***
Удивительно, но выныривать из забытья было приятно. Теплая жидкость обволакивала меня, легко пощипывая кожу каким-то анестетиком. Плавать здесь было довольно забавно, но ничего не длится вечно. Судя по всему, изъяв любые мыслимые и немыслимые анализы, доктора пришли к своим выводам и буквально вышвырнули из своей вотчины, запустив следом одежду. Потерев пострадавший затылок, я оделся в коридоре, нисколько не смущаясь охранника, безмолвной скалой нависавшего над моей тушкой. Во-первых, смущаться было нечего — тело двенадцатилетнего ребенка не ахти какой объект для приложения внимания, а во-вторых, до этого момента, я плавал в прозрачном баке полтора часа, если считать только то время, что я провел в сознании. Этого хватило, чтобы я успел устать стыдиться. Хотя, ручаюсь, первые минут пятнадцать от моего лица было вполне реально прикурить. Кстати, напоследок доктора дали «дружеский совет» на тему неумелой попытки суицида. Оказывается, НЭ нужен биотику в основном для того, чтобы иметь возможность воздействовать на «темную энергию», в то время, как сам «лишний» элемент каких-то паранормальных свойств не имеет. То есть, он что-то вроде медиума. А вот чтобы что-то с этой энергией начать вытворять, требуется собственная энергия организма. Моя попытка «толкнуть» планету была, несомненно, амбициозной, но, к вящему сожалению ученых, невыполнимой. В общем, застыдили и погрозили пальцем. И больше ничего. Честно говоря, такое отношение было для меня неожиданным. Я-то рассчитывал отделаться каким-нибудь дисциплинарным взысканием, но «Цербер» меня приятно удивил. Вообще, идея работать на них уже не кажется такой отвратительной. Поймав себя на этой мысли, я вновь погрузился в дебри реверсивной психологии из разряда «они знают, что я знаю, что они знают…» Проведя меня по коридорам, конвоир открыл небольшую гермодверь, ведущую к КПП. Удивительно большой ангар с, кажется, пятью посадочными местами, был болезненно оживлен. Рабочие в оранжевых спецовках передвигались исключительно бегом, огибая по широкой дуге пятачок с двумя колоритными группами. Одна, относительно небольшая группа в разнообразной повседневной одежде, в нетерпении поглядывала на мощные створки шлюза. Люди из другой были одеты в комбинезоны научного персонала, с нашивками невысокого ранга. Они нетерпеливо переминались, а лица были мрачны. Один знакомый доктор, что пробовал на мне «резонатор», относился к группе «младших», как и женщина, допрашивавшая меня вначале. Людей в повседневной одежде я не видел или не узнавал. Охрана, что всегда ходит в шлемах с тонированными щитками? Возможно. Повод для сборища был мне неизвестен. Привели меня к группе из знакомых парней. Обернулся ко мне только брюнет, впрочем, сразу вернувшись к разглядыванию шлюза. Делать нечего, придется встать рядом. А планировку ангара все же стоит запомнить, как и все, что может считаться входом-выходом.***
Летающая машина, покачивая увесистыми боками, опускалась в зев скрытого шлюза в, как казалось минутой ранее, монолитной скале. Впрочем, случайный наблюдатель еще минуту спустя мог бы снова наблюдать умиротворяющую картину дикой природы, не оскверненной плодами цивилизации. Внутреннее помещение представляло собой скромный ангар со снующими туда-сюда рабочими и несколькими группками людей. — Габриэль, как я рад тебя видеть. Мужчина из встречающих широко улыбался, обнажив зубы ровно до мощных, отливающих надежной желтизной клыков. Его громогласное восклицание приковало к новоприбывшим все внимание, отразившись эхом от стен огромного помещения. Гость приветствовал того учтивым кивком и коротким: — Приветствую, Михаил. Его сопровождающие разошлись широко в стороны, словно бы осматриваясь, но невзначай бросая цепкий взгляд на людей, приближающихся к месту встречи. Блондин так и не вытащил свои наушники, а его напарник казался слишком напряженным, резко реагируя на любой шорох. — Что ж, поздравляю с назначением. Моя подводная кузница теперь — твоя. Владей с умом, используй без раздумий. — Как скажешь. Когда ты заберешь вещи? Мой грузовой стоит на орбите и ожидает команды. — Omnia mea mecum porto, друг мой. Мне нужны только эти люди, их багаж уже у них в руках. Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим челноком? Михаил фамильярно похлопал по плечу оппонента, немного смяв идеально выглаженный пиджак, и направился к челноку, закинув за спину небольшой кейс на ремне. За ним потянулась вереница из людей, молча проходящих мимо будто оплеванного, уже хозяина, этого места. Спустя полминуты Габриэль выдохнул. Загудели движки, залив ангар горячим воздухом и взметнув полы пиджака замершего мужчины. Резко развернувшись к детям, он зло воскликнул: — Что тут делают образцы? Люди вокруг закопошились. Один из ученых низкого ранга был пойман за воротник комбеза и отчитан. Подопытные были споро затолкнуты в подсобные коридоры, подальше от глаз разгневанного начальства. Восьмой и черноволосый Третий были притиснуты друг к другу в толчее, спустя мгновение с силой отпрянув друг от друга.***
После того дня жизнь на базе изменилась весьма и весьма круто. Можно даже сказать, кардинально. Ранее мы были только материалом и отношение было сугубо утилитарное. Всем было плевать, что ты делаешь, пока оно отвечает требованиям безопасности и не нарушает чистоты эксперимента. В тот день я успел стиснуть руку парня, заглянув тому в глаза ободряюще, как мне казалось. Не знаю, что он подумал, но с того дня наши взгляды пересекались лишь случайно. И даже тогда он успевал отвести взгляд прежде, чем я увижу хотя бы тень чего-либо. И даже такое положение вещей меня радовало. Прогресс достижения цели сдвинулся с мертвой точки. Через него я смогу вывести остальных из этого омерзительно-апатичного состояния. И, судя по всему, новое руководство, сильно помогало мне в этом. Через некоторое время столовая наполнилась людьми. Дети разных возрастов, навскидку, от пяти до пятнадцати лет, вели себя настороженно и откровенно боялись безмолвных фигур по периметру помещения. А те, что вместо имен имели только номера — боялись новичков и перемен, которые те принесли. Привыкшие к тишине, они жались к моему столику в поисках незримой защиты. И каждый день я, с неумолимостью танка и регулярностью бронепоезда, совершал свой вояж за добавкой, пытаясь поймать взгляд, наполняя своей твердостью. Многие из новичков начали повторять уже после двух-трех дней, но на них мне было… не то чтобы все равно, но очень близко к этому. На исходе второй недели они сдались. В очередной раз отправившись за добавкой, я услышал шорох отодвигаемого стула. Боясь спугнуть свою удачу и не выдать возбуждения, я выполнил привычную последовательность действий, и, подходя к месту, не застал никого из «Номеров». Присев и кинув взгляд на раздатчик, я сдержал идиотскую улыбку — выстроившись в очередь, мрачные фигуры одна за другой, забирали свои добавочные порции. Это была воодушевляющая победа. Незначительная, незаметная, но очень важная для меня. Осознание того, что я МОГУ менять мир своей волей. На данный момент, я закрепил место лидера этой неформальной группы и теперь чувствовал за плечами незримую поддержку. И груз рухнувшей будто с небес ответственности. Это было страшно и, порой, подмывало отказаться от затеи. В таком случае достаточно было вспомнить об альтернативе, весьма не радужной, надо сказать… Биотика. Основная причина моего пребывания на этой базе и ось, вокруг которой вертится жизнь здесь. Я многому научился в манипулировании этим даром и еще больше узнал о нем. Мои навыки не были чем-то выдающимся. Не было невыразимой мощи, как и сверхтонкого контроля, хотя последнего я пытался достичь всеми силами. Это весьма удручало по многим причинам. И первой из них были новые порядки на базе. Через неделю прозвучала речь которая, как я потом узнал, будет будить весь комплекс еще долгое время. Нехитрый прием психической обработки, когда ложь, прозвучавшая тысячу раз… Суть сводилась к тому, что теперь для подопытных действует закон джунглей. А один из полигонов будет переоборудован в «Зону». Из дальнейших наблюдений, разумнее было бы назвать это «Колизей» или что-то наподобие. Огромная свалка техногенного мусора, она стала ареной для турниров, проводившихся новым боссом. Состав и личности сражавшихся не поддавались системе и, похоже, исходили из данных скрытного наблюдения. Впервые я ступил туда в результате