сбору денег на доставку горячей пищи престарелым и инвалидам. Это было за несколько месяцев до того, как начался этот кошмар. Думаю, он пришел туда только чтобы покрасоваться. — Кейт обняла себя руками, будто она замерзла, несмотря на теплые лучи солнца. — Он был… очень пугающим. Я себя чувствовала не в своей тарелке, хоть он и задал мне всего пару вопросов насчет программы. — Она закусила губу. — Не могу представить, каково это: иметь такого отца. Я могу понять, почему Нейтан стал таким.
На ее лице застыло странное выражение. Между ее бровями образовалась складка, открылся рот, а тело напряглось. Макс тоже застыла, так как Кейт не сводила с нее глаз.
— О чем задумалась? — спросила она.
— Я просто… думаю.
— О чем?
Кейт сжала губы.
— Думаю, мне надо сходить. — Макс задержала дыхание. — В больницу.
— Ты уверена?
— Я хочу простить его, но я не смогу сделать этого, если не буду смотреть ему в глаза. Я хочу… Я хочу увидеть его, потому что, если ты права, что он изменился, для меня появилась надежда. Знак, что все закончилось, что я могу жить дальше. Как думаешь, я смогу как-нибудь съездить с тобой? Не сейчас, мне еще нужно немного времени. Это так сложно и… странно, но, когда-нибудь, скоро, я думаю, что захочу съездить к нему с тобой.
— Кейт, ты даже не представляешь, какая это хорошая идея.
Кейт повернулась и крепко обняла ее.
— Спасибо тебе, Макс, — сказала она, уткнувшись ей в плечо.
Макс могла поклясться, что видела, как в другой стороне двора улыбался Самюэль.
***
На следующий день, в пятницу прохладным вечером Макс сидела на лавочке у маяка, слушая музыку в наушниках, и наблюдала, как медленно солнце пряталось за горизонт. В детстве она верила, что океан поглощал солнце на ночь и выплевывал его утром. Она и Хлоя даже вместе нарисовали целый комикс про это и назвали его «Голодный океан». Он был разукрашен Крейоловскими карандашами. В этой книжке были красочные картинки и остроумные диалоги, которые было трудно прочесть из-за небрежного почерка. Уильям пришел от него в восторг и читал с удовольствием. Когда они подросли, он всегда шутил, что они должны были отдать этот комикс в печать, став при этом самыми юными создателями комиксов.
Это воспоминание всегда первым приходило ей на ум, когда она смотрела на закат.
Небо окрасилось в голубой и розовый, облака были похожи на сахарную вату. Пока она поднималась, ей попались парочка бегунов, но рядом с маяком не было ни души. Ветер выл высоким пушистым елям песню, которую могли понять только белки.
Здесь она всегда ощущала себя маленькой девочкой, когда сидела на этой лавочке. Аркадия, расположенная где-то внизу, излучала энергию. Даже на такой высоте Макс все еще чувствовала запах соли и рыбы от залива. Казалось, что в любой момент могли открыться небеса, из которых пошел бы дождь из морских водорослей.
Она думала о Дине, о мистере Прескотте и о папках из Проявочной. Перед собой она видела Нейтана, стоящего на коленях в женском туалете, разбившего костяшки в кровь об кафель. Она видела, как по лестнице вели мистера Джефферсона, как опускали его голову, когда сажали в полицейскую патрульную машину. Как репортеры тыкали свои микрофоны в лица студентов, как ректор Уэллс безуспешно пытался выдворить их за порог школы прежде, чем кто-нибудь открыл рот. Как погружали в машину скорой помощи тело Хлои, прикрытое белой простыней. Как фотографы-полицейские не уставали делать снимки.
Где сейчас был мистер Прескотт? Макс думала, что он сейчас собирал команду, чтобы защищаться. У него будут лучшие адвокаты в штате и, конечно, четкое алиби. Для всех он будет невиновным. Плохим человеком, не имевшим ничего общего с этим делом.
Здесь энергия Аркадии бурлила в ее крови, а маяк нашептывал: «Здесь есть нечто большее. Оно ждет своего часа».
В заднем кармане начал вибрировать телефон, испугав ее и выводя ее из мыслей.
— Пациент психиа…
Макс тут же нажала кнопку «1». Здесь было слишком тихо.
— Привет.
— Привет, — сказала она. — Как дела?
— Я снова ходил на блядское собрание группы. И говорил аж целых пять минут.
Она рассмеялась. В тишине ее смех показался слишком громким и каким-то чужим.
— Так это замечательно, Нейтан. Очень даже замечательно. Нелл, поди, прыгала от счастья?
— О да, но я сказал, чтобы она к этому не привыкала, — раздраженно ответил Нейтан.
— Ты должен быть очень горд собой, — сказала Макс. — Я рада, что ты позвонил, чтобы рассказать мне.
— Ну да, — тихо сказал он. — Я хотел, чтобы ты знала.
Над океаном летела стая птиц, одна за другой. В их полете было что-то идеальное.
— Ты где? — спросил он.
— Я сижу около маяка, смотрю на закат.
— Одна?
Она улыбнулась.
— Да, выглядит грустно.
Спустя несколько секунд Нейтан прочистил горло и сказал:
— Мы с Дином и моей сестрой часто приходили туда, когда еще были детьми. Играли, бегали. Чем там еще дети занимаются?
— Звучит весело.
— Ты можешь… — Он замолчал. — Ты можешь сделать пару снимков?
— Для твоей стены?
Он издал звук, выражающий согласие.
— Конечно. Мне самой хочется. Какие-нибудь конкретные пожелания?
— Нет, просто… Сфотографируй то, что сама хочешь.
