The Sense Of Me

— Ты бросила свой дневник в стену? — Я… да. — Оу. Макс вздрогнула. — Это… плохо? — Нет, совсем нет. — Мисс Оуэнс улыбнулась ей тепло и ободряюще и что-то записала. — Я бы назвала это прогрессом. — Прогрессом? — повторила за ней Макс. — Я не думаю, что срыв — это прогресс. — Это хоть что-то. — Мисс Оуэнс сильно щелкнула ручкой, к чему Макс уже привыкла. — Я бы даже посоветовала «срываться» почаще. Только, может быть, стоит воздержаться от порчи школьного имущества. — Мне стало ощутимо легче, — отметила Макс, удивляясь. — В смысле, после. Сам процесс был ужасен. — У тебя есть право злиться, Макс. Бог знает, через какой кошмар тебе пришлось пройти. Я хочу, чтобы ты запомнила это, хорошо? Говори себе: «Я могу не быть радостной сегодня», или «Я могу чувствовать себя расстроенной прямо сейчас». — Я могу чувствовать себя расстроенной, — попыталась Макс. В ее душе не произошло никакого глобального изменения, она не излечилась в ту же секунду. Но она кое-что почувствовала: значение сказанных слов зафиксировалось в глубине ее мозга и пульсировало. — Вот так. Держи это у себя в голове. Запиши где-нибудь, чтобы ты всегда могла увидеть эти слова. — Мисс Оуэнс выпрямилась. В бледном солнечном свете, проникающим сквозь щели в жалюзи, Макс следила за частицами пыли, падающими кругами вниз. — Итак, — продолжила женщина, — ты бросила дневник в стену, и это означает, что ты держала его в руках. Ты что-то записала? — Я… не смогла. — Почему? — Я знаю, что мне не стоило этого делать, но, — Макс закусила губу, — я прочитала старые записи, сделанные до… до этого. И они кажутся такими… глупыми. Меня беспокоила всякая чушь. — Например? — Вечеринки, встречи с людьми, — сказала Макс, пожимая плечами. — Конкурс «Герой Дня». — По мне, ничего глупого в этом нет, — ответила мисс Оуэнс. — Всегда странно перечитывать свои старые мысли и волнения, потому что то, что на странице, инертно. Оно не меняется, в отличие от тебя. Ты меняешься каждый день. Можно поинтересоваться, когда ты читала записи, тебе не казалось, что их сделал кто-то другой? Макс так удивилась, что смогла лишь долго и смущенно смотреть на нее. — Д-да. Именно. — Когда человек сталкивается с травмирующими событиями, как в твоем случае, он меняется. И не только психологически. — У мисс Оуэнс были добрые глаза, и Макс впервые не испугалась их. — Многие люди говорят, что образовывается физическая пропасть между теми, какими они были раньше, и какими они стали после. Это понятно, почему тебя расстроили твои старые записи, Макс. Даже более чем понятно. Макс открыла рот, чтобы что-нибудь ответить, но тут же закрыла его, не зная что сказать. — Ты знаешь, что это странно, — говорила мисс Оуэнс. — Но ты оплакиваешь не только Хлою Прайс. Ты оплакиваешь ту девушку, которая пряталась за кабинками и стала свидетельницей рокового события, потому что ты перестала быть той девушкой, когда ты увидела то, что увидела. Мисс Оуэнс нагнулась и подтолкнула в ее сторону коробку с бумажными салфетками, лежавшую на кофейном столике, и Макс нахмурилась на секунду, не понимая ее действий. Но затем в глазах зажгло, а в комнате смешались очертания и цвета. У нее сильно горели щеки. Ее руки затряслись, и она хотела, чтобы они перестали, когда она вытаскивала салфетку, разворачивала ее и вытирала свои болящие глаза. Мисс Оуэнс снова материализовалась из ниоткуда, и факт того, что она осталась невозмутимой, хоть Макс и ревела как дура, немного успокаивал. — Ты прекрасно справляешься со смертью Хлои, но ты не смирилась с потерей самой себя, — сказала мисс Оуэнс. — Это займет время, но ты должна это сделать — ради нее и ради себя. У Макс опухло горло, словно что-то сжало его стенки. — Эй, — тихо окликнула ее мисс Оуэнс. — Это нормально — быть напуганной. Ужасно страшно снова найти себя, принять новую личность, потеряв старую. Но ты справишься с этим, Макс. Ты справишься с этим. Сделай перерыв. Иди малюсенькими шагами. Макс прижала салфетку к носу и высморкалась. Удушающий звук застрял где-то в ее горле. Не было ничего крутого в том, чтобы плакать как ребенок посреди учебного дня, но с ее души свалился камень. Будто она все это время была связана тугими веревками, и только сейчас ее кто-то начал распутывать, позволяя дышать. Она дышала. Вдох-выдох, вдох-выдох. В коридоре прозвенел звонок, который