The Sense Of Me

Как только Макс вышла из машины, как только подошва ее туфель встретилась со скользким асфальтом, ее колени резко подкосились. Как она поняла, причина заключалась в чистом, истинном ужасе. Ужас от того, что она снова переживает все это, видит, как Аркадия Бэй горит во второй раз. Она успела выставить ладони вперед, когда падала, и поморщилась от резкой боли, ударившись ими об землю. — Макс! — Нейтан схватил ее за руку, потянул наверх, ставя ее обратно на ноги. В вертикальном положении ее продолжало покачивать, она облокотилась полностью на него. Макс почувствовала, как его рука скользнула по ее спине в тот момент, когда ее глаза закрылись. Мир закрутился. Завертелся. Небо завертелось вокруг своей оси. Затем наступила агония, сравнимая по силе разве что с адским огнем. Она обжигала ее разум и затуманила взор. Крик, вырвавшийся из ее рта, вышел жарким и пронизанным ужасом. — Макс! Черт, только не отключайся, хорошо? Она могла издать только слабый жалкий звук согласия. В ушах стоял гул, будто рой буйных ос построил гнездо прямо рядом с ее барабанными перепонками. Сквозь него она могла расслышать крики людей. Макс, держась за виски, дрогнула от этого звука. Люди кричали и визжали как резанные, когда части автомобилей или целые куски зданий проносились мимо них в воздухе и кружились в огромном и смертоносном торнадо, который приближался с каждой минутой. «Маяк», — думала Макс, и это слово стало для нее единственным лучиком света в ее затемненном разуме. — «Добраться до маяка». Она со стоном распахнула глаза. Перед ней открылся ужасный вид хаотически разбросанных обломков, выплюнутых штормом. Она смотрела на те развалины и бесконечное количество валунов, на все то, что не поглотило торнадо. Обломки выглядели отвратительно, скользкие от дождя и отбрасываемые на расстояния воющим ветром. Небо, черного цвета, качало океан. Казалось, что оно вот-вот рухнет под собственным весом вместе с тяжелыми облаками. Зловоние шторма и разрушений пропитало все. Когда Нейтан схватил ее за руку, она учуяла эту вонь от его одежды. Запах дождя, пота, смога и бедствия. — Что такое? — задыхаясь, произнес он. — Ты в порядке? — Голова, — выговорила Макс, схватившись крепко за промокшую ткань его пиджака. Она закашлялась, сдерживая в груди странную усиливающуюся отдышку. Она прищурилась и стала всматриваться высоко в даль, на зазубренные края утесов и на высокое сильное свечение. — Маяк… — Мы доберемся до туда, — пообещал ей Нейтан. — Боже, ты ходить-то можешь? Она попыталась сделать шаг. Она пошатнулась, но хотя бы снова не свалилась. — Да, думаю, могу. — Я могу понести тебя, если что. — Нет, я справлюсь. Внезапно небо над ними с грохотом пронзила зигзагообразная молния. От этого резкого звука Нейтан вздрогнул, пригнулся и крепче сжал ее запястье. — Господи! Погода разошлась, блять, не на шутку. — Он не стал выпрямляться, будто боялся, что в него в любую секунду может прилететь кусок крыши или автомобильная покрышка и перерезать ему горло. — Что ты делала тогда? — лихорадочно спросил он Макс. — Когда это было в прошлый раз? Что ты делала? — Я… Я помогала людям. Некоторые оказались в ловушке. Не надо было тщательно изучать разрушенную улицу, чтобы понять, что в этот раз ничего не изменилось. Макс слышала, как люди плакали, кричали. Каждый звук, выражающий безнадегу, приглушался развалившимися стенами и рухнувшими зданиями. Нейтан кивнул. — А мы должны?.. — Если получится, — ей было больно говорить, во рту стоял кислый привкус. — Мне бы очень хотелось помочь каждому, но… — Тогда нужно начинать прямо, блин, сейчас, — Нейтан снова кивнул, в этот раз более уверенно. — Половина Аркадии сейчас еще в Портленде. Надеюсь, что эта половина сможет выжить. Макс чувствовала, как с кончиков ее волос стекала дождевая вода. Она провела по ним рукой, чтобы убрать их с глаз. — Мы должны положить этому конец. Мы должны сделать все, чтобы никто не пострадал. Включая тебя. — Но, Макс… — Пошли. Быстрее. — Она отошла от него, не обращая внимания на накрывавшую ее волну чувства потери. — Надо идти дальше! Поначалу ноги ее до конца не слушались, когда она перешла на неуверенный бег. Ветер создал на дороге дыры и наполнил их до краев горькой дождевой водой, которая проникала в туфли Макс. Влажное шлепанье их обуви сопровождалось сильными брызгами, агрессивным завыванием ветра, грохочущим барабанящим дождем и криками. В животе у Макс все сжалось от ужасного душераздирающего звука. В этот раз сил у нее нет. Если что-то случится, если ей надо будет перемотать время, чтобы спасти чью-то жизнь… Она не сможет. Она не сможет перемотать время. Сегодня в ее распоряжении только один шанс. Осознание этого застряло у нее в горле ледяным комком, охлаждающим ее тело изнутри. — Вон там! — закричал Нейтан и резко перебежал на другую сторону дороги. Он упал на колени перед руинами пиццерии, повернул голову и стал перекрикивать шторм. — Макс! Она развернулась за ним, задыхаясь от ледяного воздуха. Когда она добежала, под ее ногами захрустело оконное стекло. Кто-то, погребенный под обломками, кричал о помощи. Макс могла разглядеть чьи-то дергающиеся руки. — Помоги мне расчистить эту херню, — прошипел Нейтан. Толстая деревянная балка не давала разобрать обломки. Макс вцепилась пальцами в сырую кору, помогая Нейтану столкнуть ее. Балка скатилась с обломков и с грохотом врезалась в искрящуюся линию электропередач, валяющуюся прямо на земле. — Дай руку, чувак! — прокричал Нейтан. Окровавленная рука пробилась сквозь щель в обломках. Нейтан схватился за нее. Макс схватила вторую руку, которая практически сразу показалась после. Они одновременно резко вытянули человека и протащили его на тратуар. — Хайден! — воскликнула Макс. — У тебя кровь! Из раны на голове Хайдена стекали в разных направлениях струйки крови. Но он был весь на взводе, а его глаза были широко распахнуты. — Макс! — Он посмотрел налево, и его глаза расширились еще больше, рискуя выпасть из орбит. — Нейт? — Давно не виделись, да? — рассмеялся Нейтан. Смех вышел невеселым, но в нем слышалось облегчение. — Ты в порядке, бро? — Ты спас меня, — с трудом сказал Хайден. — Черт, спасибо вам. — Тебе надо уйти в безопасное место, — сказала ему Макс. — В закусочную «Два Кита». Она еще стоит? — Да. Я… Я как раз туда шел, когда крышу сорвало с этого здания… — Иди туда, — приказала Макс. — Если еще кого-нибудь встретишь, заставь их идти за тобой. И не выходи оттуда, пока не станет безопасно. — Боже, я и не собирался спорить, — пробормотал Хайден, неуверенно поднимаясь. Он уже собирался уходить, как неожиданно протянул руку и схватил Нейтана за запястье. — А что ты, блять, здесь делаешь? Ты же должен быть… — Потом объясню. Клянусь. — Блин, ну уж постарайся! Макс толкнула его. — Иди! Когда Хайден ушел, Нейтан развернулся в сторону криков и стонов, что становились все громче. — Там еще люди, — сказал он, затаив дыхание. — Мы должны им помочь. Макс кивнула и пошла за ним. Они помогали тем, кому могли. Они должны были идти вперед по дороге, помогая тем, кто был достаточно близко. Кровь Макс леденела каждый раз, когда им приходилось пробегать мимо крика или стона, чтобы добежать до человека, который находился в более отчаянном положении. Они не могли вернуться назад, им надо было идти дальше. Времени не было. Шторм быстро приближался. Макс чувствовала его в воздухе, который практически дрожал. Она чувствовала, как он шел за ними, как оголенный горящий провод. Полицейский участок был полностью разрушен, но там оказались выжившие в разорванной форме и все в крови, но они все равно помогали остальным. Они либо были слишком потрясены, чтобы заметить Нейтана, либо им было совершенно на него плевать. Когда впереди смертоносный торнадо, это можно было понять. Они остановили одного полицейского, которому Макс рассказала о людях, мимо которых им пришлось пройти, и в тот же момент он бросился в ту сторону, обещая помочь. На душе Макс стало сразу легче, пусть и немного. Рядом с лесной тропой на улице они услышали яростный собачий лай, на который они ринулись. Они вышли к хромающей собаке и перевернутому догорающему