— Хорошо. — Она достала фотоаппарат из сумки и положила его рядом с собой на скамейку.
Она вытянула вперед ноги и прижала трубку поближе к лицу.
— Знаешь, у меня есть для тебя одна новость.
— Какая?
Макс сомневалась, что Нейтан оценит, если она вдруг ни с того ни с сего придет вместе с Викторией, ничего не сказав ему. Это было рискованно. Да и она думала, что ему следует об этом знать. С ним стало проще общаться со временем, он больше слушал, реже вытворял что-нибудь безумное, но даже сейчас нельзя было предсказать его реакцию на подобное. Оно врывалось в их привычный ритм жизни, вносило что-то новое. Это будет справедливо, только если она сначала попросит у него разрешения.
— Виктория хочет прийти вместе со мной в следующую среду.
По ту сторону трубки молчали.
Макс ждала, пока он переваривал информацию.
Когда прошло еще пять минут, а он так ничего не сказал, Макс заговорила сама:
— Это… Ты не против?
— Я не знал, что вы друзья, — уныло сказал он.
— Эм, нас… вряд ли так можно назвать. Это сложно, но мы иногда разговариваем, и она правда очень хочет увидеть тебя.
— Зачем?
— А почему нет?
— Прошло, блядь, несколько месяцев.
— Ей было тяжело…
— Тяжело ей? — Нейтан перебил ее. — Она так сказала? А она знает, где я, блядь, нахожусь?
— Эй-эй, не вмешивай меня в ваши отношения.
Нейтан тяжело вздохнул. Она представила его держащимся за стену с закрытыми глазами.
— Я считаю, что ты должен дать ей шанс. Она правда скучает по тебе.
— Если бы она скучала по мне, она была бы здесь с самого, блин, начала.
— Это не так просто. Ты сам знаешь.
Макс позволила тишине стать во главе их разговора, чтобы успокоить его. Ему была нужна тишина. И время на размышления. Когда она снова услышала его голос, он оставался грубым и хриплым, но враждебность из него пропала.
— Она никогда не видела меня в такой обстановке, — сказал он. — Она не любит больницы. Не хочу, чтобы она… испугалась и сбежала отсюда навсегда.
Его слова немного тронули Макс.
— Она не сбежит. В смысле, я же не сбежала.
— Ты другая.
Не так давно она пообещала, что если она услышит или увидит что-нибудь, связанное с его отцом или с Проявочной, то расскажет ему. Для нее это не было пустым обещанием, но… она не отнеслась к нему всерьез. Она не знала тогда, что сможет так далеко зайти.
Она очень хотела ему рассказать обо всех своих подозрениях, но не могла. Не сейчас. Макс сжала губы.
— Увидимся в среду.
— Хорошо. — Молчание. — Это, эм, лучший день недели для меня.
Макс задержала дыхание в тишине. Вдох будто застрял где-то в ее груди.
— Для меня тоже.
Она не солгала.
— Пока, Макс.
— Пока.
Когда он повесил трубку, в округе стало еще тише.
***
В субботу утром Виктория заказала такси, чтобы они доехали до особняка Прескоттов.
Макс пришла к ней в комнату, где увидела Викторию в ее лучших джинсах и в невероятно дорогом вязаном свитере. Широкая оправа ее очков была украшена стразами.
— Эм, — Макс взглянула на свои обычные джинсы, футболку и толстовку. — Я… готова.
Виктория сняла очки и медленно осмотрела Макс с ног до головы.
— Ты издеваешься? Что за говно ты на себя напялила? Ты так и собираешься идти? Это же Прескотты.
— И что?..
— А то, Господи, что я не могу прийти с тобой и попытаться убедить их, что ты очередная подруга Нейтана, когда ты выглядишь, как… как Макс Колфилд.
Макс никогда прежде не думала, что ее имя может стать диагнозом. Виктория скривила лицо.
— Боже, я поняла твою точку зрения. — Макс смущенно начала дергать за край своей футболки. — И у нас будет такая история? Я тоже член «Циклона», дружила с Нейтаном?
— Да, но в «Циклоне» так не одеваются. Аргх, иди сюда. — Виктория грубо схватила ее за руку и затащила к себе в комнату. Потом она отправилась к своему шкафу, где рылась приличное количество времени, пока не достала оттуда белые узкие джинсы с дырками на коленях, длинный черный топ и однотонную джинсовую куртку. Она бросила вещи в сторону Макс и повернулась к ней, недовольно сложив руки на груди. — Давай. Переодевайся.
— Эм… Спасибо.
Джинсы оказали намного уже, чем она привыкла носить, а рукава куртки — слишком длинными, что ей пришлось завернуть их. Но в целом, все на ней хорошо сидело. Но она все равно чувствовала себя ужасно неловко. Ей казалось, будто в нее засунули частичку клуба «Циклон».
— Невероятно. Одежда может исправить даже такой запущенный случай, как у тебя, — сказала Виктория. Взглянув на старые кеды Макс, она поморщилась. — Это… можешь оставить. Думаю, они подойдут.
Макс рассматривала свое отражение в зеркале, поправляя куртку с широкой улыбкой.
— Я чувствую себя шпионкой под прикрытием.
— Не вздумай привыкать. Мне еще понадобятся эти вещи, когда мы закончим. Ты готова идти?
Особняк Прескоттов находился на окраине Аркадии, на холме, откуда открывался вид на залив. Они проехали несколько миль по идеально ровной дороге прежде, чем оказались около высоких ворот цвета слоновой кости.
