История Одного Лета

      4.       О том, что было бы неплохо вырваться из жерла их города-вулкана, Стайлз думает на протяжении трех дней точно. Он говорит о своей идее отцу и не встречает недовольства, возможно лишь некоторый скепсис в приподнятой брови, но Джон все же идею поддерживает, говорит, что сидеть и коптиться здесь, в этом удушье, нет смысла. То, что он умалчивает об очередной пропаже человека, о возможности хоть на какое-то время отослать сына подальше от опасности, Стайлз читает за отведенным взглядом и поджатыми губами.       Скотт идею поддерживает также охотно; ему самому хочется, чтобы далеко, чтобы подальше от Эллисон. Он спрашивает когда, и Стайлз едва ли не выкрикивает, что сейчас, что вот эта самая минута подходит идеально. Но это не побег и сейчас они не уходят от проблем и самих себя, оттого Стилински говорит, что три дня на подготовку им вполне хватит.       Последний, третий день они проводят у Скотта, строят планы и переписывают списки всех тех мест, что запланировали посетить. Прозрачный кувшин с холодным чаем, любезно приготовленный им Мелиссой, стоит на прикроватной тумбе нетронутый, с влагой, стекающей по стенкам. Стайлз сверлит его взглядом, наблюдает, как тают кубики льда, и облизывает губы — ему до нелепого лень дотянуться и сделать пару глотков.       Скотт чуть ли не по пояс высовывается из окна комнаты, ловит лицом такой редкий ветер и улыбается — сегодня хороший день. Стайлз лежит на его кровати, раскинув в стороны руки и перечисляя города, которые они посетят. Он оставляет пометки на раскрытой перед ним карте, отвлекаясь, стягивает футболку и подминает под себя подушку Скотта, трется потной кожей о простынь. Ему жарко настолько, что почти мутнеет в глазах, а постельное белье МакКолла дышит свежестью, только утром застеленное.       — И Колорадо, нам обязательно надо побывать в Колорадо, — Стайлз обводит жирным кружком название, пробегается колпачком маркера по губам и добавляет, — и Хэндерсон в Неваде, не знаю зачем, но Хэндерсон тоже!       — Хоть весь мир, Стайлз, — кивает в ответ МакКолл, но Стайлз слишком увлечен, Стайлз едва ли слышит что-то, кроме своего голоса.       Вечер они проводят раздельно; Скотт провожает его до своей двери, хотя хочет довести до дома, а Стайлз отказывается и сбегает от него как раз, когда Мелисса возвращается со смены в больнице. Он кидает привычное “до завтра”, и спешит домой, вновь перекопать спортивную сумку с небрежно накиданными туда вещами, уже трижды перекопанными прежде. Стайлз с нетерпением ожидает этой поездки, с нетерпением хочет покинуть этот город еще ненадолго.       Подходя к своему дому, Стайлз не спешит заходить; он опускается на крыльцо, глубоко вдыхает застоялый травяной воздух и прислоняется головой к нагретому за день деревянному столбу крыльца. Солнце уже не палит так нещадно, и люди вокруг уже не выглядит столь угрюмо от жары, они устраиваются на собственных лежаках и пьют холодный чай из высоких стаканов, наблюдая за тем, как оканчивается вечер у соседей. Стайлз тоже наблюдает, потягивается и тяжело вздыхает; ему кажется, что он устал, но это не так — он едва ли сегодня занимался чем-то физическим. Усталости неоткуда взяться, но она есть и это, если и беспокоит молодого человека, то совсем немного, где-то на периферии сознания.       Стайлз неловко потирает щеку, переводит взгляд на дом Мэйси и нисколько не удивляется женщине, поливающей из шланга газон. Её короткие волосы заколками убраны с глаз, а темно-оранжевая футболка уже пропиталась потом на спине. Стилински смотрит на нее, наблюдает за ее движениями и тяжело вздыхает — он знал о том, что она именно сегодня захочет заняться поливом газона, что не заставит это делать мужа, что сама выйдет со своими нелепыми заколками и шлангом в руках. Он знал об этом уже утром, когда шел к Скотту и проходил мимо их дома.       Стайлз отворачивается от дома Мэйси, потирает лоб и думает, что поездка должна помочь. Он надеется на это.       Они уже больше часа как покинули черту города, и Стайлз, наконец, вдыхает не горячий воздух, а что-то свежее, что-то как будто новое. Дорога под ними ровная, музыка в магнитоле громкая, а природа вокруг другая, будто запыленное стекло протерли и теперь все четко, без желтоватых оттенков жары. Стайлз высовывает руку и ловит пальцами ветер, бросает быстрый взгляд на Скотта, копошащегося в бардачке и, наконец, дышит — они вырвались, больше не в Бикон Хиллс.       Они пьют много воды, перекусывают батончиками и сладкими булками и подъезжают к городу, когда солнце только начинает заходить за горизонт. Городок их встречает крохотный, с десятком улиц и старенькой ратушей в центре. Стайлз ворчит о том, что такими темпами они никуда не доедут, а Скотт молча расплачивается за пару бургеров, пока они дают джипу передохнуть.       По городку они не гуляют, — тут и негде толком гулять, — потому сидят на капоте машины и, поедая свой не такой уж и скудный, по сравнению с обедом в виде булочек, ужин, спорят о том, кто поведет машину дальше.       Когда их спор оканчивается на победе Скотта, разумно приведшего довод, что Стайлз вел автомобиль чуть ли не целый день и теперь ему нужно отдохнуть, Стилински замолкает и наслаждается спокойствием, которое едва ли можно почувствовать в Бикон Хиллс. Он бросает взгляд на друга, на его удаляющуюся в сторону забегаловки спину и улыбается — он, наконец, со Скоттом, подальше и вместе.