заставил Макс, убаюканную тишиной, подпрыгнуть. Она достала из сумки наполовину полную бутылку воды и сделала большой глоток. Мисс Оуэнс терпеливо сидела, не собираясь бежать к двери в спешке. Макс закрутила крышку. Когда она заговорила, ее голос был тихим и хриплым. — Малюсенькими шагами? Мисс Оуэнс кивнула. — Потихоньку. И ты справишься. — Это звучит так просто, когда вы говорите, — Макс ровно дышала, пока сворачивала влажную салфетку в комок и прятала ее в рукав. — Но как мне найти саму себя? Такое мог сказать Самюэль. Над таким Макс будет долго думать, стараясь расшифровать смысл, только безрезультатно. — Это веселая часть. — Мисс Оуэнс закрыла тетрадку, улыбаясь. — Иди к миру и представь, что видишь все и всех в первый раз. Дай себе почувствовать что-то новое, сформулируй новое мнение. Пойми, что тебе нравится больше всего. Макс шла по коридору опустив голову не потому, что ей было стыдно, а потому, что боялась, что ее увидит ректор Уэллс и подумает, что у нее нервный срыв, назначит ей лишний час терапии в неделю или позвонит ее родителям, которые наконец приедут, чтобы «присмотреть за ней». Нет, спасибо. К счастью, ее глаза высохли, оставив только покраснение, когда она вышла на улицу солнечным вечером. Она увидела Тревора и Джастина, катавшихся по бортику. Тревор по ее опухшим глазам решил, что у нее был тяжелый день, и Макс согласилась с этой версией и села рядом с ними на ступеньки. Она не торопилась вернуться в свою тихую пугающую клетку, которую она называла своей комнатой в общежитии. Макс рассказала им о психологе и о том, как происходит терапия. Вокруг Тревора и Джастина всегда витала такая атмосфера спокойствия и безмятежности, которая дарила ей ощущение, что она может рассказать им все что угодно. Она ожидала, что они будут шокированы, но нет. Они лишь невозмутимо кивали, будто она говорила о погоде. — Круто-круто, — глухо произнес Тревор, поставив доску около ступеней и облокотившись на нее. — Я тоже несколько часов провел в кабинете мисс Оуэнс перед Рождеством. — Правда? Ты был у мисс Оуэнс? — Ага. Я сильно переживал из-за того, что случилось с Хлоей. Знаешь, я был несколько не в себе, — ответил он, пожав плечами. — Она правда была классной девчонкой. Не могу поверить в то, что с ней произошло. Надо пережить это, Макстер. Я знаю, что иногда бывает хреново, но ты прекрасно со всем справишься. Он протянул ей свой кулак, и она ударила по нему своим кулаком. — Кажется, я должна перед тобой извиниться, Тревор. Мы должны были помочь друг другу. Я даже не знала, через что ты прошел. — А-а, не бери в голову. Со мной теперь все в порядке. Ну, мне легче. Джастин плюхнулся рядом с ней, потирая ушибленную коленку после неудачного трюка. — Она тебе дала какие-нибудь таблетки? — спросил он спокойно. — Нет, но у меня есть задание, — сказала Макс, улыбнувшись. — Мне надо найти себя. — Найти себя? — подхватил Тревор. — Блин, это как: «Господи Иисусе, этот хот-дог такой вкусный, что он заставляет меня взглянуть на жизнь другими глазами», или это поиски души? Макс заморгала. — Э-э-э… Второе? — Черт, а со мной лишь провели пару вдохновляющих бесед. Джастин сощурил глаза, будто «найти себя» представляло собой невероятно сложное вычисление, проплывающее в нескольких метрах от его лица. — И как, блин, ты должна это сделать? Макс пожала плечами. — Я должна смотреть на мир так, словно вижу его в первый раз. — Черт! — Джастин вскочил, взяв с собой доску. — Это же обалденно. Тревор крепко схватил Джастина за плечо и потряс его. — Первое впечатление об этом чмошнике. Без раздумий. Говори. — Ох! Эм, — Макс рассмеялась. Она постаралась влиться в задание, правда постаралась. Она представила в голове черный холст. Представила, что вокруг нее все новое. — Он похож на крутого скейтера. — Она улыбнулась. — С привычкой сдирать колени в кровь, выполняя трюки на скейте, которые сложней, чем он думает. Но он явно не чмошник. — Успокойте мое сердце, — драматично сказал Джастин. Он лениво показал большим пальцем на Тревора. — Его очередь. Не сдерживайся, Макс. Ему нужно услышать бодрящую, как холодный душ, правду. — Иди нахуй, бро, — ответил ему Тревор, смеясь. — Ну еще один крутой скейтер. — Она осмотрела его с ног до головы несколько раз. — И я ощущаю атмосферу панк-рока. — О да, — гордо сказал Джастин. — Мы выше этой мирской