потасовки в столовой. Младшего среди «Номеров», рыжего, толкнул какой-то бугай, успевший сколотить небольшую группу подельников. После секундного раздумья, я невзначай задел уже его, и, поднырнув под замах кулака, локтем пробил в солнечное сплетение. Драку разняла охрана, а на следующий день я обнаружил себя на арене. Был объявлен бой до первой крови. Соперником был тот самый парень из столовой. Честно, мне было страшно, но его лица я не увидел до самого последнего момента. «Зона» была устроена так, что враги не видели друг друга в начале боя. Лабиринт из останков аэрокаров, мебели, строительного мусора и даже челноков разделял две двери. Я целился в спину. Во мне не было намерения закончить все… так. После всего этого ко мне подошел высокий голубоглазый блондин и похлопал по плечу. Он сказал: «Так держать». И ушел. Я видел этого человека в ангаре и знал, кто его послал. Это полностью соответствовало плану, но не вызвало ни капли радости. Только гадливость и зачатки саморазрушительного гнева. После того, как на завтраке мой противник не появился, пошли шепотки. Через еще неделю нарыв прорвало и наша пятерка, встав полукругом у стены, положила порядка десяти человек с разной степенью повреждений. Охрана не вмешивалась, только растащила по камерам тех, что «полегче» и в медблок тех, кто за ночь в камере бы загнулся. Собственно, это событие и послужило одной из причин утверждения меня, как лидера «Номеров». Другие нас боялись и сторонились. Сильные боялись потерять позиции, а слабые — навлечь на себя гнев. Отношения с персоналом были весьма интересные. Знакомые лица так и мелькали, а я продолжал повышать свою репутацию, выказывая лояльность идеям «Цербера». Конечно, формально, их никто не продвигал, а то, что знал об организации реципиент, не понравилось бы сотрудникам базы. Но вот информация из послезнания позволяла составить ту форму идеологии, в которую я и сам заставил себя поверить. И щедро делился этими мыслями тогда, когда это было не опасно и, в целом, одобрялось. «Доктор Чамберс» мне встретилась лишь пару раз близко и несколько десятков — мелькнув вдалеке. Судя по всему, являлась весьма высокопоставленным человеком тут. На это можно было смотреть с разных точек зрения и большинство из них выявляли нерадостную картину. Она явно меня в чем-то подозревала и её деятельность может основательно подпортить мне игру. Зато, похоже, среди людей новоприбывшего «Габриэля» я был фаворитом. Блондин благоволил больше остальных и, вызвав на разговор наедине, одобрил мои «занятия». Вероятно, он говорил о физических упражнениях, что я проводил в камере после отбоя. Собственно, я не скрывал это и ответил в духе идеологии Цербера. Поймав одобрительно-задумчивый взгляд, я сам тогда основательно задумался на тему усиления конспирации. И отбросил этот вариант. Реципиенту неоткуда было взять навыки подобного лицемерия, и не было у него нужды в этом. А провернуть все естественно — возможности не было, да и раскрыли бы меня. Таким образом складывались обстоятельства до сих пор. Сейчас все вдруг зашаталось, а стройная комбинация грозила рухнуть. На том же проклятом месте, где началась. Створки массивных ворот «Зоны» закрылись за спиной. Мощный динамик сухо произнес. — Запись V-S09. Объект «Восьмой» и объект… Мое сердце не ухнуло, я уже знал, что мне предстоит. Я был даже в какой-то мере готов к такому исходу. — «Ноль».***
Девочка тяжело дышала во сне. Её видения были тяжелы и наполнены чем-то темным и страшным. Острые зубы, впивающиеся в кожу, измазанные в брызнувшей крови. Белые призраки, монотонно бубнящие что-то, держащие на поводках своих жестоких зверей. А звери те — самые болезненные, ведь делают больно не снаружи, а внутри, словно будят что-то, что хочет вырваться наружу. И от этого бывает даже страшнее. И отдельные кадры, где большие черные доспехи без лиц. Они ничего не делают, лишь стоят, но от этого безмолвия все нутро скручивается от ожидания удара. И, чаще всего, он следует немедленно. Если она падает, их становиться еще больше. А если еще и просит прощения или просто издает звуки, избиение превращалось в пытки. Пол клетки холодил кожу — помещение было похоже на холодильник. Синяки