Antivan Blues — Tevinter Blues

      Зевран смотрит на окружающих и не может понять одного: какого, мать его, Архидемона. Амелл, кажется, ни сколько не удивлен, и Зевран косится на него недовольно — «если это какая-то неудачная шутка, лучше скажи прямо сейчас». Четыре пары глаз говорят, что никто здесь не шутит. Он бросает отчаянный взгляд на Лелиану, но и та не дает ему ничего. Перед ним четыре Инквизитора — и Зевран не решается сказать, что это нормально. Низенькую гномку, кажется, зовут Маликой Кадаш. Не то чтобы Зевран видел много женщин-гномок, считай, только Середу Эдукан во время их моровых скитаний да Сигрун в Башне Бдения, но именно эта девушка кажется ему слишком наглой — пухлые губы кривятся в усмешке, а нос маленький и вздернутый, точно у аристократки. Взгляд карих глаз у нее чересчур довольный, хитрый и высокомерный — Зевран видит такие взгляды достаточно часто, чтобы понять, что оказаться врагом этой гномки он не посоветует и врагу. Лелиана называет ее «Наемницей». Высоченную — почти под потолок, прости Создатель — кунари Лелиана представляет ему как Хииру. Просто Хиира. Ни привычных для кунари званий вместо имен, ни чего-либо еще. Зевран улыбается: «Тал-вашот?» Кунарийка смеется раскатистым смехом, откинув за спину длинную косу, и кивает, качнув золотыми кольцами на больших рогах. Эта Хиира отличается от Стэна, которого Зевран хорошо помнит до сих пор, но это отличие ему очень нравится, и потому, встречая взгляд лиловых глаз, он невольно улыбается. Кунарийка напоминает ему его самого — и от этого становится почти смешно. Лелиана называет ее «Шпионкой». Смущенно мнущегося эльфа представляют каким-то совершенно невозможным и непроизносимым типично эльфийским именем, и Зевран почти рад, когда маг неожиданно отрывает взгляд от своих сцепленных в замок рук и говорит, что называть его можно и просто Роэлем. Зевран внимательно его осматривает и не находит в сородиче ничего интересного — эльф как эльф, маг как маг. Судя по валласлину на лице, еще и повернутый на Пантеоне. Такое больше интересно Дайлену — и действительно, стоит Зеврану отвернуться, те начинают шептаться и обсуждать что-то, поправлять друг друга, и вообще всячески проводить время вместе. Зевран почти ревнует. Лелиана называет его «Вестником». Последним ему преподносят Максвелла Тревельяна. Зевран неожиданно оглядывается на уже знакомую троицу и как-то легко для себя понимает: никто из этих троих не является Инквизитором. Инквизитор — лидер, завоевавший внимание Ферелдена, Орлея, Тевинтера и прочих стран; Инквизитор интересен венатори, красным храмовникам и даже Алистеру, обычно никак не заинтересованному в политике; Инквизитор нужен им всем, словно воздух. Зевран смотрит на Максвелла Тревельяна и совершенно четко осознает, что именно он — Инквизитор. Ни рогатая кунари, ни дерзкая гномка, ни робкий эльф. Именно Максвелл Тревельян — с цепким взглядом, крепким рукопожатием, широкими плечами и богатой родословной за спиной — есть Инквизитор. Лелиане даже ничего говорить не надо. Чуть позже Зевран говорит с каждым из них и отчетливо понимает, что эта стихийно возникшая Инквизиция явно не пропадет — хотя бы потому, чтобы найти Вестника и остальных в этом замке Корифею и его войскам придется несколько раз заблудиться в путанных проходах и вытерпеть все шутки от Сэры, Адаар и Лавеллана.       Уже вечером после празднества — в этом замке, кажется, любой повод выпить в таверне есть праздник — он подсаживается к Лелиане, устроившейся в самом далеком углу на составленных ящиках, и с радостью устраивает голову на ее плече. Сестра Соловей вовсе не возражает. — Ты не поверишь, но они идеальная команда, — неожиданно говорит она, и Зевран вскидывает светлые брови. — Я думала, что начнутся недопонимания. Ты же понимаешь, — от многозначительного взгляда Лелианы ему отчего-то становится неловко. — Кадаш из Хартии, а Варрик из Торговой Гильдии; Железный Бык — шпион кунари, а Адаар — тал-вашот; Сэра ненавидит все эльфийское, а Лавеллан на этом буквально помешан; Вивьен агитирует за Круги и контроль над магами, а Тревельян потерял сестру из-за произвола храмовников. Зевран позволяет себе и вовсе улечься на колени к старой подруге. — Твое беспокойство было напрасным? Лелиана смеется тихо, перебирая его волосы. — Никогда так крупно не ошибалась. Мы с Жози почти поставили двадцать золотых на то, что они в первый же день передерутся. — Если против вас ставил Варрик, ваши деньги ушли бы ему в карман. — Катись к Архидемону, — Зевран тихо хмыкает в ответ на недовольство тайного канцлера. — Я уже видел эту ящерицу, дорогая. Весьма милая зверушка, но больше Морриган у нас нет. — Ты просто невозможен. Зевран почти верит в ее слова — если бы не теплая улыбка на губах и смешинки в голосе, точно бы поверил. Он закрывает глаза, пока «Быки» снова затягивают свою песню. — Ты так и не пояснила, почему же они не передрались. Лелиана легко ударяет кончиком пальца по серьге в его ухе. Голос ее задумчивый. — Как оказалось, леди Вивьен умеет сочувствовать, и Максвелл даже рассказал ей об Эвелин, — тихий говор убаюкивает его, и Зевран искренне старается следить за ее словами. — У Сэры и с виду тихого Роэля нашлось много общего, включая любовь к мелким шалостям и постоянное желание дразнить Корифея, — Лелиана откидывается на ящик, стоящий позади, колени ее чуть съезжают вместе с его головой, но Зеврану почти все равно. — Железный Бык оказался не таким уж ревностным защитником Кун, а Адаар очень понравилась его команда и, кажется, сам Бык тоже, — от тихого смешка Лелианы ему становится неожиданно тепло на душе — ведь столько лет прошло, а болтливый рыжий орлейский бард из тайного канцлера так и не ушел. — Кадаш оказалась охочей до споров, азартных игр и рассказов, так что с Варриком они быстро спелись. Она на секунду затихает, а потом неожиданно дергает его за прядь волос. Зевран лениво отмахивается. — Ты решил, что мои колени достаточно подходят для сна? — Вполне, дорогая. Твои колени весьма удобны. Зевран не видит выражение лица Лелианы, но почти уверен, что та закатывает глаза, а потом невольно улыбается — хотя бы глазами. Сэра откуда-то сверху орет на Быка и просит прекратить петь их идиотскую песню, потому что это, мать их, шестнадцатый раз за вечер, сколько можно-то. Зевран смеется тихо и устраивается поудобнее. Через пару часов рассвет придет и в Скайхолд.