трейлеру. Огонь полностью поглотил его, ничего толком не оставив, но Макс бы узнала эти граффити в любом случае. И эту лающую собаку. — Помпиду! — Макс бросилась перед ним на колени. — О боже, бедняжка. На его передней лапе кровоточил глубокий порез, мех стал липким от засохшей крови и дождя. Его лай перешел в высокий жалобный вой, когда Макс слегка накрыла рукой рану, пытаясь успокоить собаку. Нейтан смотрел на догорающие останки трейлера. Обивка покрылась пузырями, стены расплавились или сломались друг об друга. Во рту появился вкус пепла. В мерцающем оранжевом свете лицо Нейтана выглядело бледным и растерянным. — Фрэнк, — произнес он. В животе у Макс все сжалось. Ее чуть не стошнило. — Нет. Ты же не думаешь, что?.. Помпиду задрал голову в жалобном вое. В груди у Макс все заболело от этого звука, боль накрыла ее с головой. — Черт, — сказал Нейтан. Он наклонился и одной рукой схватил Макс за запястье, а другой Помпиду за загривок. Аккуратно он оттащил их от поднимающейся стены огня, защищая свое лицо от жары. — Несчастный ублюдок. — Кого это ты назвал ублюдком, Прескотт? Сердце Макс пронзила горячая волна шока. Она дернулась обратно, Нейтан повернул голову. — Там! За трейлером! — закричал Нейтан, и сердце Макс чуть не вырвалось из груди. Они нашли Фрэнка, лежащего на стене. Он был весь мокрый от пота и дождя и пропах дымом. На его правой щеке красовался ужасного вида синяк, а из раны над правым глазом стекала кровь. Помпиду бросился к Фрэнку, высоко и жалобно лая. — Фрэнк. — Весь воздух вышел из Макс в виде волны облегчения. Она склонилась к нему. — Я так рада, что ты в порядке. Мы думали… Мы думали, что ты… — А я здесь. Как-то. — Он показал на грозное небо и зажмурился от ледяных капель дождя. — Что за херня происходит? Откуда это вообще пришло? Я начинаю думать, что этот город отбирает все, что у меня есть, просто потому что ему чертовски скучно. — Он устало и тяжело вздохнул. — Этот трейлер был единственным моим домом. А теперь его нет. Вот и все. — Мне так жаль. — Да. Мне тоже. — Он взглянул на Нейтана, и его рот искривился в некое смутное подобие усмешки. — Что-то я даже не удивлен, что ты здесь, ебаный мудак. Второй худший день в моей жизни, и ты, конечно же, тут как тут. — Он ненадолго замолчал и фыркнул. — Ничего сказать не хочешь, козел? Нейтан сглотнул. — Мне… нечего сказать. — Черт, я даже не удивлен. — Фрэнк, сейчас не время для этого разговора, — сказала Макс, — но я не знаю, что за чертовщина будет происходить дальше, так что лучше мы расскажем тебе все сейчас. Фрэнк нахмурился. — Что рассказать? — У нас есть весьма веское доказательство, что Нейтан не убивал Рэйчел. — Что? Слова Макс словно что-то разбудили во Фрэнке. Он тут же попытался встать, но обратно опрокинулся со стоном на стену. Макс опустила взгляд и впервые заметила, что его нога была вывернута под неестественным углом. Она охнула. — Твоя нога… — Похуй на ногу. Что ты, черт побери, сейчас сказала? — Это сложно, — ответил Нейтан. — Я был с Рэйчел. В тот день, когда она умерла. Я ничего не помню кроме того, как очнулся в Проявочной, и как моя голова раскалывалась. Она лежала рядом, и… и она была уже мертва. Но это был не я, я так и не вспомнил, чтобы я накачивал ее… Фрэнк снова сделал резкую попытку вскочить на ноги. В его глазах вспыхнула злость. — Ах ты больной уб… — Фрэнк. — Макс аккуратно взяла его за руку. — Выслушай его. — Мистер Джефферсон тоже там был, когда я пришел в себя, — продолжил Нейтан. — Он… Он сказал, что это я сделал, что я превысил дозу. Я поверил ему, но я так и ничего и не вспомнил. Это одна из причин, почему я начал… сомневаться в его словах последние несколько месяцев. А потом, — он сглотнул, — Макс нашла ту фотографию. — На ней оба, Нейтан и Рэйчел, сильно накачены наркотиками, — добавила Макс. — Похоже, что это было дело рук Джефферсона. Мы знаем, что он долгое время приглядывался к Рэйчел, поэтому мы думаем, что он накачал Нейтана и сделал эту фотографию, чтобы шантажировать Шона Прескотта, чтобы обеспечить финансовую поддержку для Проявочной и продолжать пользоваться Нейтаном. — Где эта чертова фотка? — У адвоката Нейтана. Она буквально в шаге от того, чтобы отправить Шона Прескотта за решетку. Навсегда. И она поможет сделать все, чтобы то же самое произошло с Джефферсоном. — Да? А что насчет этого крысеныша? — Фрэнк кивнул в сторону Нейтана, сузив глаза. — Он убил Хлою! — Я тоже получу то, что заслужил, — уверенно сказал Нейтан. — Я, блять, клянусь. — Прескотт, берущий ответственность на себя? — Фрэнк визгливо рассмеялся, его лицо скривилось в боли и неверии. — Боже, это, наверное, первый раз происходит. — Фрэнк, ты тяжело ранен. Тебе надо дойти до «Двух Китов», — резко сказала Макс. — Тебе и Помпиду. С закусочной все хорошо, там есть люди, которые могут помочь тебе с травмами. — Но он не может идти, — обеспокоенно заметил Нейтан. — Как мы дотащим его до туда? — Господи, просто оставьте меня здесь, — сквозь зубы прошипел Фрэнк. — Какой смысл? У меня больше нет Дома. Больше нет Рэйчел. Весь чертов город рассыпается на части. Отчаяние наполнило Макс до краев. Она не могла понести его, и им нужно было как можно скорее добраться до сияющего маяка. Помпиду тихо поскуливал у ее колен. — Ты всерьез сейчас собрался ныть? — спросил Нейтан. — Прости? — Глаза Фрэнка снова загорелись убийственным огнем. — Скажи-ка это еще раз, говнюк. — Я всего лишь сказал, — начал Нейтан, — что считал Фрэнка Бауэрса ублюдком с яйцами. Ты действительно собрался сидеть на жопе ровно и ждать, пока шторм не заберет тебя? — Да насрать, — прорычал Фрэнк. Его голос сломался и перешел на хрип. Он сильно сжал кулаки, собрав в них холодную землю. — Ты не понял? Мне нечего терять! — У тебя есть твоя псина, — сказал Нейтан. — По-моему, ты ему очень даже нужен. — Фрэнк, — обреченно произнесла Макс. — Не бросай свою жизнь вот так вот. Рэйчел… Рэйчел бы хотела, чтобы ты добрался до безопасного места. И она хотела бы, чтобы ты прожил свою жизнь как можно лучше. Фрэнк грубо вытер слезы, которые потекли из его глаз. Он так их тер, что Макс испугалась, что он сдерет кожу. — Как ты, блин, продолжаешь жить дальше? — спросил он ломающимся голосом. — Ты видела как перед тобой застрелили Хлою. Вот этот самый ублюдок! Как ты не чувствуешь себя так, будто против тебя обрушился весь мир? — С чего ты взял, что я так не чувствую себя? — возразила Макс. — Я прошла через кучу дерьма за этот год, да. Но я не могла просто сидеть и жалеть себя. Когда я знала, что Хлоя бы хотела, чтобы я не тратила ни минуты. Она знала, что не была сейчас до конца честной. Макс добрую кучу времени провела в кровати, плакала, смотрела на небо и молилась, чтобы оно раскрылось, поглотило ее и окончило все ее страдания. Но она добралась до сюда, до этой точки, когда кровь стучала в ее ушах, а вся душа тряслась от желания победить. И она была уверена, что больше никогда не захочет вернуться к тому состоянию. И она не хотела, чтобы Фрэнк погрузился в ту же самую дремучую тьму. Помпиду уткнулся своим влажным носом в мокрую от слез щеку Фрэнка, тихо поскуливая. Фрэнк будто только что заметил свою собаку. Его глаза расширились, а взгляд смягчился. Его рука погрузилась в густой мех на шее Помпиду. — Ш-ш-ш, мальчик. Хороший пес. Все будет хорошо. — Мы скажем полиции, как найти тебя, — сказала ему Макс. — Они отведут тебя в «Два Кита». — Копы помогут мне? — Фрэнк фыркнул. — Какая ирония. — Фрэнк. — Ладно, черт. Я буду ждать их прямо на этом самом месте. Как хороший мальчик. Макс встала и развернулась, взглянув на него через плечо. Она крепко сжала губы. — Пожалуйста, береги себя. Ты правда мне очень нужен. Фрэнк пожал плечами на эти слова, но он их принял. — Ага. Ты тоже. Когда они дошли до конца улицы, они услышали отклики Фрэнка. Его махающую руку можно было с трудом разглядеть из-за догорающих обломков трейлера. — Прескотт! — кричал он. Нейтан обернулся. — Если мы оба выживем, я все равно надеру тебе задницу! — Ничего другого от тебя не ожидал! — Крикнул ему в ответ Нейтан. — Так что не сдохни. И они вернулись к хаосу. Эван, Тейлор, Кортни, несколько