***
Пара прыжков на месте, чтобы убедится, что все магниты работают и исправны — мало радости в разгерметизации посреди высадки из ближнего космоса. Тактико-технические характеристики представленного снаряжения мы уже изучили, даже испытав пару образцов. Роли были разделены за нас Артуром. Классические «Щит» и «Меч». Основной мишенью должен был стать я, хотя, на мой взгляд, учитывая мою ведущую роль, должно было быть наоборот. Но даже так, можно было извлечь выгоду, представив себя защитником — наверняка в этом и заключался замысел сенсея — совсем другой вопрос встает, стоит мне задуматься о необходимости что-то кому-то доказывать. Если главным доказательством станет моя смерть, огромную выгоду от этого получит «Цербер», и мое мнение здесь уже никого не достигнет. Адресат недоступен, все дела… — И все же, кто ты такой? Я посмотрел прямо, но не жестко. В этом не было смысла — союзнические отношения предполагали хотя бы минимальную доброжелательность. — Тот же вопрос я хотел задать тебе. Но, надеюсь, тебе понятно, что ответить на него может только время. Изумрудные глаза выражали непонимание. Вздохнув, и, выразив таким образом смирение, что едва-едва перекрывало поднимающиеся негативные эмоции, я развернулся к Джейн полным корпусом. — Ты хочешь узнать меня, как человека? Познакомиться? Может, узнать что-то о работе, на которую подписалась? Все равно — сейчас это невозможно. Те небольшие поручения, которые мы выполняем, покупают нам крупицы — часы, минуты. Пока это так, и я не знаю, будет ли когда-то иначе. Девушка отступила на шаг, а в глазах появилось что-то неуловимое, весьма похожее на понимание, которого я хотел достичь. — И это при том, что каждое задание проведено безукоризненно, в то время, как любая ошибка может стоить свободы, здоровья или жизни. Никакого выбора или свободомыслия — считай, что ты в армейском спецподразделении. Полное подчинение непосредственному начальнику — мне. Веское слово погрузило ангар в тишину. Пусть в этот час, по корабельному времени весьма поздний, мы были одни в большом техническом помещении, где испытывали сервоприводы брони, но стало неприятно. То ли от особого чувства уязвимости, когда кажется, что любое твое движение можно услышать из любого конца зала, то ли от собственных слов. Однако, я сказал чистую правду — то, что долгое время вынашивал в голове. Относительно емкая и информативная формулировка текущего положения дел. Возможно, стоило преподнести это мягче, но слова были спущены с цепи. Оставалось только наблюдать за реакцией предполагаемого боевого товарища. Первого за эти годы. Джейн отвернулась, покрутила шлем в руках, поймав свое отражение в полированную поверхность бронестекла. — Ясно. Я поняла. Её палец находит кнопку, и крепления немного расходятся, позволяя одеть шлем быстрее и проще. Миг, по прошествии которого на меня сморит бесстрастная, почти зеркальная гладь полимерного стекла. Поморщившись на это выражение чего-то похожего на обиду, просто разворачиваюсь, и делаю жест, показывающий «следуй за мной». Оставив броню в Арсенале, теперь уже в ячейках быстрого доступа, позволяющих облачится в течение нескольких десятков секунд, мы молча, и не сговариваясь, отправились по каютам. Показавшийся впереди коридор, последний — вызвал неясное беспокойство. Что-то подсказывало мне, что ситуацию в таком виде, какой она имеет, оставлять нельзя. Несколько факторов, как объективных, так и субъективных, сошлись в своих заключениях, почти принуждая меня к действию. Обернувшись, я взглянул в лицо Шепард. Ровное, неподвижное, словно фарфоровая маска, столь же отталкивающе-идеальное. Только живые зеленые глаза выдавали её с головой. — Джейн. Хруст фарфора я услышал почти физически — неудача. Нужно проследить, чтобы во время важных переговоров она носила шлем. На лице читалось внимание и надежда на некий, очевидно, весьма конкретный, исход. Может, все-таки есть какая-то цель у её действий? Но, прокрутив в голове все возможные последствия, я не нашел ничего, что могло бы привести к необратимым последствиям. Широко распахнутые изумрудные глаза со