жизни. — Приятно знать, что мы по-прежнему нравимся новой Макс, — отметил Тревор, в его голосе правда слышалось облегчение. — Нам осталось прожить в этой дыре всего ничего. Будет хреново, если мы разъедемся в плохих отношениях. — Этого не случится, — уверила его Макс. — Я заставлю тебя поклясться в этом на выпускном. Макс улыбнулась. — Я не против. *** Поздно ночью (очень поздно), когда почти все в общежитии уже спали, и даже совы перестали ухать, Макс усиленно пыталась не уснуть за учебниками по этнографии. Она вздрогнула, ее блокнот сильно впился ей в щеку, когда почувствовала, как завибрировал ее телефон где-то под локтем. Мелодия была слишком громкой для ее неподготовленных ушей. Она села прямо, лениво потирая глаза, пока нащупывала телефон. Она поднесла его к уху, нажав на кнопку «Принять вызов», не проверяя, кто мог ей позвонить, и вытерла слюну, стекающую по подбородку в истинном стиле Колфилд. Ее голос был хриплым и сонным. Она взмолилась, чтобы это была не мама. — Да? — Эй, привет, как дела? — прочирикал ей незнакомый голос девушки. Такой голос не ожидаешь услышать посреди ночи. — Э-э… хорошо. — Ее глаза болели, будто в них попал песок, когда она терла их. — Простите, а кто это? — Ой! Черт, прости! Я, — девушка замолчала. — Ты спала? — Нет… — Прости меня, пожалуйста! Боже, пойми, я опять все напутала. Как я ненавижу эти часовые пояса! Я в четыре утра позавтракала и легла спать в полдень… — Прошу прощения? — Она крутанулась на своем стуле и взглянула на свое более чем устрашающее отражение в зеркале со следами учебника на лице и темными кругами под глазами. — Вы точно не ошиблись номером? — Я, — девушка опять замолчала. — О черт, не знаю. Это Макс Колфилд? Макс пересела на кровать, потирая ноющую шею. — Да. А кто это? — Я… прости, черт, это звучит странно. Я взяла твой номер у своего брата. Надеюсь, все нормально. Ведь все нормально? Я могу положить трубку, правда. Я только что поняла, как все это странно. Господи. — Нет, все нормально, — быстро сказала Макс, мало соображающая, что происходит. Но девушка казалось милой, пусть и чересчур активной для одиннадцати тридцати вечера. — Как тебя зовут? — Я Кристин. Эм, Кристин… Прескотт, — она прошептала так, словно это было неприличное слово. — Нейт… Ты знаешь Нейтана? Он дал мне твой номер пару дней назад, и я все откладывала звонок на потом, пока вдруг не решила, что сейчас самое время. Прости. Я вроде как приехала сюда. Она сказала это так, будто она выпила несколько чашек кофе, или будто в нее вставили суперкрутые батарейки. — Кристин, — медленно произнесла Макс. — Точно. Сестра Нейтана. — Да! Они обе неловко молчали, и Макс напрягла мозг, чтобы хоть что-нибудь сказать. — Я, эм, много слышала о тебе. Пусть и в основном это были неприятные вещи, но ей необязательно об этом знать. — Я тоже! Серьезно. Нейтана нельзя назвать болтуном, но когда дело заходит о тебе… — Макс покраснела, но Кристин продолжала говорить, не давая ей времени, чтобы все осознать. — В общем, тут много чего произошло за последнее время. И, знаешь, я тут подумала, что будет круто, если мы соберемся как-нибудь встретиться? — Хо… рошо, — медленно сказала Макс. — Не беспокойся, я не собираюсь расспрашивать тебя о темных делах Нейтана или еще о чем-то таком. Поверь мне, я знаю все, что нужно знать. — Кристин снова неловко замолчала, но потом сбивчиво заговорила, выдавая свое смущение. — Прости. О чем я говорила? А-а, точно. Я просто хотела встретиться с тобой. Я недавно приехала домой, и кругом такой кавардак, но Нейтан посоветовал мне поговорить с тобой. — Зачем? — Дело в, эм, в суде. — Кристин закашлялась. — На самом деле я не понимаю, что происходит. В смысле, я знаю, но… — Ты хочешь услышать мою версию событий? — Да! Именно! Если тебе несложно, — весело сказала Кристин. — Мне Нейтан практически ничего не рассказал, а спрашивать родителей о том, что случилось… как-то странно. — Хорошо, я поняла, — сказала Макс, неожиданно улыбнувшись. — Я бы так же поступила на твоем месте. Ты же состояла в Корпусе Мира, да? — Я до сих пор там состою. Я в отпуске по чрезвычайной ситуации. Это объясняет, почему я такая громкая и не пришедшая в норму после смены часового пояса. Прости. — Все хорошо, не беспокойся, — ответила Макс, щупая кончиками пальцев след от блокнота на щеке. — Когда ты