дальнобойщиков. Одного за другим они доставали из-под завалов, ставили на ноги и заставляли бегом идти в сторону «Двух Китов». Макс тяжело дышала, выбилась из сил и, что хуже всего, голова с новой силой начала кружиться. Перед глазами все чаще появлялись черные пятна. Но все прошло хорошо. Они были уже рядом с лесом, а там уже и маяк. Конец всего. Место, с чего все началось. Макс обернулась и взглянула на охваченные хаосом улицы, по которым они только что прошлись. Аркадия Бэй напоминала большую кровоточащую рану. Аркадия Бэй была охвачена трескучим огнем. Аркадия Бэй умирала. Они все бежали, пока дрожащие колени Макс снова чуть не подвели ее, пока ее легкие не переполнились смогом и пеплом, пока ее горло не заболело от холодного воздуха. Наконец, перед ним восстал лес, представляя собой море черных теней. Ветер сильно качал деревья, отчего они гнулись из стороны в сторону, как в мрачном кошмарном сне. Макс прикрыла лицо руками, боясь, что одно из них может рухнуть на землю в любую секунду. Небо разразилось еще одной молнией. От нее у Макс волоски на руках встали дыбом, а кровь забурлила в венах. В воздухе было что-то еще. Чувство всепоглощающего страха. Пульсирующее предчувствие, которое посещало Макс уже несколько раз, что она могла его с легкостью узнать. Оно приходило вместе с каждым видением, с каждым ночным кошмаром. Оно обволакивало ее каждый раз, когда она вытягивала вперед руку и перематывала время. — Они здесь, — уверенно произнесла Макс, пусть ее и голос звучал непривычно хрипло и глухо. — Предки? — дрожащим голосом спросил Нейтан. Она кивнула, взглянув на горящий вдалеке маяк, единственная звезда в этом темном небе. — Я чувствую это, меня будто ударило током. Головокружение накрыло ее с такой силой, с какой волна бьется об острые камни. Макс крепко зажмурилась и, схватившись руками за голову, согнулась пополам в крике. В этот раз она кричала не от боли, а от мощной силы, которая против ее силы ворвалась в нее, заполнив собой весь череп. Пришло видение. Оно было такое же расплывчатое, будто ее глаза были по-прежнему открыты. Оно, остро желающее быть замеченным, ослепило неоновым огнем. Макс увидела бушующее море, небо, разделенное молниями, бурлящее из-за ливня, и гигантский торнадо, кружащий над водой. И над всем этим мигал маяк. Она плохо себя чувствовала, открыв глаза. Первым, что она увидела, был не манящий лес, а черное бескрайнее небо. И лицо Нейтана, заграждающее его. Он, тяжело дыша, склонился над ней. — Макс! Господи, Макс! Она медленно привстала, тяжело моргая. У нее сильно кружилась голова. Капли дождя стекали по ее лицу, особенно с ресниц. — Боже, я что, отрубилась? — Могла бы и предупредить меня. Я только отвернулся, а ты уже лежишь. Нейтан взял ее за влажную руку и помог ей встать. Макс взглянула на его руки, липкие от крови. Они были все исцарапаны и в порезах от стекла и металлических осколков. Она вздрогнула, когда его пальцы, теплые и осязаемые, коснулись ее щек. Пока мир вокруг них катился в пропасть, эти пальцы остались такими же. В его широко распахнутых глазах стояли слезы. — Не смей так больше делать, — сказал он это с таким выражением лица, которого она раньше не видела. — Не могу такого обещать, — это было единственным, что ей пришло в голову. Слова вышли глупыми, когда они стояли так близко друг к другу. — Это… они. Их… дух. Я никогда их так раньше не чувствовала. Нейтан сделал выдох, и она почувствовала теплый прилив воздуха на своем заледеневшем лице. Он улыбнулся, пусть и улыбка вышла немного натянутой. — Предупреди в следующий раз, хорошо? — Я постараюсь. Он опустил руки и сделал шаг назад, но не отрывал от нее обеспокоенного взгляда. Макс воспользовалась мгновением, чтобы хоть как-то собраться. — Ты готов? — спросила она Нейтана. — Конечно, блин, нет. А ты? — Не-а. Но когда она пошла вперед, Нейтан последовал за ней. Это было самое худшее ощущение дежавю. Это был самый страшный повторяющийся кошмар, воплотившийся в реальность. Деревья качались, дрожали, и будто тянулись к ним, когда они проходили мимо. Ветки, как костяные руки, хлестали по коже, впивались, как ногти. Там, наверху, их ждал маяк. А они ждали встречи с ним. *** Нейтан все пытался поговорить с ней. Поговорить об этом. Под этим подразумевалось, что они будут или не будут делать, когда заберутся наверх, как это может или не может закончиться. Макс не обращала на него внимания. Так было проще. Она бежала далеко вперед, чтобы его не слышать. Она не была пока готова все это обдумать. Она даже не была готова вообще что-либо предпринимать. Какая-то ее часть все еще цеплялась за надежду, что это все всего лишь очередное видение, какой-то дурной сон, и что она сейчас вот-вот проснется. Но другая ее часть была рада, что это все происходит сейчас на самом деле. Больше не будет никаких кошмаров, никаких нервных пробуждений, после которых остается только страх и непонимание. Скоро все закончится раз и навсегда. Какими магическими силами она не была привязана к Аркадии, Макс собиралась их разрушить. Разорвать каждую тонкую нить как паутину. Она думала, что дождь не может хлестать еще хуже, но она ошиблась, и вот ледяные капли еще чаще стали падать с неба, и Макс вздрогнула от до боли знакомого ощущения электричества в воздухе. Она забыла, какого это: не мерзнуть и не мокнуть. Ее одежда и кожа были будто мокрыми и ледяными насквозь. Она ничего не чувствовала кроме быстрого настойчивого биения пылающего сердца в холодной грудной клетке, и это заставляло ее идти дальше. Деревья были настолько влажными, что практически почернели. Макс бежала, выставив руки вперед. Она готовилась к тому, что в любую секунду может рухнуть дерево или колючие ветки хлестнут по лицу. В лесу стояла мертвая тишина. Жуткая. Ветер продолжал завывать, но будто где-то вдалеке. Они будто бежали прямо к концу света. Макс слышала только их рваное дыхание и ритмичный хруст веток и листьев под ногами. Иногда они спотыкались, зацепившись ногой за торчащий корень, и только в этом случае они замедляли свой ход. Скоро должна была начаться тропинка, та самая грязно-коричневая тропинка, петляющая до самого маяка. Макс видела ее так часто и в реальности, и во снах, и в видениях, сотканных из теней. Тропинка всегда выглядела одинаково. Даже в солнечные дни здесь ощущалась странная тяжесть. В детстве Макс всегда чувствовала странную энергию вокруг маяка. Она списывала это на воображение и на то, что маленькие дети с легкостью готовы верить в самые невероятные развития событий. Она жалела, что не заметила этого раньше, что не восприняла это всерьез. — Макс! — Рука Нейтана взмыла вверх в попытке схватить ее за запястье. — Мы почти на месте, — отмахнулась она от него. — Подожди секунду… — Зачем? — Затем, что надо обсудить это. — Нечего тут обсуждать, — выпалила Макс. — Или они разрушат свою связь с Аркадией, или… или… — Или что? — Или что-нибудь. Я придумаю. У меня достаточно большой опыт размышлений на ходу. Неожиданный громкий треск заставил их отпрыгнуть назад. Макс сгруппировалась так, будто услышала визг тормозов машины. — Черт, осторожнее! — прохрипел Нейтан. Он схватил ее за руку, и они снова бежали, уже прочь от дерева, которое чуть не упало на них. — Шторм, — проговорила Макс, задыхаясь, — он приближается. Ветер усиливался, направляя дождь в другую сторону и заставляя обратить на себя внимание. Не пройдет много времени, прежде чем от такой силы другие деревья рухнут на землю. — Пошли! — выкрикнула Макс. Они бежали, их ботинки с влажным хлюпаньем погружались в непонятную смесь из дождя и грязи. С каждой секундой уклон становился все круче и круче, и вскоре они увидели ясные очертания маяка. Наверху свет вращался неспешно, в своем ритме, как Земля. Скамейки были перевернуты, некоторые разбились на щепки. Макс перепрыгнула через них, из ее рта вышел пар, когда она добралась до вершины холма, до основания маяка. — Господи Иисусе, — вскрикнул Нейтан. — Только посмотри на это чудовище! Макс подошла к краю холма. Столб торнадо был огромным, он представлял из себя завесу из разрушений и хаоса. Он медленно вбирал в себя бушующий океан и вращал