The Sense Of Me

На какое-то время слова повисли в голове Макс, заставляя ее застыть в изумлении. Она вдруг не могла понять их смысла. Нелл просто не могла сказать ничего подобного. Макс, конечно, все еще спит. И в любой момент она может проснуться. Время замедлилось, потом вовсе остановилось, а затем резко помчалось наверстывать упущенное. — Пропал? Как он мог пропасть? — Ты думаешь, что я шучу? — Нет! Я просто… Как? Куда, блин, он мог пойти? — Если бы я знала, то уже бы надирала ему задницу. В трубке слышалась возня, кто-то хлопнул дверью. Макс услышала чьи-то голоса. — Черт, — произнесла Макс дрожа. — Это плохо. — Плохо? Нет, мы проехали стадию «плохо». Пролетели, блять, мимо нее на спортивной тачке. Это катастрофа. — Нелл зашуршала бумагами. — Мы отправили санитаров прочесывать сады, сейчас проверяем все камеры наблюдения. Я вызову копов, позвоню его родителям, даже, блять, в ФБР, если понадобится. — Она замолчала на секунду, тяжело задышав. — Он точно не прошел через парадный вход, он не мог. Я даже не знаю, как он выбрался из палаты. Макс подошла к окну и стала смотреть, как выл ветер и лил дождь. Она представила, как там ходил Нейтан, дрожащий, замерзший, одинокий. Страх сковал ее сердце. — Ты думаешь, что он может быть здесь? В Блэквелле? — Макс, он может быть где угодно. — И не только обычную тревожность выдавал голос Нелл. Это был еще и чистый ужас. — Но почему Блэквелл? — быстро спросила Макс. — Зачем ему сюда возвращаться? Нелл молчала, затянувшаяся пауза дрожала от обжигающей реальности происходящего. — Он вел себя… странно, — заговорила наконец Нелл. — Перед тем как лечь спать. — Странно? В смысле «странно»? — Черт, я не знаю. Он был отстраненным, не ел за ужином, рано ушел к себе. Позвонил своей сестре и через пару минут положил трубку. Но я говорила себе, что в этом не было ничего странного, что виной этому был суд, что он просто напуган, взвинчен. А теперь его нигде нет… Я думала, что он мог тебе позвонить. Он доверял тебе. Вдруг раздался звук удара. С таким звуком дверь ударяется об стену. Если ее чуть не выбили. — О черт, начинается, — простонала Нелл. Макс вздрогнула, когда услышала знакомый голос, разбушевавшийся в гневе. — Вы, блять, где все работаете? В детском садике? — кричала Кармин. Она была злой и уставшей, и Макс резко обрадовалась, что она находилась далеко от больницы. — Разве в ваши ОБЯЗАННОСТИ не входит обеспечение безопасности пациентов? — Сбавьте обороты, леди, — резко ответила Нелл, — у нас тут пациенты спят… Кармин холодно рассмеялась. — Вы уверены, что они все еще здесь? Потому что, ОЧЕВИДНО, что оставаться в этом учреждении — это самая настоящая… — У вас чудесное чувство юмора! Ваши шутки просто как раз кстати сейчас, когда все летит к чертям. — Вы хотя бы звонили в полицию? Вы хоть что-нибудь сделали? — Продолжите в таком духе, и мне не придется звонить… — Эй! — прошипела Макс, с трудом повышая тон голоса с шепота. — Нелл, включи громкую связь. — Господи, погоди. — Еще шуршание. — Вперед. Макс сделала вдох, от которого закружилась голова. — Кармин, у вас есть идеи, куда мог уйти Нейтан? — Макс? — непонимающе спросила Кармин. — Вы позвонили Макс? — Ну конечно, я позвонила Макс, — спокойно сказала Нелл. — Они же вроде близки? Я думала, что Нейтан мог позвонить ей… — Он звонил? — потребовала ответа Кармин. — Нет! — сказала Макс. — Клянусь. — Боже, — Кармин вздохнула, отчего возникли помехи. — Что он, черт побери, творит? От паники зубы Макс застучали, хоть ей и не было холодно. Она замялась. — Я хочу помочь. Что я могу сделать? — Абсолютно ничего, — ответила Кармин. — Сейчас ты положишь трубку и ляжешь спать. Макс нахмурилась. — Но… — Ты ничего не можешь сделать. У нас есть всего пару часов, чтобы найти его до начала суда, и я хочу посвятить в эту ситуацию как можно меньше людей. — Думаете, что сможете его отыскать до утра? — визгливо спросила Нелл. — Он может быть уже на полпути в Томбукту… — Вы не помогаете, — сказала Кармин уже своим адвокатским голосом. Она вмиг стала хладнокровной и собранной, такой бы она смогла продать кому-нибудь луну. — Вот что мы сейчас сделаем. Мы продолжим поиски в больнице и ее окрестностях согласно оранжевому коду протокола Св. Димфны. Одновременно мы отправим группу санитаров рыскать по Аркадии. Если ничего не найдем до пяти утра, то свяжетесь со Скарлетт, не с Шоном. Если к рассвету он не вернется, то тогда и только тогда обратитесь в полицию. — Прошу прощения, — сказала не сразу Нелл. — Я была под впечатлением, что вы — ЭллиМакбил (героиня-адвокат одноименного сериала — прим. переводчика). То, что вы сейчас сказали, противоречит протоколу больницы… — Начнем с того, что потеря пациента противоречит протоколу больницы, — холодно возразила Кармин. — Я уверена, что ваше руководство не хотело бы привлекать госорганы. Найдите Нейтана до рассвета, и мы сделаем все, чтобы завтра судья ни за что не узнала о произошедшем. — Я согласна с Кармин, — вмешалась в разговор Макс. — Он же не мог далеко уйти, верно? Мы найдем его. — Оптимистична, как всегда, — хмыкнула Нелл. — Ладно, хорошо. Я соберу группу санитаров, которая отправится прочесывать Аркадию. — Я хочу… — Нет, Макс. Я позвонила только для того, чтобы узнать у тебя ли он. Прости за это. Попытайся лечь спать, хорошо? — Будто у меня получится… — Если я могу сделать это после трех сотен чашек кофе, то ты и подавно. — Но… Снова ворвались помехи, где-то зазвенел телефон. Кармин гневно кричала на несчастного санитара, который только и мог издать испуганный писк. — Мне лучше уйти, — сказала Нелл. — Я позвоню, если мы найдем его. — Обещаешь? — Макс сжала телефон двумя руками. — Обещаю. В голове у Макс все звенело, когда она положила трубку. Тишина комнаты снова удушала ее. Ее ухо горело в том месте, к которому она прижимала телефон, и абсолютно другой тип жары медленно распространялся по ее коже. Это была поглощающая Макс паника. Нейтан, где ты, черт побери? Макс в течение нескольких минут без остановки металась по комнате, от пота футболка прилипла к коже. Ее сердце бешено билось. Волосы, все еще влажные от душа, завились у основания шеи. Она попыталась посидеть за ноутбуком, еще не понимая зачем, но не смогла ждать, пока он загрузится. Макс распахнула окно и застыла, почувствовав порыв ветра с дождем. Ей стало холодно. Макс могла думать только о нем: где он, зачем сбежал. Еще месяц назад они были связаны, она научилась запоминать каждое его выражение лица, каждый жест, как и он ее. Месяц назад она бы знала наверняка, где его искать. Тогда ее сердце знало его лучше. Теперь между ними появилось расстояние, и достучаться до него стало самым настоящим испытанием. Теперь он смотрел на нее по-другому, и это причиняло боль. Если с ним что-нибудь случится, то это будет отчасти ее вина. Макс плюхнулась на диван и спрятала лицо в ладонях. Ей хотелось расплакаться, но слезы по какой-то причине все не появлялись. Это было ужасно. Жестоко. Она снова сделала пару кругов по комнате, села и опять вскочила. В итоге она рухнула на постель, ударившись щекой об подушку, беспомощная и жалкая. Макс хотела, чтобы все застыло. Она хотела, чтобы ее резко озарила блестящая идея, что надо сделать, как все исправить, как промыть раны Аркадии. Она хотела, чтобы Хлоя была рядом, чтобы она ей широко улыбалась, чтобы ее глаза сияли озорной красотой, чтобы она сказала ей, что все будет хорошо. Макс смотрела на время на экране ее телефона, пока цифры не поплыли у нее перед глазами. 2:58. Время, когда мир одновременно застыл и разваливался на части. Ее глаза, тяжелые от усталости и стресса, закрылись. Когда они открылись, было 3:22, ее разум был затуманен, и кто-то стучал в ее дверь. *** Им было тринадцать. Стоял идеальный летний день, когда зеленая трава была ярче, чем обычно. Такой оттенок появлялся только в подобный, как этот, день. На глубоком голубом небе ни облачка, только странный след от самолета. Макс могла вспомнить все: от грязи на ее коленках до липких, соленых слез, застилающих глаза. Она помнила, как держала Хлою за руку, какой горячей была ее кожа, когда они опустились на колени на недавно выкопанную землю на заднем дворе Прайсов. Она помнила шум газонокосилки, раздражающий запах мяса, шипящего на гриле у соседей. Она была ошарашена странным чувством, что мир Земля продолжала вертеться. Кругом все было мирно, что создавало контраст с домом Прайсов, над которым повисла туча тоски и грусти. Рядом с ними стоял Уильям, погружающий лопату в рыхлую землю. Он скидывал ее рядом со свежевыкопанной ямой с такой нежностью и заботой, которые светились из него в лучах солнца. Джойс тоже стояла там. Крошечные бусинки пота скатывались по ее обгорелой коже. Она ненавидела палящий зной, редко приходящий летом в Аркадию. Буквально за несколько минут она вся краснела. Но она все равно была вместе с ними, обмахивая лицо