Antivan Blues — Tevinter Blues

Мэйварис очень любит свою страну — пожалуй, настолько, насколько вообще можно любить Тевинтер, зная многие его минусы и несравненные плюсы, но то, что происходит с ним сейчас — невозможное, невероятное и отвратительное заболевание, гнойник, растущий с каждым днем, словно тесто с дрожжами. Она искренне считает себя лекарем, долгом которого является вылечить эту болезнь. По стране шепчутся о perrepatae, убийцах магов, способных взяться за устранение кого угодно — кто-то из знакомых ей магистров даже называет их «тевинтерским аналогом орлесианских Бардов», и Мэйварис посмеивается над ними, прикрывая рот аккуратной ладонью: ничего абсурднее этого она не слышала и вряд ли уже услышит. Все ведь знают, что доверять Антиванским Воронам куда интереснее. Организацию считают распавшейся — но она знает, что делает, когда размашистым почерком пишет Варрику. К исходу седьмого дня ожидания к ней является человек — или эльф? — в темных одеждах с глубоким капюшоном и маске. Мэйварис не без внутреннего смеха признает, что подобные картины повсеместно встречаются в дамских романах: ночь, темная комната, одна беззащитная женщина и мужчина, забравшийся к ней через окно. Ее ситуация отличается лишь тем, что фигура в плаще замирает, едва заметив на полу руну, едва сияющую в темноте. Мэйварис отрывает усталый взгляд от бумаг — она не видит, но уверена почти на все сто процентов, что сейчас Ворон глотает слюну, потому что сапог его едва не касается тонкой вязи на дереве. — Avanna, — говорит она, поднимаясь. Убийца следит за ней внимательно, но не понимает слов, и она позволяет себе тихий смешок. — Приветствую. Ворон делает несмелый шаг назад — прочь от руны — и отвешивает галантный поклон. Из-под капюшона показываются кончики светлых волос. — Прекрасная дама желает убрать со своей дороги обидчика? — голос у мужчины с ярко выраженным антиванским акцентом, и она улыбается удовлетворенно — именно таким она и представляла исполнителя своего контракта. — Неужели кто-то посмел насолить столь великолепной женщине? Она смеется тихо, проводя пальцами по гладкой поверхности рабочего стола. Огонек свечи колышется от этого простого действия. — Всех Воронов обучают искусству обольщения прекрасных дам? — по вскинутым бровям Ворон понимает, видимо, что насылать на него проклятий не собираются, и делает шаг вперед, осторожно обходя руну. Хорошо знаком с магией и ее последствиями, раз держит руки вдоль туловища и поспешно прижимает к себе полы плаща. — О вашей организации было много разнообразных слухов, — спокойно говорит она, отворачиваясь, чтобы выискать на верхних полках стоящего рядом шкафа мешочек с деньгами. Почти физически ощущается чужой взгляд, оглядывающий крылья лопаток в разрезе платья на спине. — И какие же, миледи? Мэйварис вслушивается внимательно — Ворон должен был заметить еще руны и пару магических сетей по комнате, но осторожность никогда не помешает. К счастью, шагов он больше не делает. — Например, говорят, будто один Ворон провалил контракт на какую-то ужасно важную цель в Ферелдене, а затем и вовсе сместил верхушку организации. Когда она оборачивается, то застает Ворона с блестящими в свете свечи глазами в прорезях маски — карие огоньки тут же затухают. — Даже если это так, — говорит она, ловко обходя собственную же сеть, — меня это не волнует. Она подходит к Ворону почти вплотную — тот ниже ее на голову с учетом того, что ее обувь на каблуке, а тот лишь в обычных сапогах. Ворон замечает в ее руках деньги и наконец смотрит ей прямо в глаза. — Кого ma domna желает видеть мертвым? Мэйварис смеется, подбрасывая мешочек в руке. — Тевен ужасно звучит из уст антиванца, — откровенно говорит она, а затем серьезнеет, забирая со стола один из листков. — Здесь имя нескольких из них. Ворон тихо хмыкает. — Я смел надеяться на одну цель. Мэйварис беззаботно пожимает плечами и протягивает ему мешочек. — Вы ничего не теряете, друг мой, — он присаживается обратно в кресло и закидывает ногу на ногу. — Там плата за одного. Если убьете больше, я буду безмерно благодарна — и отплачу не только своей благодарностью, конечно. Золото, пожалуй, куда надежнее слов одного из Магистров, не так ли? Убийца как-то заторможено кивает, а затем легко надкусывает монету. Мэйварис закатывает глаза — неужели она похожа на того, кто станет шутить с Воронами, чтобы потом всю жизнь ходить и оглядываться? Ворон ухмыляется довольно — в темном капюшоне, отбрасывающем тень на лицо в маске, глухо слышится отчетливый хмык. — Это имена Магистров, ведь так? Мэйварис кивает, разглаживая подол платья. — Что ж. Могу ли я вернуться к прелестной деве за наградой после полного выполнения контракта? Она внутренне смущается от «девы» — и не ясно, то ли от того, что она кажется самой себе «старой девой», то ли от того, что Ворон сыплет комплименты нескончаемым потоком. Короткий кивок служит ему ответом — большего убийце и не нужно. Занавески тихо шелестят, когда он уходит тем же путем, что и пришел. Мэйварис даже знать не хочет, каким образом он забрался на второй этаж.

