***
Первая неделя учёбы в Хогвартсе прошла очень даже неплохо, если учитывать то, что первокурсников пока ещё не сильно загружали домашними заданиями, поэтому у них было много свободного времени. Обычно это время Альбус тратил на то, чтобы погулять с друзьями по окрестностям Хогвартса или потренироваться в полёте на метле перед отбором в квиддичную команду. Осень была настолько красивой здесь, в Хогвартсе, что Альбус всё время изумлялся потрясающим видам и пейзажам — раньше-то он не особо любил это время года. Хотя пока что осень была как бы откликом ещё не ушедшего лета: воздух был тёплым и спокойным, лёгкие облака плыли по небу, иногда закрывая искрящееся золотом солнце. Деревья и земля вокруг были покрыты ярко-красной, огненно-рыжей, золотистой листвой. Особенно Альбус любил прогуливаться здесь вечером, когда последние солнечные лучи мягко скользили по деревьям, земле и листве, прячась в розовато-сиреневом закате. Но Альбус не забывал и про тренировки: он усердно работал, чтобы получить место в команде. Джеймс тоже к нему иногда присоединялся, и часто они тренировались вместе. И вот настал день отборочных по квиддичу. Погода как будто специально подстроилась под них: было тепло, но и не жарко; солнце закрывали лёгкие облака, и поэтому оно не ослепляло игрокам глаза, но и было совсем не темно; и — что самое главное — у дождя не было ни единого шанса, чтобы пойти. Братья пришли на пробы чуть ли не самыми первыми. Из однокурсников Альбуса там были ещё Джастин и Стефани Вуд. Правда, они не очень-то хотели быть именно ловцами. Например, Джастин сказал, что мечтает стать вратарём, а Стефани — охотником. Но правила есть правила — для первокурсников могла предназначаться только позиция ловца. Роксана Уизли и Стив Томас были уже второкурсниками, поэтому оба тоже собиралась попасть в команду в качестве охотников. Роза пришла поддержать Альбуса, Джеймса и Роксану, приведя с собой Джессику Блумфильд (с которой в последнее время хорошо сдружилась); она хотела показать новой подруге, что такое квиддич. Джессика, по словам Розы, долго препиралась и говорила, что ей это совершенно неинтересно и что спорт, даже магический, — это не её, но всё же согласилась, когда Роза возмущённо сказала: «Но мы же должны поддержать Альбуса и Джеймса! И ещё мою кузину Роксану, я тебя с ней познакомлю…». Как выяснилось, Джессика достаточно быстро увлеклась наблюдением за отборочными испытаниями, болея на трибунах вместе с остальными за Альбуса, Джеймса, Роксану и внимательно вглядываясь в каждое их движение. Альбус надеялся, что количество зрителей на этом ограничится, но вскоре он понял, что ошибался. Джастин Вуд привёл с собой Найджела Кэрролла, по той же причине, что и Роза привела Джессику. Джастин вообще в последнее время стал для Найджела чем-то вроде путеводителя в волшебном мире — именно поэтому они так и сдружились. Помимо этого, достаточное количество учеников пришло и со старших курсов. Через некоторое время ожидания наконец-то начались отборочные испытания. Капитан команды, Фред Уизли, заметив Альбуса с Джеймсом, задорно подмигнул им. Этот озорной парень, кареглазый тёмноволосый мулат, внешне так не похожий на своего отца, дядю Джорджа, но имея такой же, как у него, характер, всегда нравился Альбусу (а ещё больше — Джеймсу) своим духом авантюризма и весёлым нравом. Альбус понимал: только из-за того, что он и Джеймс — кузены Фреда, они не получат место в команде. Но всё равно было приятно, что именно он был капитаном. Фред попросил всех желающих попасть в команду разделиться на группы по несколько человек и просто пролететь один круг. Группы шли по возрасту: сначала перво- и второкурсники, а потом все остальные. Альбус, Джеймс, Роксана, Стив, Джастин и Стефани оказались в первой группе вместе с ещё двумя второкурсниками, которые, как оказалось, летали гораздо хуже их. Альбус почувствовал приятное удивление: пока ещё он не опозорился перед другими, быстро и с красивой изящностью пролетев круг над полем. Хотя, подумал он, это было очень лёгкое задание. Фред выделил из каждой группы по несколько человек, а остальных, которые, по сути, даже не умели летать, попросил покинуть поле. Конечно же, неизменная шестёрка осталась на поле и, похоже, Фред был ими очень доволен. Особенно он гордился младшей сестрой, хотя старался и не показывать этого. Затем начались отборочные для каждой позиции. Фред Уизли был загонщиком, но требовался ещё один, поскольку прошлогодний представитель этой позиции уже выпустился из школы, поэтому она оказалась первой. На эту роль был выбран третьекурсник