сходили неохотно, будто не желая сдавать квадратные сантиметры кожи девочки. Гнезда для инъекций чесались, но касаться их было больно. Накануне снова была «Красная». «Красная» это всегда страшно. Тогда ей кажется, будто не она вовсе движет телом. И сияние ей не подчиняется. Тогда случаются… неправильные вещи. В последний раз один из мальчиков… Дженнифер болезненно дернулась во сне, а перед взором прокатилось видение красного облачка, истаявшего в рециркулированном воздухе «Зоны». Но даже не это самое страшное. После «Красного» всегда идет «Зеленое». И тогда ей становится очень-очень хорошо. Счастье и эйфория топят девочку в себе, буквально принуждая ЖЕЛАТЬ «Красное». От этого было жутко и она инстинктивно чувствовала неправильность подобного. Сейчас кровь уже кипела, приближая пробуждение. Статика накапливалась в помещении, гравитационные аномалии возникали с некоторой периодичностью, фиксируясь приборами. Дженнифер подергивалась мутной пленкой. Через десять минут она разомкнет глаза, ощутив раздражение и беспокойство. Через полчаса свечение пробьется в видимый спектр, напугав девочку и запустив необратимую цепочку событий. Через час препараты войдут в силу, введя девочку в состояние берсерка и тогда врата откроются. И тогда начнется битва.***
Как только прозвучало последнее слово, мои колени подогнулись. С достоинством вышел из положения, напружинив ноги, и крадущимся шагом скользнул к ближайшему нагромождению мусора, убедившись, что преграда сплошная. Губы сами собой зашевелились. — Эту молитву я посвящаю тебе, Отец… Беззвучный шепот, унимающий кровь и позволяющий начать думать, ведь иначе — верная смерть. «Ноль» — биотик экстра-класса. Почти безграничная сила вкупе с яростью и животными инстинктами. Единственная надежда на то, что она не успела заматереть и сейчас не находиться на пике своей мощи. Слух уловил тихий звон, словно один кусок металла задел другой. Я двинулся в сторону, противоположную источнику звука, стремясь зайти за спину. В этой стороне нагромождение металла уменьшало высоту так, что в конце пути я вполне мог взглянуть на предполагаемое место, откуда прозвучал звон. Мягкая походка, которую я старался отрабатывать постоянно, чтобы тело привыкло к ней, не издавала шума. Также я пытался держать в состоянии готовности биотику так, что на кончиках пальцев слегка покалывало. Вот, наконец, прореха в виде не до конца смятой рамы, кажется, промышленного бура. Выглядываю краем глаза, подтянувшись за край арматуры. Никого. Только широкая тропинка среди техногенного мусора. Улавливаю голубой отсвет справа, с той стороны, откуда пришел сам, и откатываюсь назад. Черный шарик размером с дыню, пролетел в полуметре от меня. Разорвался где-то дальше, стянув к себе мелкий мусор и существенно покорежив конструкции среднего размера. Мое легкое тело тоже так и норовило потерять равновесие, но я устоял. На меня смотрели широко распахнутые глаза с тонкой кромкой радужки. Где-то в груди кольнуло. Её лицо было лицом маленького ребенка, не старше семи лет. Выбритые виски с какими-то железными штуками, похожими на розетки, бледная кожа, сочные фиолетовые синяки то тут, то там выглядывали из-под какой-то рваной белой хламиды. Руки покрывали кровоподтеки и следы шрамов. Дышала она тяжело, с хрипами, неровно, будто запыхалась. Ярко-голубое свечение повторяло контуры одежды, второй слой куполом раскрывался в полуметре от девочки. И сейчас от этого купола отделялся каплевидный снаряд. Оценив вид и намерения, я пропустил волну собственной биотики по телу и, оттолкнувшись, перемахнул через преграду, оказавшись отделенным от «Ноль» полутонной металла и пластика. Огляделся в поисках оружия, но ничего не нашел. Низкий гул начал набирать громкость, и я побежал, поглядывая по сторонам. Успел нырнуть за остов челнока и, о чудо, разжиться почти полной копией моей старой, алюминиевой, дубинки. Полуметровый отрез современного сплава, легкий, словно пенопласт и прочный, как титан, полюбился мне с первого взгляда. Подтянув его телекинезом, я застыл, услышав грохот и громкий скрежет. Похоже, «Ноль» просто снесла препятствие и теперь решает, куда пойти. Сконцентрировался на маленькой шестерне и, будто