The Sense Of Me

После нескольких минут или часов в темноте, Макс распахнула глаза. Она сразу же закашлялась, и кашляла она сильно. Макс жадно вдыхала воздух, на языке остался мерзкий привкус смога и пепла. Ей будто не хватало воздуха, из глаз потекли слезы. Она чувствовала, как ее тело скрючилось на земле. Она лежала на земле, щеки стали липкими от грязи. Спине было жарко. Перед глазами все плыло, но зрение понемногу фокусировалось. Мир обретал свои краски по чуть-чуть. Серый, зеленый, коричневый. Она подняла голову, морщась от боли в шее. Утро еще не наступило. Мир вокруг был полностью погружен во тьму. Но кругом было тихо. Слишком тихо. У Макс скрутило живот, а потом затошнило. Шторм закончился. Нейтан. Она привстала, прилив адреналина накрыл ее горячими покалываниями. — Черт! — вырвалось у нее ругательство, когда она почувствовала тупую боль в ногах. Она попыталась принять сидячее положение. Большой кусок маяка прижал ее ноги к земле. Макс оттолкнула его изо всех сил, и он покатился в сторону обрыва, откуда потом сорвался вниз. Она не стала слушать, как он там разбился об камни. Макс стала медленно с осторожностью двигаться, потирая ноющие лодыжки. Она встала на колени и часто заморгала, пытаясь очнуться ото сна, оглянулась по сторонам, старясь ничего не упустить важного. Место, где раньше стоял маяк, выглядело сюрреалистичным и пустым без него. По всему утесу валялись обломки. Некоторые кусочки даже застряли на верхушках деревьев, заставляя их изгибаться под странным углом. От скамейки, на которой она когда-то сидела с Хлоей, на которой она так много сидела и размышляла в одиночестве после, остались лишь щепки. Пламя пожирало образовавшийся пустырь, пытаясь избавиться от всех следов маяка. Оно не было большим, но тепло дарило. Макс склонилась над потрескивающим огнем и поняла, что ее трясло. Она сглотнула и почувствовала боль и сухость в горле. — Нейтан! — прохрипела она. — Нейтан! Ответа не было. Нейтана нигде не было видно. В ушах стоял гул, сопровождавшийся высоким свистом. «Телефон», — поняла Макс. Дрожащими и ледяными руками из кармана платья она достала источник шума и вибрации. В полной, нависшей тишине он казался чересчур громким. У нее так кружилась голова, что она на миг забыла, как пользоваться телефоном. Она глупо смотрела на горящий экран, единственный свет в округе. Ее пальцы зависли над ним, не понимая, что делать дальше. Звонок прекратился. Прошло десять секунд. И он снова раздался. В этот раз звонок казался громче и настойчивее. Он заставил ее действовать. — Ал-л-ло? — Макс! — Это была Кейт, кричащая прямо в трубку, ее голос не скрывал паники. — Где ты? Ты в порядке? Что… Ты… Мы ничего не слышали о тебе уже несколько часов! Макс медленно открыла рот. Но никаких слов из него не вышло. У нее не получилось выговорить ни одного. Она осмотрелась, время текло болезненно медленно. Она была одна. Нейтан пропал. Она жива, а он нет. Макс представила, как дикий порыв ветра сбросил его с утеса, или как что-то тяжело прилетело и разбило ему голову, и ее затошнило. Телефон выскользнул из ее рук, из него раздался крик Кейт. Макс свалилась на землю, сжала пальцами траву и закашлялась. Желудок был пустым, поэтому из нее ничего не вышло кроме тяжелых болезненных вздохов и тягучей слюны. Она подалась вперед, прижавшись лбом к холодной траве и закрыв глаза. В ее горле застрял вместе со словами стон. Он душил ее. Из ее глаз потекли слезы. — Дай мне телефон, — услышала она рядом с ухом голос. — Но… Раздался какой-то приглушенный звук, и уже через секунду Макс услышала голос Виктории из телефона. — Колфилд, скажи, блять, хоть что-нибудь прямо сейчас. — Ее голос был строгим и не терпящим ослушания, но если б Макс могла сосредоточиться на нем, то могла бы расслышать в нем плохо скрытое беспокойство. — Алло? Ответь! — Она?.. — Это уже был голос Уоррена. Он звучал… так, как Макс никогда раньше не слышала. Он был тихим и напуганным, Уоррен точно не мог так говорить. — Конечно, нет, — грубо огрызнулась Виктория и напряженно замолчала на миг. — Но если она не ОТВЕТИТ прямо, блин, сейчас… Легкие потяжелели, руки Макс заскользили по траве и поднесли ее телефон к уху. — Я тут, — выговорила она, стуча зубами. — Как-то. Все вздохнули с облегчением, отчего в трубке послышались помехи. Макс не понимала, какого черта у них вообще возникло это облегчение. Она облажалась. Аркадия все забрала себе своими жадными ручонками. Опять. — Макс, — неуверенно говорил Уоррен. — Прошло столько времени. Черт, мы думали… мы думали, что ты… — Я в порядке. — Она снова встала на колени. — И я рада, что вы, ребят, тоже. Г-где вы? — Мы все укрылись в здании суда, — ответила Кейт, — это показалось самым безопасным местом тогда. Но шторм… Макс, в ту секунду, когда вы уехали, он… он будто отправился за вами. — Да, — Макс почувствовала во рту привкус рвоты, горький и кислый. — И когда мы добрались до Аркадии, он уже ждал нас здесь. С моими родителями все хорошо? — С ними все будет еще лучше, когда ты привезешь свою задницу обратно сюда, — сказал Уоррен. — Я попытался объяснить им, но… это сложно. Я не думаю, что они слушали то, что я им рассказывал. Они считают, что вы сбежали. — Макс, — медленно произнесла Виктория, практически с неохотой, будто кто-то заставлял ее это говорить. Она молчала, и казалось, что весь мир застыл в ожидании ее разрешения вертеться дальше. — Нейтан с тобой? Слова, они будто были в ее желудке, они подошли к горлу, но так остались там. — Макс? — громче спросила Виктория, в ее голосе послышались истерические нотки. — Гарри и Кристин рядом с вами? — прошептала Макс. — Да, — сказала Кейт. — С ними все хорошо, не отходят друг от друга. Кристин последние пару часов пытается выйти на след Шона. — Этот ублюдок просто исчез, — пробормотал Уоррен. Макс могла слышать, как сглотнула Виктория. — Макс, почему ты это спрашиваешь? Где Нейтан? — Думаю, Уоррен ввел вас в курс дела, — хрипло произнесла Макс. — Насчет… насчет всего. — Да, и если бы я знала обо всей этой херне, я бы ни за что вас никуда не отпустила, — прошипела Виктория. — Но вы же все исправили, верно? Сказали, чтобы эти предки съебались отсюда? Да? — Они были… не совсем предками, — ответила Макс. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она все еще могла почувствовать шторм, пусть он и ушел прочь. — Точнее, они ими когда-то были, но… время и энергия привязали их к этому городу, они озлобились. Те, кем они являлись, пропали где-то во времени. — Были? — повторил Уоррен. — Так у вас получилось? Они ушли? Его слова заставили Макс кое-что понять. Воздух, набухающая атмосфера, будто за тобой наблюдают, привычное странное чувство Аркадии, вечно висевшее над городом, сколько она себя помнила… Это все ушло. Или изменилось. Теперь все ощущалось по-другому. С детства Макс помнила некую мистику в шумящих деревьях, от которой покалывало в руках. Она всегда чувствовала себя так, будто к ней приковано внимание тысячи глаз. Они смотрели на нее, следили за ней. А теперь она ощущала… Пустоту. Обыденность. Все стало таким будничным, что бросалось в глаза. — Они ушли, — ответила Макс. — Я чувствую это. И вы тоже это заметите, когда вернетесь сюда. — Охренеть, просто отлично! — воскликнул Уоррен, к нему вернулась жизнерадостность. — Так приезжайте сюда. Вы, наверное, устали. — Дай телефон Нейтану, — потребовала Виктория. Именно в этот момент рыдания наконец вышли наружу из горла Макс. — Я не могу. Она перестала сдерживаться. Слезы потекли рекой. Макс чувствовала боль. Во всем теле. Она сама стала жуткой открытой раной. — Мне так жаль, — еле-еле выговорила Макс, — я-я пыталась… — Нет, — произнесла Виктория. В это же время на выдохе Кейт сказала: «Боже мой…», а Уоррен пробормотал: «Черт побери». — Е-его нигде нет. Я пыталась, но они не слушали. И он тоже меня не слушал. Он… Он… — Нет, — ответила Виктория быстро и твердо. — Нет. Макс. Ты… что бы ты, блин, не собиралась сказать, молчи. — Прости, — плакала Макс. — Мне так жаль. Я пыталась, я правда пыталась… — Нет. Это неправда. — Голос Виктории теперь звучал издалека, отдаляясь с каждой секундой. — Нет. Это чушь. — Как? — прохрипела Кейт, не скрывая слез и ужаса. — Почему? Макс выдавила из себя что-то про столетнее священное соглашение и последующее после него проклятие, но она знала, что все это звучало непонятно. Она постоянно сбивалась с мысли, пытаясь дышать, несмотря на тяжелую горящую боль, распространяющуюся в груди. — Он сделал это, чтобы они не тронули ни Гарри, ни Кристин, — закончила она, обхватив рукой грудную клетку, так как она боялась, что это чувство вот-вот вырвется из нее и утопит ее в своем отчаянии. — Это не может быть правдой, — где-то на заднем фоне кричала Виктория. — Макс, мне жаль, — дрожащим голосом сказала Кейт. — Мне… мне правда жаль. — Это нечестно, — сказал Уоррен. — Это нихуя нечестно. — Я расскажу Кристин, когда вернусь, — медленно сказала Макс. — А… Гарри? — Ему я тоже расскажу. — Блять, — сказал Уоррен, и Макс подумала, что это слово прекрасно подводит итог всего произошедшего. — Не смей приезжать сюда, — резко сказала Кейт. — Уже поздно, и дороги из Аркадии, наверняка, напоминают кашу. Да и ты… сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Макс чувствовала себя… разбитой на кусочки. На тысячи острых как стекло осколков. Она представила, как рассыпается прямо здесь,на траву, где началась и закончилась Аркадия Бэй. Она представила, как распадается на клетки, на атомы, как становиться не значимей пылинки или песчинки. Боль, пожирающая ее изнутри, поглотила бы ее. Растворила бы. — Я справлюсь, — сказала она. Уоррен тут же попытался это оспорить. Глаза Макс застилали слезы. — Правда. Не отходите от Виктории. — Конечно, — сказала Кейт, перекрикивая недовольные протесты Уоррена. — Пожалуйста, веди машину осторожно. — Хорошо. Кейт? — Да? — Расскажи Кармин, что произошло, — Макс вздрогнула. — Она… Она должна знать, что я вернусь одна. — Хорошо. Макс положила трубку, и тишина поглотила ее. Она перестала сдерживаться. Она резко опустилась на землю, ударившись лбом о траву, и выпустила все рыдания наружу, которые грозились сломать ей ребра. Ей было физически больно, ее горло было не в состоянии справиться со скоростью ее горя. Она слышала звук боли, это был звук боли ее сердца, которое уже было ранено, на котором уже был пластырь поверх другого пластыря, которое ранили еще раз. Треск огня ударял ей в уши. Макс вонзила пальцы в мягкую почву. Она мечтала о том, чтобы зарыться как можно глубже и исчезнуть навеки. Но она не могла так поступить. От этого никому бы не стало легче. Хлоя бы очень сильно расстроилась. Она встала на ноги, сощурила свои красные опухшие глаза, задумавшись, где, блин, могли быть ее ключи от машины. Отчасти ей, если честно, было на это плевать. Она и пешком пойдет, если потребуется. Она пройдет мимо обломков разрушенной Аркадии и попытается понять, что произошло. Она должна была это понять. Это был для нее единственный способ почувствовать себя живой. Макс обернулась, чтобы рассмотреть руины маяка. Пламя пожирало обломки, ничего от них не оставляя. Все кончено. Навечно. Теперь Аркадия Бэй это всего лишь очередной обычный город. Город, каким Аркадия и должна была быть с самого начала. Мирным. Скучным. В котором царит только рационализм и здравый смысл. Макс сделала неуверенный шаг вперед, как делает первый шаг ребенок. Она запнулась об холодный обломок маяка, спрятанный в траве, и она больно упала на колени. Она снова всхлипнула, больше всего от отчаяния. В давящей тишине раздавалось только ее дыхание. Она посмотрела вниз, когда нащупала рукой кусок металла. Повертела его в руках. Должно быть, он отлетел, когда маяк рухнул, может, развалился от силы удара маяка об землю. Похоже, это был кусок внутренних ступенек. Ступенек, которые больше не вели на вершину, откуда открывался захватывающих дух вид, который остался у Макс в памяти, и теперь казался каким-то зловещим. Слишком спокойным для такого города как Аркадия. В ржавчине что-то было написано. Макс поднесла кусок прямо к глазам и прочитала. Спасибо Кусок ступенек выпал из ее дрожащих пальцев. Тот же торопливый почерк. Тот же почерк, что появлялся на бесчисленных стенах и даже недавно на странице ее тетради. Макс сильно нахмурилась. Она стояла и смотрела вниз на кусок ступеньки так долго, что он скоро размылся перед ее влажными глазами. И вдруг. Справа от нее. У разбитой на кусочки световой камеры маяка… Что-то задвигалось, дернулось со всей силы под слоем крупных обломков. Макс на секунду застыла как вкопанная. Обломки световой камеры зазвенели, зашевелились, но не дернулись с места. Макс побежала. Она рухнула на колени и, не обращая внимания на боль от впивающихся в руки острых осколков прожектора, разбирала, откидывала в сторону обломки. Ее сердце рухнуло вниз. Ей было тяжело дышать. Пока она боролась с обломками, из ее рта невольно вылетали всхлипы и вздохи, выражающие тысячи эмоций. Самой сильной эмоцией было неверие, которое практически разрывало Макс изнутри. Обломки были практически разобраны. Макс отклонилась назад на пятки от шока. Она, парализованная, с неким ужасом смотрела, как