по имени Линн Кут, которым Фред искренне восхищался. Он действительно играл очень даже неплохо по сравнению с другими претендентами. А следующей оказалась роль ловца. — Итак, сейчас каждый из вас по очереди покажет своё мастерство, — давал инструкции желающим занять место ловца Фред. — Я буду выпускать снитч и засекать время. Также будут выпущены специально заколдованные бладжеры, но не бойтесь: они просто будут лететь на вас, а когда максимально приблизятся, то не ударят, а просто остановятся. Это для проверки вашей способности уворачиваться от них. Всё просто: у кого будет самый лучший результат, то есть самое короткое время, за которое вы поймаете снитч, и ловкость, с которой вы будете уворачиваться от бладжеров, тот и получит место в команде. Альбус немного волновался, поэтому стал в конце очереди. Первым пошёл Джастин, хотя он, как говорил раньше, не сильно рассчитывал на победу. Действительно, подумал Альбус, его телосложение больше подходило, скорее, для вратаря. Джастин очень хорошо летал и чувствовал себя в воздухе, как рыба в воде, однако показал не самый лучший результат как для ловца. Затем пошла Стефани, хотя она немного волновалась, как, впрочем, и остальные. В отличие от брата, Стефани была хрупкой и лёгкой, но вместе с тем ловкой и юркой. Она достаточно быстро поймала снитч, и Альбус подумал, что у неё есть хорошая перспектива занять место в команде. Затем шёл какой-то второкурсник; он показал не очень хорошие результаты по сравнению со Стефани, которая по-прежнему лидировала. Наконец настала очередь Альбуса. Он взмыл вверх, предварительно подождав, пока выпустят снитч и бладжеры. Альбус почувствовал, как ветер треплет его и без того взъерошенные волосы, как он дует ему в лицо и как хорошо снова оказаться в воздухе. Но тут же собрал всю свою волю в кулак, вспомнив, что он сейчас не просто так летает на метле — он на отборочных испытаниях. Альбус тут же начал выискивать снитч, но пока нигде его не видел. Тут он обнаружил, что на него со всей скоростью летит зачарованный бладжер, и ловко увернулся от него, вызвав несколько восторжённых возгласов среди зрителей. И снова он напряг зрение. Вдруг Альбус заметил золотой блеск где-то внизу. Со всей скоростью он помчался туда, но снитч успел ускользнуть от него, взлетев вверх. Альбус полетел за ним, всё набирая и набирая скорость, взлетая всё выше и выше и одновременно ловко уворачиваясь от бладжеров, летящих с разных сторон. Через пару минут Альбус оказался так близко к снитчу, что уже вскинул было руку, готовый его поймать, как вдруг из облаков выглянуло солнце. Его яркий луч так сильно ударил Альбусу в глаза, что тот невольно закрыл их, всё ещё протягивая руку. Он так и летел некоторое время с закрытыми глазами и вытянутой вперёд рукой. Альбус ждал, что вот-вот холодный твёрдый мячик коснётся его пальцев, ведь он был буквально в нескольких сантиметрах от его ладони. Но этого не произошло. Альбус с удивлением открыл глаза, не обращая внимания на солнце — снитча нигде не было видно. Он огляделся вокруг и нигде не заметил даже золотого блеска от мячика. Вдруг его внимание отвлекла его же правая рука. Альбус посмотрел на неё и увидел, что рукав мантии был немного оттопырен. Он засунул левую руку в рукав и почувствовал лёгкое волнение: пальцы коснулись чего-то холодного, твёрдого и круглого. Альбус вытащил золотой шарик, понимая, что только что случайно применил Перехват Пламптона, когда снитч влетает в рукав ловца. Значит, вместо того, чтобы поймать его рукой, он сделал это рукавом? Интересно, а это будет считаться, даже если он не специально применил этот приём? Но ведь снитч он поймал не совсем случайно… Вдруг его размышления прервал бурный всплеск эмоций: по трибунам прошёлся радостный крик болеющих за него гриффиндорцев. Альбус опустился на землю. К нему подошёл сияющий Фред: — Да у тебя же лучший результат, Ал! Ещё и Перехват Пламптона применил… — Э-э… Вообще-то, я случайно, — признался Альбус. — Да неважно! Говорят, сам Пламптон случайно его применил,* — Фред подмигнул Альбусу. — Главное, что ты поймал снитч. Ты ведь последний претендент на роль ловца, да? У тебя самое короткое время среди всех участников, ты хорошо держишься в воздухе и отлично уворачиваешься от бладжеров. Да и к тому же… — Фред обошел вокруг него, — для ловца ты идеально сложен. Думаю, мы возьмём тебя в команду. — Спасибо! — Альбус широко улыбнулся, не веря своему счастью, и тут же побежал на трибуны поддерживать Джеймса с Роксаной и принять поздравления от всех, кто за него болел. Следующей была роль охотника, и Альбус