Ворота были гигантскими, прекрасными и пугающими. Макс представляла себе их именно такими. Они напомнили ей истории о колонистах, которые строили подобные гигантские многоэтажные особняки. Ворота открылись, вероятно, среагировавшие на движение, и автомобиль поехал по широкому круговому проезду, шурша по гравию. В центре стоял большой фонтан, ручейки воды которого стекали по шикарной статуе.
Сам дом был белого цвета с узкими вытянутыми окнами и квадратной крышей. Входную дверь обрамляли две высокие мраморные колонны, а вокруг дома простирался бесконечный густой зеленый сад. Лужайки были недавно подстрижены, на них не было никакого мусора. Недалеко от самого дома был построен небольшой гостевой домик, не уступающий по красоте. Перед ним были припаркованы два сияющих BMW.
Возможно, челюсть у Макс отвисла в прямом смысле, когда она вышла из такси, потому что Виктория, взглянув на нее, закатила глаза.
— Никогда до этого не видела аристократов? — Даже у нее не получалось скрыть волнения. Она провела рукой по своим аккуратным и идеально уложенным волосам, пока осматривала дом. Она понизила голос, чтобы прошептать. — Старайся молчать. Просто иди за мной, и мы быстро окажемся внутри и так же быстро уйдем.
— Боже, что мы делаем, — тоже зашептала Макс. — Пару дней назад это казалось такой классной идей.
— Заткнись, мы сделаем это. Просто держи рот на замке, пока с тобой не заговорят. Тогда будь максимально вежливой, отвечай размыто.
— Хорошо. Боже. Хорошо.
Когда они дошли до входной двери, беспокойные движения Виктории обрели уверенность, и Макс, боявшаяся лишний раз вздохнуть, старалась последовать ее примеру. Вдох застрял где-то в легких. Тогда она попыталась вдохнуть, но у нее это не получилось, и ее голова закружилась.
Виктория подняла руку с идеальным маникюром и громко постучала в дверь.
У Макс наконец получилось вдохнуть аромат цветов, и она задержала дыхание.
Она представила, как Шон Прескотт открыл дверь, перекрывая своим широким туловищем весь дверной проем. Как он сердито смотрел на нее сверху вниз. У них не было шанса…
Дверь открылась, и Макс пришлось опустить взгляд на несколько дюймов ниже, чем она приготовилась.
— Гарри! — громко воскликнула она с облегчением.
— Привет, — прочирикал он.
Его взгляд сместился с Макс на Викторию, в нем появилось недоумевающее любопытство. Его глаза загорелись, когда он осмотрел Викторию. Было неясно, кто к кому первый потянулся. Виктория крепко обняла его.
— Я не видела тебя целую вечность, — произнесла она. — Боже, ты подрос?
— Ага! Но ты все еще выше меня.
— Но я уже давно перестала расти. А у тебя впереди еще куча лет, чтобы догнать меня. — Она выпустила его из объятий, но не стала выпрямляться, оставаясь с ним на одном уровне.
Ее голос был мягок, как у любящей матери, что Макс даже не могла представить, что Виктория способна на такое. Ее губы непроизвольно тронула улыбка, и когда Виктория заметила ее, выпрямившись, то она едва удержалась от язвительного замечания.
— Вы заходите? — Гарри отошел от двери, держась своей маленькой ручкой за гигантскую бронзовую ручку.
Он был больше похож на ребенка без школьной формы своего интерната, меньше на Прескотта. Его волосы были нерасчесаны. Шнурки на его красочных кроссовках были наполовину завязаны.
— Если можно, милый. — Виктория затащила Макс за собой внутрь, и они оказались в большом фойе с двумя широкими мраморными лестницами, на полу лежал плотный красивый ковер. Стены были покрыты абстрактными рисунками, сделанными маслом. — Ты один дома?
— Папы нет, а мама в соседней комнате. — Гарри махнул рукой вправо, подмигнув. — Она явно не в настроении сегодня.
Макс с волнением встретила эти слова, по ее спине пробежали мурашки, но Виктория и глазом не моргнула.
Гарри повел их к двери, за которой скрывался самый красивый обеденный зал, который Макс когда-либо видела. Стены были покрыты деревом и краской кремового цвета, кругом стоял хрусталь и серебро. Посреди стоял невероятно длинный, сделанный под античность стол из сандалового дерева. На нем валялись толстые папки и газеты. За ним сидела женщина с бокалом красного вина около локтя, в руке она крепко держала ручку. На ней была блузка бордового цвета, а на шее красовалось ожерелье из настоящего жемчуга.
Вторая рука была сжата в кулак. Она прижалась к нему виском. Это была мама Нейтана, женщина из больницы. Высокая и худая. Ее светлые волосы были завязаны в тугой узел. Ее рот, окрашенный вином, был жестким. Ее взгляд был сфокусирован на бумагах с разочарованием, которое было почти осязаемо.
Она резко подняла голову, когда они втроем зашли, будто она забыла, что в доме кроме нее был кто-то еще.
— Виктория. — Ее голос был строгим и холодным. В нем ничего не было материнского. — Я не ждала тебя.
— Здравствуйте, Скарлетт. — Виктория нервно улыбнулась уголками губ. — Прошу прощения за внезапный визит. Максин и я, — она указала рукой в сторону Макс, — ходили по магазинам, и я вспомнила, что оставила кое-какие вещи у Нейтана в комнате. Раз мы были недалеко отсюда, я решила заехать.
— Максин. — Скарлетт подняла свои тонко выщипанные брови. — Не думаю, что имела удовольствие познакомиться с вами.
— Эм-м, н-нет, мадам. — Макс мысленно прокляла себя за дрожь в голосе. Она широко улыбнулась и изобразила уверенность в себе прежде, чем продолжить. — У вас великолепный дом.