скрытой тревогой наблюдали за каждым моим движением, благо я свое лицо, в отличие от Джейн, контролировал гораздо лучше. — Я надеюсь, что когда-нибудь у нас появится больше времени. Шаг к её двери, провожу над замком рукой, где закреплен инструментрон. Гермодверь с шипением уходит в стены. Выжидающе смотрю на девушку. Она не отводит взгляда, а потом вдруг широко и искренне улыбается. Совершенно неуместно и нелогично, отчего мой мозг едва не в трубочку сворачивается, пытаясь справится с нагрузкой. — Я тоже. Спокойной ночи, Смит. Не дожидаясь ответа, она скрывается в каюте и закрывает двери. Взглянув на кодовый замок оценивающе, затем на инструментрон, где находится ключ от него, пожимаю плечами и отправляюсь к себе — требуется значительный отдых перед тяжелой миссией. Но не обязательно он заключается во сне. Да, этот процесс необходим человеку, но когда он входит в противоречие с базовыми инстинктами живого, вынужден уступить. Осмотрев каюту, что сильно отличалась от того, что я имел на станции, и уж тем более, от моей камеры на «Телхине», я опустился на пол. Никакой ржавчины, и мебели начала прошлого века. Все матово-белое, разве что не скрипит от чистоты. Оранжевые элементы декора пробиваются то тут, то там, насыщая красками то, что в противном случае могло быть постным. И хотя площадь каюты не слишком превышала, по моим прикидкам, полутора десятка метров, с учетом полного обслуживания — мне с головой хватало. Вот и сейчас, я прикрыл глаза и сосредоточился. Губы словно бы хотели что-то прошептать, но я давно забыл слова. Некоторое время ничего не происходило, и мои руки лежали на коленях, обращенные ладонями к потолку. Даже не глядя на них, я точно мог сказать, что над ними появился едва различимый туман, ничего не скрывавший. Затем он обернулся маревом, что искажало свет, выдавая неверную картинку наблюдателю, если бы такой нашелся. Наконец, побежали первые искры едва разгорающегося голубого пламени. Гипнотическое зрелище — для меня так уж точно. Наблюдать, как одной лишь мысли подчиняется сила, способная, в перспективе, на все, стоило тысячи смертей. Мысли ушли в другую сторону, более приземленную и близкую. Вопрос «Шепард», уже, казалось, решенный, вновь и вновь вставал ребром. Я надеялся на больше, чем деловые отношения — но в далеком, светлом будущем. Однако дерзкая девчонка лезет под кожу при любом удобном случае, что меня невероятно раздражает, умудряясь не переступать грань, за которой минусы перевешивают плюсы. И превосходно развитая интуиция ей в этом помогает. Перестраиваю часть полей, и пламя, до того лишь угадывающееся на светлой коже, поднимается от ладоней. Чувствую, как от статики волоски на руках поднимаются — поручень у гермодвери «Цербер» тоже предусмотрел, а то бить бы мне током любого, с кем хотел бы поздороваться. Ровный голубой шар не вижу, но знаю, что он должен быть — конфигурация полей верная. Информация пришла еще по пути из ангара, но я не обратил внимание — все важные сообщения Артур передает по голосовой связи. Наверняка миссия щепетильная, но морально не слишком сомнительная — новичка на такую не отправят. Не знаю, что насчет начальства, но лично я не слишком-то уверен, что статус оперативника Шепард имеет добровольно. Да и о лояльности при столь двояком положении её матери заикаться пока не стоит. Все решиться через пять суток, до тех пор — только временное сотрудничество. А вот после, «Цербер» её уже не отпустит, как бульдоги не отпускают добычу, уже вонзив клыки на всю длину. Она будет повязана кровью, общей тайной, долгом и много чем еще. Используют наиболее эффективным образом, а в случае неисправности еще подумают, стоит ли чинить. Общий принцип для большинства крупных корпораций — а именно на них больше всего похож «Цербер». С другой стороны — личное мнение Призрака способно переломить любую закономерность, чем он, на моей прошлой памяти, пользовался не раз. Еще один шар возникает над другой ладонью — мощная вибрация гулом отдает в диафрагму, заставляя все тело трепетать. Какая красивая ловушка — роль мышеловки играю именно я. Мне остается