заметно напрягся. Даже несмотря на все подколы и шутки над ним старшего брата, он всё равно за него переживал, да и Роксана была одной из любимых его кузин — такая же весёлая и шутливая, как и Фред. «Было бы хорошо, если бы они оба попали в команду», — подумал Альбус. Но переживать практически было не из-за чего: Джеймс и Роксана, хоть были одними из самых младших претендентов, отлично летали, забрасывали голы и уворачивались от бладжеров. В общем-то, у них это было в крови: оба родителя как Джеймса, так и Роксаны, играли за сборную Гриффиндора. Фред устроил небольшое соревнование: он разделил всех желающих стать охотниками на две команды, выпустил те же заколдованные бладжеры, на место одного вратаря поставил прошлогоднего вратаря команды, а на место второго стал сам. Суть была такова: кто забьёт больше голов и ловко будет уворачиваться от бладжеров, тот и попадёт в команду. Фред специально играл за команду, в которой были Роксана и Джеймс, чтобы им не пришлось забивать ему голы, а, следовательно, никто бы не заподозрил, что он им поддаётся. Но Джеймс с Роксаной и так отлично справились, забив множество голов, так что в итоге в команду отобрали их и четверокурсницу Анжелику Джордан, которая играла за сборную факультета и в прошлом году. После того, как состав команды был полностью определён, Фред собрал всех вместе и сообщил о дате первой тренировки. Все разошлись, и к Альбусу с Джеймсом подбежали Роза с сияющей улыбкой и Джессика Блумфильд с восторжённо горящими глазами. — Молодцы! Мы так рады за вас! — тут же самым дружелюбным и искренним тоном воскликнула Роза. — Я тоже за вас болела, — заявила Джессика. — Серьезно, вы летаете лучше всех! Не понимаю, правда, как вам вообще это удается, — и немного смущённо добавила: — Я на уроке полётов так и не смогла взлететь. — Не скромничай! Ты всё-таки поднялась в воздух, просто не очень высоко и ненадолго, — возразила Роза, и она была права: Альбус помнил, как Джессика долгое время не могла решиться взлететь, а после того, как ей это удалось, она тут же приземлилась обратно. — Ну, можно считать, что я почти не взлетела, — со скромной улыбкой возразила Джессика. — Да ладно тебе! У тебя было столько времени полетать, ну, или хотя бы поучиться, а ты даже не использовала свой шанс! — искренне изумился Джеймс. «О нет, — подумал Альбус, закатив глаза, — начинается». Всё, что касалось квиддича и полётов на метле, было темой, на которую с Джеймсом спорить было нельзя. А ещё никак — ну совсем никак — невозможно было остановить его говорить об этом или делать то, что он задумал. — На самом деле, я просто боюсь высоты, — пожав плечами, простодушно ответила Джессика — нельзя было сказать, что ей стыдно или неприятно это говорить. — И всё? Только из-за этого ты не хочешь летать? — снова удивился Джеймс, но тут же добавил успокоительным тоном: — Ну, ладно, допустим. А что, если лететь невысоко? Два метра над землёй — это же совсем низко, так? — Ну-у, в общем, да, — согласилась Джессика, но, тем не менее, подозрительно глядя на Джеймса. — А что? — А то! Как можно, когда ты ни разу не летала на метле и когда вдруг у тебя представилась возможность сделать это, отказываться даже взлететь! — Проблема в том, — терпеливо ответила Джессика, да ещё и таким тоном, будто объясняла малолетнему ребенку, что дважды два равняется четырём (как часто разговаривала с Альбусом и Джеймсом Роза), — что я не умею летать на метле. — Но у тебя была возможность научиться этому! — с этими словами Джеймс протянул свою метлу Джессике. — Держи! Не бойся, — добавил он, видя, как у Джессики поползли вверх брови, — я тебя научу. Это совсем не трудно! — Нет-нет-нет, что ты! — замотала головой Джессика, отчего её рыжие кудряшки заметались во все стороны. — Я так не могу! — Обещаю, что ты не взлетишь выше, чем на два метра, — сказал, не слушая её, Джеймс и чуть ли не силой посадил Джессику на метлу, а затем безо всяких церемоний взял у Альбуса его метлу и сам оседлал её. Джессика продолжала препираться, но Джеймс, конечно, уже её не слушал. — Насчет «три» отрываемся от земли, — скомандовал он. — Раз… Два… Три! Неизвестно, каким образом ему это удалось сделать, но на счет «три» они оба уже были в воздухе. Со стороны казалось, что Джессика и глазом моргнуть не успела, как, незаметно для самой себя, оказалась сначала на метле, а потом ещё и оторвалась от земли приблизительно на один метр. По крайней мере, её огромные синие глаза округлились теперь ещё больше от удивления, изумления и хоть и небольшого, но все же страха. — Итак, — как ни в чем не бывало говорил