Треугольник Карпмана

Вторник   Пораженная. Лидия с удовольствием повторила про себя слово. «Пораженная» звучало куда лучше, чем «безнадежно больная», или «разрушенная», или «обреченная». Не так непоправимо — и если постараться, то можно убедить себя, что слово означает «всего лишь с небольшим изъяном, но идущая на поправку». Что все еще наладится. Когда-нибудь. Может быть. — О чем читаешь? — Элиссон опустилась напротив, устраивая стаканчики с кофе на столе и поправляя волосы застенчивым и милым жестом. Пульс под кожей на шее бился ровно и сильно, как будто ей совсем нечего было бояться. Как очаровательно. — Что-то интересное? Лидия кивнула. — Ты знала, что пораженная стая волков может совершать ужасные вещи? — спросила она. — Людоедство… хотя это, пожалуй, не так ужасно. Каннибализм. Полигамия и даже инцест, представляешь? Беспричинная агрессия, разрушенная иерархия, связи с собаками, — взгляд Элиссон остекленел, и Лидия наслаждалась каждым словом, каждой секундой, каждым ударом ее зачастившего пульса. — Полное безумие. Хочешь почитать? Интересное исследование о волках в условиях зоопарка. И, невинно улыбнувшись, она протянула Элиссон журнал. Та отстранилась, глядя на журнал так, будто теоретический полностью безумный волк вот-вот выскочит из заполненных буквами страниц прямо ей в лицо. — Я не люблю волков, — резко сказала она. — Неужели? — Лидия изобразила недоумение. Протянув руку, она легонько потрогала кулон, болтающийся на шее Элиссон — стилизованный, грубый волк. — Всегда думала, тебе они нравятся. — Нет! — Элиссон тут же вымученно улыбнулась, смягчая выкрик, поспешно заправила подвеску за вырез блузки. — Мне больше нравятся кошки. Лидия рассмеялась, откидываясь на стуле и бросая журнал перед собой — думая о людоедстве, беспричинной агрессии и безумии. Особенно о безумии. — Тогда хорошо, что в Калифорнии не водится волков, — промурлыкала она. — Только горные львы. Милая, у тебя не очень удачный оттенок пудры, он тебя немного бледнит. Все в порядке? Элиссон еще несколько мгновений смотрела на нее расширившимися глазами, потом сглотнула, приходя в себя. — Да… да. Это просто… Просто Скотт. Мы так и не помирились. Точнее, мы и не ссорились, но мне кажется, он плохо обо мне думает, и он не звонит, а я… Может, конечно, это из-за болезни его друга. Лидия фыркнула. — Что ты в нем нашла? К тому же, с чего бы ему о тебе плохо думать? Если ты напилась и приставала к парням или танцевала с голой грудью, то как я могла это пропустить? — Вот еще, — Элиссон засмеялась, заливаясь краской смущения. — Просто мне кажется, он видел меня… видел меня с другим. Ничего не было! — выпалила она тут же. — Недоразумение. Тот парень, — она снова сглотнула, опуская взгляд на стол, румянец сполз со щек, сменяясь все той же нездоровой бледностью, — он меня с кем-то перепутал. Лидия отпустила задержанное дыхание. Хорошо, это было хорошо — какой-то пьяный придурок, пристающий к Элиссон, а вовсе не обратившийся под полной луной Скотт Маккол. Потому что в пятницу, когда Лидия увидела его на своей вечеринке, только необходимость сохранять тайну остановила ее от насилия. Почему Стайлз не удержал его, не запретил приходить? Лидия так и спросила его по телефону — и то, что Стайлз ничего не знал, ее совсем не успокоило. Зато немного успокоил Дерек. Он спрыгнул с крыши рядом с ней, прижал палец к губам, поцеловал ее в щеку и исчез в саду, и какое счастье, что он успел забрать этого беспечного идиота, пока Элиссон отвлекалась на недоразумение. Может быть, этого недоразумения окажется достаточно, чтобы Маккол перестал за ней увиваться и подвергать их всех смертельной опасности. Странная болезнь Стайлза и так расшатала хрупкое равновесие, и Лидия устала следить за Айзеком, Эрикой и Джексоном, ожидая, кто из них первый сорвется. Странная болезнь Стайлза так сильно выбила ее из колеи, что она боялась сорваться первой. — Лидия, а ты помнишь Дерека Хейла? Лидия вздрогнула — и сжала лежащую на колене руку в кулак, впиваясь когтями в ладонь. Ей нужно держать себя в руках, она не должна так реагировать — и терять бдительность, погружаясь в размышления, она тоже не должна. — Конечно, — она мельком улыбнулась, покопалась в сумочке и достала помаду