и обнимая Хлою за плечи. Джойс ненавидела этого кота. Ее руки были покрыты шрамами от его когтей, которые служили доказательством, что она пыталась с ним подружиться. Но ее глаза все равно были на мокром месте, а печаль сама проявлялась на ее лице, как бы Джойс ни пыталась казаться стойкой и равнодушной. — Хлоя, — тихо произнес Уильям, оставляя лопату около забора. — Хочешь сказать пару слов? Хлоя не сводила покрасневших глаз со свежей могилы Бонго. Она сжала руку Макс, храня молчание. И Макс знала, чего от нее хотела Хлоя. Это был такой их способ общения без слов. — Я начну, — предложила Макс, сжимая ее пальцы в ответ. — Хорошая идея, — улыбнулась Джойс. — Бонго, — Макс сглотнула, — Бонго был… очень хорошим котиком. Я буду скучать по нему каждый день. Он был самым лучшим помощником супергероя. И… пусть он и ненавидел, когда мы повязывали ему накидки, он поцарапал нас всего пару раз. И, эм, напал на нас два раза. Так что… К ужасу Макс плечи Хлои начали дрожать. — Хлоя, черт. Я не хотела… В этот момент Хлоя подняла голову, длинные светлые волосы открыли ее лицо. Она смеялась. — П-прости, — прохрипела Хлоя, — но это, наверное, худшая траурная речь, которую я когда-либо слышала. Макс покраснела. — Эй! Мне вообще-то никогда раньше не приходилось произносить траурную речь коту, — возмутилась она. — Да и вообще кому-либо… — Бонго, приятель, — сказал Уильям, — ты должен был покинуть нас, будучи старым и больным. Как сказала твоя тетя Макс, ты был настоящим супергероем. И ты заслужил героическую смерть, а не раннюю кончину под колесами джипа… — Уильям! — прикрикнула Джойс. Хлоя пыталась сдержать смех, но это у нее не вышло, и вскоре Макс тоже не удержалась, прикрыв ладошкой рот. Джойс хлопнула Уильяма по плечу, но при этом она улыбалась, покачивая им всем головой. Серьезность в ее взгляде испарилась. — Бедняга Бонго, — сказала Макс, отсмеявшись. — Мы смеемся над его собственными похоронами. — Он, возможно, тоже смеется, — сказала Хлоя, вытирая глаза. — Вот тебе и супергерой, побежденный тупой машиной. — Вышло совсем не героически. — Почему бы вам, девочки, не установить надгробие? — предложила Джойс. Им понадобился почти час, чтобы украсить могилу. Не из-за хлопот, а из-за рыданий Хлои, которую приходилось успокаивать. Но сейчас в ее глазах не было слез, и она выглядела практической гордой за свое разукрашенное творение, пока она помогала Макс установить его на закопанную ямку. — Выглядит замечательно, — сказала Джойс, положив руку Хлое на плечо. — Как думаете, существует рай для котов? — спросила Хлоя, вставая с колен и отряхивая с них грязь. — Конечно, — ответила Макс. — Они там бесконечно гоняются за лазерной точкой. — Но тогда должен быть рай для птиц. И для жуков. И для броненосцев… — Рай для броненосцев? Хлоя хихикнула, задев Макс худым локтем. — Заткнись! Броненосцы крутые! — Господи, каким большим тогда должен быть рай, — размышлял вслух Уильям, готовый всегда с энтузиазмом поддержать любой разговор девочек, каким бы глупым он не был. — Раз он подходит каждому, кто когда-либо жил. Хлоя задумалась. — Может быть, существует не один гигантский рай, а миллиард маленьких? Уильям ласково улыбнулся. — Правда? И как это тогда работает? — Может, сменим тему на что-то более жизнерадостное? — простонала Джойс. Хлоя не обратила на нее внимания. — Каждый получает свой собственный рай, созданный специально для него. Поэтому он у каждого свой. И каждый раз, когда кто-нибудь умирает, то новый рай просто… создается, добавляясь к остальным, поэтому там всегда есть место. — Личный рай, хм? — Уильям почесал подбородок. — Знаешь, а это очень даже неплохая идея. И каким будет мой рай? Хлоя всерьез задумалась над этим вопросом. Она взглянула на Макс, молча поощряя ее что-нибудь придумать. — Яркий, — улыбнулась Макс. — Вы там сможете постоянно жарить барбекю. — О-о! А еще там будет спортивный стадион, где постоянно играют «Акулы», — добавила Хлоя. Джойс наигранно драматично вздохнула. — Вы хотите сказать, что даже после смерти я буду вынуждена слушать его разговоры о спорте? — У тебя будет собственный рай, — сказала Хлоя. Макс никогда не забудет, как она выглядела тогда, будто она верила или, по крайней мере, очень хотела верить в то, что говорила. — Тебе не надо будет идти в папин рай, если ты не захочешь. — Хочешь отделаться от меня? — пошутил Уильям, крепко обняв Джойс за плечи. — Думаю, что фраза: «Пока смерть не разлучит нас», оказалась ложью, милая. Джойс улыбнулась. — Можешь зайти в гости. — А каким будет ваш рай? — спросила ее Макс. Джойс закатила глаза. — Там моя семья наконец подарит мне бесконечные часы покоя. — Она шагнула в сторону дома и потянулась к раздвижной двери. — А теперь перестаньте болтать о небесах, пойдемте есть пирог. — Подождите, — сказала Хлоя, — я хочу знать, каким будет мой рай. — Думаю, это будет шумная вечеринка, — сказал Уильям, взъерошив ей волосы, и прошел за Джойс в дом. — Или долгий концерт. Дверь оставили приоткрытой, и перед Макс открылся вид на дразнящую Джойс, достающую из холодильника клубничный пирог. Но Хлоя не собиралась заходить внутрь. Она стояла как вкопанная и не могла отвести глаз от недавно установленного надгробного камня, все еще пахнувшего свежей краской. Не говоря ни слова, Макс встала между ними и взяла ее за руку. — Мне жаль, — тихо сказала она.  — Да. — Хлоя сжала ее пальцы. — Он сейчас в лучшем месте, да? — В раю с лазерными точками, — напомнила ей Макс. Хлоя улыбнулась. Пусть в ее улыбке и присутствовало напряжение, это все равно была улыбка. — Спасибо, Макс. По какой-то причине именно это событие осталось у Макс в памяти. Возможно потому, что это было их первое в жизни столкновение со смертью, а может потому, что это событие напоминало Макс о том, как легко и быстро все могло взять и измениться навсегда. Вот Бонго переходил дорогу, а через секунду — уже нет. Его просто не стало. Но более того, с того дня она стала верить в предположение Хлои о многих версиях рая. Действительно верить. С прошлого года Макс много раз представляла себе, как мог выглядеть рай для Хлои, и каждый раз она видела разное. Крайний раз в ее голове всплыла следующая картина. В раю для Хлои всеми цветами радуги горит неон, на земле расцветают разные цветы, текут извилистые реки, блестящие в лунном свете, не в солнечном. Небоскребы и аттракционы. Покрытые снегом горы пронизывают линию горизонта. Всегда играет музыка, которая меняется вместе с настроением Хлои. Есть скейт-парки и кинотеатры, где показывают ее любимые фильмы в высоком разрешении. Шведские столы, безграничные пляжи, покрытые мягким золотым песком. Она проводит много времени в раю Уильяма, в раю Бонго и в раю Рэйчел. Она постоянно смеется, и от этого звука небо проясняется. И когда Хлоя вглядывается в одну из рек или поднимает голову к небу, она может увидеть Макс. Она отмечает и комментирует все, что прошло с ней за это время, следит за ней, как за фильмом, разве что без попкорна. Она слышит каждое слово, когда Макс обращается к ней в своей голове. И она счастлива. В тот день никто не спросил Макс, каким был бы ее рай. Но если бы ее спросили, то она бы ответила, что в ее раю фотопленка никогда бы не заканчивалась, или бы он походил на райский остров с огромным для изучения океаном. Она бы ничего не придумала лучше в тринадцать лет. Но сейчас все было по-другому. Сейчас ее рай был тихим, сонным и беззаботным местом. Ее разум всегда был бы чист, а сердце — целым. Все его дыры были бы залатаны воображаемой иголкой с ниткой. Она была бы там счастлива впервые за долгое время. У нее бы появились дни, когда ей не надо было ничего делать, и это было бы прекрасно. И там была бы Хлоя. Макс могла изменить в раю место, декорации, звуки и запахи. Но несмотря ни на что, Хлоя всегда была бы там. *** Секунды превращались в минуты. Макс, ошеломленная, могла прожечь дыру в двери. Снова постучали, только в этот раз более настойчиво. Судя по звуку, гость пытался быть тихим, пусть у него это и не получалось. Человек по ту сторону двери переминался с ноги на ногу. Будь это Уоррен, он бы уже ей отправил ей сообщение. Но даже Уоррен бы не пришел в три часа ночи. Макс встала, перед ее глазами все плыло. Она передвигала ноги так, будто они были под водой, будто она шла вопреки некой силы гравитации. Тук-тук. Тук-тук. Это Кейт. Ну конечно, это Кейт. Наверное, ей не спится, и, зная, что Макс тоже может мучиться от бессонницы, вот и пришла поболтать, выпить чашечку чая и похихикать посреди ночи. Она потянулась, дрожа, к ручке. Это Виктория. Дана. Алисса. Это кто-то из них. Не мог же это быть… Стая птиц яростно забили крыльями изнутри по груди Макс. Ее пальцы сжали ручку, по коже пробежали холод и дрожь. Коридор был погружен в темные тени и оглушающую тишину. И посреди всего этого стоял промокший до нитки Нейтан. Шок накрыл Макс как плотное одеяло. На