The Sense Of Me

– Боже, мне бы не помешало выпить. Кармин стояла, склонившись над своим столом, когда пришла Макс, вся красная и запыхавшаяся. Когда она доехала на автобусе до «Двух Китов», ей пришлось чуть ли не пробежать примерно восемь кварталов до компании «Сильва и Кристофер» по этой ужасной, вызывающей головную боль жаре – жаре, которой бы даже Сахара позавидовала. Когда она наконец, шатаясь, вошла в двери кабинета адвоката, её одежда и волосы прилипли к коже от пота, ноги будто были сделаны из плохой резины, она горько пожалела, что пропустила так много уроков физкультуры. Восемь кварталов за пятнадцать минут. После нескольких месяцев растущей лени её сердце билось в её груди в истерике, хотя Макс была твердо уверена, что виной этому мог быть и поцелуй. Поцелуй, ощущение которого застыло на её губах и не проходило, пока она бежала все эти восемь кварталов. Изнурённая усилиями уберечь своё слабое сердце от остановки, Макс смогла лишь ненадолго взглянуть на женщину, пытаясь отдышаться. Когда у неё это наконец вышло, она прохрипела: – Что? – Я сказала, что мне бы не помешало выпить. В большом стакане. С зонтиком. Макс заметила, что, наверное, впервые в кабинете Кармин отсутствовал идеальный порядок. На её большом столе хаотично были разбросаны большая куча папок, сколотые скрепкой бумаги и просмотренные записные книжки в кожаном переплете. Были еще бумаги, выделяющиеся от официальной документации, разбросанные то здесь, то там. Эти бумаги были или исписаны торопливым почерком Кармин, или представляли собой куски абзацев, которые были резко выделены маркером, обведены или ярко подчеркнуты, будто на них пытались выместить всю боль. Макс поняла, что вот так работают профессионалы. Здесь не было никакой доски, на которой красовался бы весь список улик. Кармин бы посмеялась над их с Хлоей собранной жалкой подборкой улик, закатила бы глаза от цветных канцелярских кнопок и веющей от всего этого самодеятельности. Но Хлоя бы не расстроилась. Будь она здесь, она бы скинула все результаты трудов Кармин со стола, потом встала бы на них и объявила бы, что их методы лучше. В офисе было тихо, рабочее время вышло, и, когда Макс заходила, она увидела многих работников, выбегающих из вращающихся дверей, обсуждающих планы насчет барбекю на выходных. Солнце даже не думало заглянуть в кабинет Кармин. Он всегда находился в тени, будто темнота ни за что не собиралась уступать. – Вы что-то нашли? – спросила Макс, поправляя ремешок своей сумки, который сполз с её плеча, пока она бежала. – Благослови Господь повестки, – сказала Кармин. – И Бэрри удивил меня. Он не стал поднимать шум. – Он разозлился? О Боже, я даже не думала, – горячая волна паники накрыла ее изнутри. – Надеюсь, он не подумал, что я пыталась что-то вынюхать. Теперь он точно знает, что я работаю с вами. – Но ты именно вынюхивала, – ответила Кармин, выглядящая удивленно. – В этом нет ничего постыдного, Макс. Ты так решаешь проблемы. Но, знаешь, я бы не переживала. Я чётко поняла, что он даже не сообразил о твоём вмешательстве. Ему… часто приходилось работать с мистером Прескоттом и, как результат, со мной. Он знает, как я работаю, и он знает, что не надо задавать вопросов, когда вдруг что-то у него прошу. – И? – выдохнула Макс. – И всё хорошо. Думаю, он все поймёт, когда его вызовут дать показания, но пока не думай об этом. Ведь всё равно это всплывёт наружу рано или поздно, верно? – Но… – Ты не будешь выглядеть так, будто предала Прайсов, – сказала Кармин, немного разозлившись, что ей пришлось это объяснять. – Ты же поэтому переживаешь, да? Макс закусила губу вместо ответа. Кармин утвердительно хмыкнула. – Видишь? Не забывай: читать людей – это моя работа, – она откинулась на спинку своего стула и сделала шеей несколько круговых движений для разминки. Макс услышала тихий хруст, означающий усталость. – То, что ты делаешь, преследует и их интересы. Суд их дочери откроет главный грязный секрет Орегона. Я думаю, их вполне удовлетворит такое наследие Хлои. Макс обратно проглотила слова, которые на вкус были как горькая таблетка. – Вы правда уверены? Я имею в виду, что всё, чего они хотят, всё, чего они… чего они заслужили – чтобы Нейтан был признан виновным. Кармин подозрительно на неё посмотрела. – А не ты говорила, что хочешь для Нейтана более мягкий приговор? – Да, но… – Ты сама перечишь себе, Макс, – предупредила Кармин. Это было похоже на жестокий матч по боксу. Или на перетягивание каната, самое ужасное, когда стоишь по колено в липкой грязи, а из рук выскальзывает веревка. Нейтан, Хлоя, Нейтан, Хлоя. Чтобы Джойс и Дэвид были счастливы, должен быть несчастен Нейтан, и наоборот. Найти компромисс не было возможным, и Макс не могла избавиться от мысли, что это было специально. Был ли это очередной выбор Аркадии из чёрно-белых «судеб»? Что-то одно, а не другое, и ни за что и никогда всё вместе. Она должна была выбрать. Она должна была, и если она этого не сделает, если она сожмёт зубы,и будет бороться, и откажется, Аркадия сделает это за неё: и её выбор будет, как обычно, худшим. Бесконечный калейдоскоп из «Прости, ты не можешь это исправить. Выбери сторону и придерживайся её». Казалось, что кто-то стоял, дыша ей в шею, держал в одной руке судьбу Нейтана и судьбу Джойс в другой и говорил: – Мы можем изменить только этих двоих. Одно или другое. Выбирай. Давай, выбирай. Она вспомнила, что мисс Грант говорила ей о предках, и, как обычно, в животе появилась острая боль, поднимающаяся к горлу. Если они и правда следили за происходящим, если и правда пытались направить её выбором одного из двух, что же, Макс осталось только ненавидеть их. Искренне. Держа в уме видение идеального мира, используя на деле систему чёрного и белого, которая была и остаётся серой, она хотела закричать. Она хотела схватить Аркадию за её песчаные края и вбить в неё здравый смысл. – Макс, – голос Кармин вытащил её из пенистых волн. – Если мы всё сделаем правильно, мы поможем всем. Так что расслабься. С тобой всё будет хорошо. Макс слабо кивнула. Она с трудом опустилась на кожаный стул, ощущая, как пот собрался под ее коленями. Она сделала глубокий вдох и ощутила запах кофе и чернил для принтера. Она попыталась понять, что это была за гора из бумаг перед ней, но всё плыло перед глазами. – Итак, – сказала она, – что вы нашли? Кармин осмотрела несколько бумажных стопок и достала лишь один лист снизу. Она придвинула его к Макс. Сначала Макс показалось, что это был бессмысленный набор цифр и дат. Через какое-то время её мнение нисколько не изменилось. Её непонимание только росло. Это был своего рода список, представленный в виде таблицы, пронумерованный в связи со сложной системой из дат и времени. «Полный список входящих и исходящих вызовов Андерсона Бэрри за апрель 2010 года». Макс приблизила его к глазам, пытаясь хоть что-то понять. Кармин на странице выделила маркером половину колонок. Информация, покрытая ярко-жёлтым цветом, сразу привлекла внимание Макс. Она всё ещё не знала, что она должна была понять кроме того, что Кармин выделила только один набор цифр, которые много раз повторились на листе. – Это номер Дина, – выдала Кармин. – Бог свидетель, я запомнила его наизусть. Это были две отдельные колонки для входящих и исходящих вызовов, и понемногу всё становилось отчетливей. Отмеченный номер выделялся среди других, неизвестных и неважных, и Макс быстро смогла определить по каждой колонке, когда звонил Дин, и когда офицер Бэрри перезванивал ему. –В первую половину апреля Бэрри звонил Дину беспричинно в эти дни, – сказала Кармин, водя указательным пальцем по соответствующей информации. – Здесь смотреть не на что. Ничего необычного. Бэрри просто звонил проверить его время от времени. Макс кивнула, всасывая данные. Капельки пота всё ещё стекали по её лбу: она не знала, было ли это из-за адреналина бега или из-за адреналина, вызванного происходящим. Она быстро вытерла их тыльной стороной ладони. – Но это, – палец Кармин резко остановился на двух выделенных строчках в конце листка, в конце месяца, – это наша улика, мисс Колфилд. Макс склонилась, вглядываясь в цифры. – Я вижу! Дата совпадает. Дин звонил офицеру Бэрри в ту ночь, когда он умер от передозировки. Это стоило того, чтобы улыбнуться. Это был шаг в правильном направлении. Макс подняла голову и улыбнулась Кармин, ожидая увидеть улыбку, полную триумфа, предназначенную ей. Но Кармин не улыбалась. Она, мрачная, плотно сжала губы. Макс нахмурилась. – Что-то не так? – Есть… кое-что ещё. – Кое-что ещё? – Кое-что ещё. Вот нашла я это «кое-что», и… мне стало не по себе. Так мне захотелось пропустить стаканчик. Или несколько. Сердце Макс подпрыгнуло в груди. – Что это? Могу я посмотреть на то, что вы нашли? – Взгляни на это, – Кармин указала на выделенную маркером строчку во входящих звонках, датирующейся той же ночью через несколько минут после первого звонка. – Тебе это не кажется забавным? Макс потребовалось время, чтобы сопоставить цифры, разделить их, понять и увидеть их значение, которое видела Кармин. Её глаза просмотрели три или четыре раза всю строчку, и когда она увидела это, в груди что-то набухло. – Это… ещё один звонок, – сказала Макс. – Бинго, – сказала Кармин, но по какой-то причине её это не радовало. – После первого звонка, когда Бэрри положил трубку, Дин перезвонил ему. От работы мозга Макс не могла чётко разглядеть цифры. Жёлтый цвет маркера горел. – Офицер Бэрри ничего не говорил о втором звонке, – возразила Макс, хмурясь. – Он сказал, что Дин звонил ему всего раз в ту ночь. – Верно. Я тоже так думала. Пока мне в голову не пришла догадка. – Догадка? Кармин сделала знак рукой, будто Макс должна была мгновенно сама все понять. – Моя догадка была такой: Бэрри не такой, чтобы игнорировать звонки, особенно от таких ребят как Дин. Бросил он трубку или нет, он бы всё равно ответил во второй раз. Он бы так дал Дину ещё один шанс. Макс нахмурила лоб, пытаясь заставить свой мозг работать в ужасную жару с момента, как она ушла из больницы. – Вы хотите сказать, что офицер Бэрри соврал? Что он соврал насчёт только одного звонка от Дина? – Нет, не совсем, – Кармин оттолкнулась от стола и встала. Она стала что-то искать под пачкой бумаг. – Я ещё поразмыслила об этом. Попыталась поставить себя на место Бэрри, попыталась услышать этот звонок. И мне пришло в голову… – она резко прекратила свои поиски, посылая Макс слабую улыбку. – Что если Бэрри выключил свой телефон сразу после того, как бросил трубку? Макс не совсем понимала, к чему она клонила, но не собиралась отрицать. Кармин, читая её, как всегда, заметила её непонимание и вздохнула. – Бэрри не стал разговаривать с Дином, который, как мы знаем, был под кайфом. Было поздно, Бэрри был зол, он устал разбираться с этим богатым мальчишкой, верно? Он выключает телефон, бросает его куда подальше и забывает про него. – И?.. – И у меня появилась ещё одна догадка. И я стала искать хоть что-нибудь насчёт второго звонка, который пришёл на выключенный телефон. – Ничего особенного для адвоката. – Так и есть, чёрт побери, потому что эта догадка привела меня к этому. Кармин повернулась к компьютеру. Она кликнула мышкой и стала ждать. Макс молча села рядом, ошеломлённая, пытающаяся понять, что она должна понять. Она испуганно вздрогнула, когда резкий высокий звук гудка раздался в комнате. Звук был странным, устаревшим и нечётким. – Макс, – сказала Кармин, – Дин оставил голосовое сообщение. Сердце Макс рухнуло вниз. – Не может быть. У неё почти не осталось времени, чтобы подготовиться к тому, что может произойти, к тому, что происходит, когда гудок оборвался и зашумело голосовое сообщение, и… Она не думала об этой возможности. Она не могла понять свои ощущения, когда её уши уловили первые слова. Из колонок раздался тонкий голос Дина Прескотта. – Послушайте, пожалуйста. Пожалуйста! О-офицер Бэрри… Мне очень нужно, чтобы вы мне перезвонили. Это