Треугольник Карпмана

Воскресенье Длинные и запутанные формулы расползались, смешивались друг с другом и мельтешили в глазах, никак не желая складываться во что-то вменяемое и понятное. Айзек моргнул несколько раз — как будто если бы его зрение прояснилось, то математика в голове сразу обрела бы смысл. Пустые надежды. Айзек вздохнул и перелистнул страницу, но читать не хотелось. Хотелось мороженого — и, может быть, позвонить Эрике. Вместо этого Айзек захлопнул тетрадь и принялся следить за Дереком. Тот занимался чем-то странным — сначала таскал туда-сюда какой-то мусор, а потом опустился на колени возле лестницы и принялся осторожно отдирать доски. Серьезно, если он решил наконец-то разобрать дом, то не стоило начинать с лестницы. Но образ мыслей Дерека Айзек давно уже не пытался постичь — себе дороже. Дышать тихо, смотреть из-под ресниц, не повышать голос, задавать как можно меньше вопросов, не привлекать внимания. Дерек никогда не бил его, но Айзек дорожил возможностью приходить сюда, в этот дом, в этот склеп, быть рядом, вместе, воображать иллюзию дружбы — обманывать себя было стыдно, но лучше стыд, чем одиночество, разве нет? Он знал — конечно же, знал, что Дерек его только терпит. Иногда — с трудом. В хорошие, удачные дни, дни, которые начинались без скандала и не заканчивались побоями, Айзек любил говорить себе, что его это не беспокоит. Что ему безразлично, что чувствует к нему Дерек Хейл, что ему не хотелось бы вновь ощутить почти забытое чувство безопасности, тепла и чего-то большего, чем просто его маленький и испуганный волк, брошенный в одиночестве. Что равнодушная, холодная, вынужденная поддержка Дерека скрывает хотя бы каплю привязанности. К сожалению, хорошие дни случались не так часто. Но у Айзека было только два места, куда он мог пойти — сюда и домой. И лучше он будет тут, чем дома. Что угодно лучше, чем идти домой, даже этот полуразвалившийся гроб, который Дерек упорно называл жилищем. Где-то там, в лесу, у него было другое логово, наверняка было — откуда-то он брал чистую сухую одежду, где-то причесывал волосы, где-то брился, — но в это логово Дерек никогда не звал Айзека. Никого из них — ни Джексона, ни Эрику, ни даже Лидию. Только Стайлза. Раньше, до пожара, Айзеку было любопытно, любят они друг друга или ненавидят. Мечтают пожениться и вырастить с десяток волчат или перегрызть друг другу глотки. Бесконечные девушки Дерека, кислотно-едкий сарказм Стайлза и их жуткие, кровопролитные драки даже альфу доводили до ярости. Однажды он их застал — ничего такого особенного, просто легкая обнаженка и поцелуи. На плечах Дерека красовались глубокие царапины — рваные раны, сказал бы Айзек, если бы Дерек не был оборотнем, — шея Стайлза представляла собой один большой синяк, а это значило, что они снова подрались, но теперь они целовались, и в тесном пространстве между ними было столько любви и нежности, что в сердце у Айзека защемило. От зависти, или неловкости, или от того, что никто из них не обернулся, или просто от запаха крови. Теперь Айзек думал, что тайное убежище Дерека вполне может быть в доме шерифа. Вот только до свадьбы и волчат никто из них не доживет. Дерек считал, что Айзек почти не пострадал. Он не был в доме Хейлов в ту ночь, в этом самом доме — старался не думать Айзек, — и все равно почти видел за спиной у Дерека черные силуэты. Айзеку не было нужды их считать, он и так знал, сколько могил копал. На одну меньше, чем надо — это точно, потому что когда он смотрел на Дерека, то всегда думал о работе. О том, что Дерека неплохо было бы немного загримировать. Прежде, чем закапывать. Чтобы выглядел