секунду она будто навечно застыла, потеряла возможность двигаться. Только ее глаза с изумлением скользили по каждому дюйму его дрожащей фигуры. Дождевая вода стекала ручьями с его бомбера, цвет которого от влаги сменился с красного на ржаво-коричневый. Даже белая футболка под ним промокла насквозь и прилипла к телу так, что Макс могла разглядеть его плоский живот и мурашки, выступившие на его коже. Синие больничные штаны были будто не к месту, а его ботинки были испачканы отваливающимся слоем грязи и веточек. От дождя его волосы, обычно уложенные гелем, завились кудряшками. Он выглядел так, будто только принял душ прямо в одежде. Он был бледным, с безумным взглядом. Одновременно уставший и перевозбужденный. Он смотрел на нее и делал глубокие вдохи, Макс не слышала его выдохов. Голос Макс будто попытался спрятаться где-то в глубине ее горла. Она силой вытащила его оттуда, но он все равно вышел дрожащим от паники. — Что ты… Нейтан резко поднял руки и зажал ей рот ладонью, заглушая остальную часть фразы. Макс вздрогнула от прикосновения его ледяных онемевших пальцев. Он, наверное, ужасно замерз. — Ш-ш-ш, — прошипел он. Он неуверенно заглянул ей через плечо и кивнул в сторону ее комнаты. — Мы можем поговорить в твоей комнате? Макс замялась, но все же сделала шаг назад. Нейтан быстро зашел за ней, закрыв за собой дверь. Макс обернулась и взглянула на сюрреалистичное видение Нейтана Прескотта, стоящего посреди ее комнаты, с которого вода стекала прямо на ковер. Он осматривался, по его лицу ничего нельзя было понять. — Зачем ты… — она пыталась задать вопрос, но в ее голове за одну секунду сменилась тысяча мыслей. — Кто… Как ты… Откуда ты узнал, где моя комната? Глаза Нейтана пробежались по захламленному столу, по смятому постельному белью, по одежде, висящей в шкафу. — Я вспомнил, — сказал он, его голос осип от холодного воздуха. — Виктория говорила, что новенькая выбрала комнату в конце коридора. Макс неуверенно сделала шаг к нему. — Нейтан… Он замотал головой. — Не надо. — Что «не надо»? — Я знаю, что не должен быть здесь. Я знаю, каких дров наломал, улизнув. — Он провел рукой по волосам. — Клянусь, это не попытка побега. Но, блин, Макс, я… — Что ты, блять, творишь? Зачем ты ушел? Как?.. — Времени нет, — резко перебил он ее, не обращая внимание на полотенце, которое она протянула ему. Он с трудом сделал вдох. — Я скажу тебе, только, блять, не сейчас. Я должен… Господи, я даже не знаю. Мне просто нужна твоя помощь. — С чем? Минута молчания все тянулась и тянулась. — Я кое-что вспомнил, — сказал он ей. — Насчет Дина. Кое-что… кое-что, что не дает мне покоя. — Ты кое-что вспомнил? — Она смотрела, как он сделал круг по комнате в поисках чего-то. — И ради этого ты сбежал из больницы? Ты хоть понимаешь, как это все серьезно? Он начал разбирать ее беспорядок на столе. Он сбросил подушки с дивана на пол, поднял его сидения. — Что ты, черт возьми, ищешь? — прошипела Макс. — Я звонил сестре. Она сказала, что отдала тебе один мой старый фотоаппарат. — Почему это важно? — Из-за Дина, — резко ответил Нейтан. — Подожди-ка, — Макс подошла к нему и схватила его обеими руками. — Я помогу тебе, клянусь. Но ты должен объяснить мне, что происходит. — Ее руки опустились на его ладони, привлекая его внимание. — Нельзя вот так вломиться ко мне в комнату и ожидать, что я буду спокойной! Он долго смотрел на нее, не отводя взгляда. Его губы были искусаны, голубые глаза казались черными из-за плохого освящения. — В день перед своей смертью, — сказал Нейтан, — брат взял один из моих фотоаппаратов. — Я помню, — Макс нахмурилась. — Но зачем… Пальцы Нейтана резко сжали ее ладони, заставляя ее замолчать. — Зачем он это сделал? — прошипел он. — Ему было похуй на фотографирование. Совсем. Так зачем он взял мой фотоаппарат? Без спросу. Он просто взял его. Вот поэтому я и вломился к нему в комнату утром. — Он сглотнул. — Помнишь? Я собирался надрать ему задницу за то, что он просто спиздил его… — Ты думаешь… — На нем что-то есть. Должно быть… — Нейтан… — Он у тебя, да? — Он дико озирался. — Он здесь? Где он? — В-в ящике стола, — Макс наблюдала, как он кинулся к ящикам. — Нейтан, в больнице все с ума сходят. Ты чуть не довел Нелл до приступа. Ты должен вернуться назад, пока они не вызвали полицию. Он будто не слышал ее. Он выдвинул нижний ящик, где лежал тот самый фотоаппарат, что вручила ей Кристин. Темный куб, черного и серого цветов. Что-то внутри Макс щелкнуло. Она сократила между ними расстояние, схватила его за руки и дернула их к себе, заставляя Нейтана взглянуть на нее. — Что ты творишь? — прошипела она уже в который раз. — Ты вообще меня слушаешь? Зачем ты это делаешь? Он нахмурился. — Я же сказал, что вспомнил… — Тогда ты должен был позвонить мне! А не сбегать! А что если судья узнает об этом? Или присяжные? Ты знаешь, как дальше пойдет дело, если они узнают? — Ее шепот грозил перерасти в истерику, но она все никак не могла взять себя в руки. — Зачем ты поступаешь так с собой? — Он забрал фотоаппарат по какой-то причине, — возразил в ответ Нейтан. — Я должен выяснить зачем. У меня, блять, предчувствие, Макс. На нем что-то есть. — И ты бы мог выяснить это, не сбегая из Святой Димфны! — прорычала Макс. — Ты не понимаешь, как всех напугал? Я никогда не слышала такой голос у Нелл, как сейчас по телефону. Я даже не думала, что он может так дрожать. А тебя, смотрю, вообще ничего не волнует. Все так работают над тем, чтобы тебя оправдали, и вот как ты решил отплатить? Нейтан попытался вырваться, сжимая фотоаппарат крепче. — Отпусти меня, Макс. — Тебе что, совсем похуй на то, что с тобой будет дальше? — Перестань. — Похуй? — Да! Макс отпустила его руки. Это слово выбило у нее почву из-под ног. Она молча смотрела на него. Он отвернулся от нее. Его щеки пылали. Макс не могла рассмотреть выражение его лица из-за боли в ее сердце. — Это неважно, — уверенно сказал он. — Ты же была на суде сегодня? Я в жопе, Макс. Я не заслужил и толики из того, что вы все для меня делаете. Ты понимаешь? Я хочу только того, чтобы отец, Джефферсон и все остальные пидарасы из их группировки получили свое. Я должен сделать все, что, блять, смогу, чтобы это произошло. — Нейтан. — Если добьемся ареста моего отца, то да, мне похуй на то, что со мной будет дальше. Если честно, я надеюсь, что я сдохну в какой-нибудь дыре. — Не говори так, — еле-еле выдавила из себя Макс. Он прошел мимо нее, смотря на фотоаппарат в своих руках. — Я застрял в чертовой палате и не мог никак избавиться от чувства, что на этом чертовом фотоаппарате есть то, что я так и не удосужился посмотреть. Это сводило меня с ума. Вот поэтому я и ушел оттуда. Но я должен был убедиться. Мне нужно это. — Хорошо, — тихо произнесла Макс. — Ладно. Он повернулся к ней, открыв рот. Но он не смотрел на нее. Он так ничего и не сказал. И включил фотоаппарат. Фотоаппарат включился не сразу, механически урча. Макс подошла ближе, заглянула через его плечо, чтобы смотреть, как медленно загорался экран. Руки Нейтана, все еще дрожащие от холода и чего-то еще, нетерпеливо жали на кнопки. Нейтан нажал на кнопку, открывающую галерею, и начал прокручивать вниз, к последней фотографии. И застыл. Макс нахмурилась. — Что это? Фотография была сделана ночью или, по крайней мере, при тусклом свете, поэтому происходящее на ней было тяжело разобрать. У того, кто ее сделал, явно тряслись руки. Все было размытым черным и коричневым. Маленькие желтые цифры в нижней части экрана указывали, когда была сделана эта фотография. — Господи, эта фотография, — проговорила Макс, — ее сделали в ночь, когда умер Дин. — Я знал это. Я, блять, знал это, — выпалил Нейтан. — Это он ее сделал. — Но что это? Нейтан поднес экран поближе к их лицам, и они вместе склонились над ним. Нейтан прищурился. — Это… Тобанга? В секунду, когда он это сказал, в голове Макс сложилась картинка. Эти темные участки были землей и травой, а странная темная колонна походила размером на Тобангу. — Замечательно, — фыркнул Нейтан. — Это совсем не помогает. — Нейтан, — Макс подняла голову, округлив глаза. — Что? В спешке она кинулась в другую сторону комнаты, где за диваном лежала доска с зацепками. Она сорвала с нее небольшой клочок бумаги, на которой была лишь одна буква. — Когда я была в комнате Дина, — сказала она, суя ему бумажку практически под нос, — я нашла это. — Т, — прочитал Нейтан. — Т — это Тобанга? — Макс нервно закусила губу. — Это, конечно, всего лишь догадка, но… — Блять, Макс, взгляни! Палец Нейтана стучал в ту часть экрана, где практически было невозможно ничего разобрать… кроме грязи, травы и холмика земли. — Там все… перекопано, — выдохнула она. Нейтан взглянул на нее. Воцарилась невероятно долгая тишина, отягощенная увиденным и шокирующим удивлением. — Дин выкрал какое-то оборудование из каморки Самюэля, — сказала Макс. Глаза Нейтана широко