— Он принадлежит этой семье уже не одно поколение. — Она отложила ручку. — Вы же та девушка с фотографии на стене Нейтана?
Макс почувствовала на себе взгляд Виктории, но продолжила улыбаться Скарлетт:
— Да, наверное, это я.
— Прошу прощения, просто я никогда не видела вас раньше. — Она заметила Гарри, стоящего рядом с Макс, и ее взгляд стал грозным. — Гарри Аарон Прескотт, ты должен быть в своей комнате, заниматься проектом по искусству.
— Я уже много что сделал, — ответил Гарри без агрессии. — Можно я сделаю перерыв?
— Перерывы для халтурщиков. Ты не халтурщик.
— Но…
— Иди. И не спорь со мной.
У Макс опустилось все внутри, когда плечи Гарри поникли, и он вышел из комнаты и стал подниматься вверх по лестнице.
— Так зачем, вы сказали, вы пришли? — спросила Скарлетт.
— Я оставила кое-какие вещи в комнате Нейтана, — вежливо ответила Виктория.
— Да? Я там не была, даже не знаю, где они могут быть.
— Я помню. Вы не против, если мы поднимемся и заберем их? Это не займет много времени. У нас с Максин обед через час.
Макс еле-еле сдержала триумфальную улыбку, когда Скарлетт кивнула, поправляя волосы, упавшие на глаза.
— Хорошо. Ты знаешь, где его комната.
— Спасибо вам. Мы ненадолго.
Виктория взяла Макс за запястье снова и повела ее обратно в фойе, закрыв за собой дверь. Макс хотела открыть рот, но Виктория прижала палец к своим губам.
— Она может все услышать, — прошептала она.
Кивком головы она указала Макс в сторону лестницы. Когда они обе поднимались, их шаги громко отражались от мрамора.
Второй этаж представлял собой длинный коридор, пахнущий какой-то ароматической смесью. Все двери были закрыты. Здесь стояли несколько кофейных столиков из красного дерева, на которых были вазы с цветами и брошюры с Pan Estates. Было холодно, как в музее. Макс представила, какие бы гигантские уродливые отпечатки пальцев она оставила, если бы хоть до чего-нибудь дотронулась.
Она пошла за Викторией к ближайшей двери.
— Это комната Нейтана, — объяснила Виктория, открывая дверь. — Господи, как же странно быть здесь без него самого.
Внутри все полки на стене были пусты. Не было фотографий, плакатов. На матрасе не было простыни. Шкаф стоял открытым, но в нем было пусто.
— Ого, — произнесла Макс. — Они обчистили это место полностью.
— Я тебе скажу, что почти ничего не изменилось, — грустно сказала Виктория. Около кровати Нейтана стоял металлический ящик, и она опустилась рядом с ним. — Мои вещи должны быть здесь.
В ящике тоже оказалось не густо. Лежало несколько старых фотоаппаратов и порножурналов. Наткнувшись на них, Виктория издала звук омерзения и отбросила их в сторону. Она достала украшенный стразами чехол для телефона, пару измятых кофт, несколько старых тетрадей с прошлого семестра.
— Ну хотя бы они не выкинули мое шмотье. — Она положила их себе в сумку. — Остальные его вещи в больнице?
— Ага. Постельное белье, одежда. — Макс оглянулась вокруг, чувствуя тяжесть на сердце. — Не особо по-домашнему здесь.
— Ты слышала, как его мама сказала, что она сюда не поднималась? Им правда насрать.
— Как они стали такими?
— Не знаю. Они всегда такими были. — Виктория села на матрас. Он скрипнул. — Мы обычно курили здесь марихуану и жаловались на родителей, слушали музыку и просто… обсуждали всякую хрень. Кажется, что это было так давно.
Макс немного поколебалась прежде, чем спросить:
— А вы с Нейтаном когда-нибудь…
— Что? — Виктория подняла голову, чтобы посмотреть на нее. — Трахались?
Макс покраснела, чувствуя жар с головы до пят. Она не могла найти этому объяснение.
— Нет! Я имела в виду…
— К твоему сведенью, мы не такие. Он был… остается моим лучшим другом.
— Разве ты никогда не видела в нем нечто… большее? — Она не знала, почему она спрашивала ее об этом. Ей просто надо было знать.
Виктория отвела взгляд, нахмурившись.
— Это сложно, понимаешь? Я не хочу говорить об этом.
Она встала и подошла к двери.
— Пошли, мы теряем время. Комната Дина дальше по коридору.
Макс пошла за ней. В этот раз они крались, шагая по деревянному полу. Похоже, Виктория знала, через какие скрипучие половицы надо было переступать, а на какие наступать. Макс внезапно почувствовала к ней прилив признательности за то, что она просто рядом с ней и помогала ей со всем этим. Может быть, им не всегда суждено перегрызать друг другу глотки, в конце концов.
— Пошевеливайся, Колфилд, — прошипела Виктория. — Господи, моя бабушка передвигается быстрее тебя.
А может быть, и нет.
Передвигаясь по правой стороне, они добрались до конца коридора, где одна из дверей оказалась открыта. Макс заглянула и увидела большой стол, гигантский плакат особняка Прескоттов, блестящий компьютер и украшения.
— Это кабинет Шона Прескотта? — прошептала Макс.
— Да, а что? — Виктория остановилась, когда заметила, в какую сторону отправилась Макс. — Макс! Что за хрень? Ты с ума сошла? Иди сюда!
— Дай мне минуту, пожалуйста.
— У него там могут камеры висеть!
— Но это может быть мой единственный шанс. — Макс бросила на нее раздраженный взгляд из-за плеча. — Оставайся здесь, если хочешь.
