Project: "update"

      Тарасов смотрит в эти закрытые глаза и понимает, даже сейчас, в таком состоянии, она должна знать, а он не может ей соврать. Он вообще никогда этого не мог и не потому что в «Тайфуне» так было непринято, а просто потому что считал её своей сестрой.       Рита вновь еле слышно повторяет вопрос, а внутри уже начинает копошиться зверёк беспокойства. Это отзывается и на приборах, фиксировавших до этого монотонный сердечный ритм. Это видит и Бизон.       – Она в… – Борис замолкает, но видя уже готовые сорваться с губ Багиры слова, опережает её: – она жива. У неё повреждены имплантаты, она не транспортабельна, но она жива.       – Это жизнью не назовёшь, – тихо отвечает Рита, пытаясь совладать со своими эмоциями.       – Русалка… Я это… Я знаю, что вы сёстры. Так уж вышло, что узнал. Нет, только я и никому говорить не собираюсь.       – Да… сёстры… – Кошкина пытается улыбнуться. – Странная семейка, верно? Офицер и наёмница…       – Я и про взрыв знаю… Она тогда получила серьёзные ранения, да?       – Да.       В палате повисает тишина, в полуприкрытых глазах Риты читается страх. Она действительно за неё боится. Тарасов только сейчас, сидя рядом, понимает, насколько перед ним хитрая кошка, защищающая свою семью. Наёмница ведь тоже для неё семья, возможно даже, в чём-то куда большая, хотя внешне отношение можно описать словом «умеренно терпимые». Это ведь тоже часть защиты.       Кошкина собирается с мыслями. Молчание угнетает, уносит в водоворот событий и воспоминаний. Перед глазами пролетают моменты встречи, их постоянной ругани, этого постоянного нежданного появления наёмницы на пороге… Затем той драки в торговом центре. Она ведь даже маску не сорвала, до конца играла свою роль, хотя видела, кто перед ней. Рита только потом поняла, когда сумела достать и всадить нож в живот, что Лида-то и не дралась почти. Она лишь тогда поняла, что наёмница, будь её воля, стёрла бы Кошкину в порошок. Но нет, она просто действовала в рамках своей роли…       – Ты как-то спросил, что она такого сделала… – После продолжительного молчания, слабым, но полным желания рассказать голосом, начинает Багира.       – Я был на эмоциях… Рит, ты до этого ничего не скрывала, всё напрямки, без уловок… – Тарасов пытается оправдаться, хоть и выходит глупо. Уж ему-то Русалка ничего не должна объяснять, да и Игла – не самый плохой вариант, который был.       – Ты знаешь… Это было страшно… Её тогда достали из-под обломков… Торчащие пруты просто срезали и оставили в ней… На голове рана… Она была как рыба на суше, лишь ртом судорожно воздух хватала… Потом её в больницу увезли… В то жалкое подобие… А я к ней поехала… До этого я у неё уже была, залезла как-то… Нашла фотографию женщины в её сумке и всё понятно стало. Я такую же видела у отца когда-то в бумажнике, рядом с нашей. Хотела ей сказать в том чёртовом центре… А ещё папка с информацией… Я помню, что отчаянно рвалась на парковку. А она со мной сцепилась. – Рита на пару секунд замолкает, вновь позволяя тем воспоминаниям в который раз себя захлебнуть. Она должна это рассказать. Хоть кому-то, поскольку слишком давят, медленно съедают. Она ведь тоже виновата… – За пару секунд до взрыва Лида умудрилась мне нос сломать и выпихнуть в коридор. Ты же знаешь, я теперь редко ныряю и не потому что в штабе.       – Знаю. – Кивнул Тарасов. Как пловец он прекрасно понимал, что переломы носа, или травмы лёгких очень хорошо прикрывали карьеру боевого пловца. – Дальше…       – Дальше я у неё в номере сумела залезть в ноутбук, найти логи и пароли к папкам, найти выписки со счетов… Потом в ту больницу… Ей всё хуже, нужен хороший нейрохирург, лекарства… Я могла всё бросить, уйти, но нет, стала хаотично искать выход и нашла. – Русалка старается говорить ровно и отчасти монотонно, старается абстрагироваться, но мелкая дрожь пальцев выдаёт с потрохами. – Частная клиника в Японии, у Лиды в планере был номер. Дальше перелёт… Эта чёртова дура даже в сознание сумела пару раз прийти… Уже в Токио в той клинике я узнала полную картину. Доктор Ясимуро без утаек всё по полочкам разложил. Нормальной медициной шансов не было, разве что пытаться экспериментировать, пытаться придумать способ функционировать мозжечок и продолговатый мозг… И у него появилась идея, внедрить имплантаты. Знаешь, я даже не думала. Наверное, как с Умой. Просто подписала бумаги, ляпнув, что её сестра родная. Внесла задаток. Я около койки месяц проторчала. Она на приборах, голова в бинтах, постоянные капельницы и этот монотонный писк… Как-то даже думала, что разнесу всё к чертям. А потом она начала приходить в себя. Помню тот взгляд, непонимающий, неосознающий…       – Она… долго это… Очухивалась?       – Вот этого точно не знаю… Первые полтора месяца я с ней просидела, потом она меня выпроводила и я лишь с Ясимуро время от времени общалась. Суммарно, наверное, год… Вернее спустя год она ко мне впервые заявилась. Мы с ней тогда поругались… Я продолжала гнуть свою палку, спорить, а потом стала что-то доказывать про отца… Она в меня тогда вцепилась, мы чуть глотки друг другу не вырвали… Потом она вновь пропала…       – Головные боли?       – Насколько я знаю, они были сразу после того, как она в себя пришла. Но вот атаки, как та…Они начались после того, как ей пришлось поставить нейроимплантат сетчатки. Я подробностей не знаю, просто как-то заметила следы ожога у правого виска, худо-бедно сумела вытянуть из неё, что да как… Ты бы знал, насколько её расколоть порой бывает сложно… Тогда тоже случай помог… Мы, догадайся, в очередной раз сцепились словесно и в какой-то момент она просто свалилась, как бревно. Это сейчас, если есть время и деньги, или есть, за какие ниточки потянуть, можно достать толковые анестетики… Тогда же она от боли чуть башку не расшибла. Хорошо хоть, приступы были не такие частые. Мы с ней тогда договорились, что в этот период она может у меня кантоваться.       – Ловко.       – Не ловко, Борь, совсем не ловко. Она согласилась, скрежеща зубами и то, лишь потому, что понимала: самой с этим справиться крайне трудно.       – Понятно. А вообще, она у тебя часто бывает?       – Ну, последние года два я у неё бываю, не слишком часто, но бываю. Думаешь, она сама бы протянула на зоне?       – А до этого и не считая атак?       – Как ей взбредёт, так и бывала. Я не знаю как, но она всегда знает, где меня найти. – Рита в очередной раз устало прикрывает глаза. Разговор затянулся, хотя, если на то пошло, Бизон имеет право знать многое. Он ведь не только Бизон, он ещё и большой упёртый баран, со своего не свернёт. – Я у неё один такой родственничек…       – Только живёте вы, как кошка с собакой, я погляжу…       – А вот тут ошибаешься, боцман. Она хорошая сестра. Я… я долго не могла принять того, что она наёмница… Мол как так, одна кровь, можно сказать, и такой раскол… Она это понимала, или чувствовала… Ты помнишь задание в горах и тот обвал?       Бизон кивает. Это было спустя пару месяцев после гибели Борисова, Рита тогда ещё, хоть внешне бравировала, внутренне вела свой бой. И вот, очередное задание, почему-то там и Кошкина потребовалась. Они прилетели, вроде всё нормально. А потом обвал…       Борис закусывает губу. Теперь-то он знает, почему Ритка была настолько напугана, словно кролик, загнанный лисой. Тогда это ему казалось странным.       – Когда мы вернулись… Она уже была у меня дома пару дней. Вернее, рядом снимала квартиру.       – Тебе тогда Пригов месяц дал отпуска… То-то мы тебя не видели.       – Меня в Питере не было. Она, не долго думая, утащила меня в глушь… Такая маленькая отшельническая деревенька, в которой нет постоянного населения, по сути, место для отдыха. Туда дачники приезжали, ну или любители «выживать в дикой природе»… Она там, как оказалось, хибарку купила, не знаю как, узнавать не хочу. – Прерывает зародившийся вопрос Кошкина и, немного передохнув, продолжает. – Я не знаю как, но за месяц она меня на ноги поставила. Мне же до этого кошмары снились, не скажу что часто, но по ночам вскакивала… По сути это и не прекращалось с того декабря. Когда было невмоготу, ей звонила. Она не всегда поднимала, а когда отвечала, я не знаю как, но успокаивала. – Рита на секунду замолкает, улыбается, – помню, звоню ей, гудки, потом тишина и её это вот с акцентом: «кошка драная, какого чёрта спать не можешь».       – А когда КТЦ…       – Она мне тогда второй раз жизнь спасла. Тогда, когда ты нашёл её под обломками… Она меня заслонила. Я была дезориентирована, не сразу сообразила, что да как… Когда поняла, было поздно.       – Она на стимуляторах тогда была…       – Это не стимуляторы. Это скорее блокаторы. У неё после вживления метаболизм ускорен и ей надо либо много и часто есть, как Уме, либо сидеть на уколах. Иначе организм себя сжигать начинает. – Рита еле заметно усмехается. – Она же не могла сказать правду, так что сказала, стимуляторы…       – Она прям не Игла, а змея какая-то…       – Хочешь жить – умей вертеться. А меня так Умка, да? – невесело спрашивает Багира, взглядом обводя палату.       – А кто ж ещё… – Тарасов грустно хмыкает. – Там потом такой махач был… Я впервые видел, чтобы после таких ударов не только стояли, но и свои наносили.       – У них у обеих изменены структуры мышц, нервных окончаний… Организм же в чистом виде не может выдержать такие нагрузки… Как мне Лида объясняла, мы слишком уязвимы и организму нужна подпитка. Про то, насколько они закачаны я молчу, а Ума ещё и ест не в себя… Нет, она тоже может сидеть на уколах, но пока обходится высококалорийной пищей.       – У неё действительно есть этот колледж?       – Есть, видела диплом, когда в Валенсии была.       – То есть не только она к тебе приезжала…       – Борь, я с ней и в Дубаи выбиралась, как-то на недельку, тогда, после операции с Уэлшем. Пригов же дал внеочередной, я тогда с вами отметила, а на следующий день в путь.       – Дай угадаю, не как Маргарита Кошкина, да?       – Как Маргарита Алексеева, сотрудник тур-фирмы «Лав Тревел». А вообще, тогда Пригову там что-то надо было, я так, случайно узнала, вот и подрядилась… – Рита замолкает, стараясь оттянуть неизбежные вопросы, но всё же, с холодком, пробежавшим по сердцу, начинает: – что с ней? Только выкладывай всё, я имею право знать.       Борис замолкает на полуслове. Такого неожиданного поворота он не ожидал. Секунду назад русалка предавалась приятным воспоминаниям, а тут, почти сразу, резко, вопрос в лоб.       – После того, как тебя от Умы оттащили, её вырубили, мы начали думать, кто, что и зачем. Тогда Лида высказала предположение, что, возможно, этим избиением хотели показать, насколько Леська необуздана и опасна, ну, чтобы проект прикрыть. Тогда же, вернее, потом, через пару часов, когда Уманова очнулась, мы её разговорили и её догадка оказалась верна. Дальше предположили, что по душу Умы могут прийти. Ей Богу, словно накаркали.       – Пришли быстро, да?       – Очень. Кто-то стуканул, Пригов сейчас всех втихую гоняет, проверяет. Пришли, правда, не в открытую, мол, мы знаем, что Уманова избила Кошкину, пришли просто по факту, что тебя кто-то уделал.       – Она вызвалась, да? Закрыла Леську.