Джеймс, — спокойно. Молодец. Теперь постарайся сделать так, чтобы тебе было удобно на метле, чтобы ты не чувствовала дискомфорта. Что ты вцепилась в метлу, как Виридиан в бутылку огневиски?! Альбус расхохотался, у Розы задрожали губы, будто она старалась сдержать улыбку. Профессор Виридиан был их преподавателем зельеварения, который частенько любил подвыпить, за что не раз становился жертвой шуток своих учеников. — Расслабься! — продолжал Джеймс. — И выпрямись немного, почувствуй себя уверенно и свободно! Как ни странно, Джессика повиновалась, несмотря на то, что до этого упорно отказывалась даже сесть на метлу. Кажется, теперь она действительно чувствовала себя гораздо увереннее в воздухе. Надо сказать, что все советы Джеймса были очень полезными, а всё потому, что тот имел в этом опыт. Именно Джеймс учил летать на метле и Альбуса, и Лили (хотя родители тоже сыграли немалую роль в их обучении), и многих первокурсников в прошлом году, когда он был на первом своём уроке полётов. Да и объяснять это ему было легче, чем что-нибудь другое. Именно поэтому Джессика так быстро сориентировалась, и, кажется, у неё даже появилось желание научиться летать. — Отлично! — сказал Джеймс, видя, что Джессика стала чувствовать себя увереннее на метле. — А теперь начинаем лететь — очень медленно и низко над землёй. Насчет «три» наклоняемся чуть вперёд и летим. Помни: сильно не разгоняйся; ты сможешь контролировать метлу только тогда, когда будешь чувствовать себя уверенно. Готова? Джессика лишь кивнула, но на её лице застыло решительное выражение. — Раз… Два… Три! Джеймс с Джессикой начали лететь на невысокой скорости. Альбус с Розой неспешным шагом последовали за ними, чтобы понаблюдать. Альбуса же особенно интересовало состояние его метлы, поэтому он внимательно следил за Джеймсом, но тот, к счастью, пока ничего с ней не сделал. Джессика с Джеймсом оказались уже на достаточном расстоянии от Альбуса с Розой, но те всё равно могли слышать наставления последнего: — Ты снова напряглась. Расслабься. Та-а-ак, хорошо. Теперь поднимаемся чуточку выше, медленно и постепенно. Когда они оказались уже на уровне почти двух метров над землей, Джеймс скомандовал: — А теперь отрабатываем повороты. Давай направо, прямо сейчас! К счастью, Джессика вовремя успела сообразить и довольно ловко повернула вместе с Джеймсом направо. — Отлично! — похвалил Джеймс. — Теперь налево! Но в этот раз Джессика как-то слишком резко повернула метлу, так что чуть не наскочила на Джеймса. Ей пришлось взлететь чуть выше и пролететь над ним, но и здесь метла её не послушалась. Джессика оказалась слишком высоко, и, увидев это, она тут же попыталась спланировать вниз. Однако из-за того, что она потеряла контроль над метлой ещё раньше, теперь Джессика уже не могла снова приспособиться к ней и мчала вниз с неконтролируемой скоростью. Прямо по курсу, куда Джессика то ли падала, то ли летела, шли трое слизеринцев, причем они были повёрнуты к ней спиной и не могли видеть приближающейся опасности. Джеймс бросился было к Джессике, хотя Альбус даже не представлял, как тот собирается ей помочь. Джессика, стараясь не задеть слизеринцев, направила метлу вверх, насколько это было возможно, но было слишком поздно. Все произошло в один миг — древком метлы она всё-таки задела макушку одного светловолосого слизеринца, но, к счастью, тот тут же сильно нагнулся вперед, потирая ушибленное место, а Джессика резко и высоко взмыла вверх, так что больше никто не пострадал. Альбусу и Розе всё было видно с того места, где они находились. Они тут же подбежали, а Джеймс — подлетел к месту происшествия. Джессике в это время каким-то чудом более-менее удалось взять метлу под свой контроль, и она плавно опустилась вниз. Но только её ноги коснулись земли, она подбежала к слизеринцу, которого ушибла, и тут же начала тараторить: — Ой, прости-прости-прости, пожалуйста, я не хотела! Тебе очень больно? Светловолосый повернул голову — это оказался Скорпиус Малфой со скривлённым от боли лицом. Но он тут же взял себя в руки и со спокойной аристократической вежливостью ответил: — Пустяки, — он изящно сделал пренебрежительный жест рукой, словно показывая, что ему действительно совсем не больно. — Ой, правда? — облегчённо спросила Джессика и тут же протянула Скорпиусу руку. — Кстати, меня зовут Джессика Блумфильд. А тебя? Этот смелый жест вызвал неодобрительную реакцию как со стороны друзей Малфоя, так и Джеймса. Не успел Скорпиус протянуть руку и полностью назвать свое имя, как Майкл Забини толкнул его локтем в бок и многозначительно на него