Нейтан отшвырнул последний мешающий ему кусок и смог привстать, широко распахнув глаза. — Что?.. Это все, что он успел сказать перед тем, как Макс кинулась на него, обнимая его за шею. Она уткнулась носом ему в ложбинку и сделала вдох. Он пах солью, высохшими каплями дождя, медью. Он пах так, как он должен был пахнуть живым, живым, ЖИВЫМ… — Макс, черт. — Руки Нейтана были везде: они проводили по ее волосам, по ее мокрому лицу, по спине, по бокам. Она могла почувствовать, как тяжело вздымались его легкие в груди. — О Господи. О Господи… — Ты… — Я… — Я думала… Я думала, что ты… — Она отпрянула, но не намного. — У тебя кровь. Кровь у него действительно текла из нескольких ранок и порезов. Под полузакрытым опухшим глазом образовался синяк. Вероятно, он ударился об одни из кусков маяка, что завалили его. Из разбитой губы сочилась кровь, когда он ненароком кусал ее. — У тебя тоже. — Нейтан провел кончиками пальцев ей под носом, и они окрасились в красный. — Макс, что за хрень произошла? Я-я видел, как падал маяк, и был более чем уверен, что я… — Я тоже, — с трудом сказала Макс. — Предки… они… они… Глаза Нейтана широко распахнулись. — Гарри и Кристин… — Они абсолютно в порядке. Я говорила со всеми по телефону… — О черт, — Нейтан тяжело вздохнул, он буквально светился от облегчения. — Господи. Слава Богу. Когда я очнулся, когда я понял, что я-я… жив, я подумал, что они могли… — Предки прислушались к тебе, — сказала Макс. — Клянусь, они собирались забирать только тебя. — Тогда какого хуя я жив? — Не знаю. Правда не знаю. — Макс выпустила его из объятий, ее сердце стучало, а кровь бежала по венам в разных ритмах. — Они мне сказали, что «долг выплачен», после пал маяк. — Она взяла маленький обломок и швырнула его в сторону. — Они точно исчезли. У-ушли, потому что получили то, что хотели. Но ты здесь. — Что-то ты не очень этому рада. Она нервно рассмеялась. — Вообще-то рада. Честно. Я просто в диком восторге. Они переплели пальцы. Нейтан подался вперед и аккуратно прижался своим лбом к ее. Макс снова захотела плакать, только в этот раз совсем по другой причине. — Я видел чертовски безумный сон, — пробормотал Нейтан. — Пока был в отключке. — М-м-м? — Я видел брата. По его лицу было видно, что он стеснялся своих слов, будто боялся, что Макс сейчас рассмеется ему в лицо. Но она не смеялась. Эти слова наоборот поразили ее в сердце, будто разгоряченный кинжал. Они отложились в ее голове и заполнили все пространство. — Я… тоже его видела, — сказала она, пораженная. — В видении, прямо перед тем, как маяк рухнул. Он сказал… — Спасибо? — перебил ее Нейтан. Они в тишине какое-то время просто смотрели друг на друга посреди клубящихся колец дыма и шипящего пламени. Макс первая нарушила молчание, сделав резкий вдох. — Что? — спросил Нейтан. — Предки рассказали мне, что случается с людьми, кто не умер спокойно в Аркадии. Это произошло с Рэйчел, это произошло с Дином. Как и предки, перед смертью их эмоции были насколько сильными и ошеломляющими, что они… застряли, в прямом смысле. Они остались заперты между миром духов Аркадии и физическим миром. Нейтан открыл рот, выпустив пар. — Если у них получалось исправить то, что их разозлило или огорчило, то предки создавали им альтернативную реальность и посылали их туда, прожить еще одну жизнь. Когда у Рэйчел получилось помочь нам найти ее тело, найти Проявочную, она решила идти дальше. — А Дин? — Он хотел переселиться в другую реальность. Он хотел этого с минуты своей смерти, чтобы предки дали ему еще где-нибудь пожить. Но. — В груди у Макс все сжалось, к чему она уже привыкла. — Думаю, он пожертвовал своим шансом. Чтобы ты смог выжить. Нейтан с трудом вздохнул. — Н-но он же уже мертвый. — Не думаю, что слово «мертвый» имеет то же значение в Аркадии, что и в других городах, — ответила Макс. — В этом городе существовали целые слои реальности, физические и духовные. Дин покинул физический мир, но все еще оставался здесь. Вспомни те записки, что он оставлял мне, как он привел нас к Тобанге, привел нас к тому видео. Это не совсем смерть. То же было и с Рэйчел. Они были мертвые, но… — Остались здесь. И могли вмешаться. — Нижняя губа Нейтана затряслась. — И раз он мог жить в других реальностях… — вздохнула Макс. — То он пожертвовал и ими тоже. Голос Нейтана стал тихим и хриплым. — Так он теперь ушел? Насовсем? Губы Макс крепко сжались. — Раз ты здесь, то да. Он ушел. — Блять. Нейтан провел рукой по своим волосам. Его дыхание стало глубоким и рваным. Когда он заплакал и все его тело затряслось, Макс крепко его обняла. — Все хорошо, — прошептала она. — Он… теперь в лучшем месте. — Зачем он так поступил? Зачем? — спрашивал Нейтан. — Он же мог жить. — Похоже, — на глазах у Макс выступили горячие слезы, — он больше хотел, чтобы жил ты. В течение долгого промежутка времени, которое невозможно было измерить, Нейтан плакал. И никто из них не сдвинулся с места. — Я не протрачу его впустую, — наконец сказал Нейтан, отпрянув и вытерев рукавом покрасневшие глаза. — Этот шанс, что он мне дал. Я, блять, обещаю. Не протрачу ни секунды жизни. Макс улыбнулась. Улыбка вышла слабой, но это была она. — Еще бы. *** Макс ожидала увидеть свою машину с пробившим ее насквозь, как шампур мясо, деревом, но увидела лишь паутинообразные трещины на лобовом стекле и несколько глубоких вмятин и борозд по бокам. Возможно, отец и не прибьет ее при встрече. В силу сложившихся обстоятельств может и вовсе все обойдется. Кейт была права: дороги, ведущие из Аркадии Бэй, представляли собой жалкое зрелище. Ей пришлось ехать осторожно, объезжая упавшие деревья и искрящиеся кабели. Чем дальше они уезжали от города, тем меньше на дороге было разрушений. Макс включила радио и слушала станции Портленда и других штатов, где в ужасе рассказывали о чудовищном торнадо, которое произошло в Портленде, но задевшее только Аркадию. В голосах приглашенных метеорологов слышались неуверенность и эмоциональность, которые Макс уже слышала, когда они пытались объяснить снегопад, затмение и две луны. Еще одно дежавю. Но все закончилось. Все наконец закончилось. Они нашли аптечку в одном из разрушенных зданий, когда шли от маяка, и сейчас Нейтан, положив ее на колени, открыл ее. Он перебинтовал руки и теперь смачивал ватный диск антисептиком. — Черт, — прошипел он, дернувшись от боли, когда провел им по лбу. — Пиздец как больно. — Это всяко лучше, чем быть мертвым. Он вздрогнул. — Ага. — О чем думаешь? — Боже, Макс, у меня столько мыслей в голове. Я даже не знаю, о чем думать. Мне раньше казалось, что такая безумная хрень может быть