Война за имя — «Гегемон»

      Мольбы, уговоры, угрозы, крики и вопли застыли перед мрачным Седаном. Крепость пришлось чуть ли не осаждать, ибо комендант, при виде заморенной, ошалевшей толпы, просто на просто не желал отдавать приказ опустить подъёмный мост. Было раннее утро, когда корпус, в котором находился Франциск, смог войти в город-крепость. Улицы, шоссе, бульвары и подворотни — всё наводнилось французскими солдатами, хотя точнее, тем, что от них осталось.       Всё перемешалось здесь, и не существовало в этой сумятице никаких приказов и указаний.       Франциск, пришибленный происходящим, шарахался в этом причудливом потоке, его крутило в водовороте людской массы, подобно тростинке, не понимающего, надломленного. Лишь одна мысль цеплялась за его ещё пока не угасший рассудок:       «Нужно найти место для сна, защищённое, укромное, дабы другие солдаты и братья по оружию, не раздавили меня в припадке безумия, слоняясь взад-вперёд».       Солдатики разбрелись, кто куда, заставляя вздрагивать горожан от одного своего вида. Кто-то уже валялся в канаве, в грязи, и громко храпел, кто-то растелился прямо на дороге, либо у домов, вповалку. Другие расходились по кабакам, трактирам, тёмным закоулкам и лавкам.       Глаза слипались, ноги подкашивались, и мысли путаясь, просто прекращали свой стремительный поток, на несколько секунд ввергая в бездну. Но толчок ли в спину, крик людской, да лай собак, выводили из странного полуобморочного состояния, и капрал вновь продолжал свой путь, пока усталость не поборола его в какой-то подворотне.       Прошёл ли час, а может день, не ведал он; с головою поглотил его сон, и ничего не существовало вокруг, всё померкло. И не было видений, что калейдоскопом оживляли бы дрёму. Будто смерть осенила его в это мгновение, забрав силы, мысли и память.       Очнувшись, Франциск первое время просто лежал и тупым, ничего не выражающим взглядом, сверлил бирюзу небосвода, ниспадающую яркой пеленой, озаряемой солнцем. Но это состояние длилось недолго, будто укушенный, он вскочил с земли, еле держась на ногах, в припадке что-то вспомнить. Что-то очень важное! Связанное с войной…       «Седан, пруссаки, его взвод, Феликс, грядущий бой!», перемежалась гурьба в его раскалывающейся голове. Тело ныло, не слушалось, боль от движений была мучительна и неприятна. «Где я? И где все? Который час?» — нахлынул новый поток вопросов. И, дабы найти на них ответы, капрал засеменил в поисках людей.       Дойдя до площади, он нашёл то, что искал. Это был простой горожанин, довольно напуганный происходящим, что заметно было по лицу.       — Ваш полк направился сегодня утром в сторону Флуэна, — был ответ на вопрос Франциска. Рукою обыватель показал направление.       — Благодарю, — отозвался мужчина, и уже было хотел идти по намеченному пути, как вдруг его ухватили за рукав.       — Простите! Простите! — залепетал тихо горожанин. — Что же это всё значит? Ответьте на милость!       — Вы о чём? — непонимающе обернулся капрал.       — Взгляните же, взгляните! — горожанин, не отпуская его руки, повёл на пригорок, с которого хорошо были видны крепостные валы, громоздкие здания, а далее долину Мааса.       — На что мне нужно взглянуть?       — Туда! Туда! — уже тыкая пальцем, указывал обыватель.       Перед Франциском предстала панорама, завораживающая взгляд. Склоны холмов Лири, потом Марфэ и Круа-Пио с лесами, уходящими в синеву.       — Красиво, — как-то заворожено, ни к кому не обращаясь, сказал капрал.       — Да нет же! Присмотритесь! — уже сгорая от нетерпения, запричитал горожанин.       Солдат прищурился, и действительно, заметил странное движение, копошащиеся чёрные, еле заметные точки. Удивлению не было предела, и вопрос застыл в воздухе сам собой:       — Кто это? Что там происходит?       — Это я у вас хотел спросить! — вспылил человек, поправляя на носу пенсне. — Никак пруссаки! Кто же ещё-то? Не наши же?! Что нашим там делать?       — Пруссаки, — смог лишь повторить капрал, до которого, наконец, стал доходить весь ужас происходящего.       — Окружены? — спросил Франциск, сам не зная у кого, продолжая всматриваться вдаль на раскинувшиеся холмы да возвышенности.       И более ничего не дожидаясь, он ринулся прочь, в сторону Флуэна, дабы найти свой взвод и товарищей, оставив напуганного обывателя в одиночестве.       «Такой бардак вокруг, и Феликс, будто сквозь землю провалился!», — подобно искрам, метались мысли в голове капрала. — «Куда запропастился, ведь всегда держались вместе! Да и вольные стрелки покинули нас, испарились, исчезли; по крайней мере, их уже не было, когда наш корпус отправился в Седан… Как всё это странно! А теперь и немцы, что заняли все близлежащие возвышенности», — размышлял мужчина, выйдя из города и спускаясь по склону плоскогорья, минуя кладбище.       — «Они собираются бомбить крепость, тут всё понятно, как ясный день. Значит, грянет бой…», — разматывал клубок Франциск, сосредоточенно сопоставляя увиденное и обдумывая дальнейший ход событий. — «Здесь решиться что-то важное! Они или мы? Вот вопрос…», — заключил он, после некоторых раздумий.       Стемнело. Палатки раскинулись рядами на плоскогорье. Найдя свой взвод, Франциск блаженно вздохнул. Послышались крики:       — Капрал! Вернулся!       — Капрал нашёлся!       Как оказалось, весь день сюда приходили солдаты, кто разрозненно, кто небольшими группами. Стояла лютая неразбериха, и тех, кто соблаговолил вернуться, встречали криками радости. Начальство уже не спрашивало объяснений, а просто на всё закрывало глаза.       — И всё-таки, чую я, — молвил угрюмо капрал, всматриваясь в измотанные, но счастливые лица своих ребят, — …завтра мы многих не досчитаемся.       — А где Феликс? — опомнился он, будто ото сна.       — Нет его.       — Нету, не пришёл ещё, — был ответ.       — Разве он не с вами? — прозвучало неподалёку.       — А кто-нибудь видел его вообще в крепости? — решил копнуть поглубже мужчина.       Но солдаты лишь переглядывались между собой, да пожимали плечами.       Непроглядный туман опустился на равнину, рожок горниста оповестил об окончании дня. И казалось, сон веял над лагерем, однако Франциск не мог забыться в дрёме, вслушиваясь в беспокойную тишину ночи, нарушаемую лишь храпом да сопением невдалеке.       — Варвары! Варвары! — вдруг услышал знакомый голос капрал, то будто крик души, пронзивший глушь.       Как можно быстрее обувшись и накинув на плечи шинель, мужчина выбежал на звук, на этот душещипательный вопль.       — Ненавижу!.. — воя волком, повисло в тумане. — Спасите! Спасите! — от подобных мрачных рыданий по телу капрала побежали мурашки. Солдаты что спали неподалёку, очнулись, не понимая, что происходит, повыскакивали из своих палаток, напуганные криком. Кто-то зажёг фонарь, озаряя светом вату мокрого и колкого тумана.       — Феликс! — окликнул капрал.       — Фран…циск, — донеслось совсем близко. — Убили! Убили!       Сквозь сумрак мужчине всё же удалось отыскать источник звука. Это, в самом деле, был Феликс, и уже было обрадованный, Франциск хотел подбежать к мальчишке и обнять его от неиссякаемой радости, что нахлынула гуртом в этот момент. Но капрал замер, не смея пошевелиться. Свет, что принесли с собой солдаты, осветил столь желанного гостя, обнажая жуткую картину.       Поляк стоял, обхватив руками голову, еле держась на ногах, весь бледный, будто смерть. Шинель же его была разорвана и окровавлена. Пятна пестрели на куртке причудливыми узорами, завораживая и пугая.       — Феликс, ты ранен?.. Что с тобой?.. — уже более не осознавая происходящего, еле выдавил из себя француз.       Незнакомая речь оглушила слух солдат:       — Москали! Татары!