только надеяться, что меня используют больше одного раза. Большего подопытной крысе и желать наивно, не так ли? Я пролитую кровь не забываю, и то, что отчасти цели «Цербера» совпадают с моими, а его средства трудно заменить, не значит, что я спустил с рук все, что было сделано. Лично мне принадлежит пока что только биотика и мое тело — иных ресурсов нет. В таком положении крайне трудно что-то сообразить на тему величия и свободы. Не говоря уже о галактических масштабах, на которые, наверняка, придется замахнуться Джейн. Треск статики, теперь уже совсем не тихий, не отвлекает меня от анализа. Еще один шар поднимается над ладонями, объятый голубым огнем, не исторгающим дыма и искр. Мелькает шальная мысль — а как под таким колпаком она попадет на глаза высокому начальству Альянса, и запустит цепочку событий, что должны остановить Жнецов? При своем текущем положении я не волен даже над своей жизнью, чтобы направлять чужую. Было ли то решение достаточно взвешенным и обдуманным? Посмаковав эту конструкцию, заключаю, что теперь уже все равно — остается только сделать все возможное, чтобы Джейн оказалась в нужном месте в нужное время. Пока что план такой, ибо я все еще не уверен, что могу взвалить на себя её ношу и поменяться местами. Даже если забыть о невеселом конце каноничной истории. Невеселом для одного командора, конечно, не для галактики. И до закладок не дотянуться — даже найти их представляет большую сложность. Они могут быть где угодно, в любом качестве. Возможно, даже в могиле или в виде космической пыли. «Телхин» пошел в разнос и предугадать такое количество факторов я не берусь, даже использовав весь потенциал «янтаря». Четвертый шар поднимается, покорный воле человека. Уже есть затруднения с контролем, едва удается не сбиться с мысли. А сам внутренний монолог становится медленным. Эта сила — кровь чудовищ, не канула в небытие, как могло показаться. Её свойства проявлялись и раньше, в основном позволяя снять большинство ограничений обывателя-человека. Укрепление памяти, развитие аналитических способностей, увеличение скорости мышления и осознанной реакции. Прямого преимущества все это не давало, но и не должно было. Однажды я уже сделал ставку на физическую мощь, что закончилось моим прибытием в двадцать второй век. Оставшиеся крохи должны были использоваться оптимально — и направленность «янтаря» внутрь тела, как нельзя лучше дополняла биотику, позволяющую манипулировать окружающим пространством почти свободно. Опять же, только в теории — например, я все еще не способен расщепить атом силой мысли, хотя эффект массы позволяет это. В современных реакторах используется этот принцип. Ну, а пока что, никто не видел достаточно сильного биотика для такого действа. В этом цикле не видел — что-то мне подсказывает, что те же Левиафаны, при развитии в сторону изменения материи были способны не только на расщепление ядер, а, возможно, и на их квантовую перестройку. Мои глаза широко открыты — над ладонями, потрескивая статикой, парят четыре шара, каждый диаметром не меньше двадцати сантиметров. Полная сосредоточенность, и, хватая за расползающиеся волокнами ленты, я стягиваю их вместе. Да, то, чем я занимаюсь, не является отработкой конкретного приема, и едва ли это может помочь мне в бою, но я почему-то чувствую, что это отнюдь не пустая трата времени. Это было похоже на обычную физическую тренировку, когда можно почувствовать легкое сопротивление той мышцы, которую развиваешь. Принцип тот же — на шахтерской станции, чуть меньше года назад, я был способен на поддержание одного шара — теперь пятый вот-вот покорится мне. Хрупкий, столь прозрачный каркас, что, казалось, его можно было разрушить дуновением ветра. Пленка укутывает его, ограждая, и теряя прозрачность — энергия текла медленно, так что я легко мог заметить нестабильности и устранять их. Четыре предыдущих шара замерцали, и мне пришлось перераспределить концентрацию заново. Мозг работал на пределе, но прогресс двигался. Когда все закончилось, и передо мной повисли пять одинаковых голубых шаров, я с облегчением выдохнул и