посмотрел, словно намекая ему на что-то; Азалия Пьюси лишь бросила на Малфоя неодобрительный взгляд, а Джеймс громко сказал: «Джесс, как ты можешь?! Он же слизеринец!» Роза метнула на Джеймса упрекающий взгляд, а Альбус решил остаться в стороне. Словно вспомнив о чём-то, Малфой резко отдёрнул руку и заговорил уже гораздо более грубым голосом: — Скорпиус Малфой. А тебе-то что? Джессика слегка отстранилась от него, удивлённо приподняв брови. Такая резкая смена настроения Малфоя заставила её притихнуть и опустить протянутую для пожатия руку. Она лишь промычала: «Ничего», — и умолкла. Этим и решили воспользоваться друзья Скорпиуса. — Да как ты смеешь, — грубо сказал Забини, подавшись вперед; Джессика испуганно отшатнулась, — как ты смеешь его задевать?! — Я же сказала: это произошло случайно, — было заметно, что Джессика старалась говорить спокойно, но голос её слегка дрожал. — За случайно бьют отчаянно, — вмешалась Пьюси. Неприветливый голос и пренебрежительное выражение лица совсем не соответствовали её девчачьему лицу и тоненькой фигурке. — Не трогайте её! — угрожающе сказал Джеймс. Они с Альбусом выступили вперед и начали доставать волшебные палочки, готовые защитить Джессику. Роза нервно и беспокойно кусала губы. Забини что-то шепнул Малфою на ухо; у того на лице появилась злорадная ухмылка. — А, вот оно что, — сказал он, медленно растягивая слова, — знаменитые Поттеры стали на защиту однокурсницы. Те самые, которые получили место в команде благодаря родственным связям и известной фамилии. Это был удар под дых. К тому же для Альбуса он был весьма неожиданным, поэтому и таким больным. Малфой попал в самую точку, задев его за живое этим своим «знаменитые Поттеры», «родственные связи» и «известная фамилия». Сам факт того, что благодаря знаменитости его отца Альбусу часто позволялось больше, чем другим, казался ему невыносимым и мучительным. Да и все родственники его занимали достаточно почётное место в обществе, поэтому и к нему относились благосклоннее, чем иногда к другим детям. Альбуса это сильно раздражало, и Малфой, наверное, даже не представлял, как сильно его ранил. — Заткнись, Малфой! — прорычал Джеймс. — До вас мне нет никакого дела, — с пренебрежением сказал Скорпиус. — Я кое-что хочу сказать вашей однокурснице-гриффиндорке. Он вплотную приблизился к Джессике, скрестив руки на груди и глядя ей прямо в глаза угрожающим взглядом, но та на этот раз не отшатнулась, а храбро осталась стоять на месте и гордо посмотрела ему в глаза. Так они некоторое время стояли и молчали, будто играя в гляделки. Альбус заметил, что Джессика смотрела в глаза Малфоя как-то очень уж проницательно, и ему казалось, что эти большие ярко-синие глаза видят Скорпиуса насквозь. Альбус был уверен, что один такой взгляд заставил бы его рассказать обо всех своих сокровенных тайнах или хотя бы посмотреть в другую сторону. Видимо, Скорпиус действительно чувствовал, как Джессика лезет ему в самую душу и что она знает о нём всё, что он пытался скрыть, потому что через несколько секунд он отвёл взгляд в сторону. Но это была лишь секундная слабость, которую заметил, кажется, только Альбус. Малфой снова посмотрел на Джессику и негромко сказал: — Значит так. Мне плевать, кто ты и как тебя зовут. Но если ты ещё раз вытворишь со мной что-нибудь подобное, — он выдержал драматическую паузу, — тебе не поздоровится, ясно?.. Забини снова пнул его в спину, и Скорпиус совсем тихо добавил, будто выплюнув: — …грязнокровка. Каким бы шёпотом это слово ни было бы сказано, его услышали все, стоящие рядом, и оно вызвало особую реакцию у каждого, даже у самого Скорпиуса. Альбус не знал точно, показалось ему или нет, но на секунду лицо Малфоя приобрело пепельный оттенок и обеспокоенное выражение, однако уже в следующий миг на нём снова отразились хладнокровность и равнодушие. Джессика побледнела, как полотно, и всё-таки отступила на шаг назад, но ничего не сказала; Роза округлила глаза и зажала рот рукой; Забини и Пьюси довольно ухмыльнулись; братья направили на Малфоя палочки. Скорпиус тут же выхватил свою, однако Джеймс оказался быстрее, так что Малфой и оглянуться не успел, как оказался обезоруженным. — Импедимента! — выкрикнул Альбус заклятие, которому его ещё в прошлом году научил брат, тем самым заставив Скорпиуса застыть на месте. Но его друзья-слизеринцы тоже уже были наготове со своими палочками. — Немедленно извинись перед ней! — громко заорал Джеймс. Они с Альбусом будто мысленно договорились не нападать первыми, если Малфой не попросит прощения у Джессики. — Иначе пожалеешь! — Джеймс с такой