Незыблемость

      Почти выдёргивая волосы из собственной головы, ты то бродишь по комнате туда-сюда, то садишься на диван, но тут же, словно от детского розыгрыша-«кнопки», подскакиваешь и начинаешь хождения вновь. Так продолжается несколько минут. Пару раз отвлекаешься, чтобы посмотреть на телефон, который предательски просит поставить его на зарядку, а не извещает о прибытии смс или хотя бы короткого звонка. В конец разозлившись, закидываешь его в недра рюкзака, когда тот в очередной раз пиликает от нехватки процентов. Тебе кажется, что ходишь из стороны в сторону уже около часа, хотя прошло не больше десяти минут.       — Что она делает? Что она делает!? Что она делает… — судорожно вглядываясь в потолок, повторяешь, стараясь что-то придумать.       В голову как назло не лезет ни одной достойной мысли. Она находится там, ты — тут. Все размышления сузились до одного лишь понятия: расстояние. Тебе приказано сидеть дома и ничего не предпринимать, не пытаться повлиять на ход событий, сорвать операцию. И ты вполне мог ослушаться, наплевать на субординацию, развернуться и пойти вон из квартиры, которая давит одними даже стенами. Мог бы. Мог, если бы приказ отдала не она. Даже не приказала — попросила. Так по-детски, по-доброму, с какой-то грустью в глазах, чуть сильнее, чем обычно, сжав твою ладонь. Так может лишь она. И ослушаться этого ты не в праве.       Мандраж вскоре проходит, кругозор мыслей увеличивается, и ты усаживаешься за ноутбук. Совсем старенький, кажется, нерабочий, но родной. К внутренней стороне воротника её блузки умело прикреплён жучок, совсем маленький, но такой нужный. Ты знал, что она не заметит, потому что ей будет не до этого. Какой бы железной не была, не казалась, не хотела казаться, ты всегда видел её ту, настоящую. Понимал с полувзгляда и молчал, потому что она просила. Просила молча, зная, что поймёшь. И ты понимал, по-детски наивно улыбаясь в ответ, как бы давая клятву хранить её секрет вечно.       Красная точка появляется на карте, как только открываешь нужную вкладку. Она едет в ФЭС, точнее, уже стоит на последнем светофоре по пути к зданию. Завороженно смотришь на мигающую точку на сером расплывчатом полотне, сосредоточенно. По ушам давит тишина, отдающая нервным напряжением и надоедливым писком. «Объект» входит в ФЭС — тебя отпускает. Она в безопасности.       — Надо что-то делать, — проговариваешь тихо, будто боясь, что кто-то услышит.       Настрой вмиг меняется, и ты уже чуть ли не вприпрыжку бежишь на кухню ставить чайник. Пока вода закипает, делаешь пару бутербродов на скорую руку из того, что было в холодильнике: огурец, когда-то сваренные яйца и открытая банка майонеза. Откусываешь почти половину, подходя к плите. По инерции достаёшь из шкафа на стене почти законченную банку быстро растворимого, насыпаешь три ложки с горкой и заливаешь кипятком. Молоко, так рассеянно оставленное на подоконнике, можно смело выкинуть. Машинально насыпаешь сахар, берёшь тарелку с бутербродами и несёшь всё это дело в комнату, к ноутбуку. Прокручиваешь в голове план, лихо подслушанный у дверей буфета, по которому действует полковник.       «Снова операция», — с какой-то неимоверной злостью думаешь ты, готовый сделать всё — даже приковать её к собственной батарее, — лишь бы не «приманкой» по парадным. Тут же усмехаешься своим мыслям, понимая, что батарея её не удержит, а если и удержит, то тебе всё равно хана. Но в этот раз не морально, а даже физически.       Твоя квартира была выбрана, как нейтральная территория, с которой и будет вестись «связь» с Рогозиной. Снова усмешка. «Это ей очень поможет». Прекрасно понимаешь, что всё это сделано специально, чтобы проследить за тобой.       «Он может наделать глупостей», — чётко услышанная фраза из её уст до сих пор режет слух. Тебя просто изолируют, чтобы ты не мешал.       Будто ты можешь что-то сделать…       Ещё раз прокручиваешь в голове разговор полковника с майором ФСБ. Что-то не даёт покоя, что-то так и просится наружу. Что-то, что очень хорошо скрывается от посторонних ушей, в том числе и от тебя. Это дело рук майора или… Не хочешь думать о том, что она лжёт тебе. Да, ложь в твоё же благо, но от этого не легче — больнее. Если так, то она в серьёзной опасности, а ты здесь, здоровый и невредимый, сидишь и лыбишься как псих после выписки.       А что делать? Ехать туда. Зачем? Мешаться под ногами, чтобы заместо неё случайно подстрелили тебя.       Диалог с самим собой только сильнее давит на мысль, что твоя крыша поехала давно и конкретно. Но делать-то всё равно что-то нужно…       Скользя между автомобилями, застрявшими в пробке, лихо перебираешься на другую сторону дороги. До места назначения осталось совсем чуть-чуть: пара кварталов напрямую и ещё несколько двориков вдоль чего-то там. Всё это пешком, потому что центр, потому что пробки, потому что морозный воздух отрезвляет, потому что мыслей и без того слишком много. Ты решил, что тебе делать в данный момент времени, но что ты будешь делать там, когда зайдёшь в парадную? Сядешь на лесенке, как какой-то подросток, вспоминая молодость? А потом встанешь и заявишь ей, мол, так и так, ваша операция сорвана, поехали домой. Прекрасно, слов нет.       