важно. Линия была неважной, возможно, из-за дерьмовой связи, но причина была не только в этом. Слова Дина было сложно разобрать, наверное, из-за алкоголя. Из-за него у Дина заплетался язык, будто ему что-то во рту мешало. Она совсем не так представляла его голос. Разглядывая его фотографии, Макс развлекала себя глупыми, но тем не менее вполне имеющими право на существование мыслями, что Дин имел манеру речи звезды. Его голос был твёрдым и приятным, требовательным, как у его отца, но безо льда. Когда он дошёл до ушей Макс, по её шее и спине пробежала дрожь, она подумала, что когда-то он именно так и звучал, а сейчас изменился из-за количества выпитого алкоголя. На фоне записи вдруг появился шум, из-за которого она сильно вздрогнула, её рука резко легла на грудь, чтобы её сердце не выскочило из грудной клетки. Ей показалось, что это возможно буквально. Она подумала, что это был звук хлопка дверцы автомобиля, но не была уверена. Прежде чем она успела сфокусироваться на нём, Дин снова заговорил. – Мне надо с вами поговорить, – он сглотнул, и в его горле что-то влажно щёлкнуло. – ПОЖАЛУЙСТА. Это мой отец. Это… это мой отец. Глаза Кармин расширились, остекленели, взгляд погрустнел. Она смотрела сквозь Макс, уставившись в никуда. – Пожалуйста, в-включите телефон, о Боже. Послушайте, вы должны встретить меня в… Я… Я в Блэквелле. Пожалуйста, приезжайте. Макс перестала потеть. Наоборот, она стала замерзать, будто её облили ледяной водой. Она нервно провела ногтями по руке и обнаружила, что все волоски встали дыбом. – Вы не знаете, вы… вы не знаете, что мне приходилось…–он замолчал, нервно икнул, и Макс услышала глухой грохот на фоне. – Прошу, – его голос надломился. – Он найдёт меня. Я в Блэквелле. Если вы не п-приедете, мне придётся… Ужасный, слишком высокий и слишком долгий гудок прервал его. Гудок означал, что время, отведённое для записи голосового сообщения, вышло. И Дин исчез, снова вырванный из этого времени. Последующее повисшее тяжёлое молчание раздалось криками в её ушах. Грудь Макс болела, будто внутренности все выпотрошили. Её тошнило. – Чёртов мальчишка, – грубо сказала Кармин. Макс молча подняла глаза. Их жгло, она еле-еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. – Я прослушала её несколько раз, – добавила Кармин, тон ее голоса поменялся, стал жёстче. – Я знала этого парня, Макс. Я знала его. И до этого момента я не понимала, насколько всё было плохо. С его зависимостью, – она отвернулась и уставилась в монитор, медленно моргая. – Он разговаривал со мной. Он стольким со мной делился. Я была настолько близким другом этой семьи, насколько возможно. И я предала его. Макс рвано вдохнула. – Здесь нет твоей вины, Кармин. – Но она есть, – она так долго и тяжело вздохнула, что Макс испугалась, что она сейчас потеряет сознание. – Помнишь? Я читаю людей. Или же я так думала, не важно. Я должна была заметить это раньше, его пристрастие к наркотикам. Но ведь никогда не верится, что у золотого ребёнка могут быть проблемы, верно? – она с сожалением покачала головой. – Когда всё всплывает наружу, становится слишком поздно. Макс думала о Дине, о его репутации, о том, как он ходил по Блэквеллу с улыбкой на лице, готовый сказать что-нибудь милое всем, кого встретит. Может быть, он очаровывал учителей, пока в его кармане лежали наркотики; может быть, он что-то подсыпал себе в шейкер после тренировки для тонуса, пока никто не видел. Может быть, были моменты, когда огонь в его глазах затухал, но люди были слишком им очарованы, чтобы заметить что-то ещё. Она думала, что все его мольбы о помощи постоянно оставались без внимания. Как Шону удалось затащить его в стерильный мир Проявочной: пообещал ему славу или, воспользовавшись его неокрепшим мозгом, одурманенным наркотиками, убедил его, что это ему необходимо, иначе Шон не будет им гордиться, или Дин станет позором семьи? Должно быть, он был одинок, когда умирал. Был напуган. – Вот и всё, что я хотела тебе показать, – сказала Кармин. – Это веское доказательство. Она пыталась обрести голос, который застрял где-то в глубине её глотки. – Этого будет достаточно? – Можно ещё что-нибудь найти. Зацепок много не бывает, – Кармин протянула руку и неловко похлопала Макс по плечу, непривыкшая выражать признательность. – Но, знаешь, ты хорошо поработала. Макс так и сидела, её сердце беспокойно билось в грудной клетке. Она пыталась представить, как будут проигрывать голосовое сообщение в суде возбуждённым слушателям, Прескоттам и… Нейтану. Она бросила нервный взгляд на компьютер, будто где-то там находился Дин в некой физической форме, читал её мысли и молча соглашался с небольшой зацепкой, которая стала превращаться в нечто большее. – Кармин, – выпалила Макс, – Нейтан должен об этом узнать. – Разве, – только и сказала Кармин. – Он не знает, что на самом деле произошло с Дином, как далеко тянется нить, связывающая его с Проявочной и Джефферсоном. Если он впервые узнает об этом на суде, прослушав запись… Это несправедливо. И Макс не могла так с ним поступить. Она так не сделает. – Нейтан эмоционален, – сказала Кармин, неодобрительно посмотрев, будто речь зашла о чем-то опасном и ненормальном. – Мы не можем всем рискнуть, если он вдруг разозлится и наговорит всякое Шону. – Но не будет ли это хуже для него, если он узнает всё на суде? – возразила Макс. – Это будет выглядеть как нечто незаконное с вашей стороны. Адвокаты не должны ничего скрывать от своих клиентов. Кармин ничего не ответила. Она села обратно за стол, сжав губы. – Нам надо объединиться, – добавила Макс. – И замалчивание подобного дерьма сильно противоречит объединению. Да и он сможет нам помочь, если будет знать. Что бы он ни скрывал, чего бы он ни боялся рассказать о своём отце или о Проявочной, он бы не нервничал из-за этого так сильно, потому что он хочет увидеть, как его отец окажется за решёткой. Кармин хмыкнула. – Я и говорила, что он знает намного больше, чем кажется. – И он расскажет мне, – сказала Макс. – Но ему надо знать, что мы на его стороне. Кармин смотрела на неё, её взгляд был полон любопытства. Прошло какое-то время, и только потом она взяла в руки листок из кучи и сказала: – Твоё дело. Он – твой друг, а я буду придерживаться нейтральной позиции, – она передала Макс листок, на котором было что-то написано печатными буквами, стояла какая-то официальная печать. – Это расшифровка голосового сообщения. Если решишься, покажешь его Нейтану. Макс открыла и закрыла рот. Проглотила слюну. Что-то внутри неё сделало выбор, ещё когда запись голосового сообщения только включили. Она расскажет ему. Она сложила листок вдвое и убрала его в сумку, медленно выдыхая. – Я отдаю его тебе с условием, что ты принесёшь его назад, – сказала Кармин, – покажешь ты ему или нет. Макс кивнула. Что-то ей подсказывало, что встреча окончена, и ей пора идти и попытаться привести свои мысли в порядок. Она мысленно перенесла себя на следующую неделю и представила, как будет рассказывать Нейтану о Дине и Проявочной. Его реакция была размытой, нечёткой, её невозможно было разобрать. Невозможно предугадать. – Нужно ли мне что-нибудь ещё узнать? – спросила Макс, вставая. – Не могу избавиться от чувства, что надо бы проверить перемещения Дина той ночью. Как там зовут вашего дворника? Стив? – Самюэль. – Да, вот его. Я бы порекомендовала спросить его, не помнит ли он чего-то необычного той ночью на кампусе. Он вечно там отшивается. Узнай, не видел ли он Дина в ту ночь. – Ладненько. Сделаю, что смогу. – Если он ничего не знает, то ты всегда можешь попытаться расспросить Уэллса. Но он никогда ничего мне не рассказывает, так что удачи. – Не думаю, что мне стоит говорить с ректором о Дине Прескотте, – сказала Макс с беспокойством. – Ведь Шон Прескотт прям вьёт из него веревки. Кармин задумалась. – Наверное, ты права. Но если появится возможность, говори размыто. Они попрощались, и Макс покинула офис, крепко вцепившись руками в лямку от сумки. Солнце осветило ее лицо, и она, зажмурившись от солнечных лучей, начала свой забег до ближайшей автобусной остановки. У неё раскалывалась голова. Казалось, что она сейчас лопнет. Как она хотела вскрыть себе голову и вытащить оттуда весь мусор, мысли и чувства, скопившиеся в её черепе, отвлекающие её, но, к сожалению, жизнь не похожа на научно-фантастический фильм. Она крепко прижала ладонь ко лбу между бровей и вздохнула. Она мечтала о душе и чистой свежей одежде. Пройдя три квартала, она почти решилась позвонить Нейтану. Но это ведь был знак отчаяния, да? Она не хотела выглядеть отчаявшейся, она просто хотела выяснить, разозлила она его или нет. То, что он выглядел отстранённым, когда Макс уходила из больницы, никак не придавало ей уверенности, и чем больше она думала об этом, тем больше её охватывала паника, что она серьёзно облажалась. Поцелуй ей понравился. А ему? Пройдя четвёртый квартал, Макс пришла к выводу, что не умеет целоваться. Пройдя пятый, она уже решила, что целуется она вполне неплохо, но ей не стоило бросаться на него ни с того ни с сего. Господи, а она ведь именно набросилась. Макс никогда не понимала намёки. А парни вообще делают намёки? Хлоя бы знала. Хлоя бы знала, что точно ответить Макс… Хлоя. Разозлилась бы она, или была бы озадачена, или смеялась бы до слёз, узнав, что Макс недавно поцеловала Нейтана Прескотта? Зная Хлою, было бы всё сразу. Когда она, уже не такая мокрая от пота, но всё ещё красная, подошла к пустой остановке, автобуса ещё не было. Она встала около небольшой скамейки под навес остановки, на которой потрескалась старая краска; внутри она вся была облеплена жвачкой. Её внимание привлекло граффити на стене, написанное с уклоном, поднимающееся вверх. Буквы были большими, чёрными, и по какой-то причине Макс не могла отвести от них глаз. Et in Arcadia ego (крылатое латинское выражение «И в Аркадии есть я» – прим. переводчика) Макс определенно где-то его слышала или читала. Странно. Из любопытства, и чтобы просто отвлечься от надоедливых мыслей, она достала фотоаппарат и сфотографировала его. *** В последующие дни солнце скрылось за дождливыми тучами, и снова резкая смена погоды стала для всех полной неожиданностью. Почти всё утро четверга Макс потратила сначала на утешение Даны, которой пришлось отменить пляжную вечеринку перед экзаменами, потом на утешение Уоррена, который собрался проводить на улице какие-то исследования по поводу влияния витамина Д. Казалось, что он всерьёз собирался подать в суд на солнце. Верный признак того, что его мозги уже вскипели. Серое, почти постоянно пасмурное небо создало атмосферу отчаяния над кампусом, и казалось, что снова пришла зима. Макс раньше представляла себе, что она последние недели в Блэквелле будет смеяться и веселиться, создавая яркие воспоминания, а не сидеть, свернувшись калачиком, в своей комнате и пытаться вникнуть в один и тот же параграф по мировой истории снова и снова, пока проливной дождь барабанит по стеклу. Она обрадовалась, когда в пятницу Джойс пригласила ее на ужин. Это был желанный перерыв от горелого печенья по ночам и возможность сбежать от удушающей напряжённости общежития, которая только ухудшалась с приближением её последнего дня в Блэквелле. Она думала, что когда-нибудь она будет скучать по общежитию, по школе, но сейчас это было тяжело представить. Джойс настояла на том, чтобы Макс привела кого-нибудь ещё, и Кейт с радостью согласилась составить компанию. Им удалось вытащить Уоррена из «научного изгнания», в которое он сам себя загнал, чтобы он подбросил их, но в итоге Макс пришлось с беспокойством наблюдать за ним с пассажирского сидения, так как он смотрел на дорогу с усталым, почти рассеянным выражением лица. Когда машину чуть не занесло в третий раз, Макс вцепилась руками в сиденье и нервно сглотнула. – Ты уверен, что не хочешь пойти с нами на ужин? – пропищала она. – Не обижайся, но ты похож на зомби. Уоррен медленно