Project: "update"

      Тарасов лишь кивает. Русалка лучше её знает, тут даже гадать не надо.       – Она к ней привязалась, порой даже мне казалось, что наши с ней отношения не настолько близки.       – Ага, видела бы ты, насколько хладнокровно и методично она потом Уманову метелила, сколько ненависти во взгляде было… Нет, Рит, за тебя она кого угодно порвёт.       – Порвала уже… Дальше?       – Дальше её увели в КПЗ, откуда её забрал ряженный особист и увёз в заброшенное НИИ. А мы уже давай думать, что да как… Пригов своих подключил, надавил, мол, проект гос.важности хотят саботировать конкуренты и так далее…Пока выбивал доступ на те здания, мы туда рванули, аккуратно и тихо там пошерстили.       – Дай угадаю: Ставрук?       – А ты его откуда знаешь?       – Радикальная сволочь, циник и просто урод. Карьерист. Терпеть таких не могу.       – Ну вот ради карьеры он и решил, что Игла, неплохая партия. Он сейчас на допросах, Пригов всю душу с него вытрясает, если таковая есть…       – А она?       – А она пока в том НИИ, но уже с нашими медиками, с охраной. – Внутренне Борис старается абстрагироваться от той увиденной картинки. – К тому моменту, как мы её нашли… В общем, она была уже на приборах, имплантаты практически не функционировали, да и… Они начали готовить её к извлечению имплантатов, даже череп вскрыли.       Рита прикрывает глаза. Когда-то Лида ей многое рассказала, без утаек, фортелей, как есть. Она тогда ещё удивлялась открытости наёмницы, тому, насколько просто та могла говорить обо всём пережитом, вернее, о большей части. Потом тот разговор забылся и всплыл меньше года назад, когда наёмница сумела передать листок с указаниями для Риты.       После, уже здесь, практически в тот же день, когда её забрал Пригов и привёз сюда, накачанную снотворным, с раскалывающейся головой, тогда в её кабинете они вновь вернулись к тому давнему разговору. Только тогда она описывала всё касаемо Умановой, не вспоминая про себя и не вспоминая через что пришлось пройти.       Вот тогда-то она и сказала, что если вдруг произойдёт так, что она вновь окажется близка к тому состоянию января десятого года, то не надо её вытаскивать на этот свет. Рита тогда опешила, словно её поленом по голове огрели, а Лида спокойно продолжила, расписывая «прелести» и оценивая шансы.       – Шансы… – еле слышно, одними губами произносит Кошкина, а затем уже более уверенно, – что говорят…       – Учёные? Никаких прогнозов не дают, говорят лишь, что повезло ей, что операцию только начали и всего лишь череп вскрыли.       – Тут действительно повезло, Борь, ты даже не представляешь, насколько.       – Ты Уме будешь, ну это… Говорить, что вы – сёстры? Она же девка умная, узнает…       – Скажи ты. Я Леське как мать, Лидка… Умка говорила как-то, что она к ней как к сестре… А ты… Ты командир, Борь.       – Почему вы сразу карты не раскрыли?       – Плохой-хороший полицейский… Я… я просто человек, ну, то есть, нет, я понимаю Лиду, научилась за годы, смирилась… Если бы я так же начала внезапно понимать Уму… – Рита устало закрывает глаза. – А она была с Лесей почти с самого начала, вот и предложила… Умка же закрылась, как только здесь очутилась, а надо было наоборот. Я ей говорила про ребят, а у неё в глазах паника начиналась, взгляд затравленный, ступор… Мол, не признают, не примут…       – Лида тоже это говорила…       – Только она была ближе. Если до того ранения я была Олесе как мать, то после эту роль, можно сказать, взяла на себя Лидка. Ладно, я устала…       Рита наконец-то замолкает, внутренне борясь с мыслями. Сейчас она даже не знает, как было бы лучше: как сейчас, когда она знает, что с Иглой, или если бы Бизон промолчал, или соврал. Но если бы соврал, то тогда бы Кошкина начала надеяться, что сестра вот-вот заглянет, сядет рядом… Она ведь всегда приходила, в отличии от самой Риты. Может, тоже пыталась что-то доказать, а может, боялась потерять.       