Беспрепятственно открываешь дверь подъезда ключом и входишь внутрь. В голову ударяет запах жареной картошки и почему-то бананов. Тепло. Отогреваешь руки, прислонившись плечом к стене. Решил обосноваться на перепутье между вторым и первым этажами рядом с бесконечными ящичками для почты. Многие из них открыты и кое-где даже отсутствует замок, а где-то скрывается свежая, выдаваемая запахом недавней печати и морозцем, газета. Несколько раз потерев ладони друг о друга, снимаешь потрёпанный рюкзак и выискиваешь там телефон, избавляешься от блокировки. Неожиданно он пищит и мигает красным — батареи осталось недолго. Ловкими движениями пальцев открываешь нужное приложение: она уже едет. Осталось совсем чуть-чуть. Презренно выдыхаешь, появляется кашель. Откладываешь телефон в наружный карман рюкзака и меряешь шагами лестничный проём. Когда надоедает, начинаешь считать ступеньки, но и это не так уж и заманчиво. Усаживаешься на одну из них, прижимаешь к себе сумку и не замечаешь, как проваливаешься в сон. Ты слишком устал за последние сутки: много нервов истрачено, много всего передумано. Где-то на втором плане о своём отключении оповещает смартфон, но тебе уже всё равно: ты этого не слышишь.       Машина двигается с места. Ты невольно оглядываешься назад: ФЭС, где-то внутри ребята ничего не подозревают о новом задании, думают, ты впервые решила уехать в официальный конец рабочего дня. Как бы не так, наивно. Ловишь себя на мысли, что всё это похоже на прощание, и невольно прикусываешь губу, но не в силах совладать с собой в одиночестве, на мгновение прикрываешь глаза и буквально впиваешься телом в спинку сидения.       Мобильный телефон не вовремя оживает, когда светофор меняет свой запрещающий цвет. Без особого удовольствия и взгляда на дисплей отвечаешь на вызов дежурным «да», как обычно командным голосом. На том конце провода слышится шуршание и что-то похожее на кашель, а потом твой слух режет фраза, от которой ну совсем не легче:       — Тихонов пропал, телефон вне зоны доступа.       Ничего не отвечаешь, сбрасываешь вызов и быстро перестраиваешься. Сворачиваешь во дворы: так быстрее. Ты прекрасно знаешь, где он и зачем, а главное — из-за кого. Всегда была осторожной и предусмотрительной, продумывала все ходы с точностью до еле слышного вздоха. А сейчас совершила самую страшную ошибку, которую так боялась допустить.       Во всём виновата гордость. Нет, гордость на этот раз не при чём. И всё остальное тоже. Как бы не хотелось себя оправдать, а истина болезненно давала о себе знать. Во всём виновата ты. Ты давно и прекрасно знала, кем являешься для близких тебе людей, кем являешься для него. Но нет, вместо простого разговора или хотя бы взгляда, ты предпочла красноречиво промолчать, надеясь, что он равнодушно продолжит «избавлять мир от монстров».       Мальчишка.       Ты всегда видишь в нём маленького мальчика, который всё свободное время играет в компьютер и не может жить без сладкого. Так-то оно так, но этот маленький мальчик каждый день делает такой объём работы, который многим даже не снился, сутками проводит на работе, спит на клавиатуре или, — чтобы ты не дай Бог не увидела, — на неудобном диване в буфете. Он по-детски наивно полагает, что ты веришь в его маленький обман, но каждое утро встречает под тёплым фэсовским пледом. И только вы двое знаете, откуда этот плед взялся: как-то раз он видел его у тебя дома.       Пропускаешь мимо ушей информацию о его смартфоне, не смотря на экран, набираешь уже затёртый в памяти номер. Гудков нет — только размытая фраза на английском. А тем временем подъезжаешь к злосчастному дому.       Большое количество машин, много мигалок и даже скорая помощь. Паркуешься на углу дома и, выхватив из автомобиля лишь телефон, не надев куртку, снятую по дороге, выбегаешь на мороз. Ночь уже овладевает миром, свою роль играет и суета — тебя почти никто не замечает. А когда навстречу к тебе движется заспанный майор, хватает лишь грозного взгляда и командно-поставленной фразы: «ФЭС, полковник Рогозина».       Что тебе подсказывает, что идти нужно в карету скорой помощи. Сжимая в руках телефон, почти бежишь к машине. Там ты находишь уже знакомое лицо, приманкой для которого ты сегодня должна была выступить, но всё пошло не по плану, и под горячую руку убийцы попал ни о чём не догадывающийся мальчишка. Мальчишка, который давно стал мужчиной. Где же он. Плохие мысли быстро наполняют голову, ты отходишь от скорой помощи и оглядываешься вокруг. Уже буквально вертишься на месте, но понимаешь, что нужно успокоиться, и прикрываешь глаза. А когда открываешь, тебе навстречу уже идёт потрёпанный Тихонов.       По его виду сразу понимаешь, что готов к получению по шее и наказанию, но твоё испуганное лицо вмиг озаряется улыбкой, кажется, даже слегка сумасшедшей. Не шевелишься, а он приближается. На ходу снимает куртку, подходит ближе и рывком накрывает твои плечи, а через секунду по телу разливается тепло, потому что тебя обнимает не мальчишка, а уже полноценный мужчина.