поживее. Важная ночь, полнолуние и большой праздник, даже младшая сестра Дерека приехала из своей частной школы, и Айзек теперь никак не мог вспомнить, как ее звали, но не решался спросить у Дерека. К чему, если она все равно умерла? Айзек не успел познакомиться с ней лично — он на праздник, конечно, не остался. Трудно было бы объяснить отцу отлучку на целую ночь. Поэтому он ушел в шесть, как раз тогда, когда Стайлз раздобыл где-то бокал с шампанским и утверждал, что захмелел, а Лидия и Питер считали, что это ужасно смешно. Альфа Хейл считала, что они все трое — клоуны. Дерек, судя по кислому лицу, разделял ее мнение. Айзек с удовольствием остался бы и посмотрел, чем кончится дело. Но он ушел домой. Поэтому Дерек думал теперь, что у Айзека все в порядке, он не был при пожаре (охоте, поправлялся Айзек, охоте), он лежал дома в своей теплой постельке в полной безопасности и смотрел сладкие сны. Дерек не видел, как в три часа утра Айзек проснулся от ужаса, как он трясся и скулил, сжавшись в самом темном углу комнаты, пока его якорь — такой надежный и непоколебимый — распадался в руках, пузырился и исчезал, словно залитая уксусом сода, а Айзек был слишком напуган, чтобы обратиться и выползти из убежища. Он сидел там до утра, не смыкая глаз. Чтобы утром в школе увидеть мертвые, пустые глаза Лидии, ожоги на руках у Стайлза и не увидеть Дерека. Да, Дерек знал, что такое боль — но Айзек точно знал, что такое безысходность. Он чувствовал ее — стылую и отдающую плесенью, — когда убирался на кухне, когда открывал учебник с чертовой непонятной математикой, когда красными крестиками каждый вечер зачеркивал дни, считая время до полнолуния, когда смотрел на Эрику — а та смотрела мимо него. Когда зов луны брал над ним верх, и, теряя разум, он каждый раз не верил, что доживет до следующего утра, что все они доживут. Безысходность и стыд. Очередная доска оторвалась с громким противным треском. Айзек вздрогнул, моргая в спину Дереку. План, который казался таким правильным и справедливым, после первой смерти начал вызывать сомнения. Что, если Дерек совсем не обрадуется их инициативе, что тогда? Смерть Лоры едва не свела Айзека с ума — а потом едва не свело с ума облегчение от того, что Лору убил какой-то неизвестный альфа. А вовсе не девчонка… Айзек поспешно раскрыл тетрадь, вновь вчитываясь в математическую абракадабру. Дерек почует его волнение, обязательно почует, он как акула — и за последний год его чувства обострились, кажется, в тысячу раз. И поэтому сейчас не время для мыслей об убийстве, о списке, о мести и — особенно — о девчонке. Когда придет время, Дерек все узнает. Он узнает.   Но мысли Айзека невольно возвращались к «белой обезьяне». К той ночи, когда он, как обычно, работал на кладбище и совершенно случайно поймал ее. Омегу. Айзек в ту ночь очень торопился — он забежал домой к Стайлзу списать историю, но задержался дольше, чем планировал, а отец вряд ли обрадуется, если утром во время похорон не обнаружит готовой могилы. Поэтому Айзек, чертыхаясь под нос и раздраженно дергая ручки экскаватора, спешил закончить работу поскорее. Если повезет, то он управится до полуночи — и тогда отец не будет задавать вопросов. Вопросы — это плохо, вопросы слишком быстро могли перейти в насилие. Лимп Бизкит орали в наушниках, перерытая ковшом твердая земля все никак не хотела превращаться в аккуратную милую могилу, Айзек нервничал — и когда он заметил замершую в стороне от дорожки тень, он рассердился. Бродяги иногда забирались на кладбище и мусорили, а порой и воровали цветы с могил и вообще все, что не было прочно приделано. Не то чтобы Айзека