ломиком, отжал дверь аэрокара. Замок скрипнул, дверь дернулась, а я услышал шорох одежды «Ноль», приближающейся к моему укрытию. Учитывая, что источник звуков находился дальше по «тропинке», а сам челнок, в котором я прятался, являл собой небольшую выемку в многометровой стене из хлама, ей придется повернуться ко мне спиной. Наконец, я задержал дыхание, стараясь ничем себя не выдать. Через пару секунд первые искры голубого огня появились в поле зрения, а большой кусок исследовательского оборудования неподалеку покрылся свечением. Мне понадобятся все силы, чтобы дернуть его. Вот, «Ноль» вылетает на перекресток и я оказываюсь справа-сзади от неё. Почти за спиной. Сильное притяжение, что отдается болью во всей грудной клетке разом. Мои ноги сильно отталкиваются от пола, а тело уменьшает вес посредством биотики. Замахиваюсь трубкой, метя в затылок с тем, чтобы вырубить девчонку, не убивая. Поначалу она купилась, стряхнув с ладоней мощный сгусток биотики, запустивший мой снаряд в обратную сторону с трехкратной скоростью. Но вот, труба касается купола и с треском увязает в нем. Следом в него влетает мое тело и наливается тяжестью, тем не менее, продавливая его. По коже пронесся каскад жгучих электрических разрядов, а ноги касаются земли. Цели я не достиг, но сильно сократил расстояние. Здесь биотика должна быть неэффективна. Она оборачивается. Выглядит изумленной, вскидывает руки в защитном жесте. Я отталкиваюсь от пола, но мой рывок срывает мощная волна биотики, оторвавшая меня от земли и протащившая пару метров. Я замахиваюсь. Купол начинает восстанавливаться, но в нем еще есть прорехи. По руке прокатывается волна темной энергии, мышцы подергивает разрядами электричества. От руки отделяется снаряд. И когда он уже летит, я понимаю, что древко буквально светится от вкачанной в него неведомой энергии, подозрительно похожей на дезинтегрирующий заряд. И что металлический брусок проходит сквозь самую крупную прореху в куполе, не сбавив ход и не потратив ни кванта энергии. Что выбившая искры из купола при первой атаке трубка приобрела хищные, заостренные очертания. Понимаю, насколько тонок пассивный барьер, по сути, ребенка. И что темный кружок уже улетевшего снаряда приходится чуть выше переносицы лица с расширенными зрачками. Непоправимость содеянного цепко ухватила трепещущий комок в груди, бросив меня на колени. Напряжение растворялось, оставляя наедине с огненным штормом в душе. Раздался влажный звук. Затем еще один, глухой, падения тела. Поле моего зрения выхватывало только руки, упирающиеся в металлическое покрытие с глубокими бороздками. И эти бороздки медленно заполняла кровь. Холодный укол под ошейником, и мои руки подгибаются.***
Мужчина в который раз пересматривал запись. На голопроекторе мальчик, все больше похожий на подростка, словно распрямляющаяся пружина, слитным движением, отпускает рвущийся к плоти смертоносный снаряд. Его пальцы возбужденно перебирали кнопки на пульте управления. Глаза жадно поглощали всю сцену. — Совершенство. Я сделаю из тебя… бога. Голубоглазый блондин, сидевший на диванчике неподалеку с, казалось, заткнутыми ушами, лениво приоткрыл один глаз.***
Женщина еще раз проверяла все показатели. Чем больше данных она унесет, тем лучше. — Хм. Протоколы шифрования Михаила были гораздо сложнее. Подозревающая с недавних пор даже собственную тень доктор в очередной раз подтерла логи и поменяла некоторые базовые показатели. Теперь облучение в комнате Восьмого будет гораздо выше. Всегда. Риск патологий возрастает, это так, но она должна выжать из остатков этого времени максимум информации. В случае смерти Восьмого - все доказательства её вмешательства в обход «Цербера» будут стерты.***
Мужчина поставил бокал с бурбоном на столик, в то время как глаза бегло осмотрели запрос «Телхина». Брови взлетели, тишину потревожил хмык. Одобрив этот запрос, он оставил мысленную зарубку с тем, чтобы осадить главу ячейки тем или иным способом. «Скажем, новый оперативник, подающий надежды, назначенный в качестве заместителя, будет весьма кстати». Его мысли вернулись к женщине, плоду генетических манипуляций, оказавшейся в крайне деликатной ситуации, а губы изогнулись в улыбке.