свободна? — Ох, Макс. Вокруг царит безумие; его больше, чем обычно, и я стараюсь проводить как можно больше времени с Нейтаном, так что, — Кристин замолчала, задумавшись. — Суббота пойдет? Во время обеда? Макс кивнула и только потом осознала, что Кристин ее не видит. — Подойдет, — сказала она. — Где мы встретимся? — Хм-м, — Кристин смущенно рассмеялась. — Ты не против приехать к нам домой? Понимаешь, я немного нервничаю, когда нахожусь в городе. Люди вечно… пялятся. Нас никогда особо не любили, но сейчас все стало в разы хуже. Макс застыла. Она с ненавистью представила холодные коридоры и красивую мебель, которые заставляли ее чувствовать страх. Кристин будто прочла ее мысли и добавила: — Моих родителей не будет. Она хотела, чтобы это прозвучало спокойно. Макс поняла, что она, наверное, привыкла, что людей бросает в пот только от одной мысли посетить особняк Прескоттов. У нее самой сердце забилось быстрей. Она не ожидала, что Кристин окажется такой. — Тогда увидимся там, — сказала Макс. — Замечательно! Ты же учишься в Блэквелле, да? Я приеду к двум часам, чтобы забрать тебя. — Спасибо, — удивленно сказала Макс. — Очень мило с твоей стороны. — Не беспокойся! Надеюсь, мы скоро увидимся, Макс. И прости, что позвонила тебе в, — она замолчала и через секунду громко вскрикнула. — Боже мой! Одиннадцать тридцать? Мне казалось, что сейчас в районе десяти. — Часовые пояса? — Часовые пояса, — вздохнула Кристин. — Не смею тебя больше задерживать. До встречи! — Пока. Макс нажала «отбой», сжимая в руке горячий телефон. Она бросила его на одеяло, сама положила голову на подушку и закрыла глаза. Она слишком сильно устала, чтобы осознать в полной мере, что только что произошло. *** Кладбище выглядело довольно приятно залитым солнечным светом, если такое место вообще может быть приятным. Трава казалась зеленей в тех местах, где на нее падали солнечные лучи, в свежем воздухе витали ароматы цветов, аккуратно лежавших вокруг каждого надгробного камня. Когда Макс поднималась по знакомому холму, легкий бриз трепал ее волосы, приветствуя. Ее ботинки шуршали по чистому гравию. Сегодня даже вороны, сидевшие на каждом втором надгробии, не пугали ее как обычно. Сколько времени прошло?.. Когда она была здесь в последний раз, у нее сильно кружилась голова. Она тяжелела от количества мыслей. Макс тогда едва передвигалась, ей не было дела до мягкой травы под ногами, она не замечала, насколько прекрасными могут быть золотые надписи на могильных плитах. Она никогда не думала о собственной неизбежной кончине, во всяком случае с таким спокойствием. Теперь она думала, что была бы не против, если бы ее похоронили здесь, где можно вдыхать запах морской воды со стороны залива, где, если присмотреться, можно увидеть, как лодки на горизонте поднимали улов. Могила Рэйчел, как обычно, была украшена лентами и аккуратно сложенными открытками, рядом в чистых вазах с рисунком в горошек стояли потрясающие букеты из летних цветов. Их поставили совсем недавно, они пахли сладостями и свежестью, привлекая своей красочностью. Остановившись перед надгробием, Макс сложила руки вместе. Она уважительно опустила голову, но не для того, чтобы помолиться, а потому что так нужно было. Черный ворон с интересом рассматривал ее из-под крыла. — Целый год, — тихо сказала она. Фрэнк медленно и осторожно покачал головой, будто он боялся, что его мысли выльются из его головы через уши. — Это неправильно, — ответил он. Макс смотрела, как он наклонился, чтобы положить букет тюльпанов перед могилой между красивой открыткой от ректора Уэллса и пластиковой статуэткой ангела, раскинувшего крылья. Он громко прокашлялся. Макс отвернулась, чтобы не смутить его еще больше. У нее заболел живот, когда она заметила краем глаза, как он закрыл глаза рукой. — Нам надо что-то сказать? — пробормотала Макс. — Я нихрена не знаю, — сказал Фрэнк срывающимся голосом. — Она нам ведь все равно не ответит. Макс подняла глаза и заговорила с фотографией Рэйчел, которую кто-то прикрепил к цветам. Это была та самая фотография с плакатов о ее розыске. — Привет, Рэйчел, — она старалась говорить четко, хоть у нее снова все сжалось в горле, хоть и осознание того, что прошел целый год, сбивало ее с ног. — Я лишь хочу сказать, что где бы ты ни была, я надеюсь, тебе там весело. И мы все очень по тебе скучаем. Фрэнк