злостью смотрел на Скорпиуса, что его, казалось, нельзя было не послушаться. Джессика тихо вскрикнула и закрыла рот рукой. — Ещё чего! — бросил Малфой, пытаясь противостоять заклятию, наложенному Альбусом. — Ой, Джеймс, Альбус, не надо! Отпустите его! — тихо и, кажется, пребывая в состоянии лёгкого шока, взмолилась Джессика. — Нет! Пускай знает, как бросаться такими словами в обществе! — злобно ответил Джеймс. Роза, которая всё это время молчала, наблюдая за этой сценой, сказала командным голосом, хотя было заметно, как он у неё дрожал: — Так, ребята, давайте разойдёмся по-хорошему. Нам же нельзя колдовать вне стен класса и без указания учителя, забыли? Но её, видимо, никто не слушал, кроме Джессики, которая безмолвно кивнула и стала рядом с ней. Видя, что Малфой не собирается извиняться, Альбус прошептал Джеймсу на ухо: «Давай Проклятие Призраков**, сейчас же». Джеймс кивнул, и оба они уже взмахнули палочками, но Альбус вдруг шепнул: «Стой!», схватил руку брата и силой опустил её вниз. Джеймс вопросительно посмотрел на Альбуса, но тот лишь указал взглядом за спину Малфоя. Пьюси и Забини тоже обернулись. К ним довольно быстрым шагом приближалась профессор МакГонагалл. Альбус с Джеймсом некоторое время пребывали в каком-то ступоре, пока последний не догадался поспешно произнести контрзаклятие, и Малфой смог двигаться. — Что это у вас здесь происходит, позвольте узнать?! — строго спросила профессор МакГонагалл, подойдя к ним. — Он… — пролепетал Джеймс, показывая на Скорпиуса, — он назвал Джессику… Профессор МакГонагалл приподняла брови, ожидая окончания фразы. — Он назвал её грязнокровкой! — сказал Джеймс тихо, но отчётливо, с нескрываемой злостью в голосе. МакГонагалл, видимо, не ожидавшая такого смелого заявления, слегка отшатнулась и положила руку на грудь. Она перевела на Скорпиуса строгий взгляд, требующий объяснений. Но вместо него ответил Забини: — Это ложь, профессор! Он не называл её так! Я свидетель! — Я тоже! — вмешалась Пьюси. — А эти двое, — Забини показал на Альбуса с Джеймсом, — просто подошли и начали нас задевать. — Это неправда! — возмутился Альбус. — Малфой назвал Джессику… сами знаете как! Я сам слышал! — Стойте! — прервала перепалку МакГонагалл. — Я не знаю, что у вас здесь произошло, но наказания заслуживают обе стороны. Вы, мистер Малфой, если действительно оскорбили мисс Блумфильд столь… неподобающим образом, должны понимать, что это низко и подло. Из-за одного этого слова началось две магические войны, и сейчас, когда, наконец, снова настали мирные времена, мы должны забыть о таком негуманном поведении и унижении чести другого человека. Профессор МакГонагалл, кажется, хотела прочитать на эту тему целую лекцию, но вовремя остановилась, вспомнив, что Малфой, возможно, никого и не называл грязнокровкой. У неё не было доказательств на этот счёт, а обвинения Поттеров горячо опровергали Забини и Пьюси. Закончив начало своей речи, продолжение которой она решила не озвучивать, МакГонагалл принялась тяжело дышать. Альбус понял, что воспоминания о страшных временах обеих войн, которые довелось пережить профессору, были для неё темой, на которую ей сейчас не хотелось говорить, и что в данный момент лучше было помолчать. Но Забини, кажется, не дошёл до этого своим умом, потому что снова вставил: — Но он не называл её так! — Помолчите, Забини! — так строго рявкнула профессор, что тот умолк и больше не высовывался. МакГонагалл перевела дух и продолжила, повернувшись к Альбусу с Джеймсом: — А вы, мистер Поттер, и вы, мистер Поттер, — она выразительно посмотрела на каждого из братьев, — ни в коем случае не имеете права нарушать школьные правила. Надеяться, что профессор МакГонагалл не заметит их колдовства, было глупо, ведь она, скорее всего, увидела их гораздо раньше, чем они — её. Вот только с большого расстояния МакГонагалл могла лишь видеть, а не слышать, так что тихо сказанное Малфоем «грязнокровка» не могло долететь до её слуха. — Чтобы впредь больше такого не повторилось, я снимаю по двадцать баллов с каждого из вас троих. — Но это же несправедливо! — не выдержал Джеймс. — Гриффиндор теряет больше очков, чем Слизерин! — Сделайте одолжение, мистер Поттер, не нужно учить меня справедливости, — с лёгким раздражением ответила профессор МакГонагалл. — Не моя вина, что вы оба оказались в Гриффиндоре. Да, кстати, Джеймс, Альбус, зайдите ко мне в конце дня. Вы будете отбывать наказание. Что же касается вас, Скорпиус, я сообщу вашему декану об этом происшествии, чтобы он назначил наказание и вам. Закончив свою гневную тираду, профессор МакГонагалл