***

Когда в уютную комнатку в постоялом дворе приносят письмо, надушенное духами, Зевран не находит, что сказать. Амелл с любопытством смотрит ему через плечо — и смеется тихо, когда Зевран ревностно прячет письмо за пазуху. — Ты только прибыл, а уже обрел себе тайную поклонницу? Он отмахивается недовольно от поцелуя в щеку. — Это контракт, — гулко отзывается он. Не то чтобы он перестал быть Вороном от того, что убил несколько важных для себя людей, нет — но перспектива участвовать еще и в тевинтерских интригах его несколько напрягает. Дайлен обманом вытаскивает у него письмо — и внимательно вчитывается в строки. — Пишет явно тевинтерец, — комментирует он, пока Зевран в раздумье кусает губы. — О, поправочка: тевинтерка, — от его непринужденного тона Зеврану почти что тошно. Маг не видит в письме ничего особенного — и это раздражает не хуже, чем сладковатый запах духов от конверта. — Она пишет про Варрика. Зевран тихо шипит. — Да знаю я, что она пишет, — Амелл косится на него, недовольного и раздраженного, и он вздыхает, силясь успокоиться. — Извини. — Почему ты не хочешь его выполнить? От простоты его слов Зеврану на минуту становится смешно. — Я прибыл в эту страну, полную магов и рабов, чтобы помочь тебе, а не мотаться по стране и убивать за деньги. — Которые нам, кстати, не помешали бы, — вдруг говорит Страж. Зевран глупо округляет глаза. — Зачем нам деньги? Дайлен закатывает глаза и возвращает ему письмо. — Доступ в некоторые библиотеки и места с истонченной Завесой стоят не только моих слов, но и золота, — он скрывается за небольшой дверью и возвращается с бутылкой вина. — То, что я Герой Ферелдена, волнует только жителей этого самого Ферелдена. — Отвратительные порядки, — фырчит Зевран, и чужая рука треплет его по волосам. — Но у нас ведь были деньги. Ты брал до того, как уехать. Дайлен неожиданно стушевывается под его любопытным взглядом. — Кстати об этом, — он как-то слишком виновато потирает шею, и Зевран уже готов схватиться за голову, — когда мы разделились в Денериме, — Амелл вздыхает как-то обреченно и упирается взглядом в стену. — Меня обокрали по пути сюда. — Что? Зевран смеется несколько истерично, не отнимая ладони от лица. Кровать, на которой он сидит, скрестив ноги, тонко вздрагивает. — Ты убил Архидемона, познал кучу тайн этого мира, сдружился с духом в Тени и заимел ребенка с душой Древнего Бога, но не мог справиться с обычными грабителями? — Сумку опустошили на корабле и забили камнями, — оправдываясь, маг подает ему бокал. — Ты беспросветный идиот, Дайлен, — вполне искренне заключает он, отпивая вино. К вечеру они решают, что было бы неплохо узнать, что требуется этой женщине. К ночи: что можно было бы и согласиться, если цена приемлемая. К утру: что пора бы уже спать, а не обсуждать каких-то сторонних женщин — тем более, в их постели.