засопел, опустив голову. Макс взглянула на него. Его глаза покраснели и наполнились слезами. — Ты не хочешь?.. Фрэнк прижал руку к губам вместо ответа, было видно, как ему больно. Макс мягко положила руку ему на плечо и неуверенно похлопала по нему. — Не торопись, у тебя есть время, — сказала она ему. Он нервно кивнул и скрестил руки на груди, закрыв глаза и опустив голову еще ниже. Макс задумалась, молился ли он в тот момент. Он не был похож на такой типаж, но Господь знал, сколько раз он уже ее удивлял. Макс отходила, оглядываясь на фото Рэйчел, улыбаясь ей. Ей было интересно, видела ли она ее оттуда, где она сейчас находилась. Макс наклонилась, чтобы сорвать одуванчик, и пошла дальше, крутя его между пальцами, гуляя между могильными плитами, читая имена и даты. Некоторые прожили так долго, в то время как другие — катастрофически мало. Она взбиралась по покрытому травой холму по гладкой дорожке из гравия, которая привела ее к куче красивых великолепных мраморных статуй. Большинство надгробий были здесь старыми: камень почернел, покрылся зеленым мхом, выточенные буквы потемнели. На самой вершине, где кладбище заканчивалось, находился еще один участок, на котором Макс никогда не была. Каждая могила находилась в прекрасном состоянии, украшенная свежими цветами и красивыми безделушками, милыми открытками и глянцевыми фотографиями, горящими как драгоценные камни, в гладком мраморе. Здесь стояла прекрасная статуя, и Макс сопротивлялась желанию провести по ее гладким бокам рукой. Это был большой ангел, каждое перо его гигантских крыльев было тщательно продумано. Они блестели в солнечных лучах. Сам ангел был одет в длинную робу, из-под которой выглядывали босые ноги. К его мускулистой груди было прикреплено распятье. Его взгляд был направлен вверх, на голубое небо. В его неподвижных глазах плескался покой. Макс подошла ближе и прищурилась, чтобы прочитать фразу на распятии. Vires acquirit eundo (Приобретать силы в движении — прим. переводчика) Некоторые надгробия были очень старыми, но при этом они хорошо сохранились, в отличие от других надгробий того же времени на других участках. Здесь даже тишина ощущалась по-другому. Макс не могла ее описать, но «спокойной» она бы ее точно не назвала. Она читала имена, пока передвигалась от надгробия к надгробию, от старых к новым, в таком порядке. Мартин Льюис Прескотт II… Элизабет Розмари Прескотт… Гарри Аарон Прескотт I… Клаудия Элеонор Прескотт… Так много надгробий, так много Прескоттов. Она будто читала странный учебник по истории. Самый последний надгробный камень был по совпадению самым щедро украшенным. Само по себе надгробие было сделано из качественного мрамора, с каждой стороны были добавлены прекрасные ангелы, которые будто обнимали мрамор, крепко схватившись руками, чтобы сохранить его в безопасности. Макс, не задумываясь, наклонилась, чтобы положить свой одуванчик в море цветов, покрывающих камни как лоскутное одеяло. Она сделала выдох. Медленно. — Здравствуй, Дин. Его фотографию, которая висела над его именем, Макс прежде не видела. Он выглядел моложе и здоровее с загорелой кожей и широкой заразительной улыбкой. Он выглядел как Нейтан, если бы Нейтан был беззаботным. Он выглядел как Гарри, если бы Гарри был старше. Над головой крикнул ворон. Он спустился вниз, приземлился на плечо ангела, стоявшего слева, и стал размахивать своими черными крыльями. — Куда ты ведешь нас? — спросила Макс, не отрывая взгляда от фотографии Дина. — Мы почти на месте? Никакого ответа, конечно, не последовало, и, постояв еще немного в тишине, Макс развернулась пошла по той же дороге обратно вниз по склону. Фрэнк нашел ее сидящей на траве перед могилой Хлои и смотрящей на даты жизни и смерти. У него началось раздражение глаз, будто он слишком сильно их тер. — Это место меня пугает, — пожаловался он. — Может, мы пойдем? Пожалуйста? Макс встала, кивнув. Фрэнк шел впереди неустойчивой походкой, когда они возвращались к высоким железным воротам, пока солнце грело их спины. — Спасибо, что попросил сходить с тобой. Фрэнк обернулся, чтобы посмотреть на нее, и хрипло произнес: — Спасибо, что пришла. *** Адвокатом семьи Прайс был слегка нервный лысеющий мужчина средних лет, одетый с головы до пят в одежду бежевого цвета. Когда Макс садилась за кухонный стол, она пожала ему руку, которая оказалась липкой