особо беспокоила сохранность захоронений, но если этот отщепенец намусорит возле могилы, и завтра отец наткнется на беспорядок… — Эй! — крикнул он, выдирая наушники из ушей и высовываясь. — Эй, ты! Фигура не шевельнулась. Окончательно рассвирепев, Айзек выскочил из экскаватора и решительным шагом направился к фигуре. Это придурок хочет драки — он ее получит! Если бродяга думает, что Айзек — хлипкий подросток, которого легко запугать ржавым выкидным ножиком и отобрать мобильник и школьные деньги, то его ждет большое разочарование! — Я тебя проучу!.. — предупредил он. — Ты у меня… Айзека ударило в грудь, отбрасывая назад к твердому металлическому боку машины, запах грязи и мокрой шерсти на мгновение ошеломил, а следом за ним боль в лопатках и треск бьющегося стекла — и Айзек завопил от ярости, отшвыривая от себя нападающего. Отец убьет его, убьет за испорченную технику, но сейчас Айзек убьет этого грязного мудака! Бродяга отлетел с неожиданной легкостью, покатился по земле, вскочил на ноги и снова бросился вперед, и только когда когти промелькнули перед самым носом ошеломленного Айзека, до того с запозданием дошло очевидное. Оборотень, чужак! — и, судя по вони и грязи, омега! И явно зашел не просто сказать Айзеку привет. Айзеку, который тут совсем один. То ли вспыхнувший страх, то ли еще сильнее загоревшийся гнев придали сил. Извернувшись и вскрикнув от звука рвущейся ткани — отец точно убьет его, точно! — Айзек вцепился в руки омеги и дернул к себе, неловко извернулся, стараясь избежать когтей; одним воющим клубком они снова врезались в экскаватор, от чего металл застонал, а сама машина покачнулась. Омега взвизгнул, треснул Айзека головой по подбородку, тот на мгновение ослеп от боли — и, в лихорадочных попытках устоять на ногах, схватился за дверцу экскаватора, глубоко запуская когти в обшивку. Машина снова дернулась, опасно закачалась — и внезапно стала заваливаться. Айзек из последних сил отпихнул от себя омегу, рванулся вбок, буквально в последний момент выскакивая из-под падающего экскаватора. Омеге повезло меньше. Это Айзек понял, уже когда отполз на безопасное расстояние, слишком оглушенный, чтобы беспокоиться о чистоте джинсов и рук. Машина от их свалки раскачалась, попала гусеницами в раскопанную яму, потеряла равновесие и придавила не успевшего отреагировать бродягу. И теперь тот тщетно извивался, упираясь руками в металлическую раму, выл, но так и не мог освободиться. Когти оставляли на обшивке экскаватора глубокие царапины. Айзека начало трясти от нервного напряжения и выброса адреналина. Экскаватор загублен, могила не вырыта, его одежда испорчена — что он скажет отцу? Что ему делать? И что делать с этим ублюдком?! Хотелось подбежать и оторвать ему голову, или как следует отпинать, или просто задушить — но драка отняла у Айзека все силы: гнев, прежде кипящий в жилах, постепенно улетучивался. Оставив его один на один с проблемой. И если он не поторопится ее решить, то омега опрокинет экскаватор и сбежит. Ну уж нет! Айзек осторожно встал и, приблизившись, наклонился так, чтобы оказаться вне пределов досягаемости когтей. В нос вновь шибануло запахом затхлости и шерсти, едва не заставив его отшатнуться, но Айзек только встряхнул головой. Кажется… кажется, это была женщина. Девушка. Где-то там за грязью и копной спутанных волос угадывался намек на женственность. А еще, если судить по телосложению и легкости — теперь Айзек вспомнил то, что не замечал во время драки, — она была совсем молодой. И совершенно дикой. Поежившись, Айзек достал мобильник и уставился на него в колебаниях. Кому звонить? Стайлзу, а тот вытащит