вокруг себя деревянные доски и груды железа. Он шипел, как страшное дикое животное. И он полз, подобно хищнику, в сторону маяка. — Он другой, — перекричала Макс воющий ветер. — В прошлый раз торнадо направлялся прямо к городу. В этот раз он идет к маяку! — Потому что я здесь, верно? — сказал Нейтан. Несмотря на факт, что еще недавно он ратовал за то, чтобы торнадо забрал его, в его голосе слышался страх, читался в каждой черточке его лица. — Он следует за мной. — Он не доберется до тебя. Макс развернулась и посмотрела вверх на маяк. Это было единственное здание, оставшееся нетронутым. — Эй? — прокричала она. — Ты ожидаешь, что он, блять, тебе ответит? — Я не знаю! Мне раньше не приходилось разговаривать с маяками! — Да блин. — Нейтан подошел к ней и стал активно размахивать обеими руками. — Эй! — прорычал он. — Я здесь, ублюдки. Вам же нужен я, да? — Не думаю, что, называя их ублюдками, мы заставим их прислушаться к… Из ниоткуда пришел сильный теплый ветер. Его сила заставила Макс кричать от боли, он был таким неожиданным, таким… поглощающим. Это не был ветер, что предупреждал о торнадо. С ним не было ни холода, ни дождя, ни ужаса. Однако он также наполнил воздух статическим электричеством, отчего волоски на руках Макс встали дыбом. Но ветер не нес в себе агрессии. Совсем даже наоборот. Он накрыл ее, как высокая океанская волна, и вдруг… Все изменилось. Все… застыло. Все перед глазами поплыло, цвета будто смазались от дождя. Они стекали, как акварель. Макс от испуга сделала шаг назад и чуть не споткнулась, она никак не могла сориентироваться. Она резко повернула голову влево. Птицы застыли в полете. Падающая скамейка зависла и плыла в воздухе над землей. И торнадо, он остановился. Будто кто-то нажал на паузу. Но Макс могла двигаться. На нее ничто не повлияло. Она повернулась. Ее застывшее в ужасе и непонимании лицо побледнело. Нейтан смотрел вверх на маяк, его руки застыли над головой во взмахе. Он определенно не мог двигаться. «Это происходило раньше», — подумала Макс, в испуге оглядываясь по сторонам. Будто специально в ее голове вспыхнуло воспоминание, словно кто-то быстро перелистывал книжку с картинками. Общежитие. Крыша. Кейт. Только в этот раз все было по-другому. У Макс не было сил. Никаких. Она подняла руку и попыталась хоть что-нибудь сделать, но ничего не произошло. В этот раз она двигалась с легкостью, как она это делает обычно. В голове не было ощущения, что мозг сейчас взорвется от давления остановившегося времени, желающего пробить ей череп. Макс задрала голову назад. Дождь не падал ей на кожу. Капли просто парили в воздухе. — Нейтан, — позвала она, и ее голос прозвучал слишком громко в пугающей, пустой тишине. Он никак не отреагировал. Он застыл. Пока… Пока она вдруг не услышала голос. — Макс Колфилд. Мы должны поговорить с тобой. Нет, это было несколько голосов. Бесчисленное число голосов, наложенные друг на друга, они повторяли одни и те же слова в разной тональности, разным тембром. Они практически перекрикивали друг друга, чтобы быть громче. Эти голоса были холодные, мудрые и величественные. Макс в удивлении попятилась назад, схватившись за голову. Голоса будто исходили из ее головы… но это было совсем не так. Голоса исходили ото всюду. В воздухе, в свисте ветра, в дрожащих каплях от дождя и пота на ее руках. Макс никогда не слышала и не чувствовала ничего подобного раньше. — Это вы? — крикнула Макс, хоть и в этом не было необходимости, но голоса звучали с такой силой в ее голове, что ей казалось, что она обязана была их перекричать. — Вы — первые поселенцы Аркадии? — Нет. И снова тишина. Макс ждала, когда они ее разрушат, так как она сама не могла проронить ни звука. — Мы не были первыми поселенцами в Аркадии. Мы пришли позже. — Вы… Вы живы? — Зависит от того, что ты понимаешь под этим понятием. Но у нас больше нет физической оболочки. Но и на духовном уровне, который ты не в состоянии даже немного понять, мы более чем живые. — Почему вы все еще здесь? Как вы это делаете? — Благодаря энергии, конечно. Энергия соединяет, двигает и вдыхает жизнь в молекулы мира, физического и потустороннего. Мы привязаны к Аркадии, как дерево привязано к своим корням. Эта же самая энергия привязала Рэйчел Эмбер и Дина Прескотта к этому городу. Энергия поддерживает в них жизнь после их физической смерти. — Почему… почему вы заставили все застыть? — Мы считаем, что наша встреча займет много времени. Сердце Макс будто сжалось от холодного ужаса. Этого не может быть. Это не может происходить на самом деле. — Так вы не первые поселенцы? — Тысячи вопросов больно бились об стенки ее разума, и почему-то этот вопрос первым вырвался из ее рта. — Но я думала… — Наши люди первыми ступили на земли Аркадии Бэй много лет назад. Но их души давно обрели покой. Голоса, что ты слышишь, принадлежат последнему племени Аркадии. Последние голоса, что остались. Наши физические оболочки были изгнаны отсюда чуть более ста лет назад. Макс сделала неуверенный шаг вперед. — Почему? Что заставило вас уйти? Зачем вы насылаете сюда такие штормы? Голоса замолкли. Пока они молчали, тишина оглушала, практически била Макс в уши. — Сто лет назад, — наконец вновь заговорили они, — важное обещание было нарушено. Поэтому мы покинули Аркадию и погибли, испытывая всепоглощающий гнев. Этот гнев, эта боль, это предательство… Это все преследовало нас после смерти. — Что заставило вас так прогневаться? — Юноша, что стоит рядом с тобой. — О чем вы? — Он — Прескотт. Именно Прескотт нарушил соглашение с нами и разрушил все, что было нам когда-то дорого. — После всего, через что я прошла, — настояла Макс, — я заслуживаю того, чтобы знать, что происходит в Аркадии, почему здесь вообще начался шторм. Расскажите мне. — Будет легче, — ответил голос, — если мы покажем тебе. — Ай! Макс резко упала на колени, держась пальцами за виски. Причиной этому стала не боль, а адская жара в голове. Она погрузила все во тьму, взяв над Макс вверх, что той пришлось крепко зажмуриться в страхе, что она ослепнет. Изображение вспыхнуло яркими красками во тьме. Это было древнее письмо, исписанное бледным аккуратным почерком. — Я-я видела это раньше! — воскликнула Макс. — Это… Это письмо… Изображение исчезло. Темнота отступила, испаряясь. Макс распахнула глаза, но мир оставался по-прежнему обездвиженным. Нейтан не шелохнулся, а шторм застыл в ожидании. — Видела, — подтвердил голос. — В другой реальности. Ты нашла его в амбаре. Макс смотрела на размытую траву под ногами. — Я помню, — сказала она. — Ему более ста лет. Оно было написано одним из предков Нейтана, он требовал… вернуть ему долг, верно? — Мартин Прескотт. Макс вспомнила это имя, высеченное на могильной плите, забытое во времени и в истории. — … Кем он был? — Большинство знает его как первого, кто сколотил Прескоттам состояние. До него семья Прескоттов постоянно боролась с нищетой. В истории Аркадии они либо довольствовались скромными профессиями, либо плохо оплачиваемой работой. После него, из-за него, мы видели, как они перевоплощались в бизнес-магнатов. За какие-то несколько лет они стали невероятно богатыми. И могущественными. — Молчание. — Следующие Прескотты стали его наследием. — То есть, он стал главой своего рода? — спросила Макс, все еще затаив дыхание. — Можно и так сказать, да. — И он?.. — Макс взглянула на застывшего Нейтана. — Он прапрадед Нейтана. Макс медленно встала с колен. — Что он… сделал вам конкретно? Кроме того, что выбился из низов? Вы говорили о неком соглашении? Снова воцарилось молчание. На этот раз оно стало практически невыносимым из-за витающего электричества. — Когда родился Мартин Прескотт, наш народ составлял значительную часть населения Аркадии Бэй. Как уже мы говорили, это число сохранялось тысячи лет. Наша связь с Аркадией стала крепкой. Наши души были почвой, а наши сердца бились в ритме океанских приливов. Мы заботились об этой земле, мы чувствовали и вдыхали ее дух каждый день. Аркадия Бэй стала частью нас. — Если бы голос мог улыбнуться, то он бы сейчас это сделал, понимала Макс. — Ты должна понять, почему мы стали защитниками. Чтобы заботиться о земле, о