отпустил тиски. Первый треснул и легким порывом ветра прошелся по каюте. Второй истаял, оставив запах озона. Осторожно, по очереди разряжая биотические структуры, я был предельно сосредоточен. Все же эта сила — не игрушка и даже в таком безобидном виде способна на разрушения. Поднимаюсь с пола и подхожу к небольшой полке. Браслет запасного уни-инструмента лежит на подзарядке. Протягиваю руку, чтобы узнать, сколько времени провел за тренировкой — имеет ли смысл отдохнуть перед пробуждением или не стоит даже пытаться? Небольшая молния неожиданно срывается с пальцев и бьет в металлический корпус, оставляя после себя дорожку теплого титанового сплава. Это… интересно. Можно ли усилить эффект, использовав в качестве оружия? Было бы весьма забавно — но не рационально, наверное. Если ученые до сих пор не придумали, как обратить побочный эффект от использования биотики на пользу — скорее всего это не имеет смысла. Все же касаюсь нужной грани, активируя дисплей. Всего полтора часа — есть шанс отдохнуть. Шесть с половиной — вполне достаточно. Но еще нужно обработать информацию, отправленную Артуром. Лучше заранее, чем в спешке и неверно. После гигиенических процедур, опускаюсь на кровать, с планшетом в руках — пальцы привычно мелькают по экрану. Тюбик с клубничной пастой почат наполовину. Я в очередной раз не смог отдать должное корабельному коку. — Зона разграничения? Четырехглазые… Против воли я поморщился. Жестокие, агрессивные и чудовищно сильные пришельцы. Развитое зрение, жесткая иерархия в регулярных войсках — неудобный противник. Биотики у них тоже не пальцем деланные, много сотен лет они приспосабливали свои силы к удержанию и обезвреживанию, а также работе на сверхблизких расстояниях. Стоит ожидать либо гадких приемов контроля, либо жестоких кинжальных ударов, направленных на размозжение или разрыв тканей. Тяжелая техника вряд ли будет — только несколько кланов контролируют тяжелую промышленность, тяжелым молотом утюжа тех, кто посмеет покуситься на их монополию. Это подтверждают новостные сводки и архивные данные многолетней давности. Планетка — тот еще клубок проблем. И с Землей сходство имеет весьма отдаленное. Задание же… Ухмылка вышла кривоватой, но я мог себе позволить – никого в комнате не было. Интересный выбор, Артур. Некоторая логика здесь прослеживается, но смысл действовать так прямо и открыто? Не в стиле это «Цербера» — того, который я знаю. Значит, нужно докопаться до причины. Действия вслепую могут уничтожить меня быстрее любого противника — и грохнуть Надежду Галактики за моим плечом.***
Люкс-каюта освещалась только несколькими светодиодами аппаратуры в режиме ожидания. Остановившийся взгляд голубых глаз сверлил бездонную черноту иллюминатора. Мастер погрузился в свои мысли и не собирался обращать внимание на окружающую реальность еще минимум пять часов, когда вдруг один из терминалов издал придушенный писк. Созерцательное состояние было безвозвратно разрушено. А нарушителем оказался его ученик. Уже без всяких шуток и ремарок. У парня явно были хорошие задатки. Идеальная заготовка почти для любого профиля. Подарок судьбы для того, кто вот уже несколько лет хочет уйти в тень, отделавшись от назойливого внимания теневых игроков. Терминал взорвался светом, столь резким, что Артур чуть сощурился, пробегая глазами по строчкам. Страницы Сети, связанные с историей, новостные сводки, форумы, соцсети. Архивы внутреннего информационного пространства Цербера, а затем и Альянса. — Значит, сложный путь, да? Легкая улыбка чуть заметно изменила черты лица и рисунок пока неглубоких морщин. — Ученик. Слово соленой влагой легло на язык, и Артур отчетливо почуял металлический запах. Его собственное ученичество оборвалось неожиданно и резко. Ему оставалось надеяться, что у Восьмого оно закончится не так трагично. Впрочем, сейчас уже все равно. Задание спустили сверху и вообще-то ему нужно сделать это самому, поставив новичков на страховку, если он сам не справится. Учитывая данные разведки — стянутые в район силы могли бы раздавить не одну роту космопехоты Альянса со всей механизированной поддержкой. Противопоставляя этому веру в Восьмого, он рисковал не меньше ученика. Но это стоило того. Смакуя ожидание триумфа, либо самого сокрушительного поражения, Артур вновь погрузился в теплую дремоту, и ни единой искры тревоги не было на его сердце.***