Дерека? Но Дереку и так придется прийти в город меньше чем через неделю — и если Айзек снова окажется слабаком, если не оправдает доверие, если Дерек снова посмотрит на него, как на ничтожество, неспособное решить свои проблемы самостоятельно… А с другой стороны, это же омега! Да и Стайлз, скорее всего, не станет тревожить Дерека, если это не покажется ему важным. А если станет — то это Стайлз, а не Айзек. Да, Стайлз сообразит, что делать, — окончательно решил Айзек и набрал номер. Гудок, гудок, гудок — потом веселый голос Стайлза сообщил, что его нет и, вероятно, в ближайшие несколько часов не будет. Обычно Айзек удивлялся, как у Стайлза хватает терпения — или непоседливости — записывать новое сообщение на автоответчик каждый день, но сейчас он не испытал ничего, кроме досады. Экскаватор снова опасно дернулся, и Айзек поспешно сбросил соединение и набрал новый номер. — Джексон! — зашипел он в трубку, как только на том конце отозвался недовольный голос. — Бросай все и приезжай на кладбище! — Ты охренел, Лейхи? — возмутился Джексон. — Пошел к черту! Айзек едва не зарычал. — Приедешь — или Дерек открутит тебе голову! — пошел он ва-банк. Когда Джексон приедет и обнаружит, что тут нет никакого Дерека, будет уже поздно возникать. Джексон помолчал — а потом глубоко, со стоном вздохнул. — Ладно, черт с тобой, — сказал он таким тоном, будто делает величайшее на свете одолжение. И бросил трубку. Засунув телефон в карман, Айзек постучал по крыше экскаватора и принялся расхаживать туда-сюда, не выпуская омегу из виду. Та перестала дергаться и теперь следила за Айзеком из-под волос — как тому показалось, недобро. Хотя чему уж тут казаться. Она же напала на него и пыталась убить! — Откуда ты взялась? — спросил Айзек, не особо рассчитывая на ответ. Она и не ответила. Наверное, вообще уже разучилась разговаривать. Сука. Джексон прибыл в рекордные пять минут — должно быть, зависал у Дэнни, своего закадычного дружка, который жил неподалеку. Айзек этого Дэнни терпеть не мог — уж слишком тот был милый и дружелюбный. Хотя сейчас, пожалуй, Дэнни был Айзеку даже немного симпатичен, ведь именно благодаря ему Джексон стоял рядом с ним и хлопал губами, силясь что-то сказать. — А где Дерек? — наконец выдал он. Айзек не удержался и рявкнул на него, вынуждая отступить. — Уитмор, ты идиот?! Ты что, не видишь, что Дерека тут нет — и слава богу! Она хотела меня убить! — Очень жаль, что не получилось, — пробормотал Джексон — и на всякий случай отступил еще подальше. Но Айзек уже потерял весь запал. Реальность — испорченная одежда, разбитый экскаватор, и он совершенно точно не успеет домой к полуночи, да еще и могила не выкопана, — вновь навалилась на него во всей своей трагической отвратительности. — Что будем с ней делать? — спросил он. Джексон обошел вокруг опрокинутой машины, разглядывая омегу — та следила за ним, поворачивая голову и время от времени принюхиваясь. Как будто что-то задумала и теперь выжидала момент. Айзек поежился. Он, честно говоря, тайно надеялся, что у Джексона появится какая-нибудь отличная идея. Да, тот был засранцем, но засранцем неглупым. И, в отличие от Айзека, был оборотнем всю свою жизнь и всяко знал об омегах побольше. — Давай позвоним Эрике? — предложил Джексон. Ну, может быть, и не знал. — Давай, — с готовностью ответил Айзек и потянулся за телефоном. — А когда она приедет, ты поможешь мне выкопать могилу.   