моргнул, не обращая внимания. –Уоррен? Он резко выпрямился, покрепче схватился руками за руль, очнувшись. – Что? На заднем сиденье Кейт изо всех сил вцепилась в ремень безопасности: – Макс, мне, кажется, надо молиться о нашей сохранности. Он снова медленно моргнул. – Что? – Господи Иисусе. Остановись, – Макс взволновано потянулась к рулю. Уоррен, конечно, ничего не понял. – Остановиться? Зачем? – Потому что зомби не должны водить машину, – парировала Макс. Автомобиль Уоррена, всё ещё помятый от недавней внезапной встречи с оленем, медленно прижался к обочине. Их окружал густой лес, потемневший от дождя. Колёса хлюпали по лужам, пока они медленно тормозили. Макс вышла, подняв сумку над головой, чтобы предпринять жалкую попытку избежать ливня, пока она оббегала машину, чтобы занять место водителя. Она взглянула через зеркало заднего вида на Кейт, которой стало мгновенно спокойней, стоило Макс сесть за руль. Холодные капли дождя, похоже, слегка разбудили Уоррена. Щёлкнув ремнём безопасности, он стал сильно тереть лицо, простонав: – Простите, вы правы, это было пиздец как опасно. – Мне следовало бы отобрать у тебя права, – усмехнулась Макс, заводя двигатель. – Да я был бы и не против. Чёрт. Неудивительно, что я сбил того оленя. Кейт ахнула. – Ты убил оленя? – Я не виноват! Точнее, я виноват, но… Он выскочил из ниоткуда! Я вообще ничего не смог сделать. Вы видели размеры этой туши? – он легонько подтолкнул Макс локтем. – Это произошло на этой трассе, так что будь осторожна. Мои родители не будут раскошеливаться на еще один ремонт. – Уоррен, – строго начала Макс, – пошли с нами. – Нет-нет, правда, все нормально. Из меня сейчас так себе заводила. Я поеду домой, приму душ, закончу зубрёжку этого научного… – Нет! – одновременно воскликнули Кейт и Макс. Уоррен нахмурился. – Но… Макс заставила его замолчать одним взглядом. – Я запрещаю тебе заниматься учёбой до завтрашнего утра. Я узнаю, если ты ослушаешься. Я обладаю экстрасенсорными способностями над Уорреном Грэмом. Уоррен вздохнул. –Девчонки превзошли меня числом, но сейчас это как-то не круто. Они проехали Сидар Авеню без убийств оленей, к облегчению Макс, и, что удивительно, без попыток Уоррена впасть в кому от переутомления. Прежде чем они направились на ужин, Кейт заставила Уоррена пять минут походить взад-вперёд под ледяным дождём, пока не убедилась, что он окончательно проснулся, и они стояли и наблюдали за ним всё время, пока он не выехал на трассу. – Я беспокоюсь за него, – пробормотала Кейт. – Он такой умный. Ему незачем так изводить себя. – Ему бессмысленно это объяснять, – сказала Макс. – Вспомни зимние экзамены. Он разве что в душ с учебниками не ходил. Они пробежались по лужам до входной двери. Холод начал пробираться через одежду Макс, и она начала дрожать и стучать зубами. Она взглянула на Кейт, которая смотрела на синие стены, которые начал красить Уильям, но так и не закончил. У неё что-то закололо в груди от мягкого и печального взгляда Кейт. Хлоя и Кейт могли бы стать хорошими подругами, если бы они узнали друг друга, если бы у них была возможность в обычный день в Аркадии сесть и просто поговорить. Кейт бы понравилась самостоятельность Хлои, её стержень, и в то же время Макс могла представить, что Хлоя нашла бы тихое задумчивое поведение Кейт чрезвычайно милым. Просто очередная упущенная возможность. Джойс открыла дверь подпалённой прихваткой и тут же всплеснула руками, взглянув на них. – Девочки, да вы промокли до нитки! Заходите быстрей, пока не подхватили простуду. Мышцы Макс, напряжённые от холода, расслабились и обмякли, стоило ей войти в тёплый дом. Она виновато смотрела, как с неё стекала вода прямо на пол, но Джойс, похоже, это нисколько не волновало. Она притянула её к себе, чтобы крепко, сердечно, по-матерински обнять её. Она обняла и Кейт, даже чуть дольше, чем нужно. Макс смотрела, как она крепко прижалась руками к маленьким лопаткам Кейт. – Рада лично познакомиться с тобой, Кейт, – сказала Джойс, отпустив её. – Хорошо, что вы, наконец, заскочили к нам на ужин. – Спасибо за приглашение, миссис Прайс, – улыбнулась Кейт. – У вас прекрасный дом. – Очень мило с твоей стороны. И, пожалуйста, зови меня Джойс, крошка, – Джойс улыбнулась в ответ, ласково похлопав её по плечу. Они зашли в гостиную, и у Макс образовался камень в желудке, стоило её разглядеть. Джойс поставила на стол лучший фарфоровый сервиз. Эти чашки и тарелки Макс видела, только когда она с родителями приходила сюда на день благодарения или чей-то день рождения. Чувство ностальгии захлестнуло её. В воздухе витал аромат нежно приготовленного в духовке мяса, пахло варёными овощами. Её живот заурчал в нетерпении. Как бы аккуратно и бережно Джойс не сервировала стол, мелочи беспорядка, который пронизал весь дом Прайсов с октября, никуда не делись. Мелочи, к которым ей давно было пора привыкнуть, но которые продолжали выбивать её из колеи. Полупустые и пустые бутылки, позвякивающие в переполненном мусорном ведре, пятна от еды и крошки на диване, от которых Джойс бы давным-давно избавилась. Кривые рисунки, круглые отметины на деревянном столе, оставленные тем, кому было лень взять подставку для кружки. Эти мелкие детали Макс постоянно подмечала. Кейт разглядывала фотографии на стене в коридоре, сложив руки на груди. Макс подошла к Джойс, которая помешивала овощи в большой кастрюле с кипящей водой. – Вас же Уоррен подбросил? – спросила Джойс. – Зачем он… ходил под дождём? Макс улыбнулась. – Это Кейт его заставила. Он чуть не уснул за рулём. Эта подготовка к экзаменам может его убить. – Может? – усмехнулась Джойс. – Парень чуть не рухнул на землю без чувств, – её взгляд переместился с плиты на Макс. – Надеюсь, что ты не сильно перенапрягаешься, Макс. Макс виновато хмыкнула. – Это мне не грозит. Мне… было совсем не до чтения книжек в эти дни. Джойс понимающе кивнула, округлив глаза. – Ясно. Но не беспокойся из-за этого, ты всегда была умненькой девочкой. Твои родители будут тобой гордиться. – Надеюсь, что вы правы, – сказала Макс, не поверив женщине ни на секунду. Она повернулась и взглянула на стол, где заметила, что он был накрыт на четверых. – Дэвид дома? – Он в гараже, занимается своей обожаемой машиной, но, да, он присоединится к нам за ужином, – Джойс отошла от плиты и заглянула за угол, чтобы посмотреть на Кейт, которая была поглощена изучением фотографий Хлои, её детства, её прошедшего счастья. Джойс кивнула головой в сторону Кейт и понизила голос. – Как она? – Намного лучше, – ответила ей Макс, улыбаясь. – Это замечательно. Она стала той самой Кейт, которой была. – Боже, как я рада это слышать. Это и правда замечательно. Когда я услышала про эту… эту Проявочную, мне стало жутко. Никогда бы не подумала, что в Аркадии Бэй может происходить такое зло. Но несмотря на всё это зло, я смотрю на тебя и вижу добро. Я вижу его в том, как ты поддерживаешь Кейт, как ты поддерживаешь нас. – Ох, Джойс… – Я знаю, о чём говорю, – Джойс подошла и снова обняла её. – Мы бы не смогли пережить это без тебя. Если бы чувство вины Макс было бы рекой, то она бы вышла из берегов. Когда Джойс отстранилась от неё, Макс вдруг почувствовала холод и пустоту, которые взяли над ней верх. Она хотела сжаться и исчезнуть. Она столько раз просыпалась по ночам, прокручивая в голове различные сценарии того, как она рассказывает Дэвиду и Джойс правду или даже больше. Она думала, пока её мозги чуть не вскипали, пока от ощутимой боли в районе черепа не кружилась голова. Она составляла предложения, представляла сцены и проигрывала их снова и снова. В конечном счёте она так и не знала, что ей, чёрт побери, делать. Как они отреагируют. В такие моменты, когда она находилась на яркой кухне Джойс и чувствовала себя в безопасности от проливного дождя, было невозможно представить, что они со всем смирились. Какая-то невидимая сила толкнула её вперед, отчего испугалась и Джойс, и сама Макс. Девушка обняла Джойс за талию, крепко сжимая, будто женщина могла исчезнуть. Через мягкую ткань блузки Джойс, она пыталась передать свои извинения, бесконечный поток извинений, за ложь и секреты, которые ей пришлось хранить. Она пыталась вдохнуть их в её сердце и заставить их остаться там, потому что сейчас это был самый реальный выход из ситуации. Слова вечно не находились. Джойс мягко рассмеялась, гладя её по спине, как будто Макс была маленьким ребенком, который пришел к своей маме посреди ночи. – Милая, что-то не так? – Нет, просто… Спустя столько лет запах её духов не изменился. Фруктовый, знакомый. Она застряла между яркими воспоминаниями, когда Хлоя затащила её в спальню родителей, чтобы поиграть с косметикой Джойс, или когда этот запах стоял в машине, когда женщина забирала их с Хлоей из начальной школы. Так пахла безопасность, так пахла семья. И он никогда не ранил до сегодняшнего дня. – Милая? – Простите, я не хотела казаться странной, – она сделала шаг назад, нервно потирая шею. Она начала потеть, чувство вины накрыло её горячей волной. – Просто спасибо вам. – Ты семья, Макс. И навсегда ею останешься. Я хочу, чтобы ты не забывала об этом. В её голосе присутствовало нечто странное. Макс едва это заметила до того, как Джойс снова отвернулась от неё, высоко напевая знакомую мелодию над кипящими овощами. Макс догадалась, что та что-то скрывает. Она выглядела так, будто могла ещё что-то рассказать. Прежде чем Макс успела выведать всё, на кухню зашла Кейт. – Извините, – вежливо сказала она, – могу ли я воспользоваться уборной? – Ну конечно, можешь! – у Джойс, непривыкшей к вежливости, брови поползли вверх. – На первом этаже туалет сломан, но Макс может проводить тебя наверх. Макс улыбнулась. – Без проблем. Кейт вышла за ней в коридор. На столе у двери лежала стопка непрочитанных писем. Обратный адрес на некоторых из них принадлежал местным газетам, наверное, они надеялись на интервью. Некоторые письма были настолько старыми, что бумага потемнела и покрылась лёгким слоем пыли. Снаружи из двери, ведущей в гараж, Макс слышала звуки скрежета металла и лязг инструментов. Сейчас было сложно представить, что когда-то они с Дэвидом ладили. Их отношения можно было охарактеризовать как взаимное уважение, может быть даже восхищение, а может быть даже настоящая дружба. Теперь было трудно привыкнуть к его холодному взгляду, к его грубым расспросам или, наоборот, к невозмутимому молчанию. Он так и не узнал, что в глубине души Хлоя заботилась о нём, что она даже смогла понять его. Осознание, что Макс, возможно, никогда не расскажет ему об этом… ранило. Он ни за что не поверит ей, ведь он не знает о ней ничего, кроме того, что она когда-то была лучшей подругой его падчерицы. Будто у неё было лекарство от страшного недуга, но она вынуждена была прятать его. Макс невесело задумалась, изменится ли это когда-нибудь. Поднявшись по лестнице, Кейт остановилась и взглянула в сторону гаража. – Мистер Мэдсен там? – Да. Ты не против? – Конечно, нет. Просто… это странно. Последний раз я разговаривала с ним на похоронах Хлои, а до этого он преследовал меня по всему кампусу, следил за мной. Просто немного странно теперь ужинать в его компании. – Дело было не в тебе. Он просто подозревал мистера Джефферсона, – выпалила Макс. – И вечеринки «Циклона». – Правда? – То, что он всюду ходил за тобой – ужасно, и ему не стоило так поступать, но он так пытался приглядывать за тобой и за всеми студентами Блэквелла. Ему не было всё равно, Кейт. Кейт странно посмотрела на неё, отчего Макс бросило в жар. Она быстро пожала плечами. – Ну, во всяком случае, мне так кажется. – Оу, – Кейт обдумала это. – В этом есть логика. Но, – она мягко улыбнулась, – с ним сложно наладить контакт. – Ох, согласна. Но не переживай. Говори со мной, говори с Джойс. Или просто молчи. Мне достаточно, что ты рядом, Кейт. – Спасибо, Макс, – Кейт одарила её благодарной улыбкой и оглянулась по сторонам. – Здесь, должно быть, очень тихо