распахнулись. — Как ты думаешь, — прошептала она, — он мог взять лопату? Нейтан смотрел на нее. Бывает всего одно мгновение, когда весь мир застывает в ожидании следующего действия. Вселенная подбирается поближе и ждет чуда. И вот Нейтан развернулся. — Нейтан! — Макс отпрянула, задыхаясь, следя, как он резко скрылся за дверью. Она слушала его быстро удаляющиеся шаги по коридору. Входная дверь хлопнула. Макс не стала думать. Она не стала ждать. Она бросилась за ним. Она выбежала прямо под проливной дождь. В лицо ударил резкий ветер, будто наказывающий каждого, кто смел выйти на улицу. Он обрушил свою злобу на облаченную в пижаму фигурку Макс, заставляя ее мерзнуть. Она вымокла за считанные секунды, с влажных волос стекала по шее, и ее охватила дрожь. Макс выдохнула от холода, из рта пошел пар. Большие тучи спрятали луну, затмили маяк. Так было легко представить, будто впереди мир, а все остальное — тьма. Она быстро спустилась по ступенькам общежития, обнимая себя руками, чтобы скрыться от холода. Ей пришлось обратиться в слух, чтобы найти Нейтана, который, судя по звукам всплесков, остановился возле каморки Самюэля. Он смотрел на дверь, его плечи были напряжены. Он не выглядел удивленным, что к нему пришла Макс. — Будь осторожен, — тихо сказала Макс, — там может стоять сигнализация. — Здесь открыто, — произнес Нейтан. — Открыто? У нее не было времени задаться вопросами как и почему, так как Нейтан уже открыл дверь в маленькую сырую комнату. В ней пахло сыростью, травой и чистящими средствами, запах которых ударил ей в нос. Нейтан быстро схватил две лопаты, стоявших у дальней стены. — Ты точно хочешь это сделать? — быстро проговорила Макс. — Это фото может означать что угодно. Но чувствовала ее, эту головокружительную волну, подталкивающую ее вперед. Это было знакомое чувство, будто за ней присматривают и ее направляют. Она так часто раньше его ощущала, что удивилась, как она умудрилась забыть его силу. В туалете с Хлоей, на крыше с Кейт, в Проявочной, на вершине холма с Хлоей, прощающейся с ней навсегда, пока бушевал шторм. И она прекрасно знала без всяких вопросов, что Нейтан испытывает сейчас то же самое. Он испытывал его со вчерашнего дня. Он повернулся и взглянул на нее. Его кожа стала бледной и липкой от дождя, отчего его губы приобрели ярко-красный оттенок. Он протянул ей одну из лопат. — Ты поможешь мне? — спросил он. Она с трудом выдохнула. — Конечно. Трава под ногами Макс напоминала неспокойный океан, когда она шла за ним, снова оказываясь под мощным потоком дождя и ветра. Еле заметный контур Тобанги возвышался над ними в приветствии, его разведенные руки были возведены к бездонному ночному небу. Нейтан упал на колени перед ними, погружая лоток лопаты в землю. В небе с грохотом сверкнула молния, заставляя Макс подпрыгнуть. — Он не просто так сделал эту фотографию, — сказал Нейтан скорей себе, чем ей, как показалось Макс. — Он сделал ее на мой фотоаппарат. Он не был дураком. Он был умным засранцем. Он хотел, чтобы я что-то увидел. Макс неуверенно сама начала копать. Лопата входила в землю легко, будто почва дала свое добро, мол, давайте, посмотрите на то, что вы найдете. — Если это так, — громко сказала Макс, чтобы ее услышали несмотря на вой ветра. — Ты уверен, что готов к этому? — Нихуя не готов. Но он продолжал копать. *** — Это странно, да? — спросила ее Хлоя, когда они лежали на диване в ее гостиной. — Как-то стремно? — А мне кажется, нормально, — ответила Макс. Хлоя негодующе привстала. К этому времени ее слезы уже высохли, но в течение ночи у нее несколько раз случались приступы истерики. Празднование ухода восьмилетнего кота в мир иной достигло апогея. Все, лишь бы не погружаться в уныние из-за его утраты. Она достала коробку со старыми фотографиями, на которых в основном был Бонго, когда он еще был белым пушистым котенком. Они целый вечер их рассматривали. Желудки были переполнены клубничным пирогом, а пальцы стали липкими от блесток и клея. Они сделали своего рода коллаж с ним, на который бы Хлоя могла взглянуть, когда будет скучать по нему. — Нормально быть похороненным под землей? — спросила Хлоя, подняв брови. — Когда тебя жрут всякие червяки и жуки? — Мерзость! — рассмеялась Макс, передавая ей пачку с чипсами. — Не хотела бы я стать трапезой для жуков. Но… разве в тот момент тебе не будет все равно? Ты же уже… мертвый. — Однако, — возразила Хлоя, — это странно — остаться в земле навечно. Боже, у меня развивается клаустрофобия только от мысли об этом. — Если не хочешь быть погребенной в земле, то, я слышала, можно выстрелить твоим прахом с фейерверком, — предложила Макс. — Слишком по «хиппарьски», — возразила Хлоя. — Это, конечно, прикольно, но вот взорвется фейерверк, и что дальше? От тебя совершенно ничего не остается. Пока-пока, бедолага. И семье с друзьями некуда будет прийти, чтобы поговорить с тобой. — А вот после похорон будет куда. — Фи, вариант с кладбищем мне кажется по-прежнему отвратительным. — Твой прах могут смешать с семенами, — сказала Макс, — и тогда из тебя вырастет дерево. — Еще более хиппарьская идея. Макс осуждающе тыкнула в ее сторону чипсинкой. — Серьезно? Разве это не обалденная идея? — Эм, нет. Ну вот вырастет дерево, а на тебя потом будут постоянно ссать всякие псины, парочки — царапать свои инициалы на твоей коре, типа «вместе навсегда». Что в этом обалденного? На это Макс рассмеялась. Былая скорбь ушла на задний план. — Тебе не угодишь. — Она откинулась назад. — Говорю тебе, Бонго был рад, что его похоронили. В этом что-то есть. Он типа «вернулся туда, откуда пришел». — Что? — Ну знаешь. Все мы пришли из природы. Так что похороны — это способ вернуться в природу. Хлоя над этим задумалась. — Это фигня про круговорот жизни? — Вроде того,— Макс посмотрела на окно, за которым садилось солнце. Небо было озарено розовыми и оранжевыми оттенками. — Еще похороны — это хороший способ удержать человека — или кота — которого ты любил. Они навсегда там останутся для тебя. Хлоя понимающе хмыкнула. — Типа, ты закапываешь вещи, которые хочешь защитить? — Как поступает любой уважающий себя пират, — улыбнулась Макс. *** Черенок все выскальзывал из рук Макс. Она выругалась, схватив его покрепче и погрузив лоток лопаты поглубже в землю. Чем дальше, тем больше каждый входил в свой ритм, яма становилась шире и глубже. Макс была мокрой от дождя и пота и покрытой грязью с головы до ног. Но это ее не останавливало. Они оба ощущали странное покалывание, будто они стояли на пороге чего-то невообразимого, и оно становилось сильней с каждой секундой. Через десять или пятнадцать минут (Макс точно не знала) лопата Нейтана на что-то натолкнулась. Он охнул и тяжело опустился на колени, отбросив лопату в сторону. — Вот оно, — прошипел он, — там что-то есть. — О мой Бог, — Макс тяжело задышала, тоже опустившись на землю. — Не может быть. — Каким же я был дураком, — сказал Нейтан. — Тобанга был его самым любимым местом во всем кампусе. Если бы он хотел, чтобы это нашли, он бы спрятал его здесь. Он погрузил руки глубоко в землю, отбрасывая ее потом в сторону. Макс последовала его примеру, ощущая только ледяную грязь. Вдруг Нейтан вздрогнул всем телом, резко подскакивая. — Я что-то нашел. Стрела молнии пронзила небо. Макс провела тыльной стороной ладони по лбу, ее сердце пропустило удар. Нейтан достал что-то из-под земли. Он бросил это с грохотом им под колени. — Что, — произнесла Макс. В это же время Нейтан выдохнул: — Макс. Это был контейнер. Точнее, небольшой садовый стальной контейнер. Таких полно у Самюэля в каморке. Но этот был старым и помятым. Когда Нейтан потряс его, внутри что-то зазвенело. Кровь зазвенела у Макс в ушах так громко, что ей показалось, что Нейтан тоже ее слышит. — Нам надо его открыть? — прошептала она. — А для чего мы тут целый кратер выкопали? — ответил Нейтан, но по его голосу было понятно, что он не хотел этого делать. Что он боялся. Макс схватила его за локоть. — Ты был прав, — сказала она, — Дин хотел… чтобы кто-нибудь это нашел. Что бы там ни было. Нейтан рвано вздохнул, немного постоял и только потом открыл контейнер. Макс чуть не закричала. Мир вокруг них завертелся с бешенной скоростью. Это нельзя было объяснить. Макс склонилась над содержимым, а Нейтан, наоборот, отпрянул. — Блять, — в ужасе вырвалось у Макс. Ее сердце чуть не вырвалось из груди. — Это же… — К-кетамин, — закончил за нее Нейтан. Много кетамина. Бутылочка за бутылочкой, с синими крышечками и прозрачными стеклянными стенками. Они позвякивали друг об друга от каждого движения, и было в этом звуке нечто смертельное. От нахлынувших воспоминаний рука Макс потянулась к шее, к тому месту, куда входила игла Джефферсона. Она подумала, что ее сейчас стошнит. Нейтан тоже весь позеленел. Он с грохотом отбросил контейнер, его руки сильно затряслись. — Похоже, что это… весь кетамин, который