городе, мы должны были поддерживать постоянную связь с нашими предками. Чтобы Аркадия продолжала процветать, мы должны были их помнить и их благодарить. -Я… понимаю, — произнесла Макс, действительно понимая. Она прекрасно знала, каково это — любить что-то… кого-то… так сильно, так безмерно, что такая безумная любовь меняет все. Она может даже покорить время. — Но Мартин Прескотт… изменил это? — добавила она. Тон голоса тут же изменился. В нем теперь слышалась резкость. — Всего за несколько лет он проявил себя как обаятельный, но жестокий бизнесмен. Основал несколько предприятий, оказывающий кредитные услуги местным жителям. Выстроил себе красивое ранчо. Так мы стали свидетелями, как Прескотты становились все влиятельней и влиятельней в Аркадии. Теперь это была не просто фамилия, а целая развивающаяся империя. — Продолжайте. — Благодаря его состоянию и влиянию, Аркадия Бэй быстро превратилась из крошечной рыбацкой деревеньки в шумный порт. Население росло, новые бизнесмены приезжали каждый день, пользуясь новыми возможностями, что создал Мартин Прескотт. — Возникла очередная пауза, отягощенная чем-то неизведанным. — Приближение Мартина Прескотта к нам… было неизбежно. — Он пришел к вам? Зачем? — Он хотел построить новый бизнес-комплекс, который бы принес огромную пользу Аркадии, о чем с энтузиазмом рассказывал. Но для этого проекта ему не хватало места. Макс мысленно кивнула, собирая эти истории в целую мозаику. — Ему нужны были земли Хопи, верно? — Да. — И я так думаю, что вам эта идея особо не понравилась. — Совсем наоборот, — ответил голос, застав Макс врасплох. — Мы приветствовали любую возможность, которая помогла бы Аркадии Бэй расти и процветать. Но, конечно, у нас возникли несогласия. Эту землю можно было строго использовать только для сельского хозяйства. Она много для нас значила. Она поддерживала нас, напоминала нам каждый день о преданности и трудолюбии, качествами, которыми одарили Аркадию Бэй наши предки. — Но вы все равно заключили соглашение? — Мы разрешили Мартину Прескотту строительство как бизнес-комплекса, так и будущих проектов, но только с одним условием. Ему нельзя было осквернять или разрушать эту землю ни в коем случаем. — И он согласился с этим? — Еще как. Прямо на этом самом месте, где ты стоишь. — Макс посмотрела вниз, будто надеялась увидеть отпечатки ног, оставленные с тех времен. — Встречу было решено провести здесь, у маяка. — Почему именно у маяка? — В то время именно здесь проходила граница между нашей старой землей и Аркадией. Мы решили, что это самое подходящее место, чтобы закрепить этот новый союз. Мы видели в этом символ единства. Макс чувствовала пульсацию грусти. Она практически могла видеть это воспоминание. — Он поклялся нам, что всегда будет с уважением относиться к этой земле. Он прекрасно осознавал, что между нами существовала связь. — Следующие слова были пропитаны горечью. — Мы приняли его решимость за честность. Это стало фатальной ошибкой. — Что произошло? — Нашу землю… уничтожили. Из-за строительства она стала бесплодной. Прескотт убил наши фермы и огороды. Нас, людей, что здесь жили и любили это место тысячи лет, изгнали прочь. Нас загнали в резервации подальше от города, которые, как ты знаешь, никуда не делись. У Макс во рту появился привкус слез. — Мне очень жаль. Это ужасно. С вами нельзя было так поступать. — В скором времени он переехал в эти леса. Он очистил большие участки земли от деревьев и жителей, уничтожив экосистему. Мы больше не могли смотреть на это, поэтому мы пришли к нему и сказали, что если он продолжит осквернять и разрушать нашу землю, то ему придется иметь дело с серьезными последствиями. — Последствиями? — Мы сказали, что его жадность не останется безнаказанной. Мы предупредили, что если он не остановится, то мы нашлем большой ужасный шторм, который сведет на нет всю его «драгоценную» работу. Макс расправила плечи, будто она была готова выслушать их слова, будто они совсем ее не ранили. В ее ушах звенело от правды и объяснений. — Что важно, — продолжал голос, — мы сказали, что шторм придет не за ним, и не пока он еще жив. Он придет через десятки лет, когда его наследие окончательно закрепится. Тогда мы заберем не только его материально проделанную работу. Фамилия «Прескотт», его наследие — единственное, о чем он заботился — все будет стерто с лица земли. — Проклятие, — прошептала Макс. Это слово оставило во рту тягучий неприятный привкус, оно даже произносилось с трудом. — Можешь это и так назвать. — И он, конечно, вас не послушался. — Нет. Он лишь рассмеялся нам в лицо. Он продолжил уничтожать лесные массивы, а мы смотрели на это, осознавая, какой выбор он сделал. Спустя некоторое время, на священной земле, которую первые поселенцы Хопи назвали своим домом, он и его деловой партнер Джеремайя Блэквелл основали школу. К тому времени, когда наши последние люди скончались, Мартин Прескотт был уже мертв, но его имя осталось глубоко ненавистным, пусть и сильно могущественным. — А как же Гарри Прескотт? — спросила Макс. — Он построил больницу, библиотеку, помогал нуждающимся семьям и не просил ничего взамен. Он сильно повлиял на этот город. — Да. Гарри Прескотт действительно сделал много чего хорошего для города. Мы позволили себе верить, что его добрые дела были своего рода искуплением, поэтому мы не посылали шторм. Однако, оглядываясь назад, мы понимаем, что Гарри Прескотт был таким добрым лишь потому, что знал о последствиях, к которым может привести жадность. — Вы хотите сказать, что он знал о проклятии? — Мартин был его дедом. Как-то он хвастался своему внуку, как семья Прескотт пришла к успеху и, конечно, рассказал ему о нашем соглашении, которое потом нарушил. Для Мартина это была шутка, он смеялся над нами. Но Гарри Прескотт поверил. Он правильно поступил, когда воспринял это всерьез. Это спасло ему жизнь. — А затем был Шон Прескотт, — яростно произнесла Макс. Ее глаза расширились, когда очевидный факт, о котором она раньше не задумывалась, пришел ей в голову. — Он тоже верил в проклятие, да? Он построил бункер, в котором было достаточно еды и припасов, чтобы целая семья смогла жить там месяцами… — Историю рассказали дальше, да, такие истории все время передаются в высокомерных семьях. Гарри говорил Шону, что фамилия Прескотт должна ассоциироваться с честью и добром, что им нельзя причинять вреда этой земле, иначе мы нашлем на них шторм. Макс сжала кулаки. — Похоже, Шон гораздо менее серьезно воспринял его историю. — Шон рассказал ее своему старшему сыну, Дину, когда он только вступил в подростковый возраст. Дин не поверил в нее, он был твердо уверен, что это была несмешная шутка. Но после смерти, как ты уже знаешь, он в нее еще как поверил. Он все пытался нас остановить. — Так Шон построил бункер для Джефферсона или из-за того, что понимал, как вы разозлитесь из-за проекта «Pan Estates»? — В первую очередь бункер был построен, чтобы пережить наш шторм. Его дополнительный потенциал Шон осознал, когда связался с Марком Джефферсоном. — В голосе звучала нескрываемая насмешка. — Шон Прескотт надеялся на свой бункер. Он верил, что переживет шторм, укрывшись в нем. Он даже думал, что сможет сколотить целое состояние после шторма, отстроив Аркадию с нуля. Как Прескотт Бэй. Он верил, что это судьба его семьи: пережить шторм, никогда не ответить за свою жадность, продолжить расширять свое влияние. — Так он построил бункер из-за… — Из-за своего высокомерия, — озвучил голос. — Он верил, что бункер спасет его. От нас. И он ошибся. — Пожалуйста, — ногти Макс вонзились ей в ладонь. — Я поняла все, что вы мне рассказали. У вас есть право злиться и хотеть отомстить. Но вы не можете просто убить Прескоттов сегодня. Мы добились ареста Шона. Он должен сесть в тюрьму. Никто не ответит по заслугам, если этот человек умрет. — Но мы ответим. Каждая минута его жизни оскорбительна для нас. Последствиям высокомерия и жадности Прескоттов уже более ста лет. Мы не собираемся больше ждать. Это незаконченное дело держит нас здесь, связывает с этим городом. Мы устали. — У меня все еще много вопросов, — Макс медленно шла вперед, ее