***
– Чонгук... – младший слышал это уже не в первый раз, но до последнего думал, что происходящее – просто элемент его сна. Пока это слово не прозвучало уже куда громче и протяжнее. – Что? – сонно и чуть слышно промычал Чонгук, когда все же понял, что источником звука является Тэхен. – Включи свет, пожалуйста. – Чонгук с трудом оторвал каждую из своих конечностей от кровати и, не открывая глаз, а ориентируясь исключительно на свою интуицию, поплелся к выключателю. Только будучи у цели, он бросил взгляд на электронные часы: четыре утра. Странное время для бодрствования, но младший в полусонном состоянии с трудом отличал логичное от абсурдного. – Смотри. – Чонгуку было сложно привыкнуть к яркому свету люстры, но все же через десяток секунд ему удалось разглядеть руку Тэхена, до запястья выглядывающую из-под одеяла и периодично сжимающуюся в кулак несколько раз. Полноценный кулак, пусть в подрагивании пальцев еще можно было разглядеть неумелость исполнителя и неготовность мышц к такой нагрузке. – А вторую так можешь? – Н-нет, – Тэхен был несколько разочарован такой реакцией Чонгука на его подвиг, достигнутый трудом длительностью в пару десятков часов. – Вот тогда и я поцеловать тебя не могу. – Чонгук выключил свет, даже не успев убрать руку с выключателя, но снова услышал уже измучившее его слово с более нервной интонацией: – Чонгук! – Да что опять? – Комнату снова озарил свет. – Так ты меня, получается, не любишь? – тон Тэхена казался немного обиженным, но Чонгук лишь опять взглянул на часы, которые показывали уже на две минуты больше. – Как минимум до восьми я никого не люблю, так что спи давай. – Он снова щелкнул выключателем. – А я тебя в любое время люблю... – даже еще более жалостный голос не мог остановить Чонгука на пути к кровати. Он начал сожалеть о потраченных впустую двух минутах, но вспоминал, сколько Тэхен потратил на исполнение его задания, что немного утешало: на данный момент младший самый выспавшийся в этой комнате. Теперь он пытался заснуть снова, что Тэхена совсем не устраивало, и он продолжил свою провокацию: – Совсем не триста чуточек... Чонгук поднялся с кровати, так и застыл в сидячем положении. Он уже прекрасно знал, что собирается сделать, но находил в себе силы для того, чтобы спустить ноги на пол. Недовольно посапывая, словно делая какое-то одолжение, он поплелся в сторону тех самых часов, что всё так же освещали несколько сантиметров вокруг своего корпуса неоновым зеленым, который отныне будет ассоциироваться у Чонгука с бессонными ночами и бесполезными растратами энергии. Этого света ему было вполне достаточно, чтобы выполнить всё задуманное, поэтому Чонгук небрежно схватил часы с тумбочки и направился в сторону кровати Тэхена, прикладывая «4:05» к своему лбу. – Ну, куда целовать? – Пусть и с задержкой, но желание Тэхена начало исполняться, чему старший был несомненно рад, и его лицо украсила улыбка, а Чонгуку показалось, что слишком уж света много, раз он смог это разглядеть. – В губы, конечно. – Тэхен нелепо вытянул жаждущее поцелуев место и прикрыл глаза в ожидании, видимо, по канону фильмов. Чонгук недовольно выдохнул, и даже не потому, что узнал о своей участи, а из-за наивности этого ребенка. С возрастом учишься обманывать, а Тэхен научился только доверять, это-то Чонгук и хочет исправить. – Ну всё, я спать. – Чонгук, уже более воодушевленный, поставил часы на прежнее место. К счастью, поцелуй занял даже меньше, чем прелюдия. – Как спать, а… – Тэхен верности ради даже облизнул кожу губ, желая ощутить хотя бы запах Чонгука языком. И благодаря самовнушению это даже сработало: аромат младшего оказался куда слаще духов матери, пусть Тэхен и рисовал его в своем воображении идеальным и самым приятным на его взгляд. – Ты просто заснул на насколько секунд, я не виноват, надо было хорошенько выспаться перед таким делом, а не пальцы качать. Чонгук был доволен своим обманом, и еще большее счастье приносило продолжительное молчание Тэхена и ни грамма возмущений со стороны его кровати. Теперь Чонгук прокручивал свою последнюю фразу в голове, которой с каждым разом восхищался все больше и больше, а Тэхен все никак не мог уснуть. Он обманывал себя, заставляя поверить Чонгуку. Обещал себе, что больше никогда не заснет в такой ответственный момент и прямо со следующего дня начнет пить кофе. Он помнил каждую секунду соприкосновения их губ, которых было, кажется, несколько сотен, но чертовски мало для такого безнадежного романтика. А на часах всё еще 4:06. Кажется, даже время остановилось в этот момент.5. Многое и малое
27 сентября 2016 г. в 06:35
Тэхен болел телевизором. Если он не мог прожить жизнь, он хотел ее хотя бы увидеть. Побывать в других странах, пусть и посредством американских или бразильских сериалов. Запоминать хитрости готовки из кулинарных передач, хоть не был гурманом и не обладал самым первым и самым нужным – послушными руками. Он стремился вдохнуть запахи блюд, что исходили от заметного, но совсем неощутимого по ту сторону экрана пара горячих деликатесов. Он восхищался зеленью джунглей и белоснежным холодом полюсов, но не желал даже выглянуть в окно; хотел встречаться взглядом с огненно-красными лягушками и неуклюжими пингвинами, а не жителями соседних домов.