— Ой, иди нахуй. — С грозным выражением лица Виктория последовала за Макс.
Макс переполнял адреналин, когда она оказалась в нескольких дюймах от стола. Она и подумать не могла, что окажется здесь. Она не хотела искушать судьбу, понимая, что она должна осмотреть здесь все быстро и тщательно. Первым делом она бросилась к компьютеру, но он был запаролен. Она — не Уоррен. Не было смысла рисковать быть пойманной за изучением личных файлов Шона Прескотта. Поэтому она опустилась вниз и стала выдвигать ящики стола, один за другим.
В первом была куча технических документов, старых контрактов, перепачканных чернилами. Виктория дрожа стояла на носочках у двери, скрестив руки на груди. Ее глаза метались во все стороны в поисках воображаемой камеры.
— Боже мой! — Макс достала знакомые документы. — Да!
— Что?
— Это копия документов со стройки бункера.
— И что?..
— А то, что я и мечтать не могла, что доберусь до них! — Макс стала быстро крутить головой, разглядывая полки, столы в поисках… — Бинго! Виктория, можешь просканировать и отправить мне по почте этот документ, пока я исследую содержимое остальных ящиков?
— Господи, чем мы занимаемся? — Виктория подошла и взяла документы. Она придерживала их кончиками пальцев, пока машина сканировала их. — Это не было частью плана.
— Это все суперважно, клянусь!
Макс выдвинула второй ящик. В нем были лишь скрепки, ручки и бумага для печати. В третьем было примерно то же самое. Она выдвинула четвертый и стала рыться в содержимом.
— Все, я закончила. — Виктория выключила сканнер и аккуратно подошла к Макс, положив строительные документы на место, в нужный ящик. — Что ты нашла?
— Посмотри, это… табели успеваемости Нейтана из начальной школы. — Пальцы Макс затряслись, ее переполнял адреналин, отчего она чувствовала пульс по всему телу. — Он был успешным учеником, почитай эти комментарии: «талантливый и умный».
Виктория достала из ящика еще несколько открыток. На них были изображены пышные тропические леса и экзотические животные.
— Они от Кристин. Она сейчас в Бразилии, вступила в Корпус Мира. — Ее брови нахмурились, словно она пыталась понять, по какой причине Шон Прескотт хранит это в личном ящике стола.
Макс вытащила фотографию смеющейся девушки в выпускной мантии. Конечно, это была Кристин. Также в ящике они нашли пачку хвалебных писем о Дине, начиная письмами от бывших учителей и спортивных тренеров, заканчивая газетными вырезками о победах Дина в составе «Выдр». Каждый заголовок о нем был обведен. Все эти бумаги явно бережно хранились. Еще Макс вытащила рисунки, сделанные детской рукой. Это были косые домишки и улыбающиеся человечки из палочек.
Сверху большими буквами гордо было нацарапано: «Для папочки, с любовью, Гарри»
Она нашла письмо Гарри о поступлении в школу-интернат, старые фотографии Нейтана с, возможно, школьной пьесы, фотографию Кристин, впервые сделавшую самой себе прическу, старые письма Дина для Санты.
— Что за хрень? — Лицо Виктории вытянулось от удивления. — Зачем он хранит весь этот мусор?
Макс взглянула на нелепую фотографию всего семейства Прескотт. Они сидели на столе Шона, почти у всех на усталых лицах не было улыбки. Макс задумалась, когда у них все пошло наперекосяк. Почему Шон считает нужным спрятать все воспоминания в ящик стола, а не выставить их напоказ? Когда они перестали быть семьей?
— Макс, нам надо попасть в комнату Дина.
Макс кивнула. Она получила то, за чем пришла, и то, что и не думала получить — бумаги о строительстве бункера. Ее сердце с силой билось об ребра, когда они на цыпочках покинули кабинет и дошли до единственной двери, оставшейся с левой стороны коридора. Это была комната Дина.
Внутри было холодно и пыльно, пахло затхлостью. Макс с таким сталкивалась лишь один раз, когда вернулась домой после долгой поездки. На кровати валялись измятые застиранные простыни и огромное стеганое одеяло цвета морской волны. Стоял стул, стол, несколько ручек и стопка новых учебников. По полу были разбросаны разные предметы одежды: пара джинсов, галстук, пиджак. Виктория опустилась на колени и взяла в руки пиджак.
— Господи, он жил в нем просто. — Она провела рукой по ткани. — Как они могли оставить его комнату в таком состоянии?
Макс не хотела говорить о том, что было у нее на уме. Она могла заметить параллели между Дином и Хлоей. У Джойс было два выбора: либо оставить в комнате Хлои все на месте, что было больно, либо разложить все по коробкам, что было точно так же больно. Разницы особо нет.
На секунду Макс почувствовала прилив родственных чувств к Прескоттам.
— Нам надо найти коробку, — сказала Макс. — Там будут вещи, которые лежали в его шкафчике до его смерти.
— Коробка, — сказала Виктория самой себе. — Я проверю шкаф.
Макс кивнула и подошла к тумбочке у кровати. На нем осталось круглое пятно от кружки с чем-то. В первом ящике она нашла старые табели успеваемости из Блэквелла, естественно, одни пятерки, и полупустую пачку сигарет. Еще здесь были несколько старых фотографий.
Маленький улыбающийся Дин держал в руках младенца в голубой шапочке, завернутого в одеяло. Сзади кто-то подписал: «Дин и Гарри». Была фотография с Дином, Нейтаном и Кристин в аквапарке, кожа загорелая, волосы мокрые. Нейтан не улыбался, но он обнимал брата и сестру за шею, в его глазах плескалось счастье. Была еще другая фотография тех времен, когда Нейтан был малышом с пухлыми щечками и любопытным взглядом. Рядом Дин, немного старше, повыше, держал его за руку, пока они гуляли по саду около дома.