Кошкина что есть мочи зажмуривается. Сейчас она тоже боится, а ведь пару лет назад, да даже тогда, когда Лида выпроводила из палаты, велела убираться восвояси, Рита бы даже не подумала, что жизнь наёмницы что-то для неё значит. Тогда она бы сумела внушить себе, что это лишь совпадение, что она уже помогла достаточно.       – Борь, это… – Чувствуя, что Тарасов собирается уходить, Рита находит силы попросить: – если с ней что… Скажи мне, хорошо? Не молчи и не ври.       – Она выберется, Русалка. Ей есть к кому идти. У неё есть ты.       После допроса Ставрука       – Ну что, этот козёл так и молчит? – Бизон смотрит на часы.       Ставрука им придётся отдать, возможно, он даже отделается каким-нибудь взысканием и всё, а затем продолжит свою работу.       – Он прекрасно знает, что ему ничего не будет. Шульц зэчка, чтобы её расценивали как боевую единицу, надо скорее Луне с орбиты сойти. – Пригов понуро сидел в своём кресле поочерёдно смотря то на Бизона, то на Батю, то на Физика, который, видимо, представлял интересы Умановой и, как теперь понимал генерал-майор, ещё и Иглы.       – Почему? Вы же часто привлекаете…       – А затем ликвидируем, либо на зоне закатываем. Контора, да и другие спец.службы не взаимодействуют с террористами и бандитами. Официально – нет. А тут нужен именно официоз.       ‒ Значит, не получится?       ‒ Я и так зашевелил этот улей. Пока все шестерёнки закрутятся… Конечно, тут с одной стороны идёт на пользу то, что она у нас и не светилась толком, а если и светилась, то только в том Русском Лесе.       – У неё хвост тянется с Южной Америки…       – Да, Батя, тянется. Только ещё докажи, что её… При всём при том, она очень аккуратно работала, всегда было прикрытие. Да даже те компании… – Пригов достаёт папку, трясёт её и кладёт на край стола: – это то, что накопали наши мастера поиска… По сути, проблема лишь в том, что она готовила взрывы у нас, с этим козлом…       – Значит, он уйдёт… И будет дальше искать себе жертв, ради науки и великой цели… – возвращает всех к цели собрания Физик. – Нет, я сам учёный, но его эксперименты – вверх безумства. Одно дело идти на риск, когда другого варианта нет, совсем другое – когда просто хочется.       – Может и не уйдёт… – Пригов пробегает глазами по появившемуся сообщению внутренней связи. – Уманова добралась до Ставрука. По словам сержанта Козырева пока что просто общаются…       Стоило генерал-майору с тоненькой папочкой скрыться за поворотом, Олеся проскочила в смежную с допросной комнату.       – Сержант, вольно. – Уманова встала около стола, опёрлась рукой о стену.       Вот там, всего в метре от неё, за этой стеной, к сожалению бетонной, армированной, а не гипсокартонной, сидел человек, который и её чуть на тот свет не отправил, и Иглу чуть туда же не пустил. А может и пустил… Узнавать про состояние женщины Леся боялась. Она знала, что Физик с Мурой уже в КТЦ, а там остался Водянов с теми…       – Его допрашивали?       – Так точно. Генерал-майор лично.       – Пригов… Пригов это хорошо. – Уманова вновь всматривается в лицо за стеной. – А теперь я с ним поговорю. Спокойно, сержант. Он пока что всем живой нужен, так что не прибью.       – Генерал-майор приказал никому…       – Сержант, а тут ведь никого и нет, да? – холодный взгляд встречается с испуганным. На мониторе, куда выводятся камеры, помехи. Никого нет…       Уманова вновь смотрит на парня, он – на неё. Он ведь помнит её совсем иной, правда до того взрыва, до тех развалин, он стоял на одном из КПП, отошёл к начальнику караула в тот роковой момент… Потом уже вместе с Физиком помогал разгребать завалы… А Уманова раньше была озорной, шальной местами… Сейчас этого уже и не видать. С той бы он ещё поспорил, но тут лишь молча протягивает ключи от допросной, стоит ей уйти, посылает сообщение Пригову и уходит сам, плевать что это нарушение инструкций.       