только в кино. — А мне уже все равно, — отшутилась Макс, поворачивая руль вправо, чтобы на них не упала ветка. — Наверное. — Ну тогда ты мой герой, ибо я буду стараться осознать произошедшее всю свою оставшуюся жизнь. — Ты будешь рассказывать Кристин и Гарри… — Что? Что Дин в очередной раз просрал шанс на нормальную жизнь, чтобы он был у меня? — Он фыркнул и скривился, снова прижав ватный диск к ране. — Ну я скажу это по-другому. С чего вот ты обычно начинаешь рассказывать такое? — Ты не обязан им прямо сейчас рассказывать, — ответила Макс, — но я правда считаю, что это для них будет утешением. Ведь Дин приглядывал за вами все это время. — Если честно, то новость о том, что он не был наркокурьером отца, станет для них куда большим утешением. Он замолчал, на его лице застыло сомнение. Макс взглянула на него. — Что такое? Он пожал плечами. — Если бы я и хотел кому-нибудь рассказать… то я бы рассказал маме. Макс вспомнила алтарь в честь Дина и вечно мерцающие свечи в особняке Прескоттов. — Она все еще его оплакивает, да? — Макс, моя мама… — Он тяжело вздохнул. — У нее свои заскоки, понимаешь? Всю свою жизнь она ни с кем не говорила об этом, никогда не ходила к психологам. И когда мы потеряли Дина, нам казалось, что она просто… сдалась. Просто, блять, насовсем. И мой отец просто… оставил все как есть. Она никогда всерьез не воспримет то, что я скажу, но я все равно хочу когда-нибудь рассказать ей об этом. О том, что он был здесь. — Думаю, это сможет ее утешить. Нейтан откинул голову назад на спинку сиденья и закрыл глаза. — Все, что я сказал тогда, — сказал он, — и… тот… тот поцелуй. Я был серьезен. — Я тоже. Он посмотрел на нее, и в его взгляде было столько смущения, что это сбило ее с толку. — Правда? — Да. — У нее приятно загорелись щеки. — Овсянкой клянусь. — Просто я… — Он пожал плечами. — Я бы не обиделся, если бы тебе просто стало жалко меня. Макс нахмурилась. Машина проехалась по свалившейся ветке. — Мне не было тебя жалко. Ни капельки. — Она протянула к нему руку и накрыла ею его перевязанную бинтом кожу. — Я знаю, что ты помнишь, что я тебе говорила пару недель назад. Ты мне дорог. Сильно дорог. — Я помню. — Он усмехнулся. — Я проигрывал это в голове сколько раз?.. Раз, блять, сто. — Он резко ударился головой об спинку. — Остановись на секунду. — Что? — Пожалуйста. Просто остановись. Я должен тебе, блин, кое-что сказать, и ты должна услышать это до того, как мы вернемся в Портленд. Макс смутилась больше из-за страха перед неизвестным. Но в итоге ее нога вместо педали газа надавила на тормоз, и она выехала на обочину. Машина медленно остановилась, и в образовавшейся тишине раздавалось только бормотание радио. — Что бы ни случилось, — сказал Нейтан. Он будто специально избегал ее взгляда. — Где бы я в итоге не оказался… как бы не сложилась жизнь. Я хочу, чтобы бы ты знала, что ты изменила мою жизнь. Ты спасла мою жизнь. — Я ничего не сделала. — Макс выключила зажигание, медленно качая головой. — Ты сам себя спас. — Если бы я не встретил тебя, я бы не хотел ничего делать. — Он пристально смотрел на приборную панель. — Каким я был раньше? В другой реальности? Как я относился к тебе, к остальным… Я никогда не смогу полностью искупить свою вину. Я был… блять, в такой жопе, но это не оправдывает того, каким мудаком я был. Ты могла оставить меня гнить в той палате, и часть меня все еще сожалеет, что ты так не поступила. Но ты все равно приходила, каждую неделю, и я начал верить, что снова могу стать… человеком. Когда-нибудь. Если честно, я ничего так не ждал, как среду каждую неделю. Я начал… жить ради этих дней. Ведь раз такой хороший человек, как ты, не считает, что я просто собачье дерьмо, то, может быть, даже для такого, как я, есть надежда. Макс опустила глаза. — Когда я потеряла Хлою, — сказала она, — я все думала, что сделала неправильный выбор. Я помню, как думала, что в этой реальности, где все исправлено, все должны быть счастливы. Но без нее все стало только хуже. Как мир без нее может стать идеальным? — Она медленно подняла голову. — Но я поняла… что дело не в том, чтобы сделать мир идеальным. Его нужно сделать максимально лучшим. Нужно уметь бороться с невзгодами, что подбрасывает тебе судьба, потому что ее, судьбу, нельзя остановить. Ты можешь лишь научиться правильно реагировать на нее. И когда я увидела, как тебе, Нейтан, становилось все лучше и лучше… Я поняла, что, возможно, я все еще могу помогать людям. Возможно, не всегда мне суждено прожить во мраке. Он неуверенно взял ее за руку, будто она могла отдернуть ее. — Все то, что ты для меня сделала… Я это не забуду никогда. Что бы ни случилось. «Что бы ни случилось». Макс взглянула на него, сжав губы. — Поэтому ты хотел, чтобы я остановилась, да? — Она пыталась, чтобы ее голос звучал смиренно, но вместо этого ее слова не скрывали отчаяния. — У нас не будет… времени, когда мы вернемся. — … Ага. — Тогда надо попрощаться. Нейтан кивнул. — Нельзя делать вид, будто после суда я смогу выйти к тебе прогуляться. Макс рвано вздохнула и потянулась к нему. Он встретил ее на полпути, заключив ее в обьятия. Его одежда практически высохла, но от нее все еще пахло дождем, а на рубашке остались зеленые пятна от травы. Она уткнулась носом ему в шею, закрыв глаза, и эгоистично пожелала (что она и так часто делала весь прошедший год), чтобы у нее вновь на секунду появились силы. Чтобы она могла перематывать и перематывать, оставаясь в этом моменте столько, сколько ей было нужно. — Я тебя не забуду, — тихо сказал Нейтан, Макс чувствовала вибрацию его губ в своих волосах. И пусть его голос был тихим и приглушенным, он был уверенным. — Клянусь. — Я тоже. — Она шмыгнула носом. Ей так надоело плакать, но слезы все равно подступали. Нейтан заправил прядь ее волос за ухо, когда они отстранились друг от друга, он не отводил взгляда, его улыбка вышла такой хрупкой, как стекло, которое вот-вот треснет. Она прижалась губами к этой улыбке, сама ломая ее. Нейтан издал удивленный звук. Это напомнило Макс, как он издал тот же звук тогда на лавочке в цветущем саду. Сейчас казалось, что прошло гораздо больше времени, чем на самом деле. Макс думала, что ее всю трясло, но, может быть, они оба дрожали. Она запустила пальцы ему в волосы, податливо подставляла ему губы для поцелуя, пока его руки жарко скользили по ее шее, по ее лицу. — Разве это не иронично, — спросила Макс, когда они оторвались друг от друга, и казалось, что прошло несколько часов, когда на самом деле прошло не больше двух минут. — Что я бы хотела, чтобы у нас было больше времени? Нейтан легко