Макс взяла фотографию и положила себе в сумку.
— Ничего нет, — сказала она.
— У меня тоже ничего. — Виктория быстро вышла из шкафа. — Проверь под кроватью.
Макс подняла простынь, отчего поднялось облако пыли прямо к ее лицу. В темноте она нащупала несколько монет, носок, крышку от бутылки и… что-то громоздкое и прямоугольное.
— Вот оно! — Макс схватила ее и вытащила из-под кровати. — Слава Богу!
— Фу, она вся в пыли. — Виктория закрыла рот рукой, когда Макс стерла рукой слой пыли сверху. Это была коробка из-под обуви. Тяжелая.
Макс подняла крышку.
Пара запутанных наушников, кожаный бумажник. Макс открыла его, но там оказалось пусто. Также лежали учебники в хорошем состоянии, кое-какие места были выделены маркером. Была еще одна фотография, только в этот раз всей семьи. Похоже, они все вшестером праздновали четвертое июля за барбекю, на фоне в темное небо запускали салюты. Они все выглядели счастливыми, молодыми. Виктория взяла в руки фотографию и смотрела на нее, пока Макс рылась в остальном содержимом коробки. Сложенная толстовка команды «выдр», она все еще пахла хлором. Несколько ручек, роман для урока по английскому, обертки от конфет и еще одна пачка сигарет.
— Ничего. — Макс села на кровать, не скрывая разочарования. — Черт, я правда думала, что здесь могло что-то быть.
— Что это? — Виктория указала Макс на кое-что, что та не увидела, потом достала из коробки на половину порванный клочок бумаги. С одной стороны он был весь исписан.
Макс задержала дыхание. Виктория вручила ей его.
Это был почерк Дина. Он что-то написал, Макс не могла разобрать. Читаемо было лишь там, где чернила глубоко врезались в бумагу.
Он написал несколько слов, которые потом перечеркнул. Макс поднесла бумажку поближе к глазам и прочла вслух.
больница
пляж
чердак
— Что за хрень? — тихо произнесла Виктория.
В самом низу страницы была написана лишь одна буква, обведенная и подчеркнутая жирной линией.
Т
— Т? — произнесла Макс. — Кто этот Т?
— Никого не помню с такими инициалами, — сказала Виктория. — Т… Кто может быть Т?
Макс положила листок себе в сумку, а коробку затолкала обратно под кровать. Не успели они обе встать на ноги, как дверь неожиданно открылась, желудок Макс сильно сжался, она прижала руку к груди.
— А-а-а, это вы, девчонки. — Гарри улыбнулся, увидев их, и Макс почувствовала, как страх медленно рассосался в ней, добравшись до кончиков ее пальцев. — Я услышал шум.
— Прости, милый. — Виктория лучезарно ему улыбнулась.
— Как вы сюда попали?
Макс запаниковала, открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь чушь, но Виктория задела ее локтем.
— Я лишь хотела увидеть эту комнату в последний раз. — Ее голос звучал легко и спокойно. — Понимаешь?
Гарри кивнул. Он осмотрелся, опустив руки по бокам.
— Да. Я сам иногда сюда захожу.
У Макс сердце сжалось.
— Думаю, ты очень скучаешь по нему, — нежно сказала она.
— Постоянно. — Гарри пожал плечами. — Я бы хотел, чтобы он был здесь. Дом теперь такой пустой.
Виктория подошла к нему и положила руку на его худое плечо.
— Он все еще приглядывает за тобой. И я уверена, что он гордится тобой, Гарри.
Гарри немного смущено улыбнулся на это.
Дети могут с легкостью принять такое успокоение. Для них это вполне правдоподобно. Они верят в ангелов и в родственников, сидящих на облаках в небесах, наблюдающих за ними.
Это тяжело, а иногда даже невозможно, для взрослых.
Тем не менее Макс улыбнулась словам Виктории, ощущая уколы совести.
Хлоя тоже будет гордиться ею. Возможно.
Когда они спустились в столовую, у Скарлетт был другой бокал вина, она говорила по телефону, массируя переносицу. Виктория искренне помахала ей рукой, демонстрируя свои вещи, чтобы доказать, что она не зря пришла.
Скарлетт тоже махнула ей в ответ, но пренебрежительно.
Выйдя на улицу, Макс жадно вдохнула полной грудью свежий воздух без капли духов и медленно сделала выдох.
— Это, — сказала она, — одна из самых страшных вещей, что я когда-либо делала.
— Попробуй там уснуть, когда ты ребенок, — ответила Виктория. — Словами это не описать. Но, так или иначе, мы сделали это и вышли сухими из воды.
— Из нас получилась хорошая команда.
Виктория засопела носом.
— Может быть. Я рада, что вернула свои шмотки назад, и рада, что ты узнала все, что хотела. Ты правда поможешь Нейтану?
— Я к этому близка… Осталось только узнать, кто такой «Т».
Виктория кивнула.
— Ну, я тебе доверяю. Что странно. — Она достала из сумки телефон. — Пошли отсюда.
***
Дни до следующей поездки к Нейтану пролетели незаметно. Не успела Макс опомниться, как она уже сидела в автобусе до больницы Святой Димфны вместе с Викторией, которая вела себя непривычно тихо и зажато. В автобусе было пусто, но она держала свою сумку так, словно кто-то вот-вот выхватит ее из рук.
По некоторым причинам поездка выдалась длиннее, чем обычно.
Автобус остановился около ворот. Когда они вышли, глаза Виктории чуть на лоб не полезли.