Дин купил прямо перед своей смертью, — прохрипела Макс. — Помнишь? Он хотел выкупить у Фрэнка все, что было. Она подняла контейнер и начала рыться в нем. На его дне, скрытом бутылочками, она натолкнулась на какой-то маленький предмет. Настолько маленький, что она чуть не пропустила его. Она достала его и показала Нейтану. Если бы Нейтан и так уже не стоял на коленях, они бы предательски подогнулись. — Это флэшка, — произнесла Макс. Нейтан открыл рот, но из него вышел только рваный выдох и тихий звук. — Мы должны проверить ее на моем компьютере. Еще один раскат грома, который будто подтолкнул Нейтана в спину. Он нервно кивнул. — Пошли. *** На этот раз Нейтан взял полотенце, снял грязные туфли и бомбер. Он вытер им волосы и потом положил его на плечи, чтобы на него стекала оставшаяся вода. Он сидел на кровати, прижавшись спиной к стене, и молча смотрел по сторонам. Контейнер с кетамином лежал на диване, и Нейтан, каждый раз бросая на него взгляд, вздрагивал всем телом. Когда Макс села рядом с ним, держа в дрожащих руках ноутбук, он выглядел так, будто вот-вот расплачется. Макс тяжело дышала от адреналина, от обжигающего шока. — Я могу не… — начала она, но они оба понимали, что это глупо. Они прошли через все это не для того, чтобы просто проигнорировать. — Давай, — сказал Нейтан. Макс вставила флэшку в ноутбук. Тишина, пока устанавливались драйвера, была невыносимой. Когда все было наконец готово, она навела курсор на значок флэшки. Ее кончики пальцев в ожидании застыли над тачпадом. Нейтан кивнул. Дважды щелкнув, она зашла в папку. И они увидели содержимое. — Не может быть. Фотографии, документы. Сотни файлов. Флэшка открывала им все новые и новые иконки так быстро, что они будто накладывались один на другой со скоростью этой цифровой волны. Макс все скроллила и скроллила, ее глаза становились все шире и шире с каждой секундой. — Эти фотографии, — сказала она, разглядывая их бесконечные миниатюры, — они сделаны в Проявочной? — Н-не должны, — дрожащим голосом ответил Нейтан. — Посмотри на даты. Тогда отец еще не построил бункер. — Но они определенно сделаны в стиле Джефферсона. Это освещение… этот белый фон… Она прокрутила до конца. В самом конце было пять видеофайлов. Один из них назывался: «ПОСМОТРИТЕ ПОЖАЛУЙСТА». Макс взглянула на Нейтана за разрешением. Ее палец затрясся над тачпадом от количества шокирующей информации. — Включай, — сказал Нейтан. Она дважды кликнула на необходимый файл. Он прогружался. И весь мир будто тоже прогружался. Будто опять остановился. Остановился ради них. Видео началось с тяжелого, усталого вздоха, скрипа стула и знакомого молодого человека. На его лице застыло страдание. Он, болезненно худой, плюхнулся на стул перед веб-камерой ноутбука. Нейтан сделал такой резкий вздох, что чуть не подавился. Дин Прескотт с трудом не опускал голову, чтобы смотреть прямо в камеру. Он точно был под чем-то, об этом говорили его расширенные зрачки. Его кожа была покрыта пятнами от того, что он, наверное, постоянно сильно тер ее. Он был жалким близнецом того загорелого, улыбчивого парня, которого Макс знала по фотографиям. Он был призраком. Он был самыми темными частичками своей души, отделенными от тела. — Б-блять, — вырвалось у Нейтана. — Я могу это выключить, — выпалила Макс. Ей уже жгло глаза от слез. — Нет, — он замотал головой, четко проговаривая, несмотря на свое рванное дыхание. — Нет. Я, блять, хочу услышать, что он скажет. И Дин заговорил. Его голос звучал так, словно в горле у него застряли зубчатые осколки стекла. — Меня зовут Дин П-прескотт. Сегодня… двадцать седьмое апреля 2010 года. Я записываю это видео потому, что я нихера не знаю, что делаю. Казалось, что он записывал это днем, но задернутые шторы и насыщенный свет говорили, что наступал вечер. Это был вечер перед его смертью. — Я не могу пойти к к-копам, так как слишком многие из них работают на моего отца. Я даже не могу обратиться в полицию штата. Я записываю это видео, чтобы рассказать свою историю. Я хочу, чтобы эта запись оказалась в руках того, кто сможет ею воспользоваться. Макс взяла Нейтана за руку, и он так вцепился в нее, переплетая пальцы, будто это было единственным, что держало его на земле. — В ноябре 2009-го, — продолжал Дин, — мой отец, Шон Прескотт, сказал мне, что наша семейная компания расширяется. Он хотел, чтобы одна из дочерних компаний занималась… занималась… — он замолчал и влажно закашлялся. — Медициной. Медицинскими исследованиями. Отец рассказал, что его ученые, возможно, открыли способ лечения нескольких ранее неизлечимых болезней. Компания должна была стать первой, кто проводит такие важные медицинские исследования, которые почти наверняка должны были завершиться успехом. — Я помню это, — с горечью произнес Нейтан. — PrescottCare. Но этот проект так и не осуществился. Отец резко свернул его. Голова Дина все дергалась вниз. На пару секунд он замолчал, медленно моргая. — Отцу было не впервой выбирать необычный путь для развития своего бизнеса. Он сказал мне, что его ученые были уверены, что незаконный наркотик, кетамин, продвинет исследования вперед. Но они не могут законно получить к нему доступ. Отец объяснил, что новая инициатива проекта PrescottCare должна храниться в секрете, чтобы о ней не узнали конкуренты. — Это же чушь собачья — грубо произнес Нейтан. — Он просто не мог в это поверить. Дин сглотнул и отвел взгляд от камеры. — Это звучит тупо, но он смог усыпить мою бдительность. Я хотел, — он снова замолчал, — раньше хотел сделать все, что бы могло обрадовать его. Что бы могло заставить мной гордиться. Потому что если он не чувствовал гордость или радость, он чувствовал… Нейтан вздрогнул. — Так или иначе, — продолжил Дин, — я согласился покупать кетамин у местного дилера как можно чаще. Я должен был передавать его отцу, а тот уже отдавал его на исследования. Он сам давал мне деньги, я никогда не тратил на это свои карманные. — Дин смотрел вниз, в каждом слове слышался его стыд за себя. — Я… правда думал, что помогаю. Он показывал мне отчеты своих ученых, делясь их успехами. И он гордился мной. И я… стал зависим от этой гордости. Дин откинулся назад. Он закрыл глаза, и его на секунду захватил молчаливый поток эмоций, от которого затряслась его нижняя губа. — Через какое-то время, — снова заговорил он, — я… стал покупать еще кое-что. Уже на свои деньги, для себя. — Дин, — пробормотал Нейтан. — Я не знаю, зачем вообще это начал. А кто может ответить на такой вопрос? Просто… может, виной тому стало высокомерие. Я говорил себе, что это эксперимент, что это нормально в моем возрасте. Что я слишком умен, чтобы у меня развилась зависимость. Что со мной такого не случится. Я знал, на какой иду риск, и убедил себя, что все будет хорошо. Я говорил себе, что я серьезно подошел к делу. Что я не такой, как другие. Один уголок его рта приподнялся в попытке изобразить ухмылку. — Как вы видите, я ошибся. Нейтан уронил лицо в ладони. Сквозь его пальцы послышался вздох, тяжелое дыхание. — Мой отец не был в востороге. Но пока я предоставлял ему наркотик, он не пытался меня остановить. — Сукин сын, — приглушенно с ядом в голосе прохрипел Нейтан. — И, может быть, здесь нет его вины. Я понимаю, что ответственность, что я стал наркоманом, лежит на мне. И я был хорош в сокрытии этого факта ото всех родных. Действительно хорош. Слезы без преград стекали по щекам Макс, обжигая своим жаром окоченевшую от холода кожу. — В этом месяце, — начал Дин, но остановился. В его глазах появилась волна злости и боли. Он ударил кулаком по столу, за которым, наверное, сидел. — Сука. Я был таким тупым. Нейтан следил за происходящим на экране сквозь пальцы, будто он смотрел фильм ужасов. Хотя в каком-то смысле это и был ужас. Только настоящий. Он был реальным, реальным, реальным настолько, что у Макс на душе заскребли кошки. — В этом месяце, — снова начал Дин, — я узнал правду. Я должен был выйти на нее еще раньше, но у меня в голове… все… плыло, типа. Короче. Я пришел в офис отца без предварительной договоренности в первый раз за… за все время, наверное. Я хотел поговорить с людьми из PrescottCare, раз мой отец не слушал меня. Я п-пытался слезть с наркотиков, но ходить к дилеру, когда ты хочешь завязать — это самая настоящая пытка. И я хотел, чтобы они нашли другого поставщика. Я хотел… Я хочу завязать. Когда я пришел туда, отец сидел на какой-то встрече. Поэтому я пробрался к нему в кабинет, чтобы найти контактные номера или… или хоть что-нибудь, чтобы связаться с этими людьми. Он замолчал, и так долго молчал, что Макс подумала, что он уже не заговорит. Когда он открыл рот, его глаза потемнели. — Знаете, что я там нашел? Ничего. Ни номеров, на адресов, ни документов. Проект PrescottCare никогда не существовал. У меня… у меня просто крыша поехала. Я перевернул там все вверх дном, обыскал все ящики стола с целью найти