рассмеялся, чмокнув ее в нос. — Мы через столько всего прошли, — Макс аккуратно прижалась своим лбом к его, чтобы не задеть его порезы и ушибы. — Не только ты и я, а все мы. Я не могу… Это не навсегда. Мы еще встретимся, Нейтан Прескотт. — Могут пройти… годы, Макс. — Ну и ладно. Годы — так годы. Она ожидала, что он начнет спорить или рассмеется, не веря ей. Но Нейтан лишь сделал неглубокий вдох и сказал: — Спасибо. Их губы снова встретились, и они переполнились чувствами и обещаниями, которые Макс скрыла глубоко в душе. — А пока, — произнесла Макс, пытаясь выровнять дыхание, отстранившись от него, — ты можешь, не знаю, писать мне. Он скривился. — Ты же знаешь, что я плох в этом. — Тогда просто отправь открытку. Он рассмеялся. — Ладно. Это я смогу сделать. — Нейтан переплел их пальцы и кивнул, мысленно соглашаясь с чем-то. — Надеюсь, что у тебя будет замечательная жизнь, Макс. Макс отвернулась и посмотрела через лобовое стекло на спокойное ночное небо, на звезды, на простирающуюся дорогу, ведущую в будущее. В будущее, которое наступит, хочет она этого или нет. — Надо ехать, — сказал Нейтан, хоть тон его голоса и выражение его лица говорили о том, что он хотел бы здесь остаться навсегда. Они снова поцеловались, и прекратить это становилось все сложнее и сложнее, но Макс все же смогла себя пересилить. Она повернула ключ зажигания, и машина снова заурчала. Когда они выехали на дорогу, Нейтан взял ее за руку и отказался выпускать ее, пока они не приедут. Макс специально ехала медленно. Нейтан этого не заметил, но если и заметил, то был этому только рад. *** Похоже, что со штормом в Портленде все обошлось. Город был практически не тронут. Единственное, что напоминало о прошедшем мимо торнадо, это мокрые тротуары, лениво капающая вода с крыш и пустые тихие улицы. Взошло солнце, небо окрасилось в светло-сиреневый и дымчато-голубой цвет, и глубокие лужи отражали этот цвет. Макс остановила машину на стоянке у ступенек здания суда, шины скрипели по мокрой дороге. В окнах горел свет. Чувство суеты было ощутимым. Макс задумалась, схватят ли грубо Нейтана и уведут в неизвестном направлении, когда за ним закроется дверь. Снаружи стоял утренний холод, и воздух был таким чистым, как в те дни, пропитанные росой и бледным светом. Нейтан уже ждал ее на ступеньках, поправляя галстук. Бинты остановили кровь, но синяки на его щеках резко потемнели, будто на них так повлиял солнечный свет. Но он был жив. Ведь все могло обернуться совсем иначе. Макс могла запросто вернуться в Портленд одна. Подъем по ступенькам оказался сложнее, чем обычно, и Нейтан, похоже, тоже это почувствовал, и поэтому на полпути он схватил ее за руку и сжал ее. Мысленно Макс считала, сколько ступенек им осталось. Эта цифра означала, сколько им осталось до дверей и через сколько это все окончится навсегда. Восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… Внутри здания суда было сухо и все еще пахло молотыми кофейными зернами. Тепло сразу же заключило ее, дрожащую, в мягкие дружелюбные объятия. В бесконечно длинном и широком коридоре было полно людей. Мужчины сидели прямо на полу в расстегнутых пиджаках с закатанными рукавами и болтающимися на шее галстуках. Макс узнала секретаря, чей некогда аккуратный пучок растрепался, она теперь стояла с подносом с пластиковыми стаканчиками с кофе. Охранники стояли в группе, сложив руки на груди, и тихо перешептывались между собой. Все эти люди либо были на суде, либо просто работали в этом здании. Должно быть, они решили укрыться здесь, когда пришло штормовое предупреждение, и стали ждать безумного ветра, дождя и пожаров. Макс помнила, какая здесь царила паника, когда она уезжала отсюда, но теперь у некоторых даже было скучающее выражение лица. Она заметила своих друзей, которые стояли прямо перед дверьми зала, где шел суд над Нейтаном. Джастин выполнял кикфлипы на своей потрепанной доске, пока Захари и Брук играли в «самодельный» футбол, используя пустые стаканчики из-под кофе в качестве ворот и смятый клочок бумаги как мяч. Макс уже открыла рот, ускорив шаг в их сторону. Но не успела она к ним приблизиться, как ее внимание перехватила вспышка из комнаты слева. — Макс! Макс далеко не сразу поняла, кто это был, потому что она никогда раньше не видела Кармин такой потрепанной. Она даже не могла себе представить, что Кармин Сильва может выглядеть так неопрятно: мятая блузка, растрепанные волосы, широко распахнутые бессонные глаза. Она в железной хватке сжала Макс за запястье, заставив ее остановиться. Макс могла почувствовать, как от этой женщины исходят яркие буйные эмоции. Они все отражались на ее обычно серьезном лице: паника, удивление, ярость, недоумение. — Где — с плохо скрытой истерикой в голосе прошипела Кармин, — ради всего, блять, святого, вы были? Макс только открыла рот, как Кармин жестом приказала ей молчать. — А ты! — продолжала шипеть она, схватив Нейтана за манжет рубашки. — Стоило мне только отвернуться, как ты уже исчез! Ты хоть понимаешь, какую глупость совершил? Или для тебя это все шутка? Потому что я чуть не растеряла остатки разума за это время… — Это не вина Макс, — ответил Нейтан, вырываясь из ее хватки. — Произошла одна хрень, и нам надо было ее исправить. Что мы и сделали. Теперь я здесь. — Я спросила ваших друзей, что с вами, и знаете, что они мне ответили? — Кармин нервно рассмеялась. — Аркадия Бэй, торнадо, духи-предки? Серьезно? Мы точно не в Сумеречной Зоне? А то мне казалось, что ехали мы в чертов Портленд. Видели бы вы лица офицеров, когда я объяснялась перед ними, почему мой клиент посреди собственного суда захотел куда-то уехать. — Они в гневе? — спросил Нейтан, поморщившись. — Шторм выбил всех из колеи. Творился бардак. Я смогла убедить их, что ты убежал, так как испугался, что торнадо разрушит здание, что, вроде как, типичная реакция на внезапную катастрофу. Судья и присяжные, в конце концов, поступили так же. — Она фыркнула. — Они не могли отправить поисковые группы в шторм, так что я пообещала, что притащу твою задницу сюда обратно. — Она скрестила руки на груди. — Я надеялась, что ты будешь вместе с отцом. — А его здесь нет? — От накрывшего ее страха у Макс закружилась голова. — Он, похоже, воспользовался шумихой из-за шторма, чтобы скрыться. Он может быть где угодно. — Кармин провела рукой по лохматым волосам, вздыхая. — Мы поймали его. На нем почти щелкнули чертовы наручники. Мне уже кажется, что этот шторм призвали, чтобы позлить меня. — И не говори, — пробормотал Нейтан. Кармин взглянула на него. — Слушай, неважно, что произошло — ты должен все