Я сама не знаю, что заставило меня проснуться ночью. Просто в какой-то момент я поняла, что мне жарко и сна ни в одном глазу. Хотелось пить, но никаких жидкостей в комнате не было, хотя обычно я ставила кувшин с лимонной водой неподалеку. Сейчас он тоже стоял у изголовья, но был пуст, а жаль, это помогало справляться с тошнотой, да и фуин нанесенная на посудину помогала сохранять содержимое свежим, ровно той температуры, которой она была при заполнении. Удобная вещь, сделана лично Мито-сан, от начала и до конца, ее подарок в ответ на доверенную тайну о будущем прибавлении. На деле, она просто отплатила мне за помощь, которую я оказала ей во время ее беременности. Дэйчи был уж очень шебутным, мои подсказки помогли ей сохранить внутренности целыми, по ее словам, конечно.
Тяжелый вздох слишком громко проносится по помещению. Попытка облизать сухие губы ни к чему не привела. Стало еще хуже. Мне вдруг стало дико одиноко, захотелось покапризничать, но в нашей с Мадарой-сама комнате я была одна. Хотя не уверена, что набралась бы наглости гонять его куда-нибудь своими капризами. Я и в прошлый раз вела себя очень спокойно, не понимая зачем Мито-сан разыгрывает комедии с кучей «хочунчиков». Впрочем, я была достаточно мудра, чтобы не лезть в чужую семью и ограничиться наблюдениями. И не прогадала, они оба получали от этой игры удовольствие. Их право. Взрослые все же люди.
Подняться с кровати неожиданно тяжело. Тело какое-то слабое, голова тяжелая, а в горле — пустыня. Мне срочно надо попить и вновь лечь отдыхать. Похоже, я переработала, но… в прошлый раз такого не было! Однако глупо равняться, тогда были другие обстоятельства.
Легкий халат невесомо ложится на плечи и я пошатываясь иду на выход. На мгновение удивляет, что неко не среагировали на мои трепыхания, пара пушистых комочков так и остались сопеть на одеяле. Теплые, а значит живые, я в этом была уверена. Немного странно, что настолько безмятежны, но что может мне угрожать дома, под барьерами?
Седзе бесшумно отодвигаются в сторону, ноги приятно холодят дощатые полы. Приятно и привычно, будь мне чуть лучше, я бы с удовольствием побродила по сонному дому подольше, но сейчас я видела перед собой одну цель — кухня. Вода там была всегда, только вот… там кто-то был.
— Не спится? — стоящий ко мне спиной подросток подскакивает и едва успевает поймать стеклянный кувшин с моей лимонно-имбирной водичкой. Как показала практика, она нравилась не только мне.
— Сумико-сама?
— Мне вот тоже не спится, — тихо смеюсь. — Попить захотелось, — подхожу поближе и беру первую попавшуюся пузатую кружку, которую протягиваю ему. Шоджи теряется, растерянно смотря на меня. Хмыкаю и поясняю. — Пить. Нальешь?
— Конечно! — с трудом сохраняю невозмутимость, когда покрасневший до корней волос мальчишка слишком торопливо бросается наполнять мне кружку и закономерно проливает часть воды. Благо не на меня. — Простите!
— Это мелочи, Шоджи, — тяну к нему руку, лохматя и без того непослушные волосы, мимоходом отбирая емкость из ослабевших рук. Уж очень хочется пить, жажда просто душит.
Вода манит, холодненькая, это видно по конденсату на боках стеклянного кувшина. Я прямо чувствую на языке кислинку лимона, чуть терпковатый отголосок имбиря и нотки свежести от мяты. Блаженство. Глотнуть из стакана не успеваю, чужая рука выбивает его у меня из ладони.
— Что? — с удивлением смотрю на своего воспитанника, а в следующую секунду резко разрываю между нами расстояние. Вначале я это не заметила, слишком темно, а свет на кухне никто не включал. Сейчас же… я вижу, как по его телу стремительно расползается черная тень.
— Бегите, Сумико-сама, — хрипло шепчет половина лица, что еще не была заляпана черной субстанцией. Шаринган буквально запечатлевает мне в память полный отчаяния и муки взгляд с одной стороны и торжествующую ухмылку с другой, а после уже не до этого. Захвативший тело Шоджи Зецу движется быстро, абсолютно не жалея подростка, и ему не надо думать о том, что неподалеку спит Тошико. Его не волнуют разрушения, а барьер в доме бессилен. Я сама его провела. Никто не услышит, не придет на помощь, нас не хватятся раньше полудня. Черт.