шея теперь болела от того, что она долго стояла, здрав голову. — Вы должны рассказать мне о… обо всем. Почему я? — Она сказала это гораздо жестче, чем хотела. Всему виной было непонимание, длящееся месяцами. — Почему я получила силы в тот день в туалете Блэквелла? Это вы дали мне их? — Нет, — ответил после недолгого молчания голос. — Нет? — Макс лишь удивленно заморгала. Она была не готова к такому ответу. — Это были не вы? Но кто тогда? — Твои силы достались тебе от Хлои Прайс. Перед глазами появилось еще одно видение. Его будто насильно запихнули ей в голову, протолкнули невидимыми пальцами. Макс зажмурилась. В голове вспыхнула картинка брызгами краски на черном полотне разума. Это видение она знала слишком хорошо, она могла бы его без проблем воспроизвести по памяти. Туалет. Пистолет. Нейтан. Хлоя. Голубая бабочка. Она махнула крыльями и исчезла. Макс медленно открыла глаза. — Я-я не понимаю, — прошептала она. — Эта бабочка… — Ты же понимаешь, как работает связь с животными-духами? — Да, но… — В первый раз, когда ты увидела, что Хлою Прайс застрелили, в первый раз ты не знала, что это Хлоя Прайс. Ты же не узнала ее, верно? — Д-да. — Представь себе другой сценарий. Что произошло бы, если бы у тебя не было сил в тот день? Что бы ты чувствовала потом, когда поняла, что девушка, которую убили на твоих глазах, была твоим близким другом? — Я-я была бы в ужасе, — сказала Макс. Глаза снова резко зажгло. — Боже, что еще за вопрос такой? Я бы… Я бы чувствовала… — Сожаление? Что практически не связывалась с ней в течение пяти лет, а теперь она мертва? — Да, — слабо произнесла она. — Но скажите, что произошло в тот день? Как с этим всем связана бабочка? — Энергия, которая течет сквозь весь этот город, возникла в результате нашего присутствия, в результате огромной силы наших духовных убеждений. Не будь нас здесь, Аркадия была бы обычным городом. Но благодаря нам, благодаря нашим эмоциям, связывающих нас с этим городом после смерти, сверхъестественное сюда притягивается, ему есть где развернуться. Животные-духи лишь пример. Им здесь дарована возможность воплощать и управлять Аркадией Бэй, в другом месте они бы не смогли сделать ничего подобного. Животные-духи — это… продолжение наших душ. Наш народ всегда верил, что душа привязана к животному-духу, которое ведет нас по жизни. Они учат нас, сопровождают нас. Во многих случаях они могут нас даже спасти. — Вы хотите сказать… — Макс прищурилась, — что это была бабочка? Животное-дух Хлои дало мне эти силы? — Да. Как думаешь, почему она сделала это? — Потому что… — В голове все задрожало от ее концентрации. — … Она защищала ее? Она хотела, чтобы я спасла ее? Осознание того, что все это имело смысл, что она должна была связать все эти кусочки воедино раньше, всплыло в ее мозгу. Восторженная этим Макс хотела знать больше. — Нет. Макс нахмурилась. — Но… — Силы были даны тебе ни для того, чтобы спасти Хлою, ни для того, чтобы спасти кого-либо другого. — Тогда какого черта мне они были даны? Зачем? — Ответ на то, почему тебе были даны способности управлять временем, лежит на поверхности. — Что ж, я его не вижу. Объясните. — Они были даны тебе, чтобы… у тебя было время. Чтобы ты чувствовала его на кончиках пальцев. Дух-хранитель Хлои Прайс не хотел ее спасения. Он понимал последствия измения такой судьбы. Он хотел только одного: чтобы у Хлои Прайс было пять особенных дней с тобой, ее ближайшим другом, чтобы она чувствовала себя любимой, чтобы она чувствовала себя нужной. Ты помнишь, что она сказала тебе? В конце? Та же невероятно мощная сила закрыла Макс глаза. В голове снова возникли красочные пятна, соединяющиеся воедино и составляющие картинку. Только в этот раз она двигалась. Она тряслась, шумела. «Макс, на этой неделе ты, наконец-то, вернулась ко мне, и ты подарила мне свою любовь, свою дружбу. Ты заставила меня улыбаться и смеяться, чего я уже сто лет не делала». Воспоминание растворилось. Макс открыла глаза, но реальность все равно осталось размытой и горячей. Она поняла, что плачет. Голос будто окатил ее холодной водой. — Благодаря тебе Хлоя Прайс умерла, зная, что ее никогда не оставляли одну. Она умерла, зная, что ее любят. Макс трясло. Она чувствовала, что ее сердце было переполнено, но не чем-то хорошим. Оно стало тяжелым, как камень, что идет на дно океана. — Наличие у тебя сил управлять временем в Аркадии Бэй не оставило нам выбора, кроме как послать шторм, стереть следы измененной реальности и начать все сначала. Бабочка, духовное воплощение души Хлои Прайс, знала это. Она знала, что Хлоя Прайс должна была умереть в тот день. Тем не менее, она хотела избавить ее от боли из-за смерти отца, твоего отъезда и исчезновения Рэйчел. Хотя бы на короткий, но прекрасный миг. — Бабочка села на гроб Хлои, — произнесла Макс дрожащим голосом, не сдерживая слез. — На ее похоронах. — Да. — И я знала, что это она. — Она обрела покой, — согласился с ней голос. Тысячи разных эмоций прошли сквозь каждую клеточку ее тела, разбивая ее на кусочки и собирая обратно. Макс продолжала проигрывать в голове слова, правду, что, наконец, оказалась у ее ног. Она представляла себе, как опускается на колени, собирает эти слова руками и складывает их вместе навсегда. Они пульсировали печалью и теплом от понимания и разочарования. — Погодите, — медленно сказала Макс, — до того, как я спасла Хлою в тот день, у меня было видение о торнадо. На уроке Джефферсона. — Она подняла голову. — Вы в любом случае собирались наслать шторм тогда, верно? Этот шторм должен был убить Прескоттов. — Да. Мы решили, что шторм должен был начаться одиннадцатого октября. — Но когда я снова вернулась в тот день, когда я позволила Хлое умереть, когда ее убил Нейтан, — непонимающе говорила Макс, — вы не послали никакого шторма. Одиннадцатого октября ничего не произошло. Вы заставили меня думать, что все кончено. Почему? — Дин Прескотт, — ответил голос. — Он убедил нас, что… что те, кто тебя окружает, и твое расследование по делу Проявочной справятся лучше в уничтожении влияния Шона Прескотта. И мы отложили шторм. Нам было интересно, что ты будешь делать. Воспоминание всплыло в памяти подобно фейерверку. Граффити на стене. ВРЕМЯ ВЫШЛО, ПРОСТИ. ОНИ В НЕТЕРПЕНИИ, НО Я СДЕЛАЮ ВСЁ, ЧТО СМОГУ. — Мы следили за твоими успехами, — добавил голос. — Мы были впечатлены, что всего за несколько месяцев ты успешно распутала тайную сеть Проявочной Джефферсона. К тому времени, когда начался суд над Нейтаном, Дин был твердо уверен, что у вас получится добиться ареста его отца. Макс с раздражением окинула рукой окружение. — Тогда что за хрень происходит? Почему вы все равно наслали шторм? — Твое расследование показало нам истинные масштабы его зла. Такому злу можно только научить. Мы поняли, что вероятность того, что его дети будут так же одержимы жадностью и корыстью, очень высока. Мы больше не могли оставаться безучастными свидетелями. Пришло время вмешаться. — Почему Дин остался здесь после смерти? — спросила Макс. — Почему он привязан к этому месту, как и вы? — Он умер неожиданно, чувствуя много боли и сожаления. Как и у нас, у Дина Прескотта остались незавершенные дела. После смерти он понял, что рассказы о проклятии были правдивы, и отказался двигаться дальше, пока не предупредит тебя о шторме, что придет за Прескоттами. — Но что произошло? — не успокаивалась Макс. — Как это вообще возможно? — Ты уже должна была понять, Макс, — с ноткой иронии произнес голос, — что в Аркадии Бэй возможно все. — Он замолчал. — Физический сосуд тела пустеет, но душа остается здесь в форме духа. По сути она заперта между двумя мирами. Она не жива… но и не полностью мертва. Макс ахнула. — Это случилось с Рэйчел Эмбер? — Да. Дин застрял между двумя мирами из-за злобы на отца, а Рэйчел Эмбер задержалась здесь из-за решимости раскрыть дела Марка Джефферсона и Проявочной. Именно благодаря этому она смогла связаться с тобой. Те, кто пошел дальше, не могут попасть в физический мир, но те, кто застрял между ними, могут. — Рэйчел общалась со мной? Другое видение. Мерцающая лань, поднимающая голову. — Лань, — произнесла Макс с неким трепетом. — Так