рассказать мне в подробностях. Но самое важное для меня сейчас, что ты здесь, целый и невредимый. — Она вздохнула. — Присяжные начнут обсуждение ровно в девять. Думаю, приговор вынесут к обеду. Нейтан кивнул. — Хорошо. — Как думаете, какой будет итог? — спросила ее Макс. — Это первое дело, где я не могу предсказать исход. Все может сложиться любым образом. — Она строго посмотрела на Нейтана. — Ты должен быть готов. — Я готов. — И ты, — она повернулась к Макс, — ты тоже должна быть готова. Скоро все изменится. Макс взглянула на Нейтана. — Я готова. Кармин достала из кармана телефон. — Мне надо позвонить в больницу, сказать, что ты сейчас приедешь. — А я поеду? — с сомнением в голосе спросил Нейтан. — Если хочешь предстать перед судьей в таком виде, будто ты прошел девять кругов ада, то ради Бога. — Она закатила глаза. — Возвращайся в больницу, переоденься, прими утренние лекарства. Тебе еще надо собрать вещи. Нелл и ее команда уже начали подготовку. Она, цокая каблуками, пошла в другой конец коридора, прижав телефон к уху. Ее плечи были уверено расправлены с новой силой. Но Макс не успела даже обернуться к Нейтану, потому что к ним приближались еще люди. Звуки их шагов звучал как пули. Раньше всех к ним подошел Уоррен. Кейт и Виктория буквально дышали ему в спину. Они выглядели сонными и помятыми: так сказывались на них несколько часов чуткого сна на холодном полу. — Не может быть, — произнес Уоррен, разглядывая Нейтана, как призрака, что может вот-вот раствориться в воздухе. — Ты жив? — Это все Дин, — тут же ответила Макс. — Он все исправил. Уоррен взглянул на нее и крепко обнял ее. — Не знаю, что это означает, — сказал он, уткнувшись ей в плечо, — но я чертовски рад. Вы в порядке? — Ну мы же здесь. Виктория вышла вперед и обвинительно чуть не тыкнула пальцем Нейтану в нос. — Серьезно? Ты просто взял и приехал? Я думала, что ты погиб. — Мне жаль, — прохрипел Нейтан. — Жаль? Тебе жаль? Ты хоть представляешь, что я пережила за эти несколько часов, считая, что ты… что ты… — Она издала гневный рык. — После всего, через что мы вместе прошли. Я думала… Я думала, что знала тебя. Я думала, что ты доверяешь мне. Я думала, что ты знаешь, что всегда можешь со мной поговорить. Похоже, я просто многого себе просто напридумывала? Макс молча смотрела на них. Она понимала, что дело было не в том, что ей не сказали, что Нейтан жив. Нейтан сглотнул. — Мне жаль, — тихо сказал он. — За все. Прости. Тишина все тяжелей нависала над ними. Никто не предпринял попытки нарушить ее. Виктория скрестила руки на груди и пристально взглянула на него, прищурившись. Но Макс уже достаточно хорошо ее знала, чтобы понять, что та чувствовала облегчение. Это было видно по ее дрожащим рукам, по крепко сомкнутым губам. С тех пор, как Макс вытащила Нейтана из-под обломков, она как никогда была уверена, что все меняется. Она смотрела на Нейтана и Викторию и знала, что эта ссора не будет длиться вечность. Она видела в этом новое начало или переписанную историю. И что бы не решил подбросить ей мир, она знала, что она сможет со всем справиться. — Лучше тебе разобраться со своими собственными проблемами, — наконец грубо ответила Виктория. — Куда бы тебя не отправили, ты должен привыкнуть к этому и сосредоточиться на том, чтобы стать лучше. — Я знаю. Я так и поступлю. — Пообещай мне. — Я обещаю. — Виктория уезжает в Париж, — тихо сказала ему Макс. У Нейтана отвисла челюсть. — Из-за той программы по изобразительному искусству, о который ты все рассказала весь прошлый год? Тебя приняли? Виктория пожала плечами. — Это круто, — сказал Нейтан тихо и ошеломленно. У него затряслась рука. — Это… ох, Вик. Поздравляю. У тебя… У тебя все будет просто прекрасно. Даже круче, чем прекрасно. Кейт прошла мимо Макс, сцепив руки в замок перед собой, с серьезным выражением лица. — Нейтан, — произнесла она. — Могу я с тобой поговорить минуточку? Нейтан широко распахнул глаза. — Эм, — он стал переминаться с ноги на ногу, как испуганное животное. — Ты увере… Макс схватила под руку Уоррена и кивнула Нейтану через плечо. — Мы будем там. Разговаривайте, сколько хотите. Она потащила Уоррена вперед по коридору. Когда она остановилась, она сползла вниз по стенке, чувствуя, как болят кости от событий прошлой ночи. Уоррен сел рядом с ней, скрестив ноги. — Просвети-ка меня, — сказал он. — Что за чертовщина была в Аркадии? — Конец света, конечно же. — Но вы его остановили. — Вроде того. Каким-то образом. Он закусил нижнюю губу. — … А Дин? — Он спас нас. Точнее, Нейтана. Макс подняла голову и посмотрела в сторону, где Кейт и Нейтан присели на лавочку и принялись разговаривать. Точнее, говорила только Кейт, активно жестикулируя, опустив голову и расправив плечи. Нейтан же выглядел нервным и напуганным, его лицо приобрело мертвецки-бледный оттенок. Но он слушал ее. — Как? — Оказывается другие реальности действительно существовали. Думаю, они всегда существовали. Он мог отправиться в любую и жить там. Он тяжело трудился ради этой возможности все это время. И он так упустил ее. Чтобы разрушить семейное проклятие. — Она взволновано вздохнула. — Думаю, он спас не только Нейтана. Он спас всю семью, включая тех, кто еще не родился. Он спас Аркадию от саморазрушения. — Проклятие? — Уоррен нахмурился. — Серьезно? — Столетнее проклятие. И ночью его, наконец, сняли. — И с Аркадией теперь… все будет хорошо? Макс улыбнулась. В груди возникла волна эмоций, которая все накатывала и накатывала. — Я думаю, что все будет просто замечательно. С этого момента, это теперь просто крошечный городок. — Она рассмеялась. — Никогда бы не подумала, что буду так радоваться скуке. Уоррен широко улыбнулся. — Говорил же тебе, что у Вселенной перед тобой должок. Теперь тебе, похоже, придется скучать всю жизнь, Макс. Макс счастливо вздохнула. — Я видела столько развитий будущего, и это, если честно, будет самым лучшим. *** Как и всегда, Кармин оказалась права. Суд начался ровно в девять, и уже через десять минут присяжные отправились совещаться. Кармин сказала, что приговор объявят к обеду. Но у Макс в груди появился комок, который не мог ждать ни минуты, ни часа, ни дня. Макс вернулась к родителям в отель, где они все обнимали ее до хруста и не переставали заваливать ее вопросами. Макс отвечала им расплывчато и пообещала все рассказать, когда или они станут старенькими, или она. Отца же этот ответ устроил, в отличие от матери, не перестававшей хмуриться. Она, должно быть, будет расспрашивать Макс о событиях прошлой ночи до конца жизни, и Макс ее понимала. Она получит ответы. Когда-нибудь. Но Макс