удалилась. Забини и Пьюси, одарив на прощание Альбуса с Джеймсом злорадным и презрительным взглядом, повернулись и движением руки заставили Малфоя сделать то же самое, после чего все трое зашагали в замок. Как ни странно, заметил Альбус, но после того, как Скорпиус обозвал Джессику, он не сказал больше ни слова и вообще стал каким-то притихшим, а лицо его приобрело оттенок ещё более бледный, чем обычно. — О нет, это всё из-за меня, — сокрушённо сказала Джессика. — Гриффиндор потерял сорок очков из-за меня. Если бы я не была такой неуклюжей… — Ты чего, Джесс?! — удивился Джеймс. — Если кого и винить, так это меня. Я чуть ли не силой заставил тебя полететь. — Вот именно, — подхватила Роза и посмотрела на Джеймса упрекающим взглядом. — Ты, Джим, как всегда, что-нибудь такое да вытворишь, — она покачала головой, и её голос смягчился: — Но хорошо хоть, что ты это понимаешь. Такое на моей памяти впервые. — А вообще, это всё этот Малфой, — сказал Альбус. — Какая муха его вдруг укусила? Таких слов никто не говорил со времён войны — так папа рассказывал. — Ага, — подхватил Джеймс с хмурым видом. — Я только что впервые услышал это слово не из уст портрета Вальбурги Блэк. — Джеймс, Альбус, — снова вмешалась Джессика, — даже если это произошло, не надо было так делать ни в коем случае. Как бы она не старалась заверить их в этом, Альбус заметил в её глазах плохо скрываемое чувство благодарности и признательности. Но Джеймс лишь отмахнулся: — Пустяки, я уже привык к отработкам. А этот Малфой пусть знает, как бросаться такими словами. — Вот именно, — подхватил Альбус. Больше никто не сказал ни слова, пока четверо гриффиндорцев все вместе шли к себе в гостиную. У Альбуса после этого происшествия внутри остался какой-то осадок: он хотел хоть раз, будь такая возможность, заступиться за друзей, чтобы все не считали его просто сыном знаменитого Гарри Поттера. Он, конечно, уже заступился за Джессику вместе с Джеймсом, но всё, что он использовал, — это заклятие Импедимента. Он хотел как следует проучить Малфоя, потому что произнесение такого ужасного слова казалось ему чем-то очень мерзким. А ещё Скорпиус, возможно, хоть и в глубине души, но понял бы, что Альбус не пользуется известной фамилией, что он такой же, как и все гриффиндорцы, — готовый в любую секунду защитить своих друзей. Когда в конце дня, прослушав жалобы Джеймса и Альбуса насчёт скучной отработки в виде протирания наград в Зале почёта, Роза заявила, что пора сесть, наконец, за уроки, и они все вместе устроились в креслах у камина, к ним подошла Джессика. Она выглядела очень смущённой и, обращаясь к Альбусу с Джеймсом, тихо сказала: — Спасибо… — но тут же добавила, заставив Джеймса закрыть уже было открытый для возражений рот: — но, пожалуйста, никогда больше так не делайте. С тех пор Джессика так же сдружилась с Альбусом и Джеймсом, как раньше — с Розой, хотя и неоднократно утверждала, что не нужно было им за неё заступаться и чтобы они больше никогда так не делали, что она сама может за себя постоять и чтобы они не волновались из-за того, что какой-то там Малфой обозвал её грязнокровкой. Альбус же считал иначе: она ведь маглорождённая и пока не знает ни одного стоящего заклинания на случай защиты, поэтому ей стоит держаться рядом с ними (а они уж знают хоть парочку полезных заклятий), чтобы всякие там слизеринцы не цеплялись к ней; к тому же она, похоже, не настолько смелая, чтобы постоять за себя в таких ситуациях. Тем не менее, сколько бы Джессика не объясняла Альбусу с Джеймсом, что не надо было так поступать, после того случая она смотрела на них с искренней благодарностью. И они теперь часто гуляли все вчетвером.***
Когда вечером того же дня Альбус зашёл в свою спальню, он лёг в постель и уставился невидящим взглядом в поглощённый тьмой потолок. Ему было над чем подумать: в голове, как вихрь, крутились неприятные и требующие разрешения мысли. Во-первых, его очень беспокоило поведение Малфоя. Нет, он, может быть, и не сильно ожидал, что Скорпиус окажется тихим и спокойным мальчиком, но то, что он обозвал Джессику грязнокровкой, было просто возмутительно и, как сказала профессор МакГонагалл, низко и подло. Однажды отец рассказывал Альбусу о Малфое-старшем, Драко: что тот в детстве был избалованным и высокомерным мальчишкой, преследующим идеи о чистоте крови, потом даже стал Пожирателем смерти, но, в конце концов, вместе с семьей отрёкся от Волан-де-Морта в самый последний момент, и поэтому они избежали срока в Азкабане. У Драко, по словам отца, не было выбора, и ему ничего не оставалось делать, кроме как