— Черт возьми, — пробормотала она. — Это похоже на тюрьму.
— Нет, — возразила Макс. — Я сначала тоже так думала. Но здесь довольно мило, сама увидишь.
Виктория посмотрела на нее как на сумасшедшую.
— В смысле, настолько мило, насколько мило может быть в больницах.
Виктория медленно шла за ней. Когда они поднимались на лифте, Виктория так вцепилась в поручни, что у нее побледнели костяшки. Макс хотела положить ей руку на плечо или еще как-нибудь попытаться ее успокоить, но решила, что это только ухудшит и без того неловкую ситуацию, поэтому она держала дистанцию, позволяя Виктории самой во всем разобраться.
— Ненавижу больницы, — сказала Виктория таким голосом, будто ее сейчас стошнит.
— Ты уже сюда пришла, — улыбнулась Макс. — Это большой шаг.
— Ради Бога, заткнись.
Двери с звуковым сигналом открылись, и они увидели длинный коридор, ведущий в палату. Макс сделала уверенный шаг вперед. Когда она дошла до двери, ее резко схватили за запястье, заставляя остановиться и развернуться. В больших глазах Виктории плескался страх.
— Макс, подожди. Я не знаю, смогу ли это сделать.
— Скажи мне, чего ты боишься. Конкретно.
— Эм-м, я не знаю. Что он разозлится и не станет со мной разговаривать? Что он накричит на меня за то, что я была ужасно дерьмовым другом?
— Такого не будет.
Возможно.
— А тебе откуда знать? — прорычала Виктория. — Думаешь, что знаешь его лучше меня?
Макс вздрогнула от таких нападок, но не успела она ответить, как злость исчезла с лица Виктории, а в ее глазах появились слезы.
— Черт, прости, я не это имела в виду. Я просто… Мне страшно, Макс.
— Знаешь, возможно, ему страшно не менее, чем тебе.
Виктория смахнула слезы с глаз.
— Я-я знаю, но…
— Ты сама что говорила? Он твой лучший друг, а ты его. Самое страшное — это ожидание, момент до того, как вы увидите друг друга. Но я тебе обещаю, что когда вы встретитесь, все будет хорошо. Ты ведь правда рада, что увидишь его, да?
— Ну… да. Да, конечно.
— Ты же соскучилась по нему?
— Очень сильно.
— Вот и думай об этом. Я знаю, что он тоже сильно соскучился по тебе.
— Макс, — сказала Виктория дрожащим голосом, — спасибо тебе.
— Не беспокойся. Теперь сделай глубокий вдох. Ты готова?
Через несколько секунд Виктория кивнула, потирая уголки глаз. В этот раз Макс подошла к ней вплотную, и они вместе зашли через дверь.
Кто смотрел телевизор, кто читал. Макс наблюдала, как во взгляде Виктории растворялся страх, пока она осматривалась. Макс тоже посмотрела по сторонам и заметила Нелл, стоящую у двери Нейтана. Она говорила с двумя санитарами с тележкой, которые остановились, чтобы поговорить с ней.
Макс подошла к ним, широко улыбаясь.
— Нелл, это Виктория, тоже подруга Нейтана. Виктория, это Нелл. Она очень классная.
— Нелл? — ляпнула Виктория вслух, не подумав. — Тебя зовут Нелл?
— Элеонор, если хочешь говорить по моде, — ответила Нелл. — Но мне оно, если честно, не по душе.
Макс взглянула на нее. Ее лицо было напряжено, на нем не было и тени улыбки. Она нервно дергала свой халат и не могла смотреть кому-либо в глаза дольше нескольких секунд. Ее глаза бегали по палате, не зная, за что зацепиться.
Что-то шло не так.
— Нелл? — Макс заволновалась. — Что случилось?
Нелл смотрела на нее несколько секунд и шевелила губами, подбирая нужные слова.
— У нас появилась проблема.
— Какая?
Вдруг по другую сторону от двери Нейтана раздался звук глухого удара. Макс услышала, как что-то пнули.
— Нейтан решил, что будет прикольно, если он забаррикадирует свою дверь и не будет никого впускать, — сказала Нелл.
Ее лицо побледнело. Впервые Макс видела ее такой обеспокоенной.
— Что? Почему?
— Его… отец звонил этим утром. — Нелл выглядела подавленной. — В конце мая его семья переезжает в Бостон. Они… В смысле, Нейтан с ними не едет.
Нелл повернулась и громко постучала в дверь.
— Нейтан, послушай меня. Нельзя таким способом справляться с болью, которую ты чувствуешь. Ты не можешь просто взять и начать все тут крушить, понятно? Я выбью дверь, если ты не откроешь.
Нейтан в ответ кинул что-то тяжелое в сторону двери.
Сбитая с толку, Нелл схватилась за голову.
— Я вызвала пару санитаров из H блока. Чтобы они вытащили его оттуда и отвели в изолятор, но они там заняты другим пациентом.
По ту сторону двери Нейтан прокричал что-то неразборчивое.
Макс взглянула на Викторию. Ее кожа стало мертвецки бледной, одной рукой она прикрыла рот.
Макс показалось, что кто-то с силой выбил ей весь воздух из легких. Словно кто-то ударил ей в живот.
Она взглянула на Нелл. Она взглянула на санитаров, готовых выбить дверь.
— Дайте мне зайти, — выпалила она.
Несколько пар глаз уставились на нее. Среди них были глаза Нелл, которая пыталась сформулировать десяток ответов на это, но в конце концов, она отказалась от них. Удары по двери стали громче.
— Тебе нужно, чтобы с тобой зашел санитар?
Макс медленно помотала головой. Ее сердце сильно забилось.
