Учиха Сумико. Другая история

      От автора: С наступающим всех Днем Знаний! Надеюсь, такой маленький подарок от меня, как это глава, поможет справиться с тоской по лету!)       План Мито был принят дайме… кто бы сомневался? В итоге, скрипя зубами, с ним согласились и мои соклановцы. Впрочем, делать им было нечего, мой статус свободной женщины такую вольность позволял. Другое дело, что в понимании остальных я была собственностью Клана и лично Изуны-сама (а то и вовсе Мадары-сама, ибо никто не верил, что они меня так просто отпустят), а значит не имела права смотреть на голых мужиков. И никого не волновало, что я сама не горела желанием любоваться на сношение дайме и химе Чиноики. Главное, что вообще был создан такой прецедент. Хотя больше всего их, конечно, задевало то, что в команде у меня действительно был самый сильный шаринган, да и специализация подходящая. В гендзюцу я была лучшей, а работать с чужим разумом меня учили лично Изуна-сама и Мадара-сама.       Хотя одну меня все равно запускать туда отказались, выбрав человека, который вместе со мной будет контролировать… процесс. На деле, обычная подстраховка, все же Узумаки мои соклановцы особо не верили. Да и они нам тоже. Оправданная реакция, учитывая сколько лет наши Кланы воевали друг с другом.       Естественно сообщать дайме кто же действительно будет за ним наблюдать не стали. Мы даже Узумаки это рассказывать не собирались, это и не требовалось, они выдали платок с нанесенным на него одноразовым доступом в барьер. Ну, а я же просто в определенный момент приема исчезла, чтобы успеть скинуть неподходящее для этого платье и надеть боевое облачение. Благо, в отличие от Изуны-сама и Мадары-сама, я никогда не носила доспехи, ограничиваясь чакросеткой вшитой в каждую составляющую моего наряда за исключением нижнего белья. Хотя я бы и туда вшила, но тогда она начинала натирать что не надо, а это было плохо.       В любом случае, это было дорогостоящее удовольствие, зато одежда была гораздо легче облачения остальных, да и движения сковывала не так сильно. Впрочем, к делу это не относилось. Для меня было главным то, что я со своим сопровождающим без труда скользнула в павильончик и аккуратно забралась под самую крышу, осторожно выбирая место, где можно без особого напряга устроиться на стропилах и спрятаться в складках дорогой ткани, что украсило внутреннее убранство беседки. Ну и не стоило забывать, что нам требовался прекрасный обзор на трахо… кровать, что была устроена в середине помещения. Вчера, на том самом месте, мы с Мито пили чай… навевает на мысли. Особенно неприятно, что вязь печатей я не почувствовала, хотя пока по ним не струится чакра, они простые рисунки. Узумаки могла сыграть на этом. Мда… неприятно, впредь буду умнее.       Спрятались мы вовремя. Буквально минут через десять в помещение впорхнула химе Чиноики сопровождаемая дайме. Судя по хмельному взгляду последнего, тот хорошенько набрался. Странно. Когда я уходила, он был хоть не огурчиком, но точно бодрячком.       За полчаса так надраться саке нереально. Особенно, если ты хоть немного умеешь пользоваться чакрой. Дайме умел. Плохо, но умел. Видимо, в свое время прошел начальную подготовку на самурая… не важно. Главное, что опьянеть ему было сложно, ибо сам он к саке относился равнодушно и особого пристрастия к выпивке я за ним за все это время не заметила. Учитывая то, что мы здесь уже десять дней… плохой вывод напрашивается. Очень плохой.       — Господин мой, я вверяю вам свою жизнь, — тихо, певуче, тянет Чиноики.       — Я принимаю твой дар, — голос дайме тверд, несмотря на поплывший далеко не из-за возбуждения взгляд. Впрочем, возбуждение у него тоже вскоре проявилось. Хотя я бы удивилась будь все иначе, ведь химе — красива, а стоило ей начать двигаться, так и вовсе напомнила мне змею.       