Но если задевать куда более серьезные странности, тот тут нельзя не упомянуть его страсть к романтическим комедиям. Старший переживал очереди из сердечных приступов во время неловких первых поцелуев или признаний в любви. Даже соприкосновения главных героев вызывали непроизвольные вздохи. Тэхен наизусть знал названия и номера каналов, по которым крутили разнообразные фильмы один за другим, и запоминал время показа в рекламе, которая говорила об очередной глупой комедии с мало отличающимся сюжетом от десятков предыдущих.
Чонгук же относился к таковым творениям кинематографа довольно равнодушно ровно до того момента, пока Тэхен не начал его подзывать к экрану телевизора, дабы «понаблюдать развитие очередного наиинтереснейшего сюжета вместе». Наверное, именно благодаря таким киносеансам неловкость между ними начинала пропадать, и Чонгук понемногу привыкал, что это пока его единственное задание по развлечению Тэхена. И причем не самое плохое: можно начинать думать о чем-то своем уже с первых секунд фильма, на вопросы Тэхена, которых было не больше трех за полтора часа, можно было отвечать просто положительным кивком, ведь, как правило, другого они не подразумевают. И сложно такое времяпрепровождение назвать «вместе»: один словом в кинотеатре, а другой едет в автобусе. Но только в гостиной их дома эти понятия встречаются каким-то неведомым образом.
– Странно: я столько лет прожил, но никого не любил, кроме мамы, папы и тебя, – это изречение всплыло в голове Тэхена, когда главный герой новой картины пришел к неожиданному для всех выводу: он влюбился. У Чонгука же слова Тэхена вызвали лишь улыбку. Благо, на такие риторические вопросы отвечать не обязательно.
– Люди всего за месяц не влюбляются, даже если мы и спим в одной комнате.
– Но в фильмах всегда так: увидев один раз и уже навсегда, – Тэхен вдохновлялся своими же словами и считал их неоспоримой истиной, и Чонгуку было сложно понять, всегда он был таким или это одиночество повлияло. А мозг выдавал очередную ошибку: не бывает «навсегда» – есть только «ради секса», «ради защиты» и «ради самоутверждения», и о продолжительности таких отношений нужно еще поразмыслить; эта истина нравилась Чонгуку гораздо больше и казалась привычной.
– Вроде такой взрослый, но такой глупый: в фильмах времени столько нет, чтобы демонстрировать нам их каждый день общения, ссоры и легкий флирт на начальной стадии отношений. – Тэхен понимал, что спор между романтиком и реалистом к победе первого никак не приведет, но оставлять все на такой печальной и разочаровывающей себя ноте не хотел.
– Ну, а я влюбился без всего этого, прямо как в фильмах, хоть и времени у меня предостаточно, – это звучало слишком тихо и смущенно, потому Чонгук предпочел промолчать, как бы ни давило желание снова повторить, что это невозможно, что он знает куда больше «против», чем старший «за». Тэхен делал вид, что полностью увлечен событиями на экране, но на самом деле уже давно упустил нить повествования, прокручивая в голове лишь один интересующий его вопрос, и почти через каждую минуту открывал рот, набирая воздуха, чтобы наконец его высказать, но получилось это далеко не сразу, благо, Чонгуку все время казалось, что Тэхен таким образом просто проявляет удивление от фильма. – А ты меня любишь? – Тэхен сказал это быстро и достаточно громко, с чем даже немного переборщил, смутился еще сильнее, начал искать способ перевести этот вопрос на кого-нибудь другого, например, главного героя фильма, но того даже не оказалось в кадре в нужный момент.
– Ну, только если совсем чуточку, – Чонгук повернулся к Тэхену и продемонстрировал указательным и большим пальцами размер этой чуточки. Для старшего этот жалкий сантиметр значил не больше, чем знак презрения и полнейшего издевательства.