служить Волан-де-Морту, иначе он убил бы его и всю его семью. Гарри подозревал, что Малфой не будет воспитывать своего ребёнка, как в свое время воспитывали его. Откуда же тогда Скорпиус набрался таких слов, как «грязнокровка» и вообще такого неподобающего поведения? Возможно, подумал Альбус, отец был неправ, и Драко снова стал поддерживать идеи о чистоте крови — тогда поведение Малфоя-младшего ещё можно было объяснить. Тем более, дядя Рон частенько намекал на то, что это может случиться. Но ещё больше Альбуса задели слова Малфоя, которые до сих пор звенели у него в ушах: «знаменитые Поттеры», «которые получили место в команде благодаря родственным связям и известной фамилии». Нет, Альбус, конечно, знал, что Фред взял их с Джеймсом вовсе не потому, что они его кузены. Альбус хорошо знал Фреда — уж где-где, а в области квиддича он всегда был абсолютно честен и справедлив. Но именно те мысли, которые высказал Малфой, и беспокоили Альбуса в последнее время: мысли о том, что все относятся к нему как к знаменитости, делают поблажки, уступают, смотрят на него даже с благоговением в глазах. Это его отец герой, знаменитость, Избранный, его отец, а не он. Ну что Альбус такого сделал, что все к нему так относятся, в самом деле?! Альбус со злостью ударил кулаком в подушку. Он вспомнил, как за эту неделю несколько учеников пытались с ним познакомиться, и первый их вопрос был один и тот же: «Ты — сын Гарри Поттера?» И, когда Альбус в очередной раз кивал головой, они округляли глаза, закрывали рот рукой и благоговейно смотрели на него. Это его ужасно раздражало. Немного успокаивало Альбуса то, что он был не один такой. Был ещё Джеймс. Но сколько Альбус ни пытался разглядеть чувства брата, тот казался ему совершенно беззаботным и ничем не обеспокоенным. Однако у Джеймса было перед ним преимущество: он был старше, его все любили за его весёлый и шутливый характер, а не просто за то, что тот был сыном героя. Альбус вовсе не завидовал брату, но понимал, что, в отличие от Джеймса, однокурсники не видят в нём никого, кроме сына Гарри Поттера. Джеймс же был душой компании, но, тем не менее, одного, двух или трёх самых лучших и верных друзей у него не было, насколько знал Альбус. Он, конечно, неплохо общался со Стивом Томасом и Роксаной Уизли, его однокурсниками, но эта дружба была не такой уж близкой и крепкой. Чтобы прогнать эти невесёлые мысли, Альбус попытался заснуть, однако сделать это у него получилось с большим трудом. Когда Альбусу, наконец, это удалось, ему приснился очень странный сон. Он сидел посреди огромного зала на высоком золотом троне. Альбус тут же узнал это место — Большой зал, только теперь здесь не было учительского и четырёх факультетских столов, а у его ног — так высоко он сидел — метались туда-сюда, разнося подносы с разнообразной богатой едой и дорогими напитками над головой, как домовые эльфы, слуги. Стоп. Слуги?! Это как так?.. Да, именно слуги, в точности как эльфы-домовики, только это были люди. Альбус вдруг заметил, что на его голове сидит золотая корона. Он снял её, рассмотрел и увидел на ней красиво вырезанную надпись: «Сын героя». Со злости Альбус швырнул корону на пол, попытался слезть с трона, но у него это почему-то не получилось: он будто был к нему приклеен. Вдруг корона снова каким-то таинственным образом оказалась у него на голове, а потом почему-то превратилась в Распределяющую шляпу. Альбус тут же задал ей вопрос, который первым пришёл ему в голову: — Вы уверены, что правильно меня распределили? В смысле, то, что я попал на Гриффиндор, никак не связано с тем, что… — О нет, несомненно, я нисколько не сомневаюсь в правильности своего выбора, — перебила его Шляпа. — Будь ты сыном самого министра магии, я бы всё равно распределила тебя по-честному, независимо от твоего желания. Альбус облегчённо выдохнул: хорошо, что Шляпа поняла его правильно, и ему не пришлось объясняться, к тому же он получил ответ (который, кстати, очень его обрадовал) на давно беспокоящий его вопрос. Но вдруг Альбус насторожился: он только сейчас заметил, что Шляпа говорила каким-то насмешливым тоном. Потом она начала тихонько хихикать, и Альбус заподозрил, что ответила она ему не совсем искренне. Он попытался снять Шляпу, но на этот раз она даже не оторвалась от его головы. Распределяющая шляпа хохотала над ним теперь уже вслух. Альбус разозлился ещё больше, тщетно пытаясь снять её. А затем вдруг он проснулся и обнаружил, что весь в поту. После этого Альбус долго не мог заснуть, а наутро проснулся не выспавшийся, и его всё чаще стали беспокоить тревожные мысли.