хоть что-нибудь, доказывающее, что я не сумасшедший. Я нашел это. Я много чего нашел. — Господи, блять, Иисусе, — жалобно произнес Нейтан. — Я обеспечивал не медицинские исследования, — с трудом говорил Дин. — Я обеспечивал… обеспечивал… Боже. — Он взъерошил свои волосы. — Я обеспечивал то, на что, я думал, мой отец не способен. Я обеспечивал монстра. Целую группировку больных ублюдков. Я все нашел, — пробормотал Дин. — Э-мейлы с защищенных серверов, письма, протоколы, которые датировались с ноября, отцовские выписки из банка на имя Марка Джефферсона. — Он сглотнул. — Копии… фотографий. Видеозаписи со встреч моего отца с этими людьми. — Дин придвинулся ближе. Его влажный взгляд впервые был направлен прямо в камеру. — Все, что я нашел, я скинул на эту флэшку. Сначала эти слова не усвоились в мозгу Макс. Они парили перед ней, шокированной. Она больше не находилась в своей комнате в общежитии. Она на мгновение застыла во времени, в незнакомом месте. Жар поднялся по ее позвоночнику, отчего ее сердце забилось быстрее. Она проиграла слова Дина в голове и их значение, в которое было сложно поверить, пока они окончательно не усвоились. Она повернулась к Нейтану, широко раскрыв глаза. — Нейтан, — выдохнула она, — мы поймали его. — Клянусь, я не знал, — голос Дина задрожал. — Клянусь. Нейтан тяжело дышал, готовый вот-вот взорваться. Макс сильней переплела их пальцы, будто она всерьез думала, что если не будет за него держаться, то они упадут вниз. — Сейчас, — продолжил Дин, — мой отец не в курсе, что я все знаю. Я прибрался у него в кабинете, убедился, что все выглядит так, будто меня здесь никогда не было. — Он тяжело выдохнул. — Вчера отец сказал, что нужно больше кетамина. Он сказал, что в исследованиях намечается большой прогресс. — Он скривился. Стая птиц снова билась изнутри об грудь Макс. В желудке все переворачивалось. Дин взглянул на свои руки. Потом снова посмотрел в камеру. По его щекам текли слезы, но он, кажется, не заметил их. — Я пришел к дилеру и выкупил кетамин. Сколько смог. Я уверен, что отец найдет другого поставщика, но хоть на какое-то время некому будет обеспечивать его больное дело. — Нет, — Нейтан шептал это снова и снова как мантру, — он не знал. Он не имел понятия… — Сегодня, — сказал Дин, — я закопаю кетамин в землю вместе с этой флэшкой в самом безопасном месте, в кампусе Блэквелла, пока я не пойму, что дальше с этим делать. Пока я не найду того, кто сможет мне помочь. — Он провел пальцами по влажной щеке, тяжело сглотнув. — Я сфотографирую, может даже оставлю записку, чтобы не забыть это место. Моя голова, она… Я теперь все забываю. С легкостью. Так что я должен оставить такие подсказки. Я не могу рисковать и спрятать все это в своей комнате, или еще где-нибудь в доме, в Блэквелле или, блять, в городе. Пусть лучше будет в земле. Где-то далеко, не в комнате Дина, в коридоре, раздался шум. Он напугал его, заставил говорить быстрее. — Завтра утром, — затараторил он, — я уезжаю. Я решил лечь на реабилитацию, чтобы завязать. Я сыт этим по горло. И когда я вылечусь, то я это откопаю и расскажу кому-нибудь о моем отце. Я тогда буду адекватным, и он не сможет обесценить мои слова. Я всем расскажу, чем он занимается на самом деле. К горлу Макс подступил комок. Она накрыла рот рукой, пытаясь его мысленно прогнать. — Моей семье, — Дин сказал это тихо, с болью в голосе, — Крис, Нейт, малыш Гарри. Мне жаль. Мне пиздец как жаль. В последнее время я не был с вами, ребят. Я был не в себе. Из меня вышел ужасный мушкетер. — Он улыбнулся, и эта улыбка вышла такой настоящей, полной надежды. — Но когда я это исправлю, все будет по-другому. Я больше никогда вас не брошу. Вы… Вы будете мной гордиться. В коридоре раздался шум шагов. Дин с беспокойством оглянулся в сторону двери, подходя к веб-камере. Нейтан наклонился вперед. Его пальцы тряслись, будто он хотел схватить его через экран. — Мне нужно идти, -прошептал Дин. — Надеюсь, что со мной все будет хорошо. Он отключил камеру. Видео закончилось. *** Они посмотрели видео еще несколько раз. Они посмотрели те записи, на которых Шон встречался с другими членами группировки, прослушали его разговоры с Марком Джефферсоном. Они открыли каждый файл, который загрузил на свою флэшку Дин. Эти записи были сделаны профессионально; что-то мерзкое и таинственное было в них. Они не должны были оказаться за пределами круглосуточно охраняемого офиса. Но теперь они в руках Макс и Нейтана. Теперь они могут положить всему этому конец. Непогода еще больше разыгралась, стучась в окно в попытке проникнуть внутрь. И Макс всерьез решила ей помочь. Им нужен был свежий воздух, потому что атмосфера в комнате уже была практически невыносимой. Ветер влетел внутрь, царапая ей кожу. Макс знала, что Нейтан должен вернуться. Он уже должен был уйти. Но она не осмеливалась его выгнать или просто намекнуть об этом. Нейтан молча с красными глазами сидел на полу, прижавшись спиной к кровати. Ему требовалось больше времени, чем одна минута. Ему требовалось больше времени, чем даже то количество, которое в прошлом году Макс бы могла предоставить легким движением руки. Она не могла представить, что сейчас творилось у него в голове. За то, чтобы увидеть содержимое флэшки, пришлось заплатить свою цену: Нейтан увидел дорогого ему человека на короткий миг без возможности его спасти. — Он пытался это остановить, — тихо сказала Макс. — Как только узнал правду о проекте PrescottCare, он пытался остановить его. У него был план. — И он смог сделать больше, чем я, — резко ответил на это Нейтан. — Я знал правду. И все равно выполнял свою задачу. — Тобой манипулировали. — Неважно. Все это неважно. Пустой треп: ой-ой, у меня были проблемы с головой. — Он помотал головой. — Я все равно мог это остановить. Я знаю, что такое хорошо и что такое плохо. — Твой отец контролирует этот город, полицию, — не согласилась с ним Макс. — Если бы ты попытался что-то сделать, неизвестно, чтобы с тобой стало… — Но я мог хотя бы попытаться. — Нейтан с неохотой встретился с ней взглядом. — Дин знал, против чего идет, и все равно был готов на это пойти. Я, блять, лишь жалкий трус. И всегда таким был. Я всегда делал то, что мне говорят, просто чтобы выжить. Я просто ни за что бы не выжил в этом мире в одиночку. Макс внимательно смотрела на него, пытаясь понять поток его мыслей. — Прости, что тогда сорвался на тебя, — сказал он. — Ничего. Его взгляд скользнул по ее лицу. — Тебе не нравится, что мне похуй, да? — спросил он. — Что я готов хоть прямо сейчас сесть в тюрьму. — Я хочу, чтобы ты перестал вести себя как хладнокровный злодей. — Слушай, ты, блин, столько для меня сделала, — сказал Нейтан. — Я никогда не смогу объяснить, как много это для меня значит. Но, Макс, подумай. Я, если честно, больше дорожу тем, сколько всего ты накопала на моего отца. Я готов сделать все, чтобы помочь тебе посадить этого ублюдка. Но не жди, что мне будет дело до моей дальнейшей судьбы. — Но, Нейтан… — Нет, слушай. — Он глубоко и устало вздохнул. — Я всю свою ебучую жизнь забивал хуй на остальных людей. И скидывал всю вину на свои проблемы с головой. Теперь у меня появился шанс ответить перед всеми, кому я сделал больно. Воздух стал настолько тяжелым, что его было невозможно вдохнуть. Макс слышала его гул и понимала, что Нейтана не переубедить. Он принял окончательное решение. — Хлои больше нет из-за меня, — произнес он. — Можно сколько угодно говорить про мое проблемное детство, про мои треморы и про хуйню с биохимическим чем-то там, но, в конце концов, я забрал чью-то жизнь. Я хочу пойти туда, куда меня отправят. И остаться там навсегда, если они этого захотят. Так будет лучше. — Тебе будет лучше провести всю свою оставшуюся жизнь в тюрьме? — взглянула на него Макс. — Лучше вообще не жить в мире, в котором нет для меня места. — Нейтан, ты уже берешь на себя ответственность, — сказала Макс, начав хмуриться. — Ты хочешь убедиться, что таким, как Кейт, больше не нужно будет беспокоиться, что твой отец, Джефферсон или их соратники причинят боль еще кому-нибудь. Пусть ты еще их и не остановил, но ты делаешь все для этого сейчас. Это что-то да значит! — Ну вот, — вздохнул Нейтан, — ты снова пытаешься меня спасти. Конечно, я помогаю, но это не изменит всего, что я натворил. — Я не спасаю тебя. И даже не жалею. Я говорю, что ты видел много дерьма за свою жизнь. Ты застрелил Хлою, но не потому, что ты ужасно хотел это сделать. Хочешь принять факт, что на тебе лежит ответственность? Тогда прими тот факт, что на твоих жизненных обстоятельствах тоже лежит ответственность. — Но? — Если ты проведешь всю свою оставшуюся жизнь как псих, которому нет прощения, то все так и будет. Ты превратишься в такого человека, и тогда ты окончательно потеряешь надежду. — Надежду? — передразнил ее Нейтан. — У меня нет никакой надежды. — Он долго вглядывался ей в