без Хлои. Макс выдавила из себя улыбку. – Хочешь посмотреть на её комнату? Точней, на то, что в ней осталось? Кейт кивнула в своей мягкой манере, храня неторопливое и тёплое терпение, что Макс ощущала себя невероятно радостной от того, что та была рядом. – Мне бы хотелось, если можно. В комнате Хлои пахло пылью. Невидимый узел в груди Макс затянулся. Именно так выглядел переезд. Нет, подумала она, вздрогнув от этой мысли. Дэвид и Джойс не собираются никуда переезжать. Может быть, случилось что-то ужасное. Это не в правилах Джойс: оставлять эту комнату пыльной; не в её правилах держать шторы закрытыми днём. Неужели ей кажется, что Хлоя останется здесь, если сюда не заходить? Будто если наступить на потрёпанные половицы, её призрак оскорбится. Но нет, что-то было здесь не так. Комната была голой, пустой и холодной. Это на них не похоже, они бы никогда не оставили комнату вот так, пустой. Макс сделала глубокий вдох, её наполнило смятение. Именно тогда она учуяла ещё кое-что кроме пыли. Новая краска. Она подняла глаза, оглянулась по сторонам. Плакатов не было, их содрали со стен. Слова, которые написала Хлоя, замазали слоем краски. Стены больше не были нежно-кремового цвета. Цвет, который всегда был здесь, цвет, который был первым, когда Макс просыпалась после ночёвок. Теперь они были голубыми. Он неплохо выглядел в сочетании с деревянными панелями, и этот оттенок обычно Макс успокаивал, но всё, что Макс сейчас чувствовала – отчаяние. Это был шок. Ледяной душ. Будто Хлое никогда и не принадлежала эта комната. – Макс? – Кейт интуитивно заметила, как поникли её плечи. – Ты в порядке? Широко распахнув глаза, Макс смотрела на пустую комнату и прилагала все усилия, чтобы представить Хлою в этой комнате. Она старалась материализовать свои мысли перед собой, сделать их реальными. Она пыталась увидеть Хлою, танцующую под музыку на максимальной громкости, пока её голубые волосы развевались с элегантностью, о которой никто не подозревал. Она увидела Хлою, вытаскивающую хорошую одежду из шкафа, бросающую её с раздражением через плечо, чтобы остановить свой выбор на рваных джинсах. Вот Хлоя, уставшая, но довольная, сидит за столом, подпирая рукой подбородок, и просматривает новостные статьи, график турне своих любимых групп или читает заумные научные форумы, делая обычно вид, что подобное её ни капельки не интересует. Хлоя, вытянувшись на подоконнике, курит и смотрит на крыши домов и далёкую линию залива, ненавидя этот город и в то же время желая его понять. Хлоя в наушниках босиком наматывает круги по комнате, переписываясь с Макс и активно махая руками, чтобы избавиться от сигаретного дыма, потому что у Дэвида нюх как у ищейки на такое. Хлоя одержимо вводит имя Рэйчел в поисковик в надежде найти что-нибудь новое, любую мелочь, вдруг что-то упустила, хотя прекрасно знает, что не могла. Хлоя не выходит из этой комнаты несколько часов. Джойс приносит наверх тарелку с едой, Дэвид неловко останавливается перед закрытой дверью через различные промежутки времени, мечась: попытаться начать разговор или сразу спуститься вниз по лестнице, уже понимая, что эти попытки не увенчаются успехом. Хлоя смотрит на маяк. Сейчас она прошла мимо Макс, зевая. В её задних карманах хранятся мелочь и забытые парковочные талоны. Она наклонилась над столом, открыла шторы и подняла окно, впустив внутрь сильный ветер и холодный дождь, вдохнув жизнь обратно в эту комнату, в комнату, которую Макс знала как свою. Макс пристально смотрела на дальнюю стену, где стояла кровать Хлои, где над окном саркастично висел американский флаг. Было очень странно видеть это окно без него. Она смотрела на то место, где были шкалы их роста, который они тщательно измеряли рулеткой Уильяма примерно каждые полгода. Макс посмотрела туда, где закрасили надписи Хлои, и почувствовала слёзы на глазах, горькие, колющие. Она не отводила взгляда, пытаясь вернуть Хлою к жизни, и изображение стало расплывчатым. Она прежде меняла время своими руками, будто оно было сделано из нитей, конечно, она сможет сделать это сейчас. Потому что это несправедливо, это неправильно, Хлоя не заслужила такой смерти, она вообще не заслужила умереть. – Макс? – голос Кейт прозвучал громко и обеспокоено в её ушах, и, когда Макс почувствовала тёплые руки на своих плечах, она поняла, что она опустилась на пол, а по её щекам стекают слезы. Как она заметила? Руки Кейт крепко, успокаивающе удерживали её на Земле. Она так никогда не плакала. Никогда. Она потеряла контроль, напугав себя и, конечно, Кейт, чьи объятия стали ещё крепче, будто Макс могла захлебнуться на полу. Рыдания душили её, застряли в её горле, заставляя её громко всхлипывать. Из-за льющихся слёз она ничего не видела, но она могла почувствовать, какое у неё горячее лицо, как падали липкие слёзы, и она всё ещё чувствовала запах чёртовой краски. – Всё хорошо, Макс, – тихо сказала Кейт, её голос сломался, и она тоже расплакалась. Они обе не могли выговорить ни слова, схватившись друг за друга, с мокрыми лицами и шеями. Макс даже не знала, почему плакала Кейт. Чувствуя себя в этом виноватой, она попыталась извиниться, но из неё вышел очередной сдавленный полувсхлип. Кейт лишь сжала её сильней, поняв её без слов. Она пахла мягкой шерстью и чаем, и Макс прижалась к ней крепко-крепко. Она распахнула глаза, теша себя надеждой, что Хлоя была здесь, но комната так и осталась пустой. – Не переставай плакать, хорошо? – прошептала Кейт. – Выпусти всё наружу. С её носа потекли сопли, но Макс было всё равно, что предстала перед Кейт плаксой. Она немного испугалась резкого, похожего на артиллерийский огонь, звука тяжёлых шагов по лестнице. Дэвид появился в дверном проеме с прижатыми по бокам руками, красным лицом и широко открытыми глазами, будто он ожидал увидеть здесь рыскающего дикого зверя. Макс медленно повернула голову и, полурыдая, встретилась с ним взглядом. Она всё ещё сжималась на полу посреди комнаты с Кейт, накрывшей её, как одеяло. Усы Дэвида задёргались, и Макс наблюдала, как выражение его лица менялось с недоумения до отчаяния. Он неловко заметался, не зная, как реагировать на подростков, ревущих в комнате его падчерицы. Макс почти увидела, как слова застряли в его горле, и продолжила наблюдать, как он изо всех сил старался подобрать новые. К счастью для них всех, подошла Джойс, резко оттолкнув его в сторону. – Ох, Макс! Кейт… Она опустилась на колени и её руки стали касаться Макс там, докуда они доставали: её предплечья, её липкие ладони, её трясущуюся спину. Она обхватила Макс за плечи, пытаясь избавить от грусти. – Ох, милая, всё хорошо. Ты в порядке. Всё хорошо… Макс подумала, что Дэвид ушел, и чуть позже она убедилась в этом, когда её уши уловили звук его медленных, немного усталых шагов по лестнице. Она предположила, что он вернулся в гараж, где все его эмоции были тщательно скрыты, но к её удивлению и даже облегчению, она услышала щелчок: на кухне поставили чайник. Джойс, должно быть, тоже услышала его, она привстала и, убирая влажные волосы с глаз Макс, сказала: – Нам нужен чай. Пойдёмте, спустимся вниз. Через несколько минут, после крайне необходимой остановки в ванной, где Макс смогла сполоснуть лицо холодной водой и прийти в себя, они все вчетвером сели за стол на кухне. Духовка была выключена, где ужин медленно засыхал. Макс испытывала огромное чувство вины, которое всегда наступало после того, как она плакала перед людьми. Она знала, что испортила то, что должно было быть мирным ужином, но комната Хлои… Она шокировала её, потрясла. Макс не ожидала, что, открыв дверь, она увидит… такую пустоту. Она всё продолжала шмыгать носом. Кейт, сидевшая рядом, дала ей бумажный носовой платок на тот случай, если она опять разрыдается. Не было абсолютно тихо – в углу работало радио на джазовой станции на низкой громкости. Но Макс чувствовала себя ужасно. Её изнутри будто проволочной мочалкой проскребли. У неё опухли глаза, их жгло. Каждый вздох ранил её больное горло. Она подумала, что несмотря ни на что, она почувствовала каплю облегчения. Некое утешение, пусть она и знала, что это, наверное, ненадолго. Её желудок будто вытолкнул всё напряжение, скопившееся в ней, на пол, где оно растворилось и исчезло. Её ноги были ватными, в груди всё стало подозрительно хлипким, таким, словно слишком глубокий вдох мог вытеснить собой органы. Джойс не сводила с неё глаз, в которых смешались чувства тревоги и… вины? Макс слишком хорошо была знакома с ними, чтобы увидеть их в ком-то другом. Наверное, она обычно также выглядела, как сейчас Джойс. От этого взгляд у неё помрачнел, уголки губ бессознательно опустились. Дэвиду, сидевшему напротив, всё ещё было жутко неуютно, и Макс бы рассмеялась, будь у неё силы. Он грубо кашлянул и неловко протянул ей через стол упаковку с печеньем. Поблагодарив, Макс взяла одну, Кейт последовала её примеру. Во рту всё пересохло, и поэтому печенье таяло с трудом, но это было хорошо. Шоколад был слаще, чем обычно. Она попыталась улыбнуться Дэвиду, но вышло слабо, и его ответная улыбка была не лучше. – Пей чай, Макс, – мягко сказала Джойс. – Он успокоит тебя, остудит голову. Макс сделала глоток, но чай оказался слишком горячим, и она обожгла верхнюю губу, опухшую от рыданий. – П-простите, – пробормотала она. – Я не хотела… вас пугать, я… – Макс Колфилд, не смей извиняться, – тут же выпалила Джойс, стыдливо отводя взгляд и вздыхая. – Это моя вина. Мне надо было рассказать тебе о… о том, что мы сделали с комнатой Хлои. Так или иначе, ты бы всё равно зашла туда. Должно быть, это было… неожиданно. – Я не понимаю, – заговорила Макс, ритм её дыхания медленно приходил в норму. – З-зачем вы всё закрасили? Я знаю, что это ваш дом и ваше решение, но… Дэвид взглянул на Джойс, молча прося разрешения заговорить. Джойс покачала головой и выпрямилась. Она взяла руку Макс, покоившуюся на столе, и крепко сжала её пальцами. Такой тон её голоса Макс слышала крайне редко. Последний раз она слышала его пять лет, когда они прощались перед её переездом в Сиэтл. – У нас не было выбора, – сказала Джойс. Макс прищурилась, её глаза продолжали немного болеть. – Что? Хватка Джойс усилилась, как только она снова заговорила. – Мы… Дэвид и я… –она взглянула на него в поисках поддержки, но выражение его лица стало жёстче. – Макс, мы решили переехать. Не сейчас, конечно, но… скоро. Сразу после суда. Макс молчала. Она поняла, что Джойс не шутит. – Мы остановились на Айдахо и недавно нашли дом, который будем арендовать. Этот дом мы сдадим, но для этого нам пришлось перекрасить комнату Хлои. Слова воспринимались странно. Они были нечёткими, будто Макс слышала их издалека. Она поняла, что Кейт сжала её вторую руку под столом, но это было отчуждённое ощущение. Будто это была чья-то другая кожа, а не её. – Макс, это не было спонтанным решением, – мягко добавила Джойс. В её глазах тоже стояли слезы, она готова была вот-вот расплакаться. – Мы старались остаться в Аркадии. После… после всего, что мы пережили, после той боли, через которую мы прошли, и через которую мы ещё пройдем… Мы решили, что нам нужно уехать отсюда. Закусочная и каждый здешний угол напоминает мне обо всей этой боли. Сначала Уильям и, теперь, Хлоя? – её голос сорвался в конце. – Я не вынесу этого больше, Макс. – Нет… Н-но, – только и смогла произнести Макс. – Этот город будет вечно напоминать мне об этой боли, – продолжила Джойс. – Это так тяжело, Макс. Я… я хочу, чтобы ты поняла, милая, это решение было непросто принять. И перекрасить комнату Хлои… – она резко замолчала, всхлипнув, и накрыла рот рукой. – Это тоже далось нам с трудом. Моя малышка прожила всю свою жизнь в этой комнате. Там стояла её колыбелька. И… И когда я здесь пытаюсь уснуть ночью, я могу думать лишь о том, как пуста та комната, что напротив нас… Она замолчала, тяжело дыша. Дэвид положил руку ей на плечо, наклонив голову вперед, его лицо не выражало ничего, кроме