***

Она совсем не удивлена, когда в окно к ней пролезает человек в окровавленной одежде, и она, размашистым почерком заполняя пергамент, даже не оборачивается на него, когда слышит звук кинжала, доставаемого из ножен. Она знает: Вороны славятся своим умением убивать. И именно за это она платит Воронам. Она откладывает перо, чувствуя резь в глазах от недостаточного тусклого света свечи, стоящей перед ней на столе, и оборачивается, видя, как педантично человек — или все же эльф? — в знакомой маске вытирает клинок от крови. — Улик не осталось? — она не об успешности миссии, ведь знает — Вороны не зря называются лучшими убийцами, а за хорошую плату они и луну нашпигуют стрелами и кинжалами, если того потребует заказчик. — Мне не хотелось бы потерять место в Магистериуме. Ворон хмыкает, пряча кинжал в ножны, убирает с лица маску, мешающую его рассмотреть, и Мэйварис не ошибается — убийца действительно эльф, с оливковой кожей и пшеничными волосами, так похожими на ее собственные, и, слыша его голос, ей кажется, что где-то вдалеке волны бьются о берег, а по комнате разносится запах апельсинов и оливкового масла, как будто этот молодой — а в его молодости Мэйварис не сомневается — эльф принес с собой частичку Антивы в ее обитель. — Обижаете, миледи. Мэйварис позволяет себе усмешку, кивает, показывая свое одобрение, и приглашает эльфа присесть — на этот раз руны у окна нет, и он плавно проскальзывает к еще одному креслу рядом с ее столом, явно обращая внимание на бокалы и бутылку. Ее не пугает перспектива пить вино с убийцей — в конце концов, так ведь даже веселее: не знать, получишь ли ты улыбку или кинжал в горло. — Вы не представились, — ненавязчиво говорит она, и в полной тишине ее голос звучит слишком громко. — Предпочитаю знать, с кем распиваю «Агреджио Павали» далеко за полночь. Она щелкает пальцами — в воздухе повисает несколько шаров света — и внимательно разглядывает собеседника, внутренне радуясь тому, что Варрик был прав на счет того, что контракт эльф предпочтет выполнить сам. — Прекрасная дама тоже не назвала своего имени, — не остается в долгу эльф, и Мэйварис видит блестящую у него в ухе золотую серьгу, когда он наклоняет голову. Украшение кажется чем-то безумно важным, и Мэйварис не решается начать спрашивать. Она отпивает немного из бокала и более свободно откидывается на спинку кресла. — Прекрасную даму зовут Мэйварис Тилани, — спокойно отвечает она, делая еще один маленький глоток и чувствуя, как жидкость слегка обжигает непривычное к алкоголю горло. — А свое имя можете не называть, Зевран. О вас не знает только ленивый. Эльф тихо смеется, а потом неожиданно серьезнеет. — Кто были все эти люди? Мэйварис принимает блестящий взгляд карих глаз с непроницаемой жесткостью. — Те, кто по глупости решили перейти мне дорогу, — от ее тона, кажется, холодеет даже свет магических огоньков. — Те, кто посмел поднять руку на моих близких. Зевран понятливо кивает и делает глоток — большой и заметный, такими глотками не пьют, когда считают, что тебя хотят отравить. Мэйварис улыбается, почуяв чужое доверие. — Кто рассказал вам о том, что я буду в Тевинтере? Она смеется тихо. — Это допрос, дорогой? Зевран откидывается назад, поддерживая ее смех. — Всего лишь неуемное любопытство, mia donna. Она говорит долго, а потом долго же слушает, и эльф уходит вознагражденным, оставляя на душе покой, когда за окном тихим розоватым светом занимается рассвет — цвет чьей-то радости и чьей-то смерти, заключенный в одном единственном явлении.

***

Они не задерживаются в Тевинтере — уже спустя пару дней собираются ехать в Антиву, но Зеврану кажется, что он оставляет что-то смутное и далекое непозволительно незавершенным, что-то очень важное для будущего, и, уже седлая коня, он бессознательно касается кошеля на своем ремне — тевинтерские деньги звенят тихо, ударяясь друг о друга в кожаном плену. Женщина, оплатившая этими деньгами кровавую работу, должно быть уже и забыла о том, что связывалась когда-то с Антиванскими Воронами. Дайлен окликает его коротко и касается плеча. — Эй, — пальцы мягко скользят по его шее, — ты в норме? Зевран задумывается на секунду, а затем кивает, обернувшись на конюшню — кругом тихо, лишь лошади фырчат и жуют сено, нетерпеливо перебирая копытами в стойлах, и он вздыхает тихо. — К демонам, — заключает он вслух, подводя итог своим умозаключениям. Кому какая разница? Он — Ворон, та женщина, магистр Тилани — заказчик, и их связь на этом заканчивается, несмотря на все его плохие предчувствия. Амелл смотрит на него недоуменно, и Зевран оттесняет его, возвращаясь к поклаже. Когда чужая рука смыкается на его запястье, он не выдерживает: разворачивается, вздыхая, и смотрит в темно-карие глаза как можно более спокойно. — Тебя что-то беспокоит, — совершенно убежденно изрекает Амелл. Зевран закатывает глаза и тянется к его губам. Маг желает сказать еще что-то, противится несильно, но Зевран шипит на него, и Дайлен сжимает его в объятиях чуточку сильнее, чем-то необходимо для обычного поцелуя. Уже покидая город, Зевран оборачивается — вдалеке возвышаются, кажется, касаясь острыми шпилями небес, башни Минратоса, и что-то такое, теплое и домашнее, словно кот, несильно царапает его душу. Они еще встретятся. Они обязательно встретятся.