и влажной. Она незаметно вытерла свою руку об джинсы, нахмурившись. Его изношенный и потертый портфель выглядел так, будто его несколько раз потрепало дикое животное. Он все знал о деле, но, похоже, совсем не представлял, как разговаривать с людьми, и был довольно резок, когда досконально расспрашивал Макс о смерти Хлои, пока рядом сидели ее мать и отчим. Он был нормальным. Он выглядел хорошо образованным и хорошо осведомленным в том, что он делал. Макс чувствовала, что ее действительно слушали, так как он делал заметки и кивал ей, чтобы она продолжала. Но он шел против Прескоттов. Рядом с Кармин, кровожадным ротвейлером, мистер Фицджеральд — Зови меня Фитцем — он выглядел дрожащей чихуахуа. — Что насчет небольшой практики? — резко сказал Фитц, так громко закрывший портфель, что Макс подпрыгнула. — Практики? — Ты же впервые будешь стоять за свидетельской трибуной? — спросил Фитц так, будто выступать как свидетель — это обычное дело для большинства людей. — Нам нужно попрактиковаться, чтобы ты знала, чего ожидать. Дэвид энергично закивал головой. — Ты должна быть уверена в своей истории от начала и до чертового конца. Как только ты начнешь заикаться, Сильва схватит тебя за задницу. — Дэвид, — тихо шикнула Джойс, заметив, как расширились глаза Макс. — Не только Макс здесь будет на суде. Все должно быть предельно просто. Фитц достал залитый кофе платок и стал вытирать им свой лоб. Он позеленел. Макс перевела взгляд на него, подняв брови. — С вами… все в порядке? — За эти годы я много раз выступал против Сильвы, — пролепетал Фитц. — Она, эм, она хороший адвокат. — Но вы же выигрывали против нее, да? — спросила Макс. Тишина. — …Да? Фитц прочистил горло. — Итак, Макс, тебя вызовут в качестве свидетеля. Ты выйдешь, поклянешься перед присягой, и с каждой стороны тебе зададут пару вопросов. Макс уверенно кивнула, хоть и ее сердце билось как бешеное. — Давай проведем эту процедуру, — сказал Фитц, дергая свой мятый галстук. Он передал ей какое-то юридическое пособие. — Представь, что это библия. Подними свою правую руку. Только Макс так сделала, как ей свело живот. Дэвид и Джойс смотрели на нее с трепетом, и вдруг в кухне стало слишком жарко и тесно. Она не знала, какие могут последствия из-за лжи под присягой, но, помня, как вселенная уже однажды выкинула на нее торнадо после нескольких неправильных решений, она была более чем уверена, что ничего хорошего не произойдет. Она нервно сглотнула и задумалась, заметил ли кто это. Фитц нервно дернулся. — Повторяй за мной. Клянусь перед лицом Господа, говорить правду, всю правду и ничего кроме правды. Все это напоминало плохой фильм о юристах, но это было правдой. Боже, это было правдой. Макс повторила слова, заметив, с каким трудом у нее при этом шевелился язык. Она опустила руки по швам, колени сильно затряслись, и Фитц подошел к ней. Он улыбнулся, но выглядело это так жалко, будто он сдерживал газы. — В какой школе вы учитесь? — спросил ее Фитц. — В Академии Блэквелл. — В каких отношениях вы находились с Хлоей Прайс? Макс заморгала, застигнутая врасплох. — Макс? — Ох, простите. — Она покраснела. — Она была моей лучшей подругой. С детства. — Какие у вас отношения с Нейтаном Прескоттом? Черт. — Я… — Она пыталась не выдать ничего выражением своего лица, когда у нее сорвался голос. — Эм, тогда или… сейчас? Джойс рассмеялась, удивив ее. — А что? Что-то поменялось? — Нет! — быстро ответила Макс. Даже слишком быстро, черт побери. — Какие, хм, в целом у вас отношения с Нейтаном Прескоттом? — уточнил Фитц. — Эм, эм, — Макс замялась. — Я толком не знаю его. Она дала клятву. Пусть это была не библия, а какой-то справочник, она не могла избавиться от ощущения, что она, наверное, попадет в ад. Она почувствовала, как под ее коленями, в которые вцепились ее руки, потекли капельки пота. — Где вы находились, когда Нейтан зашел в туалет? — Я стояла за кабинками. Я… Там была бабочка, и я… Я сфотографировала ее. Он вошел, и я спряталась. Он не заметил меня. — Вы можете описать поведение Нейтана? Макс опустила глаза. — Он был сильно подавленным. Он, эм, говорил сам с собой. — Ей было больно говорить эти слова. Они что-то задевали в центре ее груди, натягивая струны души. Почему ей казалось, что она предавала его? — Он был очень обеспокоенным. Фитц зажмурился, словно пытался вспомнить, что