лицо. — Хлоя была твоей лучшей подругой. И кстати, там, на суде, ты была на моей стороне. Почему? — Это сложно. — Ну уж нет. — Он откинул голову назад, положив ее кровать. — Здесь что-то есть. И ты это скрываешь. Она чувствовала раздражение и усталость во всем теле. — Может, я знаю больше о том, что произошло, чем ты. Может, нельзя на это смотреть только в белом или черном цвете. — Что это, блин, значит? Ветер ревел. На часах было 4:15. Ему пора идти. Но когда еще появится такая возможность? — Я должна тебе кое-что рассказать, — выпалила Макс. — Что? — Это трудно будет переварить. — После сегодняшнего, думаю, я способен на все, — хмуро ответил Нейтан и перешел на шепот. — Макс, что происходит? Глубокий вдох дался ей с трудом, когда она начала свой рассказ. И Макс говорила, пока время не остановилось. Пока ее разум не отключился. Пока что-то другое не взяло над ней вверх и не переключило ее мозг на «автопилот». Ее рот все не закрывался, слова текли рекой, прерываясь только для того, чтобы она могла вдохнуть. Теперь она хорошо понимала, как ей следует рассказывать свою историю. В какой структуре, в какой хронологии, что детально описать, чего избежать. Хоть она уже делилась ею несколько раз, хоть она всегда ощущала при этом, как тяжелый груз свалился с ее плеч, каждое слово причиняло ей боль. Некоторые обжигали ей горло, будто пытаясь вернуться обратно. Глаза быстро стали влажными, по щекам текли слезы, стоило ее голосу дрогнуть от жестокого осознания, что это все произошло на самом деле, что она была обязана храбро пройти через все это, пусть и эта реальность не хочет этого признавать. Выражение лица Нейтана постоянно менялось. Раньше он был пустым, как чистый лист, но лечение изменило его до неузнаваемости. Он открыто показывал свои эмоции, хотел он этого или нет. Макс говорила и наблюдала, как в его глазах плескались разные чувства, и все они слились в одно. Страх, ужас, шок, недоверие. Он показывал их всех. Он все хотел ее перебить, вставить хоть слово, но каждый раз он останавливал себя. Возможно, он просто не находил нужных слов. Когда она наконец замолчала, повисла тишина. Она окутала их обоих, шумела в ее крови. Макс никогда не чувствовала себя такой бодрой как сейчас. Она до боли кусала нижнюю губу и глубоко дышала, пытаясь заполнить легкие недостающим воздухом. Она пыталась думать о том, что ей сказать дальше, когда Нейтан сделал это за нее. Он взял ситуацию в свои руки, нарушил молчание. Его голос был тихим и дрожащим. — Я… я умер? Она кивнула. — Джефферсон… — Нет. — Он быстро замотал головой. — Господи, я не хочу знать, я просто… Он резко замолчал. Тишина снова заполнила комнату, как вода. Прошло какое-то время, прежде чем кто-нибудь из них снова заговорил. Нейтан медленно поднял голову и встретился с ее взглядом. В его остекленелых глазах отражались ее. — Макс. Мне… Мне так, блять, жаль. Она пожала плечами. — Не все было так ужасно. Я… я снова смогла познакомиться со своей лучшей подругой, и… — Она шмыгнула носом, боль напомнила о себе горячим всплеском между ребер. — Оно того стоило. Все это. Я пройду через все это еще раз, если это даст мне возможность увидеть Хлою счастливой. Он ничего на это не ответил, пристально изучая ее. — Ты и Хлоя, — сказал он, — вы были?.. Она сжала губы. — Я думаю, да. Так и было. На несколько замечательных дней так и было. Он выглядел так, будто хотел улыбнуться, но события сегодняшней ночи не дали ему это сделать. — Это прикольно, — сказал он ей. Его лицо вдруг стало серьезным. — Но прости меня. За… того, другого меня. — Все нормально. — Не нормально. — Он вытер глаза рукавом. — Я забрал ее у тебя. Это… Это хуево. — Это должно было случиться, — ответила Макс. — По какой-то причине. Я никогда ее не узнаю, но это должно было случиться. — Если Хлоя должна была умереть, не означает ли это… — Что ты должен был застрелить ее? — закончила за него Макс. — Ну этого хотела эта вселенная. Нейтан тяжело вздохнул, его лицо скривилось от боли. — Все это дерьмо должно было произойти? Я должен был отнять чью-то жизнь? — Самюэль рассказывал мне о судьбе и участи… — Дворник? — Он заставил меня задуматься, что судьба Хлои заключалась не в том, чтобы умереть, а в том, чтобы она стала частью чего-то большего. Она так сильно повлияла на это место, и… Я все еще чувствую ее присутствие. Она погибла не просто так. Нейтан молчал. Дождь стих, и теперь капли медленно стекали по оконному стеклу. Когда Макс повернулась к нему, то не смогла разглядеть его из-за слез. — Прости меня, — сказала она. — Я должна была сделать больше, чтобы спасти тебя. Но к тому времени, когда мы поняли, что происходит на самом деле, уже было слишком поздно, и… — Эй. — Нейтан осторожно дотронулся до ее руки. — Перестань. Тебе не за что извиняться. Это я должен, блять, извиняться за того парня, за… другого меня. У него вся жизнь шла по пизде. — Вот частично поэтому я пришла к тебе в прошлом году, — сказала Макс. — Зная, сколько боли тебе пришлось перенести, я хотела убедиться, что это больше никогда не повторится. — А теперь сюда идет еще один шторм? Макс закусила губу и кивнула. — И он собирается стереть мою семью с лица земли? — Я не знаю, но так считает Дин. И я доверяю ему, — быстро сказала она. — Первые поселенцы обвиняют твоего отца во всех бедах, что случились с Аркадией. Нейтан с трудом выдохнул. — Это… Я даже не знаю. — Он умоляюще взглянул на нее, на его глазах появились новые слезы. — Гарри, Кристин. Они этого не заслужили. Они не сделали никому ничего дурного. — Я знаю. — Как нам это остановить? — взвыл он. — Что нам делать? Я не могу позволить, чтобы что-то случилось с Крис и Гарри. Не могу. — Мы покажем защитникам Аркадии, что мы можем положить конец злодеяниям Шона Прескотта самостоятельно, без их участия. — Макс вытащила флэшку и вложила ее Нейтану в ладонь. — И спасибо твоему брату, у нас есть на это надежда. У нас много материала. Нейтан сжал ее в руке. — Ты сказала, — пробормотал он, — что ты могла путешествовать во времени через фотографии. — У меня больше нет сил. — Почему? На лице Макс появилась полуулыбка. — Это еще один вопрос из пиздец какого длинного списка, на который я пытаюсь ответить. Она отметила, что смотрел и держал в руках флэшку так, словно это было нечто святое. В какой-то степени так это и было, потому что на ней было то, что поможет защелкнуть наручники на запястьях Шона Прескотта и других членов группировки. В ней было кое-что еще. Нейтан смог снова увидеть своего брата. Застывшего во времени, пусть и только на мгновенье. — Это не так классно, как ты думаешь, — тихо призналась Макс. — Видеть кого-то снова. Я так пыталась спасти отца Хлои, но сделала только все еще хуже. — А в той вселенной, — начал Нейтан, — мы были… друзьями? — Да. Мне так кажется. — Значит, там мне было лучше. Я был… здоров. — Было бы неплохо узнать почему. — Ага. Макс задумчиво схватилась за край своей футболки. — Тот ты, которого… которого убили, — сказала она. — Этого не повторится в этой вселенной. Я не позволю шторму, или… или еще чему-то причинить вред тебе или твоему брату с сестрой. — Легче сказать, чем сделать, — сказал Нейтан, но он впервые, как сюда пришел, искренне улыбнулся. Он вздохнул. Он прижал флэшку ко лбу, крепко зажмурившись. — Я пиздецки долго был на него зол. За то, что бросил нас. А сейчас выясняется, что это козел собирался отправиться за помощью. — Думаю, он хотел, чтобы ты знал это. — Ага. — Нейтан кивнул. — Это… можно ебануться, когда анализируешь все, что ты сказала. Но если он все еще здесь, то это… классно. Макс улыбнулась — Да. — Он всегда был чересчур заботливым, — язвительно отметил он, и Макс усмехнулась. Он повернулся и взглянул на нее. — Спасибо, что рассказала мне, — сказал он. — Спасибо, что поверил мне. Нейтан положил флэшку к себе в карман. Он встал, посмотрел на Макс сверху вниз и протянул ей руку. Она схватилась за нее, и он помог ей встать. Его лицо было так близко. Она не могла ничего разобрать в его глазах, когда встретилась с ним взглядом. Он держал ее за руку, переплетая пальцы, и улыбался. Не было ничего сложного в том, чтобы взять и прильнуть к нему. И сделать то, о чем умоляли ее голова и сердце. Но для этого будет еще время. Она все для этого сделает. — Нам… пора возвращаться в больницу, — сказала Макс. Нейтан сделал шаг назад, его губы расплылись в дразнящей улыбке. — У тебя есть скейт? Потому что я чуть ноги не сломал, пока добирался до сюда. Макс рассмеялась. — Ох, у меня есть кое-что получше, чем скейт. *** Стоило отдать должное Уоррену: он уставился на Нейтана всего лишь на минуту. Нейтан, чувствуя себя неуютно, переминался с ноги на ногу. Он слегка задел Макс локтем. — С ним все… хорошо? — Дай ему секунду, — ответила Макс. Секунда прошла. Затем еще одна. И еще одна. Наконец Уоррен резко заморгал, будто пытался очнуться от странного сна. Он