Дерек с грохотом кинул доску в кучу уже накопившегося мусора, и Айзек от неожиданности уронил тетрадь. И порадовался этой неожиданности, потому что его мысли свернули совсем уж не туда, куда надо. Дерек, впрочем, никак не интересовался его размышлениями — замерев возле раскуроченной лестницы на коленях и нисколько не беспокоясь о том, что пачкает одежду, он запустил руку по локоть в пыльные глубины. Покопался там и с обрадованным смешком извлек наружу несколько книг. То есть сначала они показались Айзеку грязными и заплетенными паутиной небольшими коробками, но когда Дерек осторожно сдул пыль и встряхнул страницами, стало понятно, что это действительно книги. — Что это? — с замиранием сердца спросил Айзек. Они что, нашли клад? Древние и, наверное, — очень ценные книги из тех, что за миллионы продают на аукционах? Интересно, кто и когда спрятал их под лестницу? — Книги, Айзек, — снисходительно ответил Дерек — и, усевшись прямо возле кучи мусора, принялся листать свои находки. Хаха, как остроумно. Айзек отложил учебники и подошел поближе, стараясь разглядеть, что написано в этих книгах. Та, которую Дерек сейчас держал в руках, была заполнена убористыми рукописными строчками с пометками на полях и мелкими, непонятными на первый взгляд рисунками. Совсем как старинный магический фолиант или что-то такое не менее сверхъестественное и таинственное. Дерек не интересовался магией — ну, насколько знал Айзек, а они с Дереком никогда не были близкими друзьями. Стайлз и Лидия, с другой стороны, наверняка захотят попристальнее взглянуть на эту книжку. Питер обучал их. И немного Дитон. До пожара. — И про что эти книги? — спросил Айзек, чтобы хоть что-то спросить и не думать про пожар — и про Питера. Дерек поморщился, но неожиданно похлопал по полу рядом с собой и, дождавшись, пока Айзек сядет, принялся объяснять: — В основном, про оборотней. Мои родители хранили их в нашей банковской ячейке — они очень ценные, и охотники с удовольствием наложили бы на них лапы, если бы могли. Теперь они мои. Он не стал объяснять, как такие невероятно ценные книги попали из защищенной ячейки под лестницу в разрушенный дом, а Айзек не стал спрашивать. Вблизи Дерек пах шампунем Стайлза, самим Стайлзом, сексом, наспех смытым водой, чаем, пылью и усталостью. Усталостью — больше всего. Айзек даже не пытался объяснить себе, почему ему нравится запах Дерека. Он просто пододвинулся ближе. — Здесь рассказывается о нашей иерархии, — Дерек провел пальцем по странице, задерживаясь на причудливых значках в левом нижнем углу. — Если хочешь… если хочешь, я попрошу Стайлза снять для вас копию. А эта про старинные ритуалы, правда, мало кто сейчас может их повторить, — страницы маленькой коричневой книги зашуршали, и вопиюще современный листок — простой листок из блокнота — выпорхнул из середины и спланировал на пол. Список фамилий. Сердце Айзека замерло на секунду, а потом забилось быстро-быстро. — Она должна была достаться Лидии, когда та станет постарше, но теперь ее обязанности перейдут к Стайлзу, так что книга тоже отправится к нему. — Айзек медленно и как мог незаметно протянул руку, подцепляя листок кончиками пальцев и тихонько пододвигая к себе. — Третья о медицине, ее я оставлю себе… Словно стальной капкан сжался вокруг запястья Айзека, грозя раздробить кости. Дерек поднял его руку и вырвал из онемевших пальцев листок. — Айзек, — негромко сказал он — все тем же спокойным тоном, каким только что рассказывал про книги. Его светлые глаза сверлили Айзека, и тот задержал дыхание, страшась выдать себя даже случайным вздохом. — Айзек, что вы от меня скрываете? — Ничего, — выдавил Айзек. Дерек поднес его запястье к лицу, принюхался, не отрывая взгляда. — Ты мне лжешь, — отрезал он. Пальцы сжались сильнее, и Айзек инстинктивно дернулся от боли, пытаясь освободить руку. — А я не… Он