сказать. Макс попыталась представить один из тех случаев, когда он проигрывал Кармин, и от этого боль в груди увеличилась. — Хлою Прайс застрелил Нейтан Прескотт? Дэвид напрягся. Макс даже не осмелилась взглянуть на Джойс. Все в ее горле сжалось. — Это… Я, эм… — Старайся не сомневаться, — перебил Фитц. Макс произнесла на выдохе: — Да. Он убил ее. После этого ей задали еще пару вопросов, и кое-какие ответы Фитц записал себе, в то время как на другие он не обратил никакого внимания. Когда он наконец положил все свои вещи в портфель, бормоча что-то про пробки, Джойс склонилась к ней и сжала ее плечо. — Ты хорошо справилась, Макс, — по-доброму сказала она. — Пусть это и Прескотты, но я знаю, что мы получим справедливость, которую заслуживает Хлоя. После чашки какао, во время которой ей говорили такие же добрые обнадеживающие слова, Джойс отвезла ее обратно в Блэквелл. Макс молчала. Это была одна из самых долгих поездок на автомобиле в ее жизни. *** — Он так и сказал? — Глаза Виктории расширились. — Правда? Он так и сказал? — Каждое слово. Макс облокотилась на стену около двери Виктории. Ее одолевала сонливость после душа, и ей хотелось свернуться калачиком в кровати и закончить этот день. Она заметила в коридоре Викторию, переписывающуюся с кем-то. Это был один из редких моментов, когда вокруг нее не было ни Тейлор, ни Кортни. И Макс нужно было избавиться от груза с плеч. — Черт. — Виктория помотала головой из-за чего-то, известного только ей. — Он сказал, что Джефферсон убил Рэйчел, — повторила Макс. — Он сказал, что его даже в Проявочной не было, когда ей вводили наркотик. Она смотрела на лицо Виктории, ожидая увидеть на нем облегчение. Но его там не было. Вместо этого Виктория выглядела… разочарованной. — Что не так? — нахмурилась Макс. — Это же хорошая новость. Виктория взглянула на нее, не зная, что сказать. — Макс, он, блин, соврал тебе. Слова повисли в воздухе. Они почти светились. Макс насупилась. У нее пропал голос, но она смогла пробормотать: — Нет?.. — Да, — возразила Виктория. — В смысле, ему пришлось соврать. Он был таким нервным, когда Рэйчел пропала. Похоже, раз его работой было накачивать девушек, он серьезно облажался в тот раз. — Он мог быть нервным, потому что кто-то умер, был он к этому причастен или нет, — не согласилась с ней Макс. Она была в Проявочной с Джефферсоном в другой реальности. Он убил Рэйчел. Это было очевидно по его заиканию, по его путанным словам, по его манипуляциям. Это безоговорочное доказательство, которое показывает, что Нейтана использовали. Макс знала правду, но она не могла и слова сказать, потому что это бы звучало как бред. Виктория возмущенно скрестила руки на груди. — Слушай, я знаю, что вы друзья, или кто вы там сейчас друг другу, но я знаю его дольше, как бы это стервозно не звучало. В смысле, я знаю его. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду то, что он врет. Чтобы защитить себя, чтобы защитить, наверное, тебя. — Виктория пожала плечами. — Подумай об этом, Колфилд. Если бы ты убила кого-нибудь и была бы представлена сама себе в больнице, и ты бы знала, что ситуация складывается не в твою пользу… — Виктория замолчала и тяжело вздохнула. — Да кто в своем уме признает, что совершил убийство? — Я… Я не понимаю. — Он пытается не отпугнуть тебя, глупышка, — Виктория сердито посмотрела на нее, будто все было очевидно. — Вот и все. — Ты… Ты правда думаешь, что Нейтан убил Рэйчел? — Случайно, — поправила Виктория. Ее голос осип. Она стала стараться говорить как можно спокойней. — Слушай, не похоже, что он ничего не знает. Поверь мне, все он знает. Он не хочет этого признавать. Он вечно винил других людей, вечно преувеличивал истории и делал из себя жертву. Макс, я знаю, что он твой друг, знаю, что ты типа волнуешься за него. Как и я. Но, — Виктория снова замотала головой, медленно и печально. — Он не тот тип человека, которому нужно отдавать предпочтение. Он не хочет, чтобы ты его ненавидела, и он считает, что, соврав тебе, он облегчает тебе жизнь. — Суд… — произнесла Макс дрожащим голосом. — Он хочет сказать, что не убивал Рэйчел. — Я не знаю, делал он это или нет, хорошо? Я знаю, что он никогда не мог похвастаться искренностью. Ты должна быть осторожна. — Виктория отвернулась к двери, положила пальцы на ручку и прежде, чем войти, она взглянула на