горькой печали, которой Макс никогда ни у кого не видела. Джойс больше не будет жить в Аркадии? Эта идея казалась дикой. Этот дом оставался своего рода константой в жизни Макс, и мысль, что здесь будет жить кто-то другой, сидеть за этим столом, смотреть их телевизор, жить в спальне Хлои… Ей не стоило так думать, но вся эта идея ей не нравилась. Она представила Джойс, живущую в охотничьем домике в Айдахо, и бессознательно помотала головой. – Макс, – Джойс сжала влажные губы, проводя большим пальцем по костяшкам Макс. – Мне очень жаль, но мы должны поступать так, как будет лучше для нас. Мы должны быть эгоистичными в этом плане. Макс перестала мотать головой и заставила себя сказать Джойс, что она права. Она не сказала, что поняла, потому что это было не так, но она сжала руку женщины и сдержала напрашивающиеся слёзы, прогнав их прочь. Где-то Хлоя сейчас закатывала глаза. Последние годы своей жизни она отчаянно хотела выбраться из Аркадии. Будь она здесь, действительно здесь, то это, наверное, был бы уникальный случай поддержки Дэвида с её стороны. Она бы советовала места для переезда, попыталась бы уговорить их перебраться на юг, в Калифорнию, а не на восток. Хлоя бы хотела, чтобы они сделали это. Макс мысленно проигрывала эти слова снова и снова, пыталась услышать голос Хлои, произносящей их, представить Хлою, игриво подталкивающую её локтем, спрашивающую, почему она плачет, желающую отпраздновать. Было это правдой или нет, но этот образ помог Макс изобразить правдоподобную, подбадривающую улыбку на лице. Он помогал ей в течение всего ужина, помог поддерживать разговор об обычных вещах, школе и её родителях, о программе Кейт по доставке горячей пищи престарелым и инвалидам, о том, каким вкусным вышел яблочный пирог Джойс. Джойс продолжала кидать в её сторону взволнованные взгляды, пока она везла их обратно в Блэквелл. Прежде чем уехать, она долго смотрела на Макс. Макс зашла к Кейт в комнату, потому что сейчас было уже поздно, и ей не осталось дел, кроме как лечь спать, но ей еще пока очень не хотелось оставаться в одиночестве. Кейт вытащила из клетки Алису и положила её на колени Макс, которая погрузила пальцы в мягкий мех. Она почувствовала прилив любви к этому маленькому миленькому подёргивающемуся пушистому комочку. Ей стоило завести кролика, чтобы скрасить своё одиночество, но теперь было слишком поздно. Да и в первые месяцы она не могла заставить себя даже лишний раз сходить в душ или вовремя поесть. Бедное создание наверняка бы пострадало. – Как ты себя чувствуешь? – спросила её Кейт. Она сидела на кровати, скрестив ноги. Её глаза сияли добротой. – Полной дурой, – призналась Макс. – Кейт, мне очень жаль. Ты хотела спокойно развеяться, а я в итоге залила тебя слезами. Кейт рассмеялась. – Ты, конечно, глупышка. Но уж точно не дура. Никогда ей не была и вряд ли станешь. Как ты думаешь, из тебя всё вышло? Макс несильно помотала головой. – Вроде как. Но, наверное, мне ещё осталось, чем плакать. Когда я думаю, что я больше не могу плакать… происходит нечто подобное. – И это нормально. Поверь мне, слёзы помогают тебе вылечиться. – Спасибо, Кейт. Ты очень хороший друг. – Как и ты. Комнату Кейт освещало мягкое сияние гирлянды. Её яркость и разноцветность заряжала весельем. На её столе лежал только начатый рисунок, пестрящий яркими красками, и Макс улыбнулась, только взглянув на него. Она сказала себе, что ей стоит проводить здесь больше времени. Кейт не будет против. Придя к такой мысли, она решила приглашать к себе Кейт почаще или хотя бы оставлять дверь открытой. Это дало бы ей хоть какой-то смысл прибираться в комнате время от времени. – Я всё собиралась тебя спросить, – начала Кейт, – как у вас дела с Нейтаном? – Дела? – Макс покраснела. – Эм, какие дела? Кейт странно на неё посмотрела. – … Расследование? – А! Точно. Это пока ещё моя секретная миссия, – отозвалась Макс. – Только… ненадолго. Вообще-то я собираюсь рассказать Нейтану о его брате на следующей неделе. – Правда? Боже, это огромный прогресс. – Мы все сейчас одна команда, – Макс пожала плечами. – Он хочет увидеть своего отца за решёткой, как и весь город. – Ты уверена? – с опаской спросила Кейт. – Я знаю, что мистер Прескотт… – она замолчала. – Нехороший человек, но он отец Нейтану. Ты должна быть очень осторожна, когда будешь рассказывать ему про Дина. Это может очень сильно его расстроить. – Я не имею права ничего приукрашивать, – сказала Макс. – Как бы ты себя чувствовала, если бы тебе пришлось говорить кому-то, что его брат замешан в подобном дерьме? И что его же отец ответственен за это? – Не знаю, – тихо ответила Кейт. – Мне бы хотелось представить это. Но ты же Макс. Ты так прекрасно подбираешь слова, и я искренне верю, что лучше тебя никто не расскажет Нейтану об этом. Думаю, он будет рад, что это будешь именно ты. Макс гладила спинку Алисы, закусив губу. – Ему сейчас намного лучше, но он всё ещё непредсказуем. – Но ты же не сделала ничего плохого. Ты пытаешься помочь ему, и он поймёт это. Макс поднесла Алису поближе, прижалась подбородком к её мягкому меху. Это все казалось… ей не по зубам, и не только из-за истории с Дином Прескоттом. Дело было в Аркадии, в целой атмосфере этого города. Она не могла игнорировать знаки последних месяцев, не могла игнорировать предчувствие, что что-то не так. Пока Макс искала улики и распутывала клубок историй и секретов жителей этого города, она не могла избавиться от ощущения, что за ней следили, и следили явно не люди. Аркадия Бэй как-то развила в ней тревожное предчувствие, которое почти не покидало её в последнее время, и сейчас оно было похоже на… ожидание. Макс не знала, чего ей ожидать, но решила, что скоро всё выяснит. Она не знала, бояться ей этого или нет. – Макс, – сказала Кейт, ненавязчиво вторгаясь в её мысли. – Недавно я всё обдумала и кое-что решила. – Что? – Позволь мне помочь, – Кейт выпрямилась, её глаза загорелись твёрдой решимостью, которая контрастировала с мягкими чертами её лица. – Настоящий друг не будет сидеть и смотреть, как ты идёшь по такому опасному пути одна. Я хочу помочь. – Я не хочу впутывать тебя во всё это, – Макс ошеломлённо вздохнула. – Кейт, это очень плохие люди. На это Кейт возмущённо нахмурилась, в глазах вспыхнула, как огонь, решимость. – Я не боюсь ни Шона Прескотта, ни мистера Джефферсона, ни кого-либо ещё, замешанного в этой истории, – заявила она. – Это они должны бояться нас. – Но… – Нет. Я хочу сделать это. Я хочу помочь тебе уничтожить эту группировку, – перебила Кейт. – Если я тебе не помогу, если ты будешь действовать в одиночку, я никогда не прощу себя. – Это может быть опасно, – сказала Макс, заставляя себя задуматься, зачем она пытается отговорить Кейт. Если она хочет помочь… – Хотя это и будет опасно. Тогда Кейт встала, уперев руки в бока. – Я сильнее, чем кажется. Макс растерялась. Её разум разделился на два направления: да и нет, - что затрудняло её увидеть верное решение. – Ты сама сказала, – продолжила Кейт. – Мы все сейчас одна команда. Макс смотрела на неё, долго не зная, что сказать. Она была неожиданно сильно задета тем, что, по её мнению, являлась гордость. Или что бывает уязвлено, когда кто-то настойчиво предлагает свою помощь, когда кто-то очень хочет помочь, несмотря ни на что. Плечи Кейт слегка поникли, когда Макс встала, аккуратно опустив Алису на край кровати. Кейт смотрела на неё немного вызывающе, её рот был открыт, она была готова спорить, если Макс собирается отказать ей… – Если мы в деле, – начала Макс; улыбка медленно появлялась на её губах, – нашей команде нужно крутое название. Лицо Кейт засияло от восторга. Она бросилась вперёд и обняла её так крепко, что легкие Макс загорелись огнём. Макс была уверена, что это было доказательством её «Я сильнее, чем кажется». – Спасибо тебе, Макс, – сказала Кейт, сама задыхаясь. Она сделала шаг назад, улыбаясь. – Когда ты будешь свободна в следующий раз, давай соберём все улики, что ты нашла за это время, и поработаем над ними вместе. – Я не против, Кейт. Всё так запутано в моей голове, – Макс приложила руки к вискам, словно показывая, что из ушей любая мысль может вырваться наружу от нехватки места. – Прости, что не просила о помощи раньше. Ты права. Не думаю, что я смогу всё сделать без тебя. – Мы победим их, – сказала Кейт с такой уверенностью, что её слова казались священными. – Мы победим. *** Солнце вернулось уже на следующий день, но без жары, просто насыщенный свет, в котором мерцали и переливались лучи. К собственному приятному удивлению, Макс продолжила проводить время вне общежития, поехав в город, чтобы купить Гарри подарок на день рождения. Она направилась в единственный в Аркадии художественный магазин. Крошечный магазинчик был хорошо спрятан между магазином чучел и таксофонами. Внутри он пестрил яркими красками, цены, к счастью, были неприлично низкими. По ряду причин, это место всегда напоминало ей о её днях рождениях в детстве. Она вспомнила, как они с мамой приходили сюда, чтобы купить розовые одноразовые тарелки, воздушные шарики, серпантин и кучу разноцветного картона, наклеек и блесток, чтобы самостоятельно сделать приглашения на день рождения. Она была рада увидеть, что за всё время здесь ничего не поменялось. Внутри этих стен Аркадия застыла. Продавщица за прилавком вдруг узнала её, и Макс задумалась, вспомнила ли она её из-за того, что она приходила сюда маленькой девочкой, или прочитала о ней в газете. Она могла поклясться, что женщина хотела её о чём-то спросить, не спуская глаз с её лица, пока она изучала ассортимент. Это было… неприятно. Макс вспомнила, как приехала в этот город, как растворяющийся дым, и никому не было до неё дела. Теперь, думала она, этих дней не вернуть. Пока, наверное, что-то более ужасное и сенсационное не обрушится на город. Тогда о событиях прошлого года забудут, ведь появится нечто новое, о чём можно судачить. Макс задумалась, плохо ли то, что она разве что не молилась на что-то подобное. Помимо нового скетчбука, пахнущего бумагой, и художественных карандашей, она взяла ещё и поздравительную открытку, на обложке которой красовалась большая синяя надпись: «10!» - и это была ещё не самая яркая; и вышла из магазина со странной улыбкой на лице. Она даже не представляла, что когда-нибудь будет покупать подарок одному Прескотту и, тем более, целоваться с другим. Господи. У неё всё внутри переворачивалось каждый раз, когда вспоминала об этом. Макс свернула на главную улицу, на её щеках расцветал румянец. Он всё ещё ей не звонил, но ведь прошло только два дня. Или ей надо ему звонить? Она точно не знала, что надо в таких случаях делать. А Хлоя знала. Хлоя бы дала ей пару саркастичных подсказок. О чёрт, неужели Макс стала одной из тех девчонок, которым нужны подсказки? В последний раз она целовалась с Фернандо через два года после её переезда в Сиэттл. Но она не думала, что это считается, потому что поцелуй вышел неловким и неуверенным, после которого они посмеялись и решили остаться навсегда друзьями. Будет ли то же самое с ней и Нейтаном? Макс попыталась представить, как она вернётся в среду, и от нахлынувших воспоминаний она часто задышала. Она всё ещё могла почувствовать его пальцы в её волосах, его губы, которые идеально подходили к её. Он пах мятой, как жевательная резинка из автомата в госпитале, пах мылом, как цветы в саду. Старый Нейтан, который из другой вселенной, всегда казался таким суровым и надменным. Если бы она тогда задумалась о его поцелуях, то она решила бы, что они агрессивные и ожесточённые. Она не ожидала от него такой теплоты или такой мягкости. Мысль о визите в больницу вызвала всплеск тревоги и, что удивительно, головокружение от восторга. Она почувствовала себя легко, как встряхиваемая банка содовой. Она шла и проигрывала в голове это воспоминание. Её не покидало чувство, будто она хранит секрет, который знает только она. Макс было интересно, думал