Короткий импульс чакры и вот на руках появляются тэкко-гаки, что позволяет мне без труда отразить чужое танто, пинком отправляя парня прочь, сквозь обтянутые бумагой седзе. Легко тельце изворачивается еще в полете, выдыхая в мою сторону шар огня. Шуншин в самый последний момент, прямо перед шаром огня, мысленно прощаясь с кухней. Я рисковала, но поделать ничего не могла. Каварими не вариант, в доме слишком мало крупных объектов для замены, а уходить из дома за барьер — оставить мою дочь наедине с этим монстром, но и вызвать подмогу я так не смогу.
Только выйдя из шуншина мне приходится подпрыгнуть, уходя от россыпи горящих сюрикенов. Стоит прилепиться к потолку, как с громким стуком у ног втыкается кунай с взрыв-печатью. Пытаюсь сделать еще одно перемещение, но перед глазами плывет и момент упущен. Только проявившиеся вокруг призрачные ребра Сусаноо спасают от смерти, но глаза вспыхивают болью, а просевший на половину резерв намекает, что долгий бой я не выдержу. В помещении я даже больше уязвима, чем на улице. Да и не хочу убивать, что связывает мне руки. Только… додумать мысль не успеваю, мне приходится уходить перекатом от очередной порции смертельных подарочков. Уже не кунаи и взрывные печати, призрачный доспех начинает плавиться от попавшей в него жидкости. Чакра стремительно тает, но я не могу обнаружить нападающего, он будто растворился в тенях, изредка появляясь, чтобы бросить в мою сторону очередной подарок.
Грохот ожидаемо будит Тошико, та появляется в коридоре уже полностью экипированная, не то, что ее глупая матушка, и в ее глазах горит шаринган. Успеваю заметить метнувшуюся в ее сторону смазанную тень и резко прекращаю подпитку доспеха, вкладывая все в два шага шуншина. Успеваю закрыть собой малышку, но не сделать второе перемещение. Лезвие легко пробивает незащищенную плоть, сбивая концентрацию и входя все дальше, пока кончик клинка не выходит с другой стороны, кокетливо отодвигая полу халатика и останавливаясь в считанных миллиметрах от лица откинутой мною к стене Тошико. Жаль, что я не могу разворачиваться во время шуншина, так бы отбила удар, но хоть немного повезло, я подставила правую сторону и лезвие вошло не в сердце, пробито легкое. Мне удается локализовать кровотечение, не давая самой себе захлебнуться в крови. Ирьедзюцу все же полезная вещь.
— Ка-сан!
Игнорирую чужой крик, проявившееся второе, а следом и третье томоэ в широко распахнутых глазах. Слишком быстрая эволюция, но она сильная девочка. Справится. Из последних сил поворачиваю голову в сторону Шоджи. Половина его лица по-прежнему ничем не скрыта и из его глаза текут кровавые слезы, рисунок шарингана плывет.
— Ками Хира*, — хрипло, на выдохе. Третья, особая способность моего шарингана, работает только в сочетании с целебной чакрой. Я не могла им исцелить раны, вырастить оторванные конечности, только воздействовать на разум, лечить последствия иллюзорных пыток, спасать от сумасшествия. Полезно-бесполезная способность, чье действие я практически не понимала, но именно сейчас она пригодилась. Я дала толчок, помогла и без того сопротивляющемуся разуму Шоджи. Я выиграла лишь несколько секунд, проехавшись по тому, что заменяет разум Куро Зецу, одновременно складывая печати для следующей техники. — Кучиесе-но-дзюцу.
Остатки чакры уходят в призыв, я даже захватываю часть жизненных сил и с облегчением замечаю светлую шерстку призыва и раздвоенную тень хвоста. Шаринган тухнет в глазах, да и картинка стремительно размывается, зрение падает. Ноги подгибаются и тело, больше не удерживаемое в вертикальном положении, соскальзывает вниз по лезвию. Я и отпущенный клинок падаем на пол одновременно, но мне везет больше, Тошико успевает подхватить, аккуратно отпуская вниз. Происходящее дальше я уже не вижу, позволяя сознанию уплыть в уютную тьму, все равно нет сил даже шевелиться и надежда только на Некомату-сама. В противном случае… мертвым не интересны проблемы живых.