Ума замирает около двери. Надо как-то «удивить» упыря, дезориентировать. Мысль приходит быстро и практически тут же исполняется. Свет. Стоит человека лишить хотя бы одной комфортной переменной, он начинает нервничать. Именно это и надо.       – Дакар, выключи свет на коридоре перед допросной и в ней.       «Ума, ты же знаешь…»       Олеся лишь улыбается. Зыков правильный, с понятием, но правильный. Порой, слишком.       – Да не убью я его… Руки марать в таком дерьме не хочется. Ну так как? И мне кинь управление. Чисто допросной.       В наушнике раздаётся какое-то вялое «хорошо», но управление освещением помещения за стеной действительно переходит к ней. И в коридоре гаснет свет. Спустя секунду он гаснет и внутри, у Ставрука. Интересно, каково ему?       В отличии от учёного, Уманова прекрасно видела и в темноте, и сквозь дым, да и вообще на зрение не жаловалась, особенно с последними приблудами, установленными в НИИ, спасибо хоть, не два глаза подверглось изменениям, а лишь один, не ведущий, ставший им после. Тут, как говорится, обошлось малой кровью, спасибо Игле, она настояла.       – Что происходит? – мужчина в темноте нервно озирается, словно это поможет увидеть, словно с очередным поворотом головы станет светлее.       Ума же молчит. Аккуратно и тихо проходит к столу, так же аккуратно ставит стакан с водой, а затем кидает на пол, в один из углов кусок ластика. В кромешной темноте и относительной тишине удар стёрки о пол кажется выстрелом, дальним, но не менее опасным.       – Кто тут? – Ставрук продолжает озираться. Свет, за мгновение до этого погасший, резко, без предупреждения, застал врасплох. Конечно, где-то в подсознании проскочила мысль, что это всего лишь игра, но игра ли?       Мысль о том, что игра, улетает в тот момент, когда к горлу прикасается холодное лезвие, а ухо и щеку обжигает дыхание стоящего рядом. Неужели всё кончится именно так? Его просто убьют в допросной под носом у спецназа? Его? Он же не просто какой-то там учёный, совсем нет. Он гений, почти совершивший научный скачок, почти осуществивший кибернитезацию человека, пусть и частичную. Он практически узнал, как работают имплантаты… И такой конец?       – Это шутка? Кто здесь?       Мрак по-прежнему не позволяет разглядеть хоть малую часть происходящего, хоть подошву вошедшего… На секунду Ставруку кажется, что это его больное воображение, ведь вокруг тишина.       Ума же, сумев из последних сил сдержаться от роковой ошибки, аккуратно крепит лезвие к стойке стола с помощью магнита, крепит так, чтобы потом незаметно забрать. Крепит и мысленно благодарит Иглу за часы, недели, тренировок именно эмоций, за те наказания, когда не получалось обуздать эмоции. Сейчас её наука не проходит даром. И пока Ставрук озирается, Уманова активирует освещение. Учёный жмурится, яркий свет бьёт по глазам, крайне неприятное ощущение.       – Вот мы и встретились…       – Вы?! – удивление проступает на лице учёного всего на пару секунд, дальше им завладевает практический интерес, а в глазах проскакивает и страх. – Как Вы оказались…? Все же узна…       – Нет, – резко прерывает Уманова. – Никто не узнает. Ты даже не доедешь до своего сраного НИИ, сдохнешь в аварии. Что? Думаешь, это проблема устроить?       – Меня будут искать, меня же найдут… Сейчас стереть…       – Стереть человека? Найдут как, по камерам? Они, бывает, не работают. Спутник? Технические неполадки… – Уманова методично откладывает на край стола папку и ручку, туда же отодвигает стакан с водой, переводя взгляд на Ставрука, смотря на него, как змея на свою добычу. – Думаешь, не получится? Будут искать? Героически погиб на страже Родины, оберегая от врага внутреннего и внешнего, красиво звучит.       – Ладно… Что ты хочешь? Хочешь знать, зачем? Зачем я хотел изменить тебя и её? Или же знать, как подстроил то, что ты напала на Кошкину, а эта дура тебя так удачно выгородила?       – Нет. Не хочу. Впрочем, ты сам всё расскажешь, в надежде что тебя это спасёт, отгородит.       – Тогда чего?       – А ничего. Посмотреть хочу. Ты думаешь, спасёшься? Чёрта с два. Сгниёшь на зоне и не с условиями как у неё были, на Урале будешь.       – А за что? За создание успешного проекта по кибернитезации и за создание имплантатов, способных поддерживать работоспособность продолговатого мозга? – Ставрук решается идти ва-банк, попытаться обыграть сидящую напротив. Не может же его детище, пусть и не полностью его, быть лучше, чем он сам. Здесь не та картина, ученик не может превзойти учителя, она же уже и не человек, машина…       – Не приписывай то, что не является твоим. А за что? – Олеся открывает принесённую с собой папку. – За попытку кражи данных о разработке гос.проекта номер 31894, за попытку выкрасть данные по разработке чипов и передаче их третьей стороне, за государственную измену и создание преступной группировки, кроме того, за медицинские опыты над человеком без его разрешения. Мне продолжать? Я же могу много статей приписать и каждую обосную. Генерал-майор Пригов лишь согласится с ними, это я молчу о том, сколько у него есть знакомых в высших кругах и в военном трибунале точно. Так что, десяток лет в климате намного жёстком, чем здесь, это ещё ничего, тем более что ты можешь не доехать до места отбытия наказания, особенно если этапирование государственного изменника будет поручено подразделению специального назначения «Смерч». Всего хорошего, господин Ставрук.       – Подожди… Что ты хочешь? Не просто же так держите здесь…       – Здесь держат лишь чтобы ты от моих рук не сдох…       – Ума! – Бизон буквально выламывает дверь в допросную.       После того, как Водянов весьма просто и недвусмысленно объяснил, что может сделать с врагом Олеся, да и после того, как он же пояснил все нюансы отношений между наёмницей и девушкой, да и Физик помог в разъяснении, Тарасову стало понятно, что этот учёный-изувер может и вообще не выйти за пределы КТЦ. Тем более, Уманова могла обойти те же камеры, а чипы давали возможность встраиваться в систему. Да и Дакар… Чтобы он там ни придумывал и как бы не пытался отговориться, в Леське, даже сейчас, он души не чаял, действительно любил и цветы таскал потому что тюльпаны и ромашки е й нравились.       – Нормально всё, нормально! – Олеся рывком одёргивает руку и, зло зыркнув на Ставрука, выходит прочь.       Система в очередной раз даёт сбой, только вот сейчас Леся этому даже не противится. Сейчас она действует уж точно не как машина, как человек, который чувствует и который может убить, это даже легче сделать, всё же дивиденды от всей заварушки, в которую она попала.       – Сержант, его под замок, под обычный, тройной наряд, на камеру видеонаблюдение с отдельным сервером, – сообразивший всё Физик начинает раздавать указания, кивая подоспевшей Муре. Всё же именно женская дружба сейчас может помочь. – Борь, не пытайся, она не послушает. А приказы она и раньше могла игнорить.       Тарасов лишь пожимает плечами, наблюдая за уходящей фигурой.       – Ты знаешь, где меня найти. – Бросает он Физику, тоже начав удаляться.       Большую часть времени он торчал у Лиды на её так называемой служебной квартире. На таких он и раньше бывал, в таких жил. Обычно однушка или двушка, с простым косметическим ремонтом, без изысков. Поесть, поспать, принять душ, не больше.       Здесь тоже так. В холодильнике еда, не русская, видимо, приготовленная и скорее всего, уже испортившаяся. На столе чашка чая, рядом пустая тарелка, около раковины тоже несколько. Вспоминая последний визит сюда, Борис даже удивляется, что сейчас всё же в квартире относительно чисто. В спальню, дальнюю комнату, он даже не заглядывает: слишком свежи относительно недавние воспоминания, когда она была настолько рядом. Да, если бы не та атака, этого бы не случилось, но тогда Игла просто приняла помощь, а он в кое-то веки оказался рядом с той, с которой ему было спокойно.       И вновь всё оказалось на волоске и в подвешенном состоянии.