Танец. Древняя как мир традиция. Каждая девочка знатного рода (да и просто богатого) обучалась танцам. Не только приличным, которые танцевали на приемах, но и возбуждающим. Если говорить простым языком — стриптиз, но какой! Все же пластика потомственных куноичи помноженная на долгие тренировки, делает чудеса. Была бы мужиком, слюной бы захлебнулась на ее выгибания, а так просто автоматически копировала движения, внимательно следя за Чиноики. Девочка действительно умела быть соблазнительной, знала, когда следует выставить из разреза ножку, а когда позволить слегка оголиться плечику. Свое дело делала и доносящаяся до павильона музыка, да и зажженные ароматические палочки. Мой нос различил два запаха — жасмин и иланг-иланг*, а после я закрыла его платком, не желая ощущать на себе их воздействия. В конце концов, беременность на меня уже начала влиять, и я без того иногда чувствовала беспричинное возбуждение, не хотелось проверять насколько оно станет сильнее под действием природных афродизиаков.       Красиво. Изящное тельце, извивающееся в такт музыки, аккуратно избавляющееся от лишнего. Химе медленно кружила перед дайме. Изгибалась. Звала. Обещала. Едва уловимыми движениями развязывала тесемки, позволяла одежде скользить по бархатистой коже, оголяя ее, открывая вид на свое ладное тело. Не удивительно, что в какой-то момент правитель не выдержал и рванул вперед. Твердая ладонь резко схватила запястье, дергая полуголую девушку на себя.       Мысленно морщусь. По своему опыту знаю, что после такого остаются синяки. Крайне неприятные, кстати. Дайме не производил впечатление живодера, но сейчас он груб. Смотреть на такое… никакого удовольствия, но я и не должна его испытывать. Так даже проще мне нельзя отводить взгляд, а открывшаяся картинка не вызывает ничего кроме сочувствия, поэтому мне легче абстрагироваться от происходящего. Мозг фиксирует все, запоминает, но не более.       Я вижу все. Слишком сильную хватку на бедрах, укусы вместо поцелуев, не поглаживания, а грубые щипки, от которых на белоснежной коже остаются покраснения. Уверена, к утру она будет вся в синяках. Дайме не пытался доставить наслаждение наложнице, он стремился удовлетворить себя. Да от него химе и не требовала другого. Шаринган слишком хорошо зафиксировал излишне широко раскрытые глаза, в которых зрачок почти слился с радужкой, лихорадочный румянец на щеках.       Опоили. Другого объяснения я не вижу. Причем, явно с ее ведома, все же в курсы ублажительниц входит умение составлять сборы и некоторые отвары, в результате, самые опытные по запаху могут определять составы «чаев». Да и не опытные тоже, к примеру, я могу, ведь именно эта часть занятий не обошла и меня. Только вот осуждать химе за эту слабость я не могу. Слишком хорошо понимаю, каково ей. Тут вина скорее ее сопровождающих, что воспользовались слабостью девушки и вручили слишком сильный отвар, чьи эффекты были помножены на стандартную реакцию на благовония. Правда, переборщили, ведь для прошедшей тренировки медовых куноичи, движения Чиноики-химе слишком хаотичны, неумелы. Радует уже то, что дайме ничего не подмешали, в противном случае, наш план пошел бы коту под хвост.       Крик боли и удовольствия. Это Чиноики лишилась невинности и ей даже понравилось. Мне сложно это понять, но шаринган не обманешь. Я вижу не только боль, но и гримасу удовольствия. Хм… похоже, сей дивный цветочек не так уж и прост. Хотя логично. Управляя своей кровью, они должны уметь не только ее быстро регенерировать, но и вытягивать из тела, а как это проще всего сделать? Правильно, через рассеченную кожу. Причем, порезы не обязательно наносит враг.       Естественно, подобная способность имеет свои особенности. Один из них высокий болевой порог, как у тех же Кагуя. И я об этом знала, просто смотря на милашку-химе не могла сопоставить ее и это знание. Теперь могу. Хотя это не изменит того, что смотря на резкие, рваные движения бедер дайме (ну, что поделать? Сверху видны не только глаза) и жесткую хватку на тонких запястьях, никакого душевного подъема не ощущаю. Скорее легкое отвращение, от которого привычно отстраняюсь.       