вдруг застыл, выпрямляясь и отпуская — отталкивая — помятую руку Айзека. Где-то на грани слуха тренькнул звонок велосипеда. Кто-то ехал сюда. — Кто это? — прошептал Айзек, но Дерек только прижал палец к губам, прислушиваясь. Велосипед приближался, педали крутились так быстро, что Айзек почувствовал, как его брови ползут на лоб. Листья хрустели под колесами. — Спрячься, — приказал Дерек. Айзек даже и не подумал спорить. В мгновение ока покидав свои учебники и тетради в рюкзак, он взбежал по тому, что осталось от лестницы, и забрался на чудом уцелевшую балку. Задвинул рюкзак в щель между досками и застыл, пытаясь слиться с фоном. Велосипед остановился у крыльца — точнее, практически врезался в крыльцо с противным звуком ломающихся спиц. Кто-то явно не бережет имущество. Но Айзек не особо напрягался — вряд ли один из Арджентов пожаловал бы сюда на велике. — Дерек! — пронзительный вопль всколыхнул зимнее спокойствие. И точно, это были не Ардженты. Это был Скотт Маккол, и Айзек даже не знал, что хуже. — Дерек Хейл!!! — Господи, — вздохнул Дерек — и, быстро подойдя к двери, распахнул ее. — Что?! Скотт, которого Айзек видел в узкую щель между балкой и косяком двери, запнулся посреди очередного вопля. Впрочем, он, похоже, быстро взял себя в руки — потому что, размахнувшись, изо всех сил двинул Дерека в челюсть, посылая его через всю прихожую. Стена, в которую врезался Дерек, не выдержала и проломилась, и дом под Айзеком содрогнулся. В воздух взметнулось облако черной угольной пыли. Айзек вздрогнул, впиваясь когтями в крошащееся дерево: чужак напал на члена стаи, на близкого! — но не двинулся с места. Дерек сам разберется, сейчас не самое умное нарушать приказ. Скотт тем временем заскочил внутрь, размахивая руками и распространяя вокруг себя волны ярости. Контролировал он себя… да никак не контролировал. Лицо и руки поросли шерстью, глаза горели безумным желтым огнем — Айзек цинично пожалел, что Маккол сейчас не видит себя в зеркало. Вот было бы забавно поглядеть на его реакцию. — Да какого же хрена, — Дерек, стряхивая с волос пыль и мусор, выбрался из дыры в стене и навис над Скоттом, — попробуй еще раз, и я тебе голову оторву, Маккол. Он рассерженным не выглядел — скорее, до предела задолбавшимся и не чающим дождаться, когда Скотт озвучит свои претензии и свалит отсюда восвояси. Айзек, признаться честно, тоже этого ждал. Даже несмотря на то, что уход Маккола означал возврат к неприятному разговору. И почему этот загадочный альфа не укусил чуточку посильнее? Так, чтобы сейчас им не приходилось беспокоиться о таком внезапном и неприятном прибавлении к стае. Айзек никогда не понимал, что Стайлз в нем находит. Хотя, может, все дело в том, что у самого Айзека никогда не было друзей. — Ты! — Скотт ткнул в грудь Дерека пальцем. — Если я узнаю, что ты запугал его, заставил дать лживые показания, угрожал!.. Дерек рассмеялся. Это было так неожиданно и неуместно, что Айзек заморгал глазами, пытаясь прогнать галлюцинацию. А Скотт — тот и вовсе опешил и заткнулся, открывая и закрывая рот, но не произнося ни звука. В наступившей кромешной тишине Дерек вдохнул и со стоном выдохнул, окончательно прогоняя смех, а Скотт все так же стоял и хлопал на него глазами. — Это все? — спросил Дерек слегка охрипшим голосом. Скотт наконец отмер — и взорвался, как фейерверк. — Ублюдок, я все помню! Я помню, что ты сделал ночью! — Я не нападал на Стайлза. — Я помню, как ты убил этого парня в автобусе! Я был там и видел монстра — тебя! Ты думал, я не вспомню?! Айзек покрылся холодным потом — моментально и целиком, до самых кончиков волос. Как, как такое могло