это действительно была она. — Да. Она также оставляла тебе сообщения, как и Дин. Я уверен, что ты сможешь их различить, если обернешься назад. — Если они застряли… между двумя мирами, — сказала Макс, не веря, что такие слова слетают с ее губ, — что с ними случится, когда у них не останется незавершенных дел? Они… пойдут дальше? Голос долго не отвечал. — У них есть важный выбор. Они могут либо отправиться в мир покоя, либо… получить от нас награду. — Награду? — Мы можем воссоздать для них альтернативную реальность, типа таких, какие мы создавали для тебя, когда ты перематывала время. В этих альтернативных реальностях им снова будет дана жизнь. Но у них не останется воспоминаний о прошлой жизни. Судя по всему, реальности, в которых они теперь живут, те же, в каких они и родились. Так вышло. — Вы можете создавать реальности? — Ты сделала то же самое, Макс. Потому что здесь в Аркадии очень много энергии, позволяющей такие вещи, — подтвердил голос. — Ты не перематывала время. Не совсем. Ты… создавала ответвления. Каждый сделанный тобой выбор, каждый раз, когда ты использовала свои силы, ты разделяла время. Ты прыгала по ним. Аркадия Бэй — это паутина, и ты прошла по каждой ниточке. Ты спасла Хлою Прайс, и нам пришлось перенести тебя в ту реальность, где это было бы возможно. Тебе казалось, что ты мотаешь время. Но в действительности ты лишь путешествовала по реальностям. — Но… — Мы не боги, Макс. Мы не создаем целые новые миры по щелчку пальцев. Ты тоже этого не делала. Альтернативные реальности, что мы создали, являются продолжением настоящей реальности с отличиями. — Так Рэйчел в одной из ваших реальностей? — ахнула Макс. — Вы туда ее отправили, когда мы нашли ее тело? Когда Джефферсона арестовали? — Нет. Это было забавно. Рэйчел, как бы это не было удивительно, решила двигаться дальше. Пока она следила, как вы с Хлоей ведете расследование, она решила, что хочет обрести покой. — Так она?.. — Обрела покой. — А Дин? — Он смог предупредить тебя о шторме, что привело в итоге к аресту его отца. Мы предоставили ему выбирать. — И что он решил? — Он выбрал жизнь в другом месте. Мы вскоре отправим его в новую реальность, в реальность, где Дин Прескотт не умирал, в реальность, где бы у него, как и у всех остальных, не было воспоминаний. — Но вы хотите уничтожить Прескоттов, — возразила Макс, — разве они не будут живы в другой реальности? — У него будет новая семья и не будет воспоминаний о старой. Прескотты не будут нигде существовать после сегодняшнего дня. Только здесь о них останется память. — Вы говорили Дину об этом? — спросила испугано Макс. Молчание. — Он скоро отправится туда. Нет нужды его расстраивать. Макс поняла, что это звучало неправильно. С каждым словом, голос все больше терял спокойствие. Голоса больше не сливались странно друг с другом. Теперь они звучали громче, тянули звуки. Ей было сложно представить, что они когда-то принадлежали людям. В них больше не осталось ничего человеческого. Виной этому было чувство мести. Макс посмотрела наверх. Маяк и ее чувства качались от осознания, как на этих предков повлияло время и мучительная привязанность к миру, из которого они должны были уже давно уйти. Макс не знало ни одно племя, которое бы вело такие разговоры или так жаждало крови. Они стали злобными. Она должна остановить их. Они больше не те, кем были раньше. — Жаль, что его предупреждений было мало, — задумчиво произнес голос. — В конце концов, Прескотты знали про шторм много лет. Они знали, что им от нас не скрыться. Макс повернулась и посмотрела на застывший торнадо, который торчал из океана как сосулька. Она сжала кулаки. — Вы никому не причините вреда, — прошипела она. — Ни единой душе. — Тебя никто не тронет. Как и ни одного невиновного. Мы пришли только за Прескоттами, за которыми следим уже сотню лет. — Херня. — Мы слышали ваш разговор, — невозмутимо продолжал голос. — Нейтан готов пожертвовать собой ради брата и сестры. — Если вы слышали наш разговор, то вам еще и прекрасно известно, что я не дам этому произойти. — Мы считали, что ты поймешь нас. Это справедливый итог судьбы. — Ваше понятие о судьбе ничерта не справедливо! Иначе бы Хлое не было уготовано судьбой умереть в восемнадцать! — Можешь не верить в это, но у нас нет контроля над нашей судьбой. Ответы на вопросы, почему так случается, почему некоторые люди должны умереть, а другие — жить, лежат за пределами нашего понимания. Все, что мы делаем, — говорил голос, — это следим, что преопределенная судьба произойдет. Мы ведем, мы защищаем. Ты видела, что случилось, когда ты попыталась обмануть судьбу. Вселенная не может существовать, сбившись с курса. Нам пришлось вмешаться. Мы приглядывали за Аркадией для ее же блага. — Я понимаю это, — резко ответила Макс. — Но посмотрите вокруг! Посмотрите, что вы натворили этим штормом! Аркадия в разрухе. Из-за вас! Вы должны были уйти после смерти. Вы нарушаете естественные законы вселенной, находясь здесь. Пока вы здесь создаете реальности, используя эту вашу мистическую энергию, вы привязываете Аркадию к себе. — Она гневно нахмурилась. — Ваши предки хотели бы, чтобы вы двигались дальше. Это же безумие! Не вам решать, как будет развиваться судьба Аркадии Бэй, больше нет. — Если не мы, то кто? — Мы. Мы решим. Люди, что здесь живут, живые. Мы в состоянии сами отвечать за свои ошибки. Да, Аркадия сейчас страдает, но мы можем это изменить. Это и наш дом тоже. — Ты действительно в это веришь? — Да, верю, — твердо сказала Макс. — Всегда будут жадные люди, люди, которые отбирают все хорошее и уничтожают это. Но и всегда есть люди, готовые пойти против них. Мне очень жаль вас за то, как с вами поступил Мартин Прескотт. Но это не значит, что вы должны наказывать Нейтана за его ошибки. И по-моему, это тоже вмешательство в судьбу. Будь вселенная настолько безжалостной, она бы схлопнулась в тот момент, когда Нейтана арестовали, а не убивала бы его в шторме. Голос не отвечал. В тишине Макс почувствовала прилив храбрости. — Пару месяцев назад сама мысль добиться ареста Шона Прескотта казалась шуткой. И у нас не было ничего кроме надежды, что у нас это может получиться. И у нас получилось. С помощью Нейтана. Мы отправим Шона в тюрьму, и он будет страдать всю свою оставшуюся жизнь в крошечной камере. — Она сделала шаг вперед. — Вы ведете себя так, будто Прескоттов нельзя победить, будто вы наша единственная надежда, но оба эти утверждения неверны. Они всего лишь… люди. И Шона можно победить. Мы доказали это. Вы не нужны нам, чтобы защититься от них. Мы в состоянии постоять за себя. У нас уже это получилось. Мы положили конец власти Шона над Аркадией. Макс продолжала идти вперед. Боковым зрением она заметила… движение. Она могла поклясться, что снова почувствовала дуновение ветра на своем лице, как и холод дождя. — Мне кажется, что ваша проблема заключается в том, — говорила Макс, и с каждым словом ее уверенность только росла, — что вы знаете, что Аркадии больше не нужна ваша защита. Ей не нужна ни ваша с ней связь, ни ваша энергия, потому что вы никуда не уходите. Оглянитесь вокруг! Посмотрите, что вы натворили. Нам нужна защита от вас. Я видела, что делает вечный гнев с людьми. Он разрушает изнутри. Вы совсем забыли тот факт, что вы не можете вмешиваться в реальность вот так. Вы должны отпустить город… Время запустилось само по себе, как двигатель. Мир с резким ревом вернулся к движение от долгого сна. Макс от удивления попятилась назад. Появившиеся звуки оглушали. Она накрыла руками уши, чтобы заглушить яростный вой торнадо, скользящего по черному бушующему море. Резкие удары капель дождя подействовали на нее как удар током, вернувший ее обратно в реальность. — Макс! — Нейтан схватил ее за руку, но она оказалась такой мокрой от дождя, что их пальцы лишь жалко соскользнули. — Нейтан! Черт, ты все пропустил… — Что пропустил? — прокричал он. — Блять, этот шторм почти добрался до нас. — Нейтан, ты должен выслушать меня. Я говорила с ними. Т-твоя семья проклята… — Да это и так понятно! — Нет, блин, я не об этом, — Макс отчаянно пыталась убрать волосы с глаз, чтобы увидеть его сквозь потоки