Макс. — Суд, — начала она. — Ты понимаешь, что ты должна выбрать сторону? Как можно скорей? Макс прижалась затылком к стене, уставшая бороться с закрывающимися глазами. — Я знаю. — Надейся, что ты сделаешь правильный выбор, — сказала Виктория и скрылась за дверью, оставляя Макс в одиночестве. *** Найти Кармин оказалось на удивление сложно. Последние дни Макс видела ее по всюду: гуляющей около кампуса или по городу, стоявшую около трейлера Фрэнка, будто он возьмет сейчас и выйдет поболтать с ней просто так. Но как только Макс захотела ее найти, она как сквозь землю провалилась. Она сидела, сложив ногу на ногу, на лавочке у маяка, когда она решила загуглить «Кармин Сильва, Аркадия» в надежде найти ее номер. И она нашла. Макс даже вышла на целый сайт. Выяснилось, что у Кармин была своя юридическая контора «Сильва и Кристофер», которая находилась на окраине города недалеко от особняка Прескоттов. Здание было современным и модным. Оно будто принадлежало большому городу, а не крошечному городишке в Орегоне, который находился в прямом смысле слова посреди пустоты. Когда она набирала номер, над ее головой кружили вороны, а мягкий теплый солнечный свет падал ей на лицо. После нескольких гудков трубку взяла женщина. — Сильва и Кристофер. Чем я могу вам помочь? — Эм, здравствуйте. Могу я поговорить с Кармин? — Ваше имя? — сразу спросила женщина. — Макс Колфилд. — Подождите, пожалуйста. Она в течение двух минут слушала раздражающую фортепианную музыку и несколько раз задумывалась над тем, чтобы бросить трубку. Она уже положила палец на кнопку, когда музыка оборвалась. — Макс, — голос Кармин звучал тепло и удивленно. — Я не ждала твоего звонка, прости за ожидание. — Ничего страшного. — Все в порядке? Макс не решалась сказать, ее палец все еще лежал на кнопке сброса. Тяжелая тишина. — Макс? Вот оно. — Я хочу помочь вам, — выпалила Макс. — Пардон? — С-суд. Я хочу помочь вам. Я хочу помочь Нейтану. Тишина настолько затянулась, что Макс показалось, что ее опять поставили на удержание. — Хорошо, — Кармин звучала ошарашенной. — А… ты не против, если я спрошу тебя почему? Что тебя подтолкнуло к этому? Я думала, что Хлоя была твоей подругой. «Она была, — подумала Макс расстроено. — Она навсегда ею останется». — Я объясню при личной встрече, — ответила Макс. — Но я хочу кое-что взамен. — Кое-что взамен? Например? Макс несколько раз открыла рот прежде, чем из него вышло хоть слово. — Я кое-что знаю о Шоне Прескотте. Я хочу, чтобы он сел в тюрьму. Долгая пауза. Макс попыталась выровнять дыхание. — Приезжай ко мне в офис, — сказала наконец Кармин шепотом, словно кто-то мог ее услышать. — Там мы сможем все обсудить более детально. — Хорошо. Я еду. — Замечательно, — сказала Кармин нервно. Внутри Макс все стянулось в узел. — Скоро увидимся. Макс наконец нажала на кнопку. Она так и осталась сидеть на месте, не в состоянии ни сделать вдох, ни дернуться. Через пять или десять минут она набрала Уоррена. В первый раз он не взял трубку, и она еще немного подождала перед тем, как набрать его во второй раз. — Привет, — сказала Макс. — Прости, уже поздно, но ты бы не смог подбросить меня? — Макс, привет, — произнес дрожащим голосом Уоррен. Она выпрямилась. Ее грудь наполнил холод. — Что случилось? Что с твоим голосом? — Д-да, прости. Блядь. — Уоррен тяжело дышал, на фоне она слышала шум машин. — Где ты? — На обочине дороги. — Что произошло? Уоррен выдохнул. Его голос стал слабей. — Я сбил оленя. — Что? Серьезно? Когда? — Только что. — Ты в порядке? — Да, я в порядке, а вот олень не очень, — мрачно вздохнул он. — Клянусь, он выпрыгнул из ниоткуда. Вот я еду по пустой трассе, и вдруг он стоит посреди дороги. И смотрит на меня! Макс с трудом сглотнула. — Ты кому-нибудь звонил? — Вызвал эвакуатор. От машины одно название осталось, — обреченно хныкнул Уоррен. — Они уже позвонили Уэллсу. Он приедет, чтобы забрать меня. — Хорошо, тогда сразу иди к себе в комнату, чтобы успокоиться. Вечером я к тебе зайду. — Конечно, хорошо. Увидимся. Макс смотрела на телефон, нажав «отбой». Она подняла голову, пытаясь задрать ее как можно сильней. Странно, но она не могла избавиться от чувства, что у маяка было лицо, и он смотрел на нее прямо сейчас. У нее было предчувствие, от которого внутренности сжимались. Такое же предчувствие было раньше, когда все пошло… наперекосяк.