***
Мне повезло, Шинигами все же не явился по мою душу. Я выжила и даже сохранила ребенка. Тошико вовремя взяла себя в руки и попросила помощи у… Мито-сан. Ну, учитывая то, что Хаширама-сан был сильнейшим ирьенином — логично. Только вот это не значило, что сама Мито-сан в этом разделе хороша, но мне повезло. В целом, мне вообще особой помощи не требовалось. Раны были не такими серьезными, залечивались легко. Самым тяжелым было истощение и растрата жизненных сил. Будь срок побольше, был бы выкидыш. Точнее, он бы и так был, но… Мито-сан поделилась своей кровью, несущей в себе силу исцеления, присущую только этому Клану. Только благодаря ей я сохранила ребенка. Хотя цена этого… бесплодие. Впрочем, я была благодарна даже за это. Главное, я жива, а внуками меня обеспечат.
Узумаки мой оптимизм нравился, но если смотреть с другой стороны, что мне еще оставалось? Я была слабее новорожденного котенка. Чужая кровь оказалась для моего тела слишком сильна, пусть Хаширама-сан вернулся сразу же, как услышал последние новости и помог привести себя в порядок. Организм все равно сильно сдал и это замечали все, в особенности Мадара-сама. И лучше никому не знать, чего мне стоило не дать убить Шоджи сразу, ведь тот сам просил о смерти. Нет. Терять шиноби, который смог противостоять влиянию Зецу — глупо, но и разделить их не получилось. Мы пробовали. Много раз, но даже совместный гений Мадары-сама и Хаширамы-сана ничего не давал. На помощь пришли печати. И я сильно сомневаюсь, что кто-то сможет повторить тот шедевр, что создала Мито-сан при поддержке Хаширамы-сана и Мадары-сама. Сила всех троих плавно вплелась в печать, сделав Шоджи подобием джинчурики, но не биджу - Зецу. Позже Узумаки созналась, что в этом ей помог сам Кьюби и… не только он. Намеки на это легко прослеживались в ее объяснениях. Только меня это не волновало. Боги, демоны, призраки Рикудо, не важно. Я была просто рада, что мой ученик остался жив, пусть и изменился. Произошедшее сильно повлияло на него. Он считал себя недостойным и сознательно обрек на одиночество, отказавшись жениться и даже просто оставить после себя детей.
Уговоры ничего не дали. Шоджи стоял на своем до последнего, да и прожил гораздо меньше, чем мог. Сила Куро Зецу отравляла разум, но он с честью выдержал больше десяти лет, после чего попросил о последней милости, дать ему умереть и уничтожить живущую в его теле гадость. Мадара-сама удовлетворил его желание. Шоджи умер в бою и его тело запечатали в свиток до того момента, как почуявший свободу Куро Зецу выбрался из рушащейся темницы. Утром нового дня свиток сожгли в пламени Аматерасу. Умер не только мой ученик, но и был уничтожен последний сын Кагуи. Возрождение богини стало почти невозможно, но мира это не принесло. Людскую природу так просто не переделать, просто теперь мы сами отвечали за свою судьбу и сильнейшие не погибли в первые годы после создания мечты.
Мы прожили долгую жизнь, но главным я считала, что все же
нашла свое счастье мы нашли свое место, исполнив мечту. Коноха стала нашим домом, местом куда мы всегда можем вернуться и быть уверенными в безопасности. Это ли не достойное наследие для наших детей?
Конец
От автора: Благодарю всех, кто был со мной с самого начала и присоединился в процессе написания этого фанфика. С тяжелым сердцем объявляю, что он закончен. Понимаю желание читателей чуть больше узнать об отношениях Мадары и Сумико, но если смотреть на фф в целом, едва ли не с первой главы мы видим развитие их отношений. Дружбу, преданность, заботу и взгляды украдкой. Да, я не описывала постельных сцен, но мне казалось что это опошлит их отношения, которые на фоне всей истории казались очень светлыми. Впрочем, я понимаю, что многие хотели больше Мадары и Сумико, поэтому к данной работе будет еще минимум один бонус. Плюс начата работа «Зеркало» - https://ficbook.net/readfic/6963657, посвященная Кагами. В ней Сумико будет появляться часто и многие события будут показаны под другим углом, к тому же добавятся те, что не влезли в этот фанфик, поэтому не унываем. Отношения Мадары и Сумико я покажу во всей красе.
С уважением, Arvinta.