хотела быть как можно дальше отсюда, когда придет время, вести скучную жизнь и радоваться каждой минуте своего обычного существования. Когда в головах родителей отложилась мысль, что Макс вернулась целой и невредимой, их уже меньше волновали причины, по которым ей пришлось так резко покинуть Портленд. Ну чуть меньше. Но это уже было неплохо. Отец даже не так сильно расстроился из-за машины. Последние часы он был уверен, что Макс пропала без вести в разрушенном торнадо городе, так что несколько трещин на лобовом стекле не так сильно его волновали. Макс никогда так тщательно не принимала душ, как в их номере, за всю свою жизнь. Она смотрела, как вся грязь кружилась в воде перед тем, как исчезала в сливе. С чистой покрасневшей кожей она ощущала новое начало. Еще лучше ей стало, когда увидела шикарный завтрак из выпечки, сладкого апельсинового сока и тостов. Но все то время, что она провела в отеле, ей было не по себе, она чувствовала, что ей надо вернуться в здание суда, к своим друзьям, и узнать, какой урон в общем нанес шторм. Она решила сама туда приехать через часик, надела мамино зеленое платье. Оно было ей немного велико, но в целом смотрелось неплохо. Она мысленно поклялась больше никогда не надевать черные платья. К полудню Макс уже была в холле ожидания и беспокойно барабанила пальцами по чашке чая. Вокруг люди что-то шумно обсуждали, отчего Макс с трудом слышала, что ей говорила Кейт. — Я сказала ему, что прощаю его, — сказала Кейт, водившая пальцами по кромке чашки с кофе. — Нейтана? — спросила Макс, зная ответ. Кейт кивнула. — Ты его правда простила? Кейт немного помолчала. — Да, — наконец сказала она. — Иногда, когда я воспринимаю его по-другому, у меня не получается его простить. Но сейчас такое бывает не так часто, как раньше. — Она положила подбородок на край чашки, и пар мягко закружился перед ее лицом. — Я просто не хочу больше никого ненавидеть. Это так изматывает, Макс. И это того не стоит. После всего, через что мы прошли, самое худшее, как мы можем поступить, — это застрять в прошлом. Это не означает, что я простила его, или что я продолжаю ненавидеть его за то, что он сделал. Но я простила того, кто он сейчас. Тот, кем он был — не моя ответственность. Я должна попытаться двигаться дальше с тем, что я имею сейчас, сегодня. — Предки, — сказал Макс, — они были погружены в свою ненависть. Она изменила их, затмила разум. Кейт снова кивнула. — Если мы что-то и извлекли за прошедший год, так это то, что нельзя жить ненавистью. В мире и так хватает страха и негатива. Мы должны идти дальше с добротой и состраданием в сердце. Макс тепло ей улыбнулась. — Этого у тебя достаточно, даже можешь с кем-то поделиться. — Не думаю. Быть доброй — тяжелый труд. Иногда я… боюсь, что когда-нибудь я не смогу это больше испытывать. Что я растеряю весь свой оптимизм. — Прекрасно понимаю тебя. — Так как ты будешь жить дальше? — спросила ее Кейт. — Чем будешь заниматься после того, как снова спасла Аркадию от самой себя? — Ох. Наверное, посплю. Кейт рассмеялась. — Я серьезно! Ты, должно быть, чувствуешь себя способной на все. Куда ты собираешься отправиться? Макс была уверена, что Кейт представила себе, что она хотела экзотических и опасных приключений. Яркую художественную галерею с кучей работ Макс Колфилд, или самолет, блестящий на солнце, летящий куда-то далеко над заснеженными горами и глубокими каньонами. Год назад, когда разум и сердце Макс были другими, она бы действительно такое себе и представляла. И желала бы этого больше всего на свете. Несколько месяцев назад Макс мечтала о нормальной жизни, где ее не преследуют ошибки, решения и провалы прошлого. Осуществление этого желания казалось таким же реальным, как взять джек-пот в лотерее. Теперь Макс свыкалась с мыслью, что обыденность реальней, чем она думала. И она не могла желать себе ничего другого. Макс с улыбкой повернулась к Кейт. — Думаю, — начала она, — я… хочу пойти в колледж. И изучать что-нибудь интересное и сложное. Хочу приходить вечером домой в плохую крошечную квартирку, включать телек, питаться фаст-фудом и быть в окружении людей, которых я люблю. Глаза Кейт загорелись. — Звучит классно, Макс. У тебя даже будет время поспать. Макс рассмеялась. Несмотря на тяжесть на душе из-за предстоящего приговора Нейтану, несмотря на исчезновение Шона Прескотта, она громко рассмеялась. Не прикрывая рот рукой, с сияющими глазами, она ждала, когда ужасно скучный мир радостно поприветствует ее. Они сидели на том же месте, когда их нашла Кармин. Сейчас она выглядела более собранной, на ней был чистый голубой брючный костюм, волосы были собраны в конский хвост, а ее уверенный взгляд говорил: «я очень важная личность». Макс, которая все не могла удержаться от смеха, пока болтала с Кейт, встретила ее широкой улыбкой. И к ее великому удивлению, Кармин улыбнулась в ответ. Широко, показывая зубы. Она не успела еще ничего сказать, но Макс уже чувствовала, что у нее есть важное сообщение. — Мы поймали его, — сказала Кармин. Сначала Макс не поняла, о чем та говорила. Кейт охнула, молчание затянулось, а улыбка Кармин стала немного самодовольной и хитрой. Макс больше не хотела смеяться. Она хотела кричать, прыгать до потолка, размахивать руками. — Не может быть, — прошептала она, не скрывая удивления. — Мистера Прескотта? Кармин ударила кулаком по своей ладони, будто хотела прихлопнуть надоедливую муху. — Он уже за решеткой, ждет начала самого громкого дела за всю историю штата. — К-как? — заикалась Макс. — Где? — Была у меня одна догадка, — лукаво произнесла Кармин. — Которая, как всегда, оказалась верной. Полиция нашла его прячущимся в бункере в Аркадии Бэй, что перечеркивало все его свидетельские показания, так что теперь он выглядит в глазах общественности как лживая, хитрющая крыса. — Бункер, — на выдохе произнесла Макс. — Судья посчитала это заманчивым, что человек, который клялся, что ничего не знает о Проявочной, прекрасно знает резервный код от двери бункера. И вот сейчас Макс рассмеялась. Весело и громко. — Господи, — выговорила она. — Мы сделали это! На нее посыпались от окружающих аплодисменты и поздравления. Макс все пытались обнять, а она продолжала смеяться, пока из глаз не потекли слезы, пока не заболело в груди, пока ей не стало хватать воздуха, пока она не стала чувствовать себя легкой и счастливой. — У меня есть еще кое-что, — продолжила Кармин, когда шум стих. — Я только что говорила с Марком Джефферсоном. Когда он услышал об аресте Шона, о неоспоримых доказательствах, оставленных Дином, которые вы нашли, дерьмо из него полилось