дождя. — Тебе отец когда-нибудь рассказывал о Мартине Прескотте? Нейтан нахмурился. — Ну, немного. Он начал все, что сейчас есть у нашей семьи, в том числе и бизнес отца. Но это было сотню лет назад… — Он не упоминал о разорванном соглашении с коренными американцами? — Что? — Нейтан ошеломленно смотрел на нее. — О чем ты? Макс буквально чувствовала холодный тягучий хрип, выходящий из ее горла. Ее сковал страх. — Нейтан, — отчаянно прошептала она. — Я-я не знаю, что делать. Не думаю, что смогу их остановить. Она ожидала, что он с ней не согласится, яростно замотает головой или начнет уверенно убеждать ее в обратном. Вместо этого он смотрел на нее, и когда Макс увидела, как в чертах его лица появилось смиренное понимание, она осознала, что им на самом деле не повезло. — Что случилось? — тихо спросил он ее. Она рассказала ему все так быстро, как могла. От слов оставался привкус ее провала, ее шока. И пока Нейтан слушал, на его лице появлялось выражение глубокого отчаяния. — Проклятие, — пробормотал он. — Может, мы сможем добраться до бункера, — сказала Макс, и она знала, что лишь пустые слова, чувствовала себя так, будто ее сердце скребли металлической губкой. — Там может быть безопасно… — Нет, — сказал Нейтан. — Но… Он замотал головой. — Мы не станем этого делать. Нет. — Нет? — прошипела она. — Но это единственный выход! — Ты в этом уверена? — Нейтан слабо ей улыбнулся и показал рукой в сторону шторма, разрушающего целые здания. — Потому что я вижу только один способ прекратить это прямо сейчас. Его слова били по ней сильнее дождя. — Я не собираюсь дать тебе умереть. — Не хочу тебя разочаровывать, Колфилд, но тебе придется это сделать. Он отвернулся от нее и посмотрел на маяк. Макс вздрогнула, почувствовав как по щекам потекли горячие потоки слез. Они обжигали ее замерзшую кожу лица. — Нет. Он схватил ее за плечо. — Скажи им забрать меня, хорошо? Только меня. Пусть только отстанут от брата и сестры. И моих родителей. — Его пальцы вцепились в ее ключицу. — Мой отец тот еще кусок говна, но если он умрет, то он слишком легко отделается. — Нейтан… — Скажи им! Пожалуйста. Макс всхлипнула и медленно повернулась к маяку. Его яркость обжигала ее глаза, в которых стояли слезы. — Вы слышали? — прокричала она, сбиваясь. — Забирайте его. Ответа не было. Это почему-то разозлило Макс. Нейтан кивнул торнадо, будто тот мог смотреть на него. Его глаза горели решимостью, которая буквально сбивала Макс с ног. — Он идет, — сказал Нейтан. — Посмотри, он немного изменил свой курс. Они услышали тебя. Он точно идет за мной. — Должно быть что-то еще! — кричала Макс. — То, что мы еще не пробовали, или… или… Нейтан притянул ее к себе, обнял ее своими мокрыми рукавами, прижался губами к ее волосам. — Ничего нет, — сказал он. — Не делай этого. — Она слабо оттолкнула его. — Я не хочу, чтобы ты делал это. — Что делал? — Проводил это тупое нахуй не нужное прощание. Это чушь. Я уже проходила это с Хлоей. Я не переживу это снова, я не… Улыбка Нейтана была мягкой и печальной. — Ну тогда представь, что мы в больнице. Стоим в том чертовом саду под солнцем. И я должен кое-что тебе сказать. Он молчал какое-то время. Он несколько раз открывал рот, но снова закрывал его, как рыба, выброшенная на берег. — Ты знаешь, насколько я хуев в этом, — хрипло произнес он. — Но выслушай меня. — Он сделал глубокий вдох. — Спасибо тебе. Макс покачала головой. Его слова казались ей глупыми. За что он благодарит ее, когда она снова все сделала через задницу? Когда она снова попыталась спасти жизнь друга, и снова у нее это не получилось? — За что? — всхлипнула она. — За все. За все. Я говорю о том, — он смотрел на нее, будто не мог разглядеть ее, — что ты для меня сделала. Это было просто невероятно. Я говорю не о том, что ты помогла разобраться с отцом, или о том, что ты терпела все мои выкрутасы. Я-я даже не узнаю того человека, каким я был раньше, и я, блять, ни за что не хочу снова становиться таким. И все это из-за тебя. Макс, ты заставила меня… Ты заставила меня чувствовать себя… Ей было больно дышать, но Макс все равно с выдохом произнесла: — Каким? — Менее жалким. Будто я не одна сплошная ошибка. Будто я не порчу все, к чему прикоснусь. И я действительно поступил правильно. — Он расправил плечи, сжал губы, когда посмотрел ей в глаза. — Я просто… блять. Я просто хочу, чтобы ты знала, что ты лучшее, что было в моей жизни. — Нейтан? — Да? Она подходила к нему ближе, пока между ними не осталось пары сантиметров. — Расскажи мне что-нибудь. Нейтан улыбнулся, пусть и ему, возможно, было больно. Он склонился и окончательно сократил оставшееся расстояние. Кто-то из них задержал дыхание. Макс не думала, что это была она, но голова так сильно у нее кружилась в этот момент, что наверняка точно она сказать не могла. Она вдавила ногти ему в шею, пытаясь понять, почему им понадобилось столько времени, чтобы снова сделать это, когда их губы так идеально подходят друг другу. Мягкий поцелуй превращался в жадный и отчаянный. Макс ненавидела то, каким этот поцелуй был прекрасным, и каким он был прощальным. Она старалась запомнить каждое прикосновение, когда его левая рука прижалась к ее пояснице, а холодная правая накрыла ее щеку, как он медленно провел большим пальцем по линии ее челюсти. Они отпрянули только для того, чтобы вновь броситься друг к другу. Только когда усиливающийся ветер стало невозможно не замечать, им пришлось отстраниться. Губы Макс горели, ее сердце билось быстрее, чем могла представить. — Спасибо тебе, — снова сказал Нейтан. — Нейтан, — Макс сделала глубокий рванный вдох. — Я… Но ее слова нельзя было расслышать. Сорванная табличка какого-то ресторана с силой врезалась в маяк. Она была в форме голубой звезды. Звук, который раздался, когда она влетела в стекло, был оглушающим. Нейтан отпрыгнул назад, отпустив ее руку, когда прожектор разбился, погружая все во тьму. Сверху посыпалось стекло, и Макс закрыла лицо руками, ожидая почувствовать электрический ветер. Торнадо придет сюда. С минуты на минуту. И из ниоткуда в ее голове прозвучал голос. — Долг выплачен, — говорил он с нотками удовлетворения, что разозлило Макс. — Пришло время уходить. Мы желаем тебе всего доброго, Макс. — Погодите, не… Воспоминание резко возникло в ее голове. Макс издала страшный крик, падая на колени. Во мраке появилось граффити. Буквы стекали от свежей краски. Ты услышишь о небесной обители, над землёй, которая падёт с большим грохотом. Оно начнётся с голубой звезды. Вскоре после этого церемонии моего народа закончатся Изображение исчезло, снова погружая ее разум во мрак. Макс кричала, но не от боли, а от желания вскочить на ноги и остановить то, что сейчас происходило. Она услышала грохот и яростный ревущий ветер. Ей показалось, что она слышала голос Нейтана, зовущего ее. Он звучал будто издалека. Что-то упало на землю рядом с ней, и от этой силы ее отбросило назад. Она сплевывала мокрой травой, пыталась открыть глаза, пыталась увидеть… Но невидимые руки не дали ей их открыть. В голове возникло еще одно изображение, до невозможности яркое. В этот раз оно появилось ненавязчиво. Макс увидела это: Дин Прескотт стоял, освещенный блестящим ореолом летнего солнечного света. За ним простиралось спокойное море. Макс открыла рот и почувствовала соленый привкус океанских брызг. Он совсем не выглядел так, как в день его смерти. Его кожа была загорелой и покрытой веснушками, а улыбка, расплывающаяся по его умиротворенному лицу, была отмечена ноткой меланхолии. Он открыл рот и заговорил, и Макс услышала его слова отовсюду. Они прибили ее к земле. — Спасибо. Видение начало исчезать так, будто его кто-то стер тряпкой. Цвета растеклись и смешались между собой перед тем, как окончательно канули в темноту, забирая Дина Прескотта с собой. Макс прижалась пульсирующим лбом к прохладной траве. Что-то лежало на ее ногах, пригвоздив ее к земле. Она выбилась из сил, ее ноги болели так, будто она прошла тысячу миль. Она пыталась открыть глаза, но она так устала, так устала. Макс, наконец, сдалась, прекратив эти попытки. Последнее, что она услышала, это как рухнул и загорелся маяк.