Человек в камере натужно сипел, царапая подлокотники мощного даже на вид кресла. Ремни трещали под напором рвущихся мышц, а всполохи биотики то и дело разрядами пробегали по коже. Работа в "Армали", как оказалось, не слишком отличалась от бытия ученого "Цербера". Ксеносы не очень-то и отличались от людей - услышал бы это Габриэль, от энергии его вращения можно было бы весь "Телхин" запитать. Большинство отличий заключалось в оформлении бумаг, коих стало в разы больше, да окружении. Окружение... Оно было многообразным, хотя она подозревала, что и эти лица всех оттенков синего могут надоесть. После длительного наблюдения - наверное, так и будет. Но пока что они вызывали только интерес. Азари были весьма слабо изучены галактическим сообществом. Хотя нет, не так - крупицы настоящего научного знания были намертво похоронены под невероятным количеством ненужной информации. Психоэмоциональная сторона этого вопроса была интересна, и даже сексуальность этих инопланетянок Алексия успела изучить в максимальном приближении, но как ученый, она привыкла смотреть глубже. Подробнейший поиск не показал сколь-нибудь серьезных исследований причин феномена врожденной биотики. А те, что были - ограничивались пространными теориями или смутными гипотезами, прикрываясь впоследствии из-за недостатка финансирования и материала для изысканий. То же самое - с аномальной продолжительностью жизни. При недостижимом для других разумных уровне организации организма, неограниченное деление клеток не могло не затеряться в эволюционном развитии. И при таком механизме - ни одного случая онкологических заболеваний, даже доброкачественных. Основные принципы биологии были нарушены, а вся галактика словно бы закрыла на это глаза. Трудности в добыче образцов присутствовали, но если у человека есть желание - возможности найдутся. Пусть и не всегда абсолютно "чистые". Новый усилитель, который сейчас испытывала Чамберс, был только ублажением амбиций верхушки компании, и предлогом для продолжения финансирований её собственных исследований. -… р? Доктор Чамберс? Необходимое время отработано. Замеры произведены. Холодное, волевое лицо обратилось к ксеносу, что дерзнула… На мгновение она поморщилась. Работа в Цербере накладывала отпечаток, как и то, что вопрошающей была азари. Вой, монотонный и душераздирающий, почти стих за глухим стеклом. - Отключайте. Пригласите медиков и все, что нужно. Не мне объяснять. Развернувшись на каблуках, она покинула рубку. Комплекс, хоть и был на планете, имел много схожих с космическими кораблями черт. И освещение такое же отвратительно-секторное, отчего коридоры кажутся бесконечными. Доктор наук, в её распоряжении была вся мощь лучших умов галактики, но этого было бесконечно мало! Цель ускользала, различные концентрации сотен разных факторов были во многих вариациях испробованы, но модель не складывалась. Да, у неё получилось найти формулу вещества, что значительно улучшило состояние немолодой уже женщины. Сейчас, в свои почти сорок, она чувствовала себя, да и выглядела, лучше, чем пятнадцать лет назад. Да, она вывела примерно процедуру, благодаря которой могла бы мановением руки заставить кружку с кофе воспарить, и опустится ей в руку. Да, порезы на её коже закрывались за считанные часы. Но она жаждала гораздо большего. Следующий ответ лежал за пределами этого комплекса. Достигнув своей, вполне себе комфортабельной квартиры, она стала прикидывать, кого поставить себе на замену, чтобы лаборатория не загнулась за те пару месяцев, которые она будет отсутствовать.***