– Как-то совсем мало... – Тэхен немного поник, но боевой настрой не смог его покинуть даже в такой ситуации. – В фильмах в таких случаях начинают добиваться. Могу я что-нибудь для тебя сделать? – Чонгук был удивлен, но в лице Тэхена не увидел никаких шуток или сарказма и лишь окинул взглядом комнату, остановившись на разводителе этого бессмысленного диалога – телевизоре. Ему даже показалось, что на экране действия развиваются куда медленнее, чем у этих двоих.
– Если возьмешь этот пульт и переключишь на другой канал, моя любовь вырастет ровно в два раза. – Чонгук протянул пульт Тэхену, но тот все еще не отводил взгляда от младшего, как-то неопределенно морщась. И даже не потому, что это для него сложно или практически невозможно – сейчас это не имело особого значения. Тэхену просто не хотелось завершать все так, щелчком одной кнопки — этот разговор, ради которого он выжимал себя до нитки, и это саркастичное признание Чонгука, в котором старший не переставал видеть скрытый смысл.
– Две чуточки? – Тэхен наконец оценил пульт и возможности своих пальцев. – Как-то мало для таких подвигов.
– Хорошо, вырастет до пяти чуточек. – Чонгук снова схлопотал недовольный взгляд. – До целых двухсот, если только переключишь на что-нибудь другое, а то эти мелодрамы на тебя странно влияют. – Он самостоятельно приподнял руку Тэхена, дабы сэкономить время, и положил пульт на подлокотник коляски. Старший, погруженный в свои мысли и с трудом возвращающийся к настоящему ощутил холод пластика под своей ладонью. – Давай, тут совсем близко. – Уже ради звучащих немного более заманчиво двух метров Тэхен начал медленно выискивать пальцами заветную кнопку переключения канала, но его слабым нажатиям она никак не поддавалась и даже не прогибалась ни на миллиметр.
– Кажется, не заслужил я двухсот, – старший растерял последние надежды, даже сбрасывая палец с кнопки в знак поражения.
– Ну, за старания пусть будет сто. – Чонгук вернул палец Тэхена на прежнее место и, пристроив поверх свой, приложил совсем мало усилий – и канал уже был переключен на какой-то музыкальный. – А за нашу сплоченность и взаимность чувств целых триста, – Чонгук понял, что ляпнул последнее однозначно зря, ведь Тэхен способен воспринимать все исключительно всерьез, и сейчас его лицо мгновенно украсила улыбка.
– О, взаимность? Значит, мы с тобой уже парень и... парень?..
– Да-да, парень и парень – с определением половой принадлежности у тебя нет никаких проблем. Ну, а вообще, мы братья, так что не придумывай себе всякие...
– Что мне нужно сделать, чтобы заслужить наш первый поцелуй? – Чонгук немного нервно вздохнул, смотря в глаза этого ребенка и до конца не осознавая его намерений и уровня серьезности диалога, который уже совсем далеко зашел. Это игра и, видимо, новый тип любви – «ради внимания».
– Если самостоятельно сожмешь руку в кулак, я весь к твоим услугам, – Чонгук не хотел предлагать что-то настолько простое, но ничего иного в голову не приходило, а Тэхена уже заметно распирало от нетерпения.
– Сложновато, – старший начал медленно сжимать руку, но кончики его пальцев едва ли касались ладони и оставались в таком же положении, не имея сил ни на воссоздание первоначального вида, ни на дальнейшее сближение. Но Тэхен все же продолжал двигать пальцы вверх и вниз, подергивать фалангами, что казалось очень неправдоподобным.
– Пока плохо получается.
— Пока и не должно: я просто буду тренировать мышцы 24 часа в день, чтобы они меня начали слушаться, – Тэхен был воодушевлен как никогда ранее, полностью сосредоточившись на своей правой кисти.
– Тогда уже и ноги поднимай, а то бегать за моим поцелуем долго придется, – Чонгук пропустил легкий смешок, но лицо Тэхена показалось ему больше расстроенным из-за такой шутки. – Ладно-ладно, пошутил я.
Тэхен так и продолжал приводить свои пальцы в движения, которые не становились больше похожи на кулак, когда бы на них Чонгук ни посмотрел. Но старший все равно был увлечен, словно собирал кубик Рубика, состоявший всего из двух граней, но в этом плане оказался дальтоником. Любой бы сделал всего один поворот – и головоломка решена, а Тэхену приходилось вертеть его бесконечно. Но во время дальнейшего просмотра телевизора и еды – он всегда сжимал свою ладонь. С утра и до самого вечера. Чонгук предугадывал, что под одеялом, которым секунду назад мать накрыла Тэхена перед сном, все еще активно, пусть и непривычно медленно для нормальных людей, продолжали сгибаться пальцы.