Незыблемость

      — Здание заминировано, буду говорить только с Рогозиной, — слышатся едва различимые фразы из белого здания детской больницы.       Сердце пробивает удар, секунды ощущаются тактильно кончиками пальцев, в ушах звенит безбожная тишина. Рядом ни единой души: ты сидишь в лаборатории с надетыми на голову наушниками и наблюдаешь за происходящим через монитор компьютера. На минуту теряешься в реальности, жадно глотая воздух, забыв как дышать. Твоё подсознание играет злую шутку: едва закрываются тяжёлые веки — ты видишь событие часовой давности, болезненно сжимая ладони в кулак.       Как только полковник заканчивает говорить по телефону с очередным генералом, ты появляешься в дверях её кабинета и ловишь едва заметную улыбку облегчения — хоть кто-то рядом.       Проходишь внутрь, закрывая за собой дверь. Все коридоры опустели ещё час назад, когда в ФЭС была объявлена экстренная ситуация — детское учреждение заминировано. Обходишь громоздкий стол и облокачиваешься на него подле кресла руководителя. Она лишь неотрывно смотрит в твои глаза, поджимая губы.       Тянешь руку к её руке, легко касаешься тыльной стороны ладони, проводишь пальцами по её — длинным, почти холодным. На секунду замираешь, видя тревогу в её глазах, наклоняешься к ней всем телом и целуешь. Жадно, напористо, покусывая губы и встречаясь своим языком с её. Чтобы знала — ты рядом, — всё будет хорошо.       — Иван, — выдыхает тебе в губы, отстраняется. Ты лишь крепче сжимаешь её ладонь в своей, продолжая сидеть на краю стола.       — Пообещай мне, — произносишь едва слышно, изучая глазами её губы; она испытующе смотрит на тебя, — обещай, что вернёшься, — совсем отчаянно срывается с губ, и ты вдруг поднимаешь её со стула, прижимая к себе, обнимая за плечи, утыкаясь носом в её шею.       Знаешь — звонок был сверху, знаешь — ей приказано выезжать на место, знаешь — собой пожертвует, не раздумывая.       Дрожа, сильнее притягиваешь её к себе, словно боясь, что исчезнет. Вздрагиваешь, когда длинные пальцы касаются лопаток, проводят снизу-вверх по спине и теряются в твоих волосах.       — Обещай, — боишься оторваться от неё, медленно перемещаешь одну руку на её талию.       Она молчит. Оба знаете почему.       — Люблю тебя, — мир уходит из-под ног, когда над твоим ухом раздаётся горячий шепот. Ты хочешь спрятать её от всего, запереть в каком-нибудь чулане, никому не показывать. Но она отстраняется, спокойно берёт телефон со стола и выходит из кабинета, не оборачиваясь.       Пальцы рефлекторно скользят по клавиатуре. Делаешь последние расчёты, сажаешь за монитор Амелину и выбегаешь из лаборатории в сторону выхода, даже не задумываясь снять халат. Блондинка провожает тебя недобрым взглядом, недовольно хмыкая.       Добираешься до здания больницы автостопом, не замечаешь на себе пристального взгляда водителя, прикованного к твоему бело-серому халату с непривычными буквами на спине. Срываешься с места, как только машина останавливается.       Множество людей — кто в форме, кто без. Везде машины с мигалками: полиция, ФЭС. Скорая помощь. Замечая выходящих из белого здания детей, понимаешь — всё закончилось. Но тревога не отступает, становится только хуже. Вывод напрашивается сам собой: она пошла туда. Одна, без оружия, без единой мысли о тебе.       Ошибаешься.       Расталкиваешь толпу людей, бежишь вперёд, оглядываясь по сторонам, но не видя ничего. Не обращая внимания на недовольные возгласы людей в форме, которые запрещают даже приближаться к больнице, влетаешь в её коридоры. Галя лежит у окна, рядом с ней медики, кажется, ждут свободные носилки.       Садишься рядом с ней на колени, сжимаешь в руке её ладонь, целуешь пальцы, неотрывно смотря в её глаза. Она едва улыбается, и ты уже не замечаешь поникшие взгляды врачей. Тебе всё равно — она жива. Ты знаешь — она жива!       — Люблю тебя, люблю, — склоняешься и касаешься её плеча, целуешь в губы, убирая за ухо выпавшую прядь волос, — люблю, слышишь, люблю, тебя люблю, — шепчешь в полубреду.       Она коротко кивает, улыбается, кажется, счастливо и закрывает глаза. Через секунды её ладонь сжимает твою, сильно, как ещё утром ты сжимал её руку. Но до твоего сознание доходит — её уже нет.       Мертва.       Ты воешь, кричишь, рвёшь на себе, волосы, кусаешь губы, сходишь с ума. Кто-то из своих силой оттаскивает тебя от уже бездыханного тела Галины, ты отчаянно отпускаешь её руку. По щекам текут слёзы, но тебе плевать. Плевать, как ты выглядишь. Ты и не замечаешь, что плачет и вся ФЭС. От Татьяны до майоров. Это неважно. Единственное, что было важно для тебя в этой жизни, покинуло её безвозвратно.

      Тебе кажется всё это тупой шуткой. Не можешь поверить. Ты отчаянно держишь её за руку по дороге до кладбища. И не верится — через минуты твоего любимого человека засыпят землёй.