ли он о ней, и она поймала себя на том, что надеялась на это. Когда она подошла к «Двум Китам», воздух стал солёным и бодрящим, и она захотела зайти внутрь и перекусить. Но сидеть в одиночестве у окна Макс могла и у себя в комнате, да и она вроде как избегала Джойс, пусть она ещё и не готова была признаться себе в этом. Она знала, что поступала эгоистично, но не могла принять её решение уехать, и боялась, что Джойс снова поднимет эту тему, а ей придется бормотать, что сожалеет, или, что ещё хуже, снова превратиться в ходящий работающий фонтан. Макс поняла, что, скорей всего, чувствовала Хлоя, когда Макс уезжала. Она никогда не могла разделить боль, которую столько раз замечала в глазах Хлои, но теперь она всё поняла. И это была вина, снова и снова. Тот же порочный круг: чувствуешь себя плохо, чувствуешь себя виноватой, чувствуешь себя ещё хуже. В переулке кое-что бросилось ей в глаза, и она встала как вкопанная. Небольшие сырые задворки, где дыры в асфальте превратились в лужи, куча газет, разложенных на земле. В самом конце маленькая фигурка дрожала от холода. Ноги Макс сами пошли вперёд, неся её. – Здравствуйте, – сказала она. – Ну здравствуй-здравствуй, – ответила бездомная женщина. Она неудобно сидела на влажном куске картона, окружённая странными предметами. Она нисколько не изменилась, одетая в потрёпанную одежду, глаза были затуманены от катаракты. Она выглядела замёрзшей и измученной. – Погоди, ты, должно быть, студентка из Блэквелла. – Так и есть, – кивнула Макс. – Что меня выдало? – У тебя вид творческого человека. Умного. Готова поклясться, что на твоих плечах здравая голова. Женщина взяла в руки стаканчик с кофе, который стоял рядом с ней, и сделала робкий глоток, разглядывая Макс. Похожий взгляд был у продавщицы в художественном магазине, и Макс инстинктивно напряглась. – Ты - та девушка, – сказала бездомная женщина. – Я читала про тебя в Би́коне, ещё в октябре. Макс, верно? – Вау. У вас хорошая память. – О, я всё знаю об Аркадии Бэй. Я здесь так долго, что уже приросла к нему костями, – хмыкнула женщина. – Поэтому для меня не было шоком узнать, что виновным в этом чудовищном преступлении был Прескотт. Бедная девочка. Макс закусила губу. – Вы много знаете о Прескоттах? Голос женщины изменился, приобрёл почти ядовитые нотки. – Шон Прескотт разрушил этот город. Превратил Аркадию в дыру. Он и его жадные ублюдки-партнёры. Они выгнали людей из их домов и с их работы. Таких, как я, – она засопела носом. – Я не всегда была такой… сломленной. Как и Аркадия. Макс вспомнила аккуратные и богато украшенные надгробия на вершине холма на кладбище, вспомнила слова Нейтана. – Я слышала, что когда-то они были хорошими, – сказала она. – Прескотты. – Ну, когда-то давным-давно, – фыркнула женщина. – Отец Шона Прескотта, Гарри, и Прескотты до него делали много чего хорошего для этого города. Они сделали грамотные вложения и превратили город в то, чем мы могли гордиться. Когда Аркадия была такой, без всей этой алчности, я была по-настоящему счастлива. Но всё изменилось. Исчезло. Шон Прескотт плевал на всё это. Макс нахмурилась. Хоть женщина и выглядела потрёпанной жизнью, женщина не была старой. Какой могла бы быть её жизнь? В голове пронеслись тысячи «Но что если?» Возможно, она имела в виду, что её семья была счастлива, а не она. – Вы не думаете, что Аркадия Бэй может вернуться к прежнему состоянию? – быстро спросила Макс. – Скоро будет большой суд. Многие люди получат наказание, которое заслуживают. – Я не знаю об этом, – ответила женщина. – По своему опыту скажу, что этой семье плевать на всё. Даже на закон. Такая власть… она испортила весь город, – она наклонилась вперёд, не отводя взгляда. – Проблема не в одной паршивой овце, о во всём, чёрт побери, стаде. Вся Аркадия должна отмыться от грехов, а не только одна семья. Резко подул солёный холодный ветер, и женщина задрожала. Макс порылась в карманах в поисках мелочи от сдачи и вложила её в морщинистую мозолистую руку женщины. – Пожалуйста, возьмите, – мягко сказала Макс, моля Бога, чтобы это не звучало пафосно. – Добро всегда побеждает. Женщина улыбнулась. – Я была права, ты умна. Спасибо за совет, дитя. Ты можешь прийти и поговорить со мной в любое время. Я буду здесь. *** Когда Макс пришла, Нелл сидела за столом медсестёр, окруженная папками и отчётами. Её волосы были как всегда собраны в пучок, только в этот раз куча прядей выбились, будто она так и спала. Её губы пересохли, а форма выглядела мятой. Позади неё медсестра-блондинка с ярко подведёнными глазами, которая всегда была вместе с Нелл на смене, говорила одновременно по двум телефонам и выглядела уставшей и измученной. Макс облокотилась на стойку, положив подбородок на руки и улыбаясь. – Я уже начинаю думать, что ты здесь живешь, – сострила она. – Скажи это моему арендодателю, – ответила Нелл, не поднимая глаз от бумаг. – Могу я принести тебе чай или кофе? – О, не могла бы ты вливать их мне прямо в вены? Потому что, мне кажется, что так будет больше толку. Я серьёзно. Привяжи трубку к руке. Нелл не глядя нащупала коробку с пропусками позади себя, будто она прилипла к этому столу и к этой больнице. Отчасти это было похвально, отчасти пугало. Пока Макс прикрепляла его к толстовке, она с любопытством взглянула на первую папку из стопки. У неё задрожали пальцы, когда она увидела наверху полное имя Нейтана и фотографию, которую, похоже, сделали, когда он только прибыл сюда. Он смотрел в камеру пустым взглядом, его лицо было пепельного цвета. Нелл прищурилась. –Интересно? – весело сказала она с довольной улыбкой. – Прости, я просто… Это же дело Нейтана? – Ага, я только что туда кое-что добавила. – Какое у тебя о нём мнение? – Моё мнение? – Ну, как психолога? – Макс пожала плечами. – Он очень сильно отличается от Нейтана, которого я знала в Блэквелле. Нелл задумалась. – Это шикарный результат за восемь месяцев, но я думаю, что ему ещё давно была необходима помощь качественного психиатра, – она закрыла папку. – Я не его психиатр, не его терапевт, но, основываясь на том, что я вижу, он поправляется быстрее, чем мы даже смели надеяться. – Как же я рада это слышать, – сказала Макс. – Он через многое прошёл. – И не говори. Он рассказал мне, как родители восприняли его проблемы с психическим здоровьем, когда он был ещё ребенком. Боже, для него всё могло сложиться совсем по-другому, если бы им было до этого дело. У них были деньги, чтобы достать ему лучших психиатров страны, – Нелл резко замолчала и тяжело вздохнула. – Прости. Я не хотела жаловаться. – Пожалуйста, жалуйся, сколько хочешь, – ответила Макс. – Я просто говорю, что это не редкость, – продолжила Нелл, – видеть семьи, которые не занимаются такими проблемами. Как показал мне мой опыт, такое происходит из-за страха или недопонимания. Родители Нейтана, особенно его отец, даже не делают вид… что чувствуют хоть что-то насчёт этого. Это просто выбешивает меня. – Они нехорошие люди. – Да, я довольно быстро об этом узнала. Ужасная ситуация. Они должны гордиться тем, как хорошо справился Нейтан. На губах Макс заиграла лёгкая улыбка. Которая только становилась шире, пока царило молчание. Нелл подозрительно на неё посмотрела, подняв бровь. – Чему ты это улыбаешься? – Ничему, просто, – сказала Макс. – Ты действительно заботишься о нём. Нелл скорчила гримасу, закатив глаза. – Я тут обо всех забочусь. Это входит в мои должностные обязанности. Макс продолжила ей улыбаться. Нелл взвыла: – Хорошо. Может быть, Хохотунчик прирос ко мне немного. Как плотоядная болячка. Или как грибок. Макс рассмеялась. – Ты такая крутая, Нелл. Пациентам очень повезло, что ты есть у них. – Ты заставляешь меня краснеть, Макс Колфилд, – Нелл, улыбаясь, протянула ей гостевую книгу, чтобы она расписалась. – Слушай, мне просто приятно видеть, как он идёт на поправку. Если сравнивать с тем, каким он сюда прибыл… –её передернуло. – Это хорошо. Приятно видеть, что он возвращается в реальный мир. Наблюдение за такими улучшениями оправдывает то, почему я решила поселиться здесь. Макс вернула гостевую книгу. – Ты беспокоишься насчёт суда? – Я… лишь надеюсь, что он будет справедливым. Вот и всё, чего я хочу, – сказала Нелл. – Когда он оказался здесь, у Нейтана наблюдалось одно из худших состояний дизассоциации, которое мне когда-либо приходилось видеть. Меня не удивляет, что это чудовище, Джефферсон, смог заставить Нейтана делать то, что он делал. В нём сработал механизм самозащиты, он будто выпал из мира. Нейтан был не в своем уме. Прибавь ещё смерть брата, с которой он не мог справиться, ведь у него не было для этого ресурсов, и острую потребность в одобрении бессердечного отца. Я хочу, чтобы присяжные имели это в виду, – она вдруг замотала головой. – Чёрт. Прости. Давай не будем об этом, – она указала большим пальцем на окно, по которому барабанил дождь. – Так себе погодка, не так ли? – Да, отстойная. – Ох, ещё бы, – на губах Нелл снова появилась та ухмылка. Макс действительно стоило дать ей название. – В смысле, у вас не получится выйти в сад. Так что. Это будет... грустно. Макс покраснела. –Нелл… – Расслабься, – медсестра рассмеялась. – Я никому не скажу. И я даже считаю, что это хорошо, – она затолкала гостевую книгу обратно под стол, от её теплой улыбки Макс только сильней раскраснелась. – Я просто хочу сказать, что ему не только со мной повезло. Макс открыла рот, взволнованная, и пыталась придумать, как ей на это ответить, какие слова подобрать, описывающие её чувства. Но прежде чем она бы успела, Нелл выпрямилась и послала ленивую улыбку куда-то влево, и Макс не надо было оборачиваться, чтобы понять, что подошёл Нейтан. – О, – сказала Нелл. – Помяни грибок. Макс лишь бросила на него короткий взгляд, так как не могла смотреть ему в глаза. Она могла уловить боковым зрением, как светились его очертания. Она знала, что он стоял в своём красном бомбере, засунув руки в карманы. – Что, блять? Грибок? – Это я любя. – Что?.. Вдруг Нелл сильно хлопнула Макс по плечу, вытаскивая её из состояния «смущённого изучения пола». Соберись, Макс. – Ладно, идите, возьмите стулья, присядьте где-нибудь. Поболтайте. Встретимся позже, ребятки. Она взяла большую кучу папок, развернулась и исчезла в небольшой комнате в конце, а Макс не могла сдвинуться с места. Нейтан стоял рядом с ней, он тоже молчал, ждал и… Чёрт, уже неловко. – Эм, – выговорила Макс, не поднимая глаз. Нейтан ничего не сказал, так что она решила, стиснув зубы, посмотреть ему в глаза. Она подняла голову. Она не знала, почему всё так изменилось из-за одного внезапного поцелуя. Её сердце, невинно бившееся, вдруг чуть не выскочило из груди. Его голова была немного наклонена в бок, он не высунул руки из карманов. И он отлично выглядел. Отдохнувшим. Макс подумала, что от этого оттенок его глаз казался ярче, и что от этого она сходила с ума. Она никогда прежде не замечала у него веснушек, рассыпанных по носу, едва заметных. Один поцелуй заставил её заметить веснушки. Ну вот, она официально сошла… Ох, он распахнул руки, наверное, потому, что она молча пялилась на него как ненормальная. Макс сделала шаг навстречу его объятиям, прижавшись щекой к его груди. Она уловила приглушённые удары его сердца и была удивлена его сбитому ритму. Он нервничал? Если так, то ей полегчало. Тогда она не полная неудачница. Его руки сжали её крепче перед тем, как отпустить, и Макс пошла за ним к столику у окна с двумя стульями, и бросила на стол сумку. Её кожа горела в тех местах, которых он коснулся. Нейтан всё ещё пах мятой и шерстью, из которой были сделаны местные одеяла. – Я ожидала увидеть здесь Гарри, – задумчиво сказала Макс, чтобы не молчать. – У него же день рождения? – Завтра будет, – ответил Нейтан. – Он приедет с интерната рано, так что сможет заскочить сюда. – Классно! Думаю, вы вдвоём отлично проведёте время. – Раньше я был… в такой жопе, – сказал Нейтан. – Мне кажется, что я столько всего