произойти, как Маккол мог оказаться там?.. — Меня? — Дерек даже отступил от удивления. — О чем ты говоришь, о каком парне и каком автобусе? Я всю ночь… Он резко замолчал, но Скотт совершенно не нуждался в собеседнике — он еще не выплеснул все, с чем пришел, и обвинений явно накопилось немало. — Я думал, это сон, но я ходил на стоянку — и все оказалось правдой! Или ты думал, я не догадаюсь, если ты будешь в обличии… животного? — выплюнул он с таким отвращением, что Айзек невольно поморщился — оскорбление проникло даже в его затуманенный тревогой разум. — Думал, тебе удалось задурить мне голову своими россказнями про оборотней? Ты испортил мне свидание, из-за тебя на меня охотятся!.. Ты, это сделал из меня этого… этого монстра! Ты выслеживал меня там, в лесу, верно — там, где ты убил свою сестру?!.. Дерек, до этого не реагирующий на обвинения, рванулся вперед и вздернул Скотта в воздух, прикладывая об стену так, что дом затрещал. А потом, не дожидаясь сопротивления, швырнул на пол и навалился сверху, обращаясь и выпуская дюймовые когти так стремительно, что у Айзека зазудела кожа, а волк взвыл, просясь наружу, умоляя о свободе. Только этого сейчас не хватало. Маккол вертелся и рычал, утратив контроль и человеческий облик, а с ними и остатки разума — если, конечно, в его пустой голове когда-либо появлялись хотя бы намеки на разум. — Послушай меня, Скотт, — Дерек сильнее надавил ему на плечи — так, что послышался хруст костей. Айзеку нравился звук — и ему даже не было стыдно за это маленькое удовольствие. — Послушай!.. — Ты сделал меня чудовищем! — Я не могу никого обратить, — громко, как глухому — и тупому — втолковывал Дерек. — Не могу! Это не я! Еще секунда борьбы — и Скотт внезапно замер. И обмяк, его руки, секунду назад скребущие пол, безвольно упали. — Что? — пролепетал он слабым голосом. — Ты что, вообще не слушал ничего из того, что я рассказывал? Я не могу никого превратить в оборотня, — медленно и внятно повторил Дерек. — Это так не работает. Обратить может только альфа, а я бета. Бета, как и ты. Беты не могут никого… заразить, — перед последним словом он запнулся. Айзек чувствовал, почти видел, как тяжело ему далось это гадкое словечко — ему, рожденному оборотнем, рожденному лучшим, как всегда говорила их альфа. Прежняя альфа. Мертвая альфа. — Я не лгал тебе, — сказал Дерек. — И я никого не убивал. Это альфа. — Но кто же тогда альфа? — спросил Скотт, окончательно переставая сопротивляться. — Кто это сделал? — Я не знаю. Дерек отпустил его, поднялся, отряхивая рукава куртки — он снова был совсем человеком, ни следа проглядывающего волка, будто и не было этой вспышки, будто это все было маленьким представлением для одного — двух — зрителей. — Не знаешь? — Скотт неуверенно сел, ощупал себя за плечи, его голос был пропитан такой растерянностью, что Айзеку стало почти смешно. Почти. — Но… — Но это был тот же, кто убил мою сестру, — отрезал Дерек. Скотт вздрогнул. Айзек тоже. — А ночью, в автобусе, это был не ты? — Скотту явно не хотелось расставаться со своей версией — версией, в которой Дерек был главным и единственным злом. — Это был альфа. Он призвал тебя, контролировал тебя — чтобы вместе вы участвовали в охоте, как члены одной стаи. Чтобы ты тоже убивал. — Я не стану! — воскликнул Скотт, поднимаясь и глядя на Дерека с вызовом — Айзек со своего места не видел его взгляда, но видел вскинутую голову, расправленные плечи, чуял этот горячий вызов в каждой мышце тела Скотта. С ним будут проблемы, вдруг понял Айзек, с ним будут проблемы — и совсем не те, о которых они думали. Не только те. — Станешь, — ответил Дерек. — Стал в этот раз и станешь в следующий. Но мы теперь братья, Скотт, и мы ему не позволим. Мы найдем его первыми. — Найдем? Запал Скотта впервые поколебался, притух, выпуская на волю страх и растерянность. Он ведь стал тем, чем стал, всего пару дней назад — Айзек на короткий миг испытал что-то вроде раскаяния и сочувствия. Но Дерек смотрел на Скотта, как на члена стаи, члена семьи, и сочувствие Айзека испарилось, вытеснилось совсем другим чувством. Противным, горьким чувством. — Обязательно найдем, — твердо сказал Дерек.   