Особенно резкое движение, Чиноики выгибается, мутные, ничего не выражающие глаза распахиваются, становясь алыми. Так вот ты какой, Кецурьюган. Не важно. Пришла моя пора, благо, активировать Мангекё дело одного мгновения, а вот держать его постоянно включенным, я опасаюсь.       — Каннон-но-Каа, — я все еще не научилась мысленно активировать эту технику, поэтому приходится ее шептать, погружая девушку в иллюзию. На деле только ее каркас, в мир, где ее первая брачная ночь продолжается так, как хочется только ей. Единственное жестко прописанное условие — в постели она с дайме, а не кем-то другим. Все остальное будет меняться в зависимости от ее желания. Страшная техника, жаль, что применять ее я могу лишь на одном человеке. Хотя после порефлексирую, сейчас же… кидаю взгляд на своего соклановца. С дайме лучше разговаривать мужчине, а я чуть попозже спущусь, когда тот свои причиндалы спрячет.       — Как все прошло? — дайме невозмутимо поднялся с тихо постанывающей девушки, небрежно накидывая халат на свои плечи, даже не думая прикрыть Чиноики. Показательное поведение.       — Она в иллюзии, можно звать Узумаки, дайме-сама, — мой соклановец уважительно кланяется, смотря на все довольно равнодушно. Прелести Чиноики его нисколько не интересуют, да и выполнять свои обязанности не мешают. Зато дайме понимает свою оплошность, или же у него срабатывает самцовый инстинкт, и он накидывает поднятый с пола… кажется, это был нижний халат одеяния химе.       — Прекрасно, приступайте, — правитель величественно кивает и подхватывает с низенького столика колокольчик. Тихий звон едва слышен, но на него моментальная реакция, в беседку заглядывает уже знакомый слуга. — Приведи Узумаки. Пора им выполнять свои обязательства.       — Слушаюсь, господин, — слуга глубоко кланяется и исчезает, чтобы через пять минут появиться с Мито и еще тремя Узумаки.       — Дайме-сама, нам надо очистить центр беседки, — мягко произнесла Мито.       — Хорошо, убирайте все, что сочтете необходимым, но не начинайте без меня, — дайме величественно кивнул, а после в одном халате отправился наружу. Переодеваться вестимо. Хотя вряд ли он застеснялся своего внешнего вида.       — Сумико-сан, может спуститесь? — едва мужчина скрылся с поля зрения, как Мито подняла голову и безошибочно вычислила место, где я находилась. Интересно. Я ведь скрывала свое присутствие, так просто найти меня было проблематично. Сенсор? Не важно, все равно уже глупо сидеть наверху, когда тебя обнаружили.       — Конечно, Мито-сан, — соскальзываю вниз, приземляясь рядом с соклановцем. — Позвольте выразить свое восхищение, заметить меня может не каждый.       — Спасибо, — она улыбнулась, вместе со мной отходя всторонку, пока прибывшие Узумаки и мой соклановец, споро прибирают все излишества к стенке. Последней была кровать, под которой обнаружился сложный рисунок. На всякий случай запоминаю его. — Хотя я удивлена тому, что вы здесь.       — Это было ответственное задание, я должна была убедиться, что все прошло гладко, — мило улыбаюсь, хотя и осознаю смысл вложенный в фразу. — Да и просто не хотелось проблем, — кидаю предупреждающий взгляд на раздраженного соклановца, который вступил в спор с Узумаки, кто будет переносить Чиноики на начерченную фигуру. — Казуо-сама, Узумаки-сан лучше знает, как должна располагаться химе на их фуин.       — Как скажете, Сумико-сан, — крайне недовольный мужчина отступает.       — Но дотрагиваться до нее имеет право только дайме-сама, — все так же невозмутимо подмечаю я, едва к девушке потянул ручки один из Узумаки. — В противном случае, это будет считаться посягновением на его собственность.       — У нас нет времени ждать его, ваше гендзюцу не вечно, — хмыкает Мито, легко преодолевая расстояние между собой и Чиноики, без особых проблем взяв ее на руки и уложив прямо на пол. Скрывающая ее тело тряпка была сброшена, на ее место уложили тоненькую простынку, на которой так же был нанесен фуин. Причем, со стороны было заметно, что они представляют собой единый комплекс печатей. — Отойдите в сторонку, не прикасайтесь к печати, нам это не помешает и вас это не убьет, но последствия будут неприятными.       — Конечно, Мито-сан, — мне приходится дернуть Казуо-сама за рукав, чтобы тот ничего не ляпнул. Ссориться с Узумаки под конец задания, да и еще из-за такой глупости… я не хотела. — Но тут есть свободное место…       — Это для дайме-сама, на него идет настройка, — моментально поняла меня Узумаки.       — Вот как, тогда я готов, — появление уже одетого дайме никого не удивило. В конце концов, он не умел скрывать чакру или не хотел, поэтому его засечь было не сложно.       — Встаньте сюда, — Мито с поклоном указала на ровный круг, напротив расслабленной Чиноики. Это было единственное место, свободное от знаков, даже те места, что отводились самим Узумаки были покрыты символами, а тут пусто. Обычный круг и череда символов по контуру.       Ритуал установки печати… для наблюдающего со стороны, он не представлял ничего особенного. Просто Мито и два ее соклановца, одновременно подали чакру в узловые части рисунка, который моментально засветился голубым. Еще двое Узумаки были на подхвате (на деле следили за мной и Казуо-сама) и все. Они минут десять так постояли, по подавали чакру в огромных количествах. Шаринган пришлось выключить практически сразу, слишком большая мешанина получалась. Ну и под самый конец, на лбу и висках Чиноики появился орнамент, чем-то схожий с цветочным и тут же выцвел. Точно такой же рисунок появился и на запястье дайме, так же впитавшись в кожу. Все. На этом представление было закончено и всех шиноби относительно вежливо попросили убраться и не мешать дайме наслаждаться своим подарком. Спорить никто не стал.       Дожидаться, когда дайме насытится новой игрушкой нам не пришлось. Все тот же слуга, стоило нам с Мито покинуть беседку, подбежал с двумя милыми маленькими мальчиками, которые на бархатных подушках (красная и синяя) несли свитки увешенные печатями. Они синхронно поклонились и протянули свою ношу нам.       — Дайме-сама, да будет всегда освящен его путь божественной силой, доволен проделанной вами работой, — слуга весь надулся от важности, но обращался к нам с уважением. — И просил передать свою милость. Вы выполнили задание.       — Клан Учиха благодарит дайме-сама за оказанную честь, — с поклоном принимаю протянутый свиток. — Наши шиноби готовы вновь прийти на помощь вашему правителю, чья мудрость известна всем.       — Клан Узумаки счастлив, что смог быть полезен, — вторит мне Мито, по сути, мы говорим одновременно, хотя… я на долю секунды опережаю. — Мы готовы и дальше приносить пользу дайме, о чьем уме слагают легенды.       — Дайме-сама обязательно воспользуется вашим предложением, когда придет время, — пока детишки пятились, стараясь скрыться с наших глаз побыстрее, пожилой слуга с достоинством отвечал. — Сейчас же он дает вам дозволение удалиться. Награду доставят к вам в покои.       — Благодарю, — а вот сейчас мы с Мито реагируем синхронно, спокойно кланяясь и уходя прочь. Нас тут больше ничего не держит. Пора возвращаться.       Разошлись в разные стороны мы сразу же. Нам не о чем было болтать, поэтому ни я, ни Мито, не стали задерживаться и дразнить своих соклановцев. Нам следовало готовиться к уходу. Дайме прямым текстом сообщил, что не хочет нас больше видеть, пусть и сделал это через слугу. Нам только и оставалось дождаться, когда плата за миссию прибудет в наши покои и можно сваливать. Через мир призыва, как я и планировала раньше. Единственное дополнение, уходить мы будем не в самом поместье дайме, а уже расставшись со своими провожатыми на границе страны. Я уже передала об этом весть Мадаре-сама, возражений в ответ не получила. Значит одобрил.       Продолжение следует…