был в мятой пижаме, глаза полуоткрыты. Мысленно он, наверное, все еще лежал в кровати. — Прости, пожалуйста, — быстро заговорила Макс, — я знаю, что сейчас просто неприлично поздно. Но, эм, тут такое дело… Нам нужна машина. Брови Уоррена поползли вверх. Он смотрел то на Макс, то на Нейтана, его глаза медленно расширялись. — А ты разве, — начал он говорить, обращаясь к Нейтану, но тут же замолчал, и через секунду начал заново. — Разве ты не должен быть в больнице? — Должен, — сказал Нейтан. Уоррен, шокированный, резко перевел взгляд на Макс. — Почему вы оба мокрые и в грязи? — Это долгая история, — ответила Макс, поторапливая его тоном. — Мы схватили Шона Прескотта за задницу. Нейтан нашел нам неоспоримые доказательства. — … В твоей комнате? Она покраснела. — Нет! Ну, в какой-то степени. Говорю же, долгая история. — Она закусила губу. — Можешь подбросить нас до Святой Димфны? Пожалуйста? Клянусь, я буду платить за тебя в «Двух Китах» целых два месяца. Уоррен нахмурился. — Но у нас выпускной через пару недель. — Тогда я буду водить тебя туда каждый день до выпускного. Уоррен снова посмотрел сначала на одного, потом на другую. И молчал. Макс задержала дыхание. — По рукам. Он вернулся обратно в свою комнату, чтобы взять ключи. — Серьезно? Уоррен, спасибо тебе. Ты такой классный, что это просто не умещается в моей голове. — Макс не могла справиться с переизбытком чувств. — Я знаю. — Он зевнул, закрыл за собой дверь и протянул Нейтану руку. — Я Уоррен, кстати. — Его улыбка стала шире. — Я столько всего слышал про тебя. Лицо Макс приобрело ярко-красный оттенок. Она всерьез задумалась над тем, стоит ли ей забрать свои слова назад. — Эм, Нейтан, — неуверенно представился Нейтан. — Как и я про тебя. — Никогда не назвал бы тебя фанатом Бэйкера, — отметил Уоррен. — Что? — Ребята! — прошипела Макс. — Может, мы пойдем уже, пока все общежитие не проснулось? В их поездке до больницы была одна хорошая вещь: на дорогах было пусто. Уоррен ехал быстрее, чем обычно. Нейтан на заднем сидении заметно расслабился, ковыряя ногтем разлохмаченную обивку. Макс все не могла успокоиться, поэтому все оборачивалась, чтобы проверить его состояние. И каждый раз, встречаясь с ней взглядом, Нейтан улыбался и похлопывал по своему карману, в котором лежала флэшка. Макс повернулась к Уоррену. — Как ты все еще сохраняешь спокойствие? — удивленно спросила она. — Потому что я лучший друг Макс Колфилд, — резко ответил он. — Быстро учишься не задавать вопросы. Она рассмеялась. У нее вдруг закружилась голова от осознания того, что они сегодня нашли и как удачно все складывалось. Впервые все складывалось действительно удачно. — А может это от недосыпа, — добавил Уоррен. — Или от переизбытка Ред Булла. — О, я теперь пью только Монстра. Там больше сахара. — Как ты еще не умер? Нейтан придвинулся к ним поближе. — Эй, Уоррен? Я правда очень ценю это, бро. Уоррен незаметно для Нейтана бросил на Макс взгляд, который говорил: «Нейтан Прескотт только что назвал меня своим бро». — Не бери в голову, — беззаботно ответил Уоррен. — И, эм… Я чертовски рад, что тебе сейчас лучше, чувак. — По-моему, я как-то толкнул тебя в шкафчик, — Нейтан опустил глаза, его лицо отражало смесь из стыда и беспокойства. — Я, блин, сожалею об этом. Уоррен испуганно взглянул на него в зеркало заднего вида. — Эй, да все нормально. Правда. Все в прошлом. — Он улыбнулся Макс. — В буквальном смысле, да? Нейтан посмотрел на них. — Ты тоже знаешь об этих путешествиях во времени? — Ты в курсе? Разговор перешел от темы способностей Макс до прошлой реальности, до шторма. Уоррен обеспокоенно вглядывался в лобовое стекло, как быстро работали дворники, чтобы стереть со стекла капли проливного дождя. Макс тоже не могла отвести от него глаз. Погода определенно чувствовала, что надвигается что-то большее. У нее засосало под ложечкой, и она поспешила спрятать эту мысль где-нибудь на краю ее разума. «У нас есть время», — говорила она сама себе. — «Все будет хорошо». Ворота больницы были открыты, большинство фонарей включено. Уоррен затормозил у здания и выключил зажигание. — Большое спасибо, — сказала ему Макс, крепко сжимая его руку. — Я вернусь через минуту. — Тебе потребуется больше времени, если там будет Кармин, — проворчал Нейтан. — А она там, — сказала Макс. Уоррен скорчил гримасу. — Черт. Удачи вам. Когда она выходила из машины, Нейтан побежал к ней, держа над ними свой бомбер, который теперь служил своего рода зонтом. — Нейтан, ты замерзнешь… — Не думай об этом. — Он кивнул в сторону здания. — Мы можем пробраться туда так, как я сбежал. Пойдем. Она прижалась к нему, пока они шли. Их ботинки шлепали по мокрому гравию. — Кстати, — произнесла она, — как ты сбежал? Переоделся в санитара? Спрятался в прачечной? Он фыркнул. — Ты слишком много смотришь телевизор. — Но… Он рассмеялся. — Пожарный выход. Я, эм, «взял на время» ключи из стола, когда медсестры сменяли друг друга. Мне пришлось быть сранным Флэшем. Пожарный выход, о котором он говорил, находился сбоку, прямо в том месте, где начинался забор, огораживающий сады. Макс смогла разглядеть пару блуждающих с фонариками санитаров, которые прочесывали кусты и клумбы. — Сюда, — прошептал Нейтан. Он порылся в кармане, достал оттуда ключ и сунул его в замок первой же двери. Он щелкнул, и дверь распахнулась, открывая вид на извилистую лестницу с кучей ступенек. В палате все лампы были включены, и помещение просто утопало в искусственном ослепляющем свете. Нелл сидела за столом, запустив обе руки в волосы. Она их не увидела, но определенно услышала — влажное шлепанье их обуви, позвякивание ключей в руке Нейтана. Когда она подняла глаза, ее лицо побледнело. Нейтан пробормотал: — Привет. Нелл долго просто смотрела на него, пока не ринулась к нему, чуть не перевернув стол. — АХ ТЫ СУКИН СЫН! Через секунду она громко врезалась в него и крепко обняла его. — Господи Иисусе! — прохрипел Нейтан, пытаясь освободиться из ее хватки. — Отпусти! — Ты хоть представляешь, чего я себе уже надумала? — Нелл выпустила его, но продолжила крепко держать его за плечи. — Я думала, что ты сейчас валяешься где-то в канаве. Ты паршивый кусок… — Что здесь происходит? — Из сестринской комнаты выбежала Кармин. Она выглядела уставшей, под ее глазами красовались темные круги, во всем ее виде появилась неряшливость. — Кармин, — начала Макс, — мы нашли… — Ты! Ты вообще думал, что ты, блять, творишь? — накинулась на Нейтана Кармин, ее глаза горели от ярости. Нейтан даже сделал шаг назад. — Это было тупо даже для тебя! Я уже почти копам позвонила. Твое дело, весь суд… Все могло пойти псу под хвост. Потому что… — Я бы не беспокоился так насчет суда, — перебил ее Нейтан. Он достал из кармана флэшку. Она блестела на свету. Кармин взглянула на нее без особого энтузиазма. — Что это еще такое? — Причина, по которой я ушел, — сказал Нейтан. — Что, кстати, было не лучшей идеей. И… — Не лучшей идеей? — вспылила Нелл. — Ну блин, ладно. Это было хуевой идеей. Простите меня… Нелл покачала головой, хмурясь. — Твои «прости» не спасут мои седые волосы, которые я получила за эту ночь, Хохотунчик… Макс посмотрела на Кармин и громко произнесла: — Это Дин. Тишина. Кармин медленно переместила взгляд с Нейтана на Макс, будто увидела ее впервые. — Прошу прощения? — Ребят, а почему вы все в грязи? — спросила Нелл. Нейтан вложил флэшку в ладонь Кармин. — Это просто нечто, — произнес он. — Что там? — Все, о чем вы могли только мечтать, — с восторгом ответила Макс. — Кармин, мы поймали его. Дин оставил здесь видео, документы… все, что связывает Шона Прескотта с Проявочной. Кармин пристально на них посмотрела. — Если это шутка… — Это не шутка, — сказал Нейтан, и вся та боль, которую он пережил за эту ночь, вышла наружу, отражаясь на его лице. — Он пытался положить все этому конец, Кармин. — Шон врал ему, — объяснила Макс, наблюдая, как краски все быстрей и быстрей покидали лицо Кармин. — Он сказал, что они занимаются медицинскими исследованиями. Дин хотел, чтобы он гордился им. А потом попытался слезть с наркотиков. Он собрал улики, чтобы воспользоваться ими, когда он избавится от зависимости. Глаза Нелл расширились. Она взглянула на Кармин, и не смогла произнести ни слова, что было не типично для нее. — Мне кажется, что ребята говорят правду. — У меня в комнате остался кетамин, — сказала Макс. — Я могу передать его вам завтра утром. И, воспользовавшись всем, что есть на этой флэшке, вы можете быть уверены, что Шон Прескотт больше не увидит солнечного света. Кармин выглядела так, словно хотела себя ущипнуть. Она крутила флэшку в руках, и Макс впервые увидела, что эта вечно невозмутимая женщина способна проявлять почти искренние неподдельные эмоции. Нейтан заставил Кармин взглянуть на него. — Мы готовы? — спросил он ее. Когда Кармин подняла голову, в ее глазах пылала решимость. — Да, — сказала она.