«У меня столько всего в голове, Я не могу дышать».
Руки уверенно коснулись талии, резко притянув к себе. Твои горячие губы накрыли её, не давая шанса на возмущения. Ещё секунду назад ты готов был поклясться, что хватит сил, чтобы не выпускать её из кольца своих рук до утра, но уже сейчас тебе хочется провалиться сквозь землю. Но одно только ответное движение с её стороны — и ты снова возвращаешь себе уверенность, ещё сильнее сжимая её в своих объятьях, касаясь ладонью волос, направляя её. Второй рукой водишь по спине и, кажется, начинаешь дрожать от ощущения полного и безумного счастья. Она не требует никаких объяснений, лишь заканчивает поцелуй, когда уже не хватает воздуха, и выключает закипевший чайник. Вы пьёте чай вдвоём, сидя на её кухне, наслаждаясь тишиной и полумраком. Чуть позже ты вновь касаешься желанных губ, пододвигаясь к ней ближе и вовлекая в сладостные объятья. Тебе хочется обнять её настолько сильно, чтобы чувствовать её сердцебиение. И в момент, когда разум утопает, полностью отдавая бразды правления чувствам, ты слышишь учащённое биение её сердца.Часть 7
21 июня 2017 г. в 15:28
Примечания:
Песня-вдохновитель: Imagine Dragons – Hear Me.
Слишком резко, нагло, дерзко, по-собственнически твои руки обнимают её за талию, прижимая к себе. Сердце пробивает удар и уходит в пятки, не выдержав напряжения. Ты долго сдерживался, чтобы вот так вот не накинуться на неё ещё во время летучки и потом, когда всей командой сидели в буфете, обсуждая дальнейшие действия. Этот маньяк так некстати свалился на вашу голову — ты ничего не понимаешь, пропуская разговоры мимо ушей, стараясь не встречаться с ней взглядом — не сможешь отвести глаз.
Но сейчас конец рабочего дня, и офис давно опустел. Только вы, как обычно, остались «сторожить» контору. Так было ещё до той злосчастной ночи, когда ты умудрился утонуть в собственных мыслях и попал под её машину.
Едва запорошенные снегом тротуары уже давно опустели, где-то вдали шуршали целлофановые пакеты, а в машине приглушённо играла классика. Приевшийся маршрут был настолько отработан годами, что руки плавно скользили по рулю даже тогда, когда их хозяйка была полностью вовлечены в свои мысли.
Пара въевшихся в память дворов, старые-новые лавочки, перекрашенные в ядовито-зелёный и детская площадка со скрипящей тишиной. Она не слышит, нет, но одного взгляда хватает, чтобы настроение, которого и без того не наблюдалось, кануло в бездну. Остались какие-то метры до подъезда, включая один поворот. Снова в своих мыслях, взгляд на часы.
Краем глаза замечает худощавый силуэт, находящийся слишком близко. Резко по тормозам.
— Тихонов, твою мать! — не сдерживается, рывком открывает дверь и выходит из машины.
Непонимающе-ошалелые глаза смотрят на тебя сверху-вниз, пока твои руки трут ушибленное колено.
— Галина Николаевна, простите, — ты бережно хватаешься за протянутую руку и поднимаешься на ноги, — простите, — повторяешь ещё раз исступленно, виновата глядя прямо в глаза.
— Это ты прости, — машинально помогает отряхнуть колени, одной ладонью придерживая за плечо, заглядывает в большие глаза: — сильно ушибся? Что болит?
— Всё в порядке, правда, — смотришь всё так же виновато и почти случайно, будто поправляя спадающий с плеч рюкзак, касаешься пальцев её руки.
Она усаживает тебя в машину и, уже припарковавшись у своего подъезда, вдруг поворачивается к тебе, поняв, что ты явно не случайно оказался здесь.
— Ты ко мне? — глупо киваешь, не зная, что будешь говорить дальше. Ведь никаких срочных дел у тебя нет, разговоров тоже. Есть только давящая пустота и холод собственной одиночной квартиры, которую иногда так и тянет назвать камерой.
В её квартире отчего-то пахнет лавандой и зелёным чаем. Скинув рюкзак на пол прихожей и повесив куртку, проходишь в кухню, как тебе и было сказано. Не удерживаешься, чтобы не обвести помещение взглядом — тут ты ещё не был. Рогозина часто жила на квартире, предоставляемой ей государством, и там ты редко, но бывал. А это было личное убежище полковника, где, как ты знал, не было ещё никого из ФЭС.
Эта мысль даже придала тебе уверенности. Хотя о чём это ты. Какая может быть уверенность, если твоё сердце так и норовит выскочить из груди, и внутри что-то жутко давит по лёгким. Ты ведь пришёл к ней просто так, как обычно приходишь к её дому почти каждый вечер, потому что сидеть в собственной квартире куда противней, чем замерзать под её окнами.
Полковник вернулась в домашней одежде и вдруг слишком резко направилась к тебе.
— Мало тебе наезда, так ещё и простыть решил? — вскинув брови, она закрывает окно, подле которого ты стоишь.
Машинально затаив дыхание, пропускаешь фразу мимо ушей, продолжая неотрывно смотреть на неё. Галина обеспокоенно касается лба горячей рукой. Выдох получился резким.
— Да что с тобой такое? — растерянно глядя на тебя, она делает шаг назад, — ты хотел о чём-то поговорить?
— Да, — сглотнул, сердце отбивало какой-то военный марш, — то есть, а-а, нет, — хотел было сказать что-то ещё, но почувствовал, что заливаешься краской и опустил голову, прикрыв глаза.
Шаг. Горячая ладонь нежданно косается подбородка, приподнимая твою голову. Открыв глаза, ты по инерции ринулся назад, но наткнулся на подоконник. Её лицо находилось в нещадных сантиметрах от твоего, ладони обжигали щёки, а твой взгляд так и норовил коснуться её губ. Она всё так же обеспокоенно смотрит на тебя и что-то говорит. Ты видел, но услышать было не дано.