Шуршание колес велосипеда затихло вдали, когда Айзек сполз с балки, спустился вниз и встал рядом с Дереком, вглядываясь в лес и краснеющее закатом небо. — Он просто милашка, — едко произнес Айзек. — Не знал, что вы успели так подружиться. Это потому, что он приятель Стайлза, да? Дерек, похоже, пропустил весь его сарказм мимо ушей, продолжая вглядываться то ли в лес, то ли в пустоту. — Он поможет нам, — сказал он. — Теперь он будет нам помогать. Туман обиды и ревности будто бы сполз с Айзека, вновь позволяя ему мыслить ясно — и заставляя опустить лицо, чтобы скрыть смущение. Да, Дерек не привязан к нему — но хотя бы на миг подумать, что он внезапно примет Маккола? Чужака, обращенного неведомым врагом, собачонкой бегающего за сучкой Арджент, не выносящего самого Дерека? Чужака, которого так преданно любит Стайлз? Только слепой не видел, как сильно Дерек ревновал — ну, тогда, до пожара. Что Дерек чувствовал сейчас, никто не знал. — Правда, посмотрим, что он скажет, когда вспомнит все подробности полнолуния и своего свидания. В голосе Дерека впервые появился сарказм — больше смахивающий на злорадство. Айзек решил, что он не хочет знать. — А когда мы найдем этого альфу? — тихо спросил он. Он надеялся, до последнего надеялся, что у Дерека есть хоть какой-то план — и все же не мог не понимать, как хрупка и нелепа его надежда. Какой тут может быть план? У них нет ни единого шанса, ни у кого из них — и меньше всех у Дерека. Тот, так и не ответив, резко отвернулся, прошел к лестнице и сел на чудом уцелевшую ступеньку, поднимая книги и складывая их рядом с собой аккуратной стопкой. — Все будет хорошо, — отстраненно сказал он. — Я обещаю. Айзек с облегчением выдохнул. Эти слова — это именно то, что он хотел слышать. Уверенность, хоть у кого-то из них есть уверенность, хоть кто-то знает, что делать — и сделает. И это будет не Айзек, потому что Айзек слаб. Так хочет быть сильным, но слаб и не может справиться даже с собой. Кровь бросилась ему в лицо — краска унижения, отблеск мыслей о собственной трусости и слабости, которые он глушил, как мог, рядом с теми, кто слабее — но не мог приглушить рядом с Дереком. — Мне пора домой, — сказал он спешно, перебивая себя, свой внутренний голос, никогда не позволяющий ему надолго забыть о своем стыде. — Отец будет сердиться. — Будет, — спокойно согласился Дерек. Чувства захлестнули Айзека, затопили с головой — боль, обида и нестерпимый стыд. Никто в семье ни разу не тронул Дерека даже кончиком когтя — кроме Стайлза, но разве это считается? — откуда ему знать, что такое настоящая беспомощность. — Если бы мы не скрывались, — процедил Айзек, — если бы я мог раскрыть себя, он бы никогда не посмел! Я терплю это ради нас всех! — Ты терпишь это, потому что боишься, — Дерек закрыл глаза и откинул голову на ступеньку, и Айзеку вдруг захотелось вцепиться клыками ему в горло. — Волки, Айзек, тоже бывают жертвами. Вне всякого сомнения. Дверь хлопнула так, что у Айзека заложило уши, когда он сбегал с крыльца. Его волк — его стыд — любил бессмысленные разрушения. Совершенно бесполезные разрушения.