Турианец самодовольно усмехнулся, глядя на подлетающий к месту встречи аэрокар. Он не ожидал, что посланцы Арии даже не попытаются оспорить условия встречи. Обычно они больше пекутся о своей шкуре. Так и подмывало отдать команду, и развеять по ветру то, что останется после залпа более полутора десятка тяжелых стволов. Но Королева таковой оставалась, и проводники Её воли были неприкосновенны. Вот аэрокар останавливается, и из него выходят трое. Один в тяжелой, двое в легкой броне приближались неспешно, но не для того, чтобы показать собственную важность — на единственном открытом лице брюнета не было надменности, а его спокойствию позавидовали бы лучшие игроки в покер. И это под недружелюбными взглядами более чем двадцати турианцев охраны, не скрытой маскировочными полями и стенами. — От имени Королевы Омеги, Арии, приветствую вас. Черные, как сам вакуум, нестриженные волосы ниспадали на даже не молодое — юное лицо. Голос, которым он произнес простую фразу, был пресным, как самая дешевая пищевая паста. Он не превозносил, не любил и не ненавидел. Сухая констатация факта. Турианец еще раз подозрительно окинул взглядом человека. Видимое оружие — один лишь богато украшенный пистолет, модели которого он назвать не мог. Обрывки ткани, наброшенные поверх, теоретически могли укрыть некоторое снаряжение, но не то, что могло обеспечить победу в случае столкновения. И все же, за вожаком-турианцем стояла его стая. Припадать на лапы перед чужаком было опасно, как и слишком сильно скалить зубы, которых легко можно лишиться, если навлечь на себя гнев Королевы. Мандибулы были чуть отведены от челюстей, оставляя узкую щель. — И вам не болеть. Ария просила о встрече — я тут. Что ей нужно от меня? Водянистый, безразличный взгляд вызывал неприятный холодок, бегущий между пластин. Конечно, он значительно все переиначил — бесконечная грызня мелких группировок перемалывала ресурсы и разумных ежечасно, но были и выигрышные комбинации. Те же «Кератодоны», «Урсуны» — главенствующие на главных пиратских «точках», начинали свой путь именно здесь. И все, абсолютно — были под протекцией Арии. Когда-то, какое-то время, но ни у кого не было сомнений, что по первому кличу, они встанут под её знамена. Не потому, что каждый ставит во главу угла честь или без ума от древней азари. Все проще –они знают, что она опасна. И не прощает неповиновения. Никто не хочет быть одним из многих, кто бесславно погиб, вставая на пути Омеги. Никто не верит, что он — тот первый, что сможет выстоять. — Есть информация, что у вас есть наличные силы в Пределе. Скиллианском. Ария может оказать вам честь послужить ей. Турианец оскалил зубы чуть больше. Тайные схроны снабжались постоянно — их местоположение не было секретом, но разглашение не поощрялось. Ему было очевидно, что владычица Омеги хочет влезть в противостояние Альянса и Гегемонии. Конечно, это был риск — но в случае успеха… — Я понял, чего ты хочешь. Предложение годное, но опасное. Плата? Парень чуть склонил голову. — Билет с Омеги. Алчность — бездна ворвалась голову ксеноса. Эти слова имели особое значение для каждого, кто попал сюда не по своей воле, и уж совсем бесценны — для главарей группировок и вождей различных калибров. Это понятие означало выход в свободное плавание. Жесткий контроль Королевы сменялся своеобразной «милостью» действовать по своему усмотрению за пределами станции, и при необходимости залечь на дно, скрываясь под её кинетическими щитами и толстой броней. Золотая жила для тех, кто умел быстро думать и имел достаточную силу. У конкретно этой банды сил было достаточно. — По рукам. Не узнав свой собственный голос, и едва слышно сглотнув, он впился грязно-зелеными глазами в лицо человека. Не изменил бы решение, не передумал посланник. Но посланник молчал. К счастью турианца — недолго. — В таком случае, я и мои спутники должны прибыть в Скиллианский предел и помочь вам с координацией в том районе. — Уровень восемь, доки. Все будет готово. Разрешите идти? Троица развернулась к аэрокару и не удостоила инопланетянина ни единым словом сверх того, что было нужно для заключения этого соглашения. Третий мысленно поморщился — ему решительно не нравилась дипломатия. Куда проще было отрывать головы тем, на кого укажет изящный пальчик синекожей властительницы. За несколько лет, прошедших с момента обретения ими свободы, бывшие подопытные