пропустил из его жизни. Не был рядом. – Ты рядом сейчас, – отозвалась Макс. – Этого достаточно. Уверена, что Гарри понимает это. – Ты знаешь, что он умный, – сказал Нейтан с гордостью. – Пиздец какой умный. Намного умнее меня. Меня бесит то, что он должен приходить сюда, чтобы посидеть со мной, но… его это будто не смущает. Макс засунула руку в сумку и вытащила из неё карандаши и скетчбук, обёрнутые в праздничную бумагу, с поздравительной открыткой и передала их через стол. – У меня кое-что есть, – сказала она. – Так что передай ему это от меня. Нейтан, ошеломлённый, смотрел на подарки. – Макс, – он провёл пальцем по потрескавшейся голубой бумаге. – Ты правда была не обязана делать это. – Я сама захотела, – ответила Макс, пожав плечами. – Чёрт, он с ума сойдёт, – сказал Нейтан. – Это компенсирует то, что я ничего не могу предложить ему кроме херни, которая продаётся в автомате, – он покачал головой. – Я хотел отдать ему ту фотографию на Рождество, но… произошло то, что произошло, и у меня не вышло. Ему это очень понравится, – он взглянул на неё, продолжая качать головой. – Но ты правда была не обязана ему ничего дарить. Она улыбнулась. – Я же сказала, что сама захотела. Мы с Гарри вроде как лучшие друзья, если ты не заметил. – Трудно не заметить, – Нейтан улыбнулся ей в ответ. – Он же здорово на тебе помешан. Я бы заволновался, не будь ему десять лет. У бедняги с тобой нет шанса. Макс рассмеялась. – Верно. – Да и ты на прошлой неделе набросилась на меня. Её смех стал нервным. Нейтан, похоже, это заметил, и она покраснела. Что-то вроде прилива адреналина накрыло её, и в её голове пронеслась мысль: «Отлично, этот разговор официально начался». Тема, которую Макс надеялась, что они не поднимут, не оставила возможности сбежать. – Ты ведь не забыла, так? – шутил Нейтан. – Нет, ко-конечно нет. Я просто подумала… раз ты не позвонил, раз ты выглядел ошарашенным, когда я уходила на прошлой неделе… – Я не был ошарашенным, – сказал Нейтан в свою защиту. – Я просто удивился. Наступила тишина. Макс нервно потирала руки. – Я тоже вроде как. Я не хотела… – Воу-воу, я не говорил, что мне не понравилось. Макс подняла глаза и встретилась с ним взглядом. – Я просто… не хочу ничего портить. Нейтан немного помолчал, потом глубоко вздохнул, засунув руки поглубже в карманы. – Слушай, Макс, я… плох в таких вещах, так что я скажу это лишь раз. То, что произошло на прошлой неделе, было… шикарно. Я никогда не думал, что ты… Думаю, я просто… я впал в ступор. Я просто не ожидал такого. Макс сильно закусила нижнюю губу, затаив дыхание. – Но?.. – Но ты не должна думать, будто ты что-то портишь. Потому что… всё зависит от тебя, – он бросил в её сторону потерянный взгляд. – Я говорил, что всегда был в центре внимания в Блэквелле, но по правде: ты одна из немногих людей, которых я подпустил близко к себе. Так что, что бы ты ни решила, я не буду против, будем ли мы просто дальше видеться или ещё что-то. – Чего бы… я ни решила? Нейтан нервно сглотнул. – Ты… ты нравишься мне. Правда. Момент навис над Макс. Прилив адреналина вернулся, и он пробежался по всему её телу, с головы до пят. – Но это неважно, – добавил Нейтан прежде, чем она успела хоть что-нибудь сказать. Она, сбитая с толку, закрыла рот. Он не встречался с ней взглядом. – Знаешь, я тоже не хочу ничего портить. Так что, если ты хочешь забыть прошлую неделю, так и поступим. Без проблем. Я не буду… – А что, если я не хочу забывать? Нейтан вдруг замолчал. Это было похоже на то, будто кто-то резко нажал на тормоз на ускоряющемся автомобиле. – У меня сейчас немного кружится голова из-за происходящего, – быстро произнесла Макс. – Так что мне потребуется время, но… Я не думаю, что захочу обо всём забыть. Руки Нейтана опустились по швам. –Оу, – мышцы его челюстей напряглись. – Правда? Макс медленно кивнула, её щеки снова обдало жаром. – Я, эм, не готовил речь для этого случая, – сказал он, но потом резко улыбнулся, его уши покраснели. – Серьёзно? Она рвано вздохнула. В её голове вертелась куча мыслей, а в груди всё в разной степени сжималось. Какие-то слова просились наружу, какие-то нет, но только одна фраза осталась озвученной вслух: – Ты мне тоже нравишься. И Нейтан будто размяк, он стал сильней сутулиться, опустившись чуть вниз со стула, и в то же время он будто застыл. Его взгляд остекленел, умом он был где-то далеко отсюда. –Нейтан, ты… опять в ступоре. – Прости, – сказал он, потирая рукой глаза и облизав губы. – Эм, ты… снова удивила меня, Колфилд. – Ты был прав, – мягко сказала Макс, улыбка тронула её губы. – Ты плох в этом. И Нейтан рассмеялся. Искренне, даже очень громко, будто он этого не ожидал. – Я знаю, – сказал. – Боже, я, блять, знаю. От этих слов Макс тоже рассмеялась, и Нейтан повернул голову к окну, продолжая улыбаться. Дымчато-серый цвет освещал молочно-белую кожу его носа и прямого лба. Было так много контрастных цветов, от серого до ярко-красного от его бомбера и голубого от его ярких счастливых глаз на чистом бледном лице. Макс медленно засунула руку в сумку и нащупала фотоаппарат. Она собиралась сделать фотографию без его ведома, и она уже размахивала ей, чтобы она окончательно проявилась, когда Нейтан резко повернул голову от механического звука и взглянул на неё, подняв брови. – Я не буду извиняться! – улыбнулась Макс. – Был удачный ракурс. Нейтан протянул ей руку, и после недолгого колебания Макс отдала ему фотографию. – Чёрт, – сказал он, – это самая лучшая моя фотография. – Ты говоришь так лишь потому, что я сказала, что ты мне нравишься, – шутила Макс, сделав жест рукой, мол, она с нетерпением ждёт фото обратно. – Нет, она правда хороша. Ты уловила свет, конструкцию, – он протянул её Макс. – Я бы оставил её себе, но я вынужден сидеть здесь не из-за нарциссизма, – в его глазах блеснул огонёк идеи. – Иди сюда. – Что? –Иди сюда. Нахмурив брови, Макс, взяв с собой стул, медленно переместилась к нему. Нейтан подвинулся, когда она оказалась под его правым локтем, и обнял её за талию одной рукой. В другой оказался её фотоаппарат, он вытянул её вперед. Он был так близко. Она чувствовала его тепло, его пальцы на своей талии. Нейтан нажал указательным пальцем на кнопку фотоаппарата. Макс настолько растерялась, что чуть не забыла улыбнуться. В последнюю секунду уголки её губ поползли вверх. Волосы Нейтана щекотали ей висок. Из-за яркой вспышки Макс смущённо заморгала. Пока она тёрла глаза, Нейтан положил фотоаппарат на стол и стал трясти фотографию. Было странно смотреть, как он делал это, ведь такое движение всегда было характерно только для неё. – Обычно я фотографировал в чёрно-белом стиле, – сообщил он ей, – но я знаю, как работать с такими фотоаппаратами. Макс подпрыгнула, когда он вдруг порвал фотографию пополам. – Что ты делаешь? Фотографию порвали ровно. Ту половинку, где была изображена Макс с падающей на глаза чёлкой и красными пятнами на щеках, Нейтан оставил себе. Вторую он протянул ей. На фотографии Нейтан больше улыбался глазами, чем ртом. Из-за поднятой брови вид у него был озорной. – Я могу взять её себе? – спросила Макс. – Если хочешь. Мне показалось, что это хорошая идея, – Нейтан убрал свою половинку в карман и положил руку обратно на стол. – Раньше… блять, забей. – Что? – Это тупо. Забей. – Нет, скажи мне. Он вздохнул. – Дин. Раньше, когда мы были детьми, он постоянно любил устраивать летом походы. Пока он был жив, он всегда фотографировал себя, меня и Кристин, разрывал фотку и брал одну часть с нами себе, а вторую с собой отдавал нам. Будто этот придурок шёл на войну или типа того. – Ну это вообще-то даже мило, – отметила Макс. – Дину нравилось фотографировать? Нейтан фыркнул. –Блять, нет. Он был всего лишь сентиментальным ублюдком. Тупые детские тараканы. И Макс вспомнила. Он должен знать. Она пообещала себе, что не уйдёт отсюда, пока не расскажет ему всю правду о его брате. Она передвинулась обратно, будто в слоу-мо, на свою сторону стола, задержав дыхание, которое обжигало ей горло. Она убрала сумку в сторону, словно она как-то могла помешать их разговору. Глаза Макс осторожно сфокусировались на Нейтане, как на напуганной лошади. –Нейтан, я должна кое-что тебе рассказать, – сказала она так тихо, что это было чудом, что он вообще её услышал. Он облокотился на одну руку, кивая. – Чего? – Это насчёт, эм, суда. Расследования. Он выпрямился. Положил обе руки на стол и опёрся на них, распахнув глаза. – Да ладно? – Я… – Ты говорила с Кармин? Макс замолчала и кивнула. – Да. Она хочет помочь. – Да ладно, – повторил Нейтан в этот раз громче, напугав нескольких пациентов, которые сидели рядом на диване. – И у волка есть сердце, в конце концов. Ты рассказала ей то, что я тебе сказал? Об отце? О группировке? Макс снова кивнула, в этот раз немного рассеянней. – Она не настолько сумасшедшая, чтобы помогать нам, пока я не найду какое-нибудь доказательство, что он замешан в деле с Проявочной. – Типичный адвокат, – Нейтан вздохнул. Он прижал свои костяшки ко лбу. – Блять, Макс, я даже не знаю, с чего начать… – Всё нормально. Я… вроде как уже начала. Нейтан взглянул на неё. – Я нашла доказательства. – Серьёзно? – у Нейтана широко открылся рот. – Ты, блять, серьёзно? Макс! – он взял её руку, сжав её. – Ты… Боже, ты шикарна... –Нейтан, – тон её голоса заставил его замолчать. Она почувствовала, как его хватка расслабилась. – Я не знаю, как тебе рассказать остальную часть, так что я просто продолжу. – Хо… рошо? – Это насчёт Дина. Проследовав по парочке зацепок, я… в общем, существует много доказательств того, что он помогал вашему отцу с фото-группировкой. Нейтан резко вскочил со стула. – Хуйня, – сказал он тонким голосом. Он сел обратно, выпрямившись, и снова прокричал «Хуйня» так громко, что Макс подпрыгнула, ударившись коленом о днище стола. – Эй! – прикрикнула на них Нелл. Она снова сидела за столом, устало сжав рукой волосы. – Потише, пожалуйста. Нейтан вяло махнул ей рукой, не отрывая взгляда от Макс ни на секунду. Он склонился вперёд и откинулся на стул обратно, его кожа побледнела. – Мне жаль, – прошептала Макс, чувствуя себя жалкой. – Нет, нет-нет-нет, это… –Нейтан нахмурился и начал сильно качать головой. – Как? Как? Это, блять, неправда! Это полная херня. – Дин покупал кетамин у Фрэнка Бауэрса, и мы думаем, что он передавал его вашему отцу, который отсылал его мистеру Джефферсону. Нейтан положил руки на стол и сжал их так сильно в кулаки, что они побелели. – Ты.. ты лжёшь. – Нет. Я бы никогда не стала тебе врать о таком. Ты знаешь, что я бы не стала. – Ты думаешь, что он передавал его группировке, – гневно сказал Нейтан. – Ты сказала, что вы так думаете. Этого недостаточно. – Я пыталась быть… деликатной. У нас есть весомые доказательства. Нейтан ничего не говорил, пока Макс рассказывала ему об учётной книжке Фрэнка, о деле Дина в кабинете ректора Уэллса, о том, как он потребовал весь запас кетамина в ночь своей смерти, собираясь, скорее всего, отправить почти всё Джефферсону. Нейтан ничего не говорил, но его трясло. Нехило так трясло. Макс быстро придвинулась к нему, скрипя стулом по полу. Она бросилась к нему и схватила его за руки, сжимая их, чувствуя их напряжение от того, как сильно он сжал кулаки. Большими пальцами она выводила круги на тыльных сторонах его ладоней. На них были незаметные шрамы, маленькие белые трещинки. – Мне так жаль, Нейтан. Так жаль. – Это… Дин, он… Блять. Я очень хочу что-нибудь сломать прямо сейчас. – Я позову Нелл… – Нет, не надо, – он накрыл её руку своей и начал глубоко дышать, задерживая дыхание на несколько секунд перед выдохом, продолжая дрожать. – Мне просто нужно… Я знаю, как успокоиться. Макс заметила, что дышала вместе с ним, задерживала дыхание вместе с ним, выдыхала вместе с ним. Его руки постепенно перестали дрожать, но сам он выглядел неважно. – Я не знаю, – наконец сказал он с запинками. – Я просто, блять, не понимаю. Всё, что мой отец говорил о