рекой. Теперь его все никак не могут заткнуть. Ему теперь негде прятаться, Шон Прескотт больше не может его защищать, и на Нейтана больше не перекинуть всю вину. И вдруг Макс расплакалась. Ее настроение так быстро сменилось, что она всерьез испугалась, что у нее произошел нервный срыв. Когда она взглянула на Кейт и Викторию, она увидела, что их глаза тоже были на мокром месте, а их лица выражали одновременно неверие, удивление и радость. Кейт притянула ее к себе, чтобы обнять, и Виктория сделала то же самое. Макс, схватившись за них обеих, пыталась выровнять дыхание. Ее сердце бешено билось, исполняя какой-то радостный танец в груди, и впервые за долгое время это произошло от радости. Макс не удержалась и тоже крепко ее обняла. Женщина напряглась, она явно не привыкла, чтобы по отношению к ней выражали такие эмоции, и Макс даже подумала, что она обнимает бетонный столб. Но через секунду Кармин уже расслабилась и рассмеялась, излучая радость, которая передалась Макс. — Я уже рассказала это Нейтану, — сказала Кармин, освободившись из объятий. — Он просто в восторге. — Он здесь? — спросила Макс, почувствовав жгучее желание увидеть его. — Да, только что приехал. — Она нагнулась над ухом Макс и прошептала ей. — Знаешь, я хочу поблагодарить тебя. Я бы не смогла так далеко зайти без твоей помощи. — Как и мы без вашей, — ответила Макс. — Когда начнется суд над Джефферсоном и Прескоттом, я хочу привлечь всех, кто стал жертвой Проявочной, — сказала Кармин. — Не только девушек из папок, но и их семьи, друзей, всех, чью жизнь изменила Проявочная. Макс не думала, что, услышав больше хороших новостей, она станет счастливей, но от этих слов эйфорию она уже ощущала каждой своей клеточкой. — Вижу, вы получаете от этого удовольствие, — пошутила она. — Ох, сколько лет я ждала возможности превратить Шона Прескотта в пыль. Не хочу потерять ни минуты. — Кармин скрестила руки на груди, улыбаясь. — Также я предложила представлять Дэвида и Джойс, если они захотят подать в суд на ректора Уэллса и Академию Блэквелл. Бесплатно, конечно. Глаза Макс расширились. — Они могут сделать это? — Они не знали об этом, пока я им не сказала. Уэллс не злодей, но сам факт, что он брал взятки от богатой семьи, подделывал официальные отчеты о поведении Нейтана, позволяя, фактически таким образом, ухудшаться состоянию тяжело больного ученика под его надзором, под предлогом улучшение финансирования. Тем более это также и вина школы, что они не видели в Нейтане угрозу, из-за чего погибла невинная девочка. — Думаете, Джойс и Дэвид выиграют дело? Кармин закатила глаза. — Я тебя умоляю. Посмотри, с кем они будут иметь дело. Макс снова ее обняла, и в этот раз Кармин обняла ее в ответ, пусть и чувствуя неловкость. — Думаю, ты уедешь из Аркадии после выпуска, — сказала Кармин. — Да, — сказала Макс. Она даже не заметила, что произнесла это без колебаний, пока не прошло некоторое время. Пару месяцев назад она не могла представить себе, чтобы этот ответ не принес боли. Но он действительно не принес. — Тогда запомни кое-что, — Кармин сжала ее плечи, тепло улыбаясь. — Если тебе когда-нибудь понадобиться помощь, легальная или нет, то у тебя есть друг в фирме «Сильва и Кристофер». В коридоре послышался гул шагов, и Макс с Кармин одновременно обернулись. — Обсуждение, — произнесла Кармин с широко распахнутыми глазами. — Черт, как они быстро. — Время пришло? — спросила Макс. — Время пришло. *** Судья пошутила насчет торнадо, мол, сорвал заседание, и все в зале рассмеялись. Так как погибших не было, а сам торнадо прошел мимо Портленда, то все посчитали это странным и даже забавным погодным явлением. Макс, которая оказалась в самом эпицентре торнадо в Аркадии, не могла свыкнуться с мыслью, что окружающие пережили совершенно другой опыт. — Вот, что значит быть супергероем, — вздохнул рядом с ней Уоррен, когда она поделилась своими мыслями об этом. — Ты видишь полную дичь и спасаешь мир, а никто не может это понять. — Кроме тебя, — весело заметила Макс. — Что ж, у каждого супергероя должен быть свой Робин. Нейтан проскользнул в зал суда, когда еще не все подошли. Он выглядел заметно лучше, и Макс почувствовала, как в животе скрутился тугой узел. Было заметно, что Нейтан помылся, поел, на нем был чистый костюм и голубой галстук. Синяки на его лице продолжали расцветать черным и фиолетовым, но сейчас они выглядели не так ужасно. Рана на лбу была перевязана белым бинтом, и такими же бинтами были обернуты его руки. Когда он занял свое место, он обернулся, чтобы найти ее. Когда они встретились взглядами, Макс улыбнулась одновременно смело и ободряюще. Известие об аресте отца что-то в нем изменило, и это бросалось сразу в глаза. Он сидел прямо, улыбался, его глаза светились спокойствием. Спустя пару минут после Нейтана, в зал вошла Кристин, приобнимая Гарри за плечо. Она заняла места в первом ряду, где должны были сидеть ее родители. Это не могло пройти мимо Макс, и ее улыбка стала только шире, когда Нейтан обернулся и искренне и тепло улыбнулся им. Когда приехали Джойс и Дэвид, их обняли несколько людей, в их число входили и родители Макс. Когда они сели, к ним подошла Кармин. Они недолго поговорили, и после этого Кармин пожала им руки. Сейчас, когда в зале появилась судья, все молча застыли в ожидании. Присяжные все переглядывались между собой, пока судья говорила. Сначала время медленно тянулось, а потом побежало. Это напоминало систему включения/выключения двигателя в машине. Макс вцепилась в сидение, вонзив ногти в древесину. Ее сердце заколотилось. В памяти всплыло несколько моментов, будто кто-то перед ней листал книжку с картинками. Она вспомнила события в туалете, свалку, маяк, лучшую подругу с ярко-голубыми волосами и ее куда более яркую улыбку. Макс действительно чувствовала себя так, будто прошли десятилетия, а не несколько месяцев. Она знала, что она повзрослела, изменилась. Она еще знала, что она никогда снова не станет той Макс Колфилд, чьей самой большой заботой было произвести впечатление на обаятельного учителя фотографии ее мечты. Навсегда изменился ее ум, ее мировоззрение. И это было нормально. Нормально. Она точно знала, что то, что произошло в этом году, никогда больше не повториться. Она может спокойно жить в скучном мире. И Макс будет жить за двоих. За себя и за Хлою. Уоррен вдруг схватил ее за запястье, его хватка была крепкой. Макс увидела, как встал старшина присяжных. Приговор. Если бы сейчас в зале упала булавка, Макс бы оглохла. Старшина кивнул судье. Он открыл рот, слова будто с трудом вылетали. — Нейтан Прескотт признан…