Цербера смогли заинтересовать сильных игроков в бесконечном противостоянии банд. Сначала их, в силу малого возраста, пытались научить воровать и убегать с помощью биотики, но они оказались абсолютно не приспособлены к скрытности, и вообще, к нормальному человеческому обществу. Требовалось системное обучение, вложения. Первая встреченная ими группировка оказалась неспособна тянуть на своей шее троицу детей. Они были проданы банде побольше — и получили не слишком почетные должности, а также скудный паек. Пора безвестности закончилась, когда обносившие склад Нулевого Элемента старшие воры, вынырнув из хранилища, обнаружили мертвого бандита, приставленного к новичкам в качестве наставника, с дырой во лбу, и полтора десятка порванных на части охранников, принадлежавших к числу хозяев этого места. Оказалось, снайперы легко устранили главного, но не ожидали с легкостью отклоняющих огонь десятка стволов одновременно детей. Ну, а привыкшие защищать свою жизнь лабораторные крысы не остановились, пока не упокоили последнего агрессора. С тех пор козырная карта Омеги несколько раз, при разных обстоятельствах переходила из рук в руки, пока вести не дошли до одного из эмиссаров Арии. Королева встретилась с одаренными детьми лично — благо, пока грызня батарианцев и людей не перешла в горячую фазу, на Омеге было весьма скучно. Она всегда была умной азари, и видела выгоду там, где её взор не затмевали эмоции. Которых не могло возникнуть в отношении троицы человеческих детенышей. С абсолютно чистым разумом, восприимчивым к любым установкам, что только ей заблагорассудятся — они рассказали ей все, что сами знали о «Телхине» и людях в белом. О побеге и пути на Омегу. Это определенно дало ей пищу для размышлений. А что же с детьми? Они стали её игрушками и, по совместительству, карательным отрядом. Конечно, брать людей на такую высокую должность было сомнительным решением — недоверие к молодой в галактике расе никуда не ушло — но их биотическая мощь стала решающим фактором. Она предпочла бы сломать инструмент, чем позволить воспользоваться им против себя. А врагов, в том числе, весьма могущественных, предостаточно, и все они ежечасно ищут силы, и пути их приложения, чтобы трон под ней хоть на мгновение поколебался. Живое стихийное бедствие было направлено по просьбе одного из давних партнеров Арии из числа батарианцев. Старый пират откусил больше, чем мог проглотить, и теперь конкуренты активно капали желчью и слюной, уже приноравливаясь откусить от богатств ослабевшего кусок побольше. Выход оставался один — заткнуть им всем пасти самым простым способом, только если они раньше не поймут, с кем связался их оппонент. Третий не любил дипломатию — но иногда она была необходима. Выслужившись наилучшим образом, он получил бы столько ресурсов, сколько было нужно, чтобы продолжить поиски. Причем, по одному лишь критерию — примерному описанию внешности. Стального цвета глаза снились ему порой — когда доводилось спать больше четырех часов, и все время твердили ему о надвигающейся опасности. Безмолвно, ведь у глаз нет голосовых связок и языка, чтобы говорить. Но их выражение, и пляшущие в глубине зрачка тени не давали остановиться в развитии и почивать на лаврах. Пусть они уже способны были вчетвером скрутить одного из офицеров Арии, Третьего это не удовлетворяло, только чувство угрозы становилось острее с каждым днем, в гонке на выживание они плелись в хвосте и разрыв увеличивался с каждой секундой. Садясь в аэрокар, Третий окинул взглядом команду. Они так и не обзавелись именами — так было проще им, и тем, кто вокруг. Машина легко поднялась в воздух и исчезла в плотном потоке куда более пестрых и гротескных собратьев. Омега спала — весть о появлении людей уже не трясла её тяжелым припадком, а новая эпоха Великих… Некоторые из них только начали свой путь, еще часть щурилась, вглядываясь в то появляющиеся на мгновение, то исчезающие нечетким миражем ступени, не решаясь сделать первый шаг. А кто-то едва-едва исторг первый крик в отдаленной колонии, не подозревая о том, что его судьба решена задолго до рождения.