наследии… – это слово сочилось ядом. – Он не имел в виду ебучую репутацию нашей семьи, он говорил о группировке. Он засунул Дина в это, прямо как меня. – Он, наверняка, наговорил Дину тех же жутких лживых слов, – мягко сказала Макс. – И твой брат, наверное, хотел впечатлить его. Но расстроенный Нейтан мотал головой, его лицо сморщилось. – В этом нет никакого чёртового смысла. Дин… Дин не был как я. У него не было проблем с головой, ему незачем было впечатлять отца. Это всё херня. Нелл с беспокойством смотрела на них с другой стороны комнаты, но Макс выдавила ей улыбку, которая вышла намного уверенней, чем была сама Макс, и успокоила тем самым медсестру. Она близко прижалась к Нейтану, пытаясь защитить его от… чего-нибудь. От его боли, от его страданий, которые бушевали внутри него как шторм. – Думаю, что из-за наркотиков им стало… проще манипулировать, – сказала Макс. – Ты упоминала Фрэнка Бауэрса? Нет-нет, это… если бы этот ублюдок толкал моему брату наркоту, он бы что-нибудь сказал. Он бы ни за что не стал утаивать такое от меня. – Фрэнк не знал, – сказала Макс. – Он думал, что Дину нужны наркотики для личного использования, пока Дин случайно не проговорился, что покупает кетамин для отца. И прежде, чем Фрэнк успел поговорить об этом с Дином, тот умер. Когда он услышал о вскрытии полицией Проявочной, он всё понял. Нейтан согнулся, закрыв лицо руками. – Нахуй это. Нахуй всё. – Мне очень жаль, – снова повторила Макс, потому что больше не могла ничего сказать. Её бесило то, какой беспомощной она себя чувствовала. Она робко положила руку ему на плечо. Она чувствовала ладонью, как его трясло. – Дин – это ниточка между мистером Джефферсоном и твоим отцом, и всеми остальными, кто является участником этой чёртовой группировки. Именно поэтому ты обязан помочь. Я очень близка к тому, чтобы получить всё, что нужно для нашего расследования. Но, похоже, Нейтан ничего не слушал. – Так мой брат умер? – спросил он тихо. – Я был прав? Дело в наркотиках? Макс кивнула, её сердце колотилось. – Кармин смогла добраться до результатов его вскрытия. Твой отец сделал подделку, где говорилось о проблемах с сердцем, чтобы никто не начал копать и не обнаружил Проявочную. – Он замёл все следы. Этот мудак. Этот подлый, трусливый… – он не закончил фразу, снова спрятал лицо руками и глубоко задышал. Они просидели молча несколько минут. Рука Макс всё ещё лежала у него на плече и водила круги по плотной ткани его бомбера. Она слушала его дыхание, какими рваными были его первые десять вдохов, которые у него не получилось сдержать. Нейтан опустил руки и повернул голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Он выглядел истощённым. – Дин всегда говорил, что нашу семью, блять, прокляли, – жёстко сказал он. – Думаю, он был прав. – Я знаю, что это тяжело, – мягко сказала Макс. – И я знаю, неведение – благо… Но я подумала, что ты должен знать…Я-я хотела, чтобы ты знал. Кармин собирается использовать это на суде, и я не хотела, чтобы ты услышал об этом в первый раз там. Было ещё кое-что. Большое «кое-что». Целое «я видела, как ты застрелил Хлою в туалете». Ей надо было тоже рассказать ему об этом до того, как истекут две недели. Пульс Макс был похож на электрический ток, опасно высоко скакнувший. Теперь, когда она рассказала всю правду о Дине, и с её плеч свалилась целая гора, возникла прекрасная возможность рассказать и об этом. Но она не могла. Это было уже слишком. У него бы мозги взорвались. Да и она ещё и не придумала, как это сформулировать. Это нужно было сделать деликатно. Иначе, она отлично понимала, она потеряет его. –Нейтан, мне надо, чтобы ты был рядом со мной, – сказала Макс, придвигаясь ближе. – Но если это слишком сложно, я пойму. Ты собираешься посадить собственного отца. Каким бы он ни был человеком, это непростое решение. Нейтан кусал щёку изнутри. – Он знал всё это время и нихуя не сказал. Он знал, что Дин был замешан, знал, как… чёрт, как он умер? И делал вид, что не в курсе. Сука, я уверен, что мама ничего не знает. Он знает, что действительно произошло с Дином, и он не собирается ей ничего рассказывать. Это пиздец, как ненормально. Дин… Дин хотел бы, чтобы она узнала. – Ты злишься на него? – спросила Макс. – На брата? – Я вечно на него злюсь. Но я не могу злиться на это. У него был бегающий взгляд, в глазах горела синева. Рука Макс скользнула по ткани на его предплечье, крепко охватив его пальцами, ощущая дрожащую, но прочную кожу под бомбером. – Есть кое-что ещё. – Что? Макс взяла сумку и положила её себе на колени, засунула туда руку и с лёгкостью нашла листок, зажатый между рваными школьными учебниками и её забытым дневником. Глаза Нейтана внимательно следили за каждым её движением, и она наблюдала за растерянностью на его лице, когда передала ему листок. – Что это за хрень? Домашка? Потом его глаза просмотрели первые несколько напечатанных строчек, и он окончательно опешил. – Прочти это, – тихо сказала Макс. – Ты должен. И он прочёл. Медленно. Так медленно, что Макс подумала, что его мозги застряли на каком-то слове и были не способны двигаться дальше, как автомобиль, застрявший в грязи. Лист дрожал между его тонких пальцев. Макс подумала, что именно так выглядит получение письма от призрака. И это вовсе не круто, как она когда-то считала. – Я думаю, меня сейчас стошнит, – Нейтан отбросил лист прочь, будто он обжёгся. Макс поймала его прежде, чем он упал на пол. – Прямо сейчас? – Нет. Н-не думаю. Блять… Макс, что за хуйню я сейчас прочёл? – В ту ночь, когда Дин скончался от передозировки, он звонил офицеру Бэрри и просил его встретиться. Когда офицер Бэрри отказался, Дин перезвонил и оставил голосовое сообщение. Это его расшифровка. Она протянула ему лист. – Нет, я не хочу снова это читать, – он схватился руками за голову, зарываясь пальцами себе в волосы. – Не заставляй меня снова это читать. – Не буду. Клянусь. – Бэрри, – сказал Нейтан на одном дыхании, – как? Ты говорила с ним? – Меня отправила Кармин. Он рассказал мне о звонке Дина перед смертью и о протоколе вскрытия. – Он знал? – глаза Нейтана вспыхнули. – Да вы, нахуй, издеваетесь! Неужели ВСЕ в этой дыре знали, что произошло с моим братом на самом деле? – Нет, но они узнают, – сказала в ответ Макс, поражаясь твёрдости в своём голосе. – Это голосовое сообщение, всё, что мы нашли – это наша уверенность, что твой отец больше никому не причинит вреда. Мы можем закрыть Проявочную раз и навсегда. – Это неправда, – бормотал сам себе Нейтан. – Срань господня, это не может быть правдой… – Нейтан, послушай меня. Я была бы рада, если бы ты узнал об этом не так, и хотела бы, чтобы это дерьмо никогда с тобой не случалось. Но это наш шанс оставить это, обратить это против того, кто действительно заслужил такой участи. – Я знаю, – с горечью сказал Нейтан. – И этот сукин сын заслуживает того, что ему предстоит, – он медленно перевёл взгляд на неё. Макс никогда не видела столько суровости в его глазах. – Я в деле. Официально. Передай Кармин, что я готов на всё, что она захочет. Макс вернулась на своё место и опустила голову на руки. Она подумала, что она устала. Устала видеть печальных людей, постоянно защищать Аркадию от самой себя. Здесь было больше призраков и утерянных воспоминаний, чем она могла вынести. – Вспомни, когда ты видел его в последний раз, – пробормотала Макс. – Постарайся вспомнить, произошло ли тогда что-нибудь странное или необычное. – Ага, – Нейтан выглядел так, будто хотел сказать что-то ещё, но послышались шаги. К ним подошла Нелл. Она держала в руках высокую чашку кофе, вдыхая его. – Всё хорошо? Они вдвоём кивнули. Макс повесила сумку себе на плечо. Время посещения подошло к концу, так как все семьи встали и заключили своих близких в долгие объятия. Мысли о дожде за окном, об одинокой поездке в автобусе, пока у неё разрывается голова, были крайне непривлекательными. Она хотела остаться здесь ещё на некоторое время. Нужно было ещё так много рассказать, многое выяснить. Ей не хотелось оставлять Нейтана в таком состоянии. У неё что-то болело в груди, прям как когда она с Хлоей отправилась на поиски Проявочной. Она знала, что была близка к чему-то, могла почувствовать вибрацию в воздухе и удары под резиновым полом. Нейтан медленно встал, нахмурившись, крепко сжав челюсти. Нелл легонько ударила его по плечу. – Что за очаровательная улыбка, – сострила она. – Нет, убери её, пока я не ослепла. Нейтан проигнорировал её. Он вышел из-за стола, продолжая хмуриться. Он выглядел отвлечённым, и Макс знала, что он собрался идти прямо к себе в палату и серьёзно всё обдумать. Она очень хотела, чтобы он остался здесь. Она знала, какого это: осмысливать информацию в одиночестве. – Я позвоню тебе, – сказал он ей, его голос звучал удивительно уверенно. –Упс, я третья лишняя? Так и есть, –Нелл усмехнулась и развернулась на каблуках. – Встретимся у стола, Макс. Макс смущено улыбнулась, почёсывая руку. – Она… С её губ слетел испуганный писк, когда Нейтан схватил её, не дав договорить, прижал к груди и крепко обнял. – Спасибо тебе, – сказал он, звуча приглушённо, так как уткнулся ей в плечо, и печально. – За то, что рассказала мне. Внутри у неё всё опустилось. В ногах появилась лёгкая боль из-за долгого стояния на цыпочках. – Ты заслужил это, – выговорила она. Он отпустил её, покачивая головой. Его лицо было так близко, его было так легко… – Кармин была против, верно? Скажи мне. Макс закусила губу, и такого ответа было более, чем достаточно. Нейтан даже не выглядел рассерженным. Он даже не выглядел удивлённым. – Я уже привык к такой херне,– сказал он. – Никто ничего мне не говорит. Мой отец, моя мать, моя сестра, – он замолчал. – Дин. Просто… Я ценю это, пойми. Макс поняла. В палате не осталось посетителей кроме Макс, и она бросала нервные взгляды в сторону стола, ожидая приказа выметаться отсюда прочь. Но ничего не было. Нелл, склонившись над столом, медленно перебирала папки. – Мне надо ещё много чего у тебя узнать, – быстро сказала Макс. – И рассказать тебе. Он полуулыбнулся, и она не заметила никакой нервозности. – Что ж, я буду готов. Но будет ли готова она? – Как долго вы работаете над этим? – спросил её Нейтан. – Ну… прилично, – призналась она, потирая шею. – Никто ещё не делал столько всего для меня, – сказал он, и от его доброжелательного взгляда у неё покраснели щеки. – Но в этом нет ничего хорошего. Макс, ты не должна ввязываться в это дерьмо. Кармин позаботится об остальном. Если мой отец узнает… – Он не узнает. Именно этим занимается Кармин, у меня так хорошо это не получится. И две головы лучше, чем одна. – Возможно, – сказал Нейтан, смотря вдаль. – Просто будь осторожна. – Не беспокойся, – весело сказала Макс. Она подумала о Кейт и улыбнулась. – Я сильнее, чем кажется. – Так и есть. Раздался высокий свист, заставивший Макс вздрогнуть. Она повернула голову, чтобы увидеть Нелл, улыбающуюся им из-за стола. – Макс! – позвала её Нелл. – Ещё минута, и тебе придётся покупать мне кофе. – Точно, – вздохнула Макс. – Мне надо идти. Она взяла со стола лист с расшифровкой и аккуратно положила его к себе в сумку. Она вышла из-за стола и повернулась, чтобы уйти, помахала Нейтану, который сел обратно на стул у окна. Он не видел её, уставился на стекло, покрытое каплями, крепко задумавшись. Автобус опоздал на несколько минут, несмотря на то, что Макс задержалась. Когда она забралась в автобус и плюхнулась на своё привычное место, Макс дрожала от холода и влажности. В автобусе она положила руку на холодное окно и смотрела, как из вида исчезала больница, когда автобус тронулся. Она думала о расследовании, о Нейтане, о суде, когда вдруг сильная холодная дрожь пробежалась по её спине. «Аркадия наблюдает», – подумала она, – «ждёт, что произойдет». Макс чувствовала себя муравьём под увеличительным стеклом. В любой момент Аркадии может не понравиться путь, по которому она пошла, и та направит стекло на солнце.