— Нет. Все нормально.
— Макс, — тихо и взволновано проговорила Виктория.
Нелл громко постучала по двери, когда шум на время прекратился.
— Нейтан! Здесь Макс. Она хочет войти. Ты ее впустишь?
Рядом с дверью они услышали какие-то передвижения. Нелл неуверенно взглянула на Макс.
— Доверься мне, — твердо сказала Макс.
Дверь немного приоткрылась. В образовавшуюся щель Макс просунула пальцы и открыла дверь шире.
Когда она оказалась внутри, один из санитаров попытался пробраться за ней, но Нейтан резко хлопнул дверью и придвинул тумбочку к двери так, чтобы нельзя было воспользоваться ручкой.
Комната походила на хаос. Он разбросал одежду по полу, оставил на стенах следы от подошвы, разорвал постельное белье и подушки. Саму кровать он перевернул.
Его грудь тяжело поднималась и опускалась, он так крепко схватился руками за волосы, что Макс испугалась, что он сейчас начнет вырывать их клоками. Она подошла к нему, но он оттолкнул ее, отступил назад и ударился головой об стену. Он зажмурил свои покрасневшие опухшие глаза. Его губы были искусаны. Щеки покрылись красными пятнами.
— Нейтан…
Он снова закричал, он убрал руки от волос, царапая лицо.
— Я, блядь, хочу ДОМОЙ, — кричал он. — Просто, блядь, отпустите меня домой. Я не хочу здесь больше находиться, я ненавижу это ебучее место, ненавижу. Я не должен быть здесь!
Он спотыкался об слова, давился ими; они капали с его губ, как яд, на пол. Макс не могла пошевелиться. Она замерла на месте, зная, что ей осталось только слушать.
— Они УЕЗЖАЮТ, — кричал Нейтан. — Оставляют меня. Все… все, блядь, уходят от меня…
Он поднял одну из книг Бейкера и с силой кинул ее в стену.
В горле Макс образовался ком. Она знала, что не сможет выговорить и слова. А если и сможет, то ее голос сломается.
— Ненавижу их, я их всех ненавижу.
Нейтан пнул стол, который стоял около окна. Стол перевернулся, и с него вниз полетели остальные книги. Он поднимал книги по одной и швырял в стену каждую.
Макс не пыталась помешать ему. Она знала, что он ей не причинит вреда.
— В-все оставляют меня, и мне это надоело. Мои родители, моя сестра, мой чертов брат…
Он развернулся и ударил кулаком в стену над кроватью, вложив в этот удар всю силу, на которую он был способен. Макс слышала, как что-то хрустнуло, слышала, как он кричал, но продолжал быстро бить по стене. С его костяшек капала кровь, которая потом стекала по стене.
Потом он разрыдался. Громкие, горькие, удушающие рыдания рвались из него наружу. Они душили его.
Макс дернулась к нему раньше, чем сама поняла это. Она бросилась ему на спину, ударившись подбородком; она крепко его обняла, чтобы его руки были прижаты к бокам. Нейтан сопротивлялся, пытался сбросить ее, но прилив адреналина пробудил в Макс невиданную силу.
— Отстань… Отпусти меня… Не смей…- Он будто бился в конвульсиях в ее руках. Из-за кома в горле Макс не могла говорить.
Постепенно он перестал бороться. Его изможденные руки медленно опустились, и он рассыпался на кусочки. Окончательно и бесповоротно.
Нейтан не сдерживал рыданий, позволив им выйти наружу. Бесконечные потоки гневных, жалких стонов отражались от стен, окутывая всю палату.
Он опустил голову, его тело обмякло и задрожало. Он опустился на колени.
Макс последовала вниз за ним. Она не собиралась ослаблять свою хватку, крепко прижавшись щекой к его плечу. Все это время она не осмеливалась открыть глаза.
Его костяшки напоминали месиво, по его пальцам стекала кровь. Должно быть, они горели от боли. Макс сильней прижалась к нему, потерлась щекой об его спину.
Через какое-то время он нащупал рукой ее ладонь, сжавшую ткань его бомбера на плече. Он вцепился в нее так, будто он может вот-вот упасть, и ему нужно за что-то держаться.
— Я-я ненавижу их, — удалось ему произнести между рыданиями, его вдохи застревали в горле. — Я ненавижу их.
— Я знаю, — смогла заговорить Макс, но ее голос был слабым и дрожащим. — Знаю.
Они услышали глухой удар ботинком по двери. Потом еще. И еще раз. После этого дверь слетела с петель и раскололась, словно была сделана из ничего. Трое санитаров, силой «прорубавших» себе путь, перешагнули через тумбочку и остановились, увидев их двоих.
За ними вошла Нелл, тяжело дышавшая, раскрасневшаяся. Она выглядела так, будто сейчас расплачется.
— Он в порядке? — Она увидела кровь на стене и на его руках. Ее голос стал мягче. — Нейтан?
— Н-не трогайте меня, — сказал он осипшим голосом. — Я-я сам пойду в изолятор.
Санитары расслабились и взглянули на Нелл, ожидая ее одобрения. Она кивнула.
Макс встала сама и помогла встать Нейтану. Он облокотился на нее, и ее руки отпустили его, чтобы взять его за руку. Его кожа была теплой и влажной, и Макс погладила большим пальцем его ладонь. Он не мог посмотреть на нее.
Макс отпустила его только тогда, когда санитары настояли на том, чтобы он отправился в изолятор. В дверях стояла Виктория с открытым ртом. В ее глазах стояли слезы. Она не могла отвести глаз от Макс.
Шокированная Макс, плохо понимающая, что произошло, тоже смотрела на нее.