и зеркальце, с щелчком открыла крышку. — Он был горяч. Девочки по нему с ума сходили. Я бы его заполучила, если бы не Джексон. — Она тщательно подкрасила губы. Пожалуй, надо поменять оттенок, этот немного вульгарный. — Жаль, что он погиб. А почему ты вспомнила? Почему ты вспомнила о Дереке сейчас, когда неизвестный безумец убивает людей и обращает подростков, твоя фанатичная тетка ночь за ночью выходит на охоту, а запах аконита и рябины, окружающий тебя, с каждым днем все гуще? Когда один из нас болен, один вне закона, один в коме, и последний — это я, и я не самое прочное звено в нашей стае? Когда все, что у нас есть — подростки-омеги, которых мы тщательно выдаем за семью? Когда мы все падаем вниз? Все это Лидия хотела бы спросить у Элиссон, но даже если бы открыла рот — слова предали бы ее. — Просто так, — Элиссон, будто спохватившись, принялась выкладывать из сумки тетради и учебники — и вздохнула, снова поднимая взгляд. — А ты помнишь, у него ведь была девушка? Лидия захлопнула зеркальце. Звук был такой… испуганный. Как ее мысли. — С десяток, — Элиссон впитывала каждое ее слово, почти не дыша — и хотя Лидия знала, что та не может слышать ее пульса, она все равно пыталась заставить сердце стучать потише. — Келли. И Ханна. И Джессика — ты же знаешь Джессику? Блондинка с татуировкой на… — Знаю, — заторможено кивнула Элиссон. — Ой, и, кажется, еще Рэйчел, которая ходит с нами на математику, — Лидия задрала глаза к потолку, — по крайней мере, она мне говорила, что встречалась с ним, но я никогда не видела их вместе, и на баскетбольном матче с «Кленами» тогда за него громче всех болела все-таки Ханна… — Я про Пейдж, — перебила ее Элиссон. И в наступившей тишине добавила. — Пейдж. Помнишь, она училась с нами? Лидия осторожно кивнула. Она действительно помнила Пейдж. Милая девушка, очередная жертва дурацкой игры Дерека — вот только с чего бы Элиссон ею интересоваться? — Да. Может, и она тоже встречалась с Хейлом, — Лидия пожала плечами. — Мы с ней не общались, а за ним я не следила. А потом это исчезновение… — Тебе не кажется странным, что она пропала одновременно с пожаром у Хейлов? — Элиссон вернулась к складыванию тетрадей. Ее пальцы были белыми от напряжения, но голос почти не выдавал волнения, только тонкий слух Лидии улавливал дрожь и хрупкие нотки тревоги. — Думаешь, это совпадение? — Конечно совпадение, — Лидия пододвинула стаканчик и отпила из него, стараясь не размазать помаду. — В конце концов, тогда же произошло несчастье с твоей мамой — не думаешь же ты, что и это связано? Ой, Элли, — она задрала брови и округлила глаза с выражением самого искреннего раскаяния, — прости, милая, я не хотела тебе напомнить… — Все в порядке, — прошептала Элиссон. Ах, как Лидия надеялась, что все не в порядке. — У нас с Джексоном сегодня особый вечер — «Дневник памяти», — великодушно предложила она. — Хочешь с нами? Обещаю не лезть к нему под футболку при тебе. Элиссон помотала головой с выражением непритворного ужаса на лице. — Ну уж нет! — кажется, скользкая тема была забыта — на время, Лидия не обманывала себя, но все же. — Обойдусь без ваших обжиманий. И «Дневник памяти»? — она отсалютовала стаканчиком. — Серьезно, не понимаю, как ты это делаешь? Ну, чтобы Джексон согласился смотреть его в пятидесятый раз? — О, это особое мастерство, — самоуверенно сказала Лидия. — А теперь, как бы мне ни хотелось обсудить с тобой «Дневник памяти» и торс Джексона — нет, нет, не закрывай уши! — нам нужно заняться историей. — Жизнь несправедлива, — вздохнула Элиссон. — А то, — охотно согласилась Лидия. Жизнь была та еще сука.   Лидия думала об этом, сидя в машине. Пытаясь вспомнить, как очутилась тут — в этой чужой машине, с этим чужим, ненужным парнем. Как так вышло, что вместо нескольких недель, нелепая игра затянулась на год, долгий, бесконечный год — и с каждым днем надежда, что скоро все кончится, таяла как дым? Сейчас Джексон возьмет диск, потом они поедут к нему домой, там Лидия будет смотреть кино, а он — делать что-то другое, она никогда не спрашивала что. Потом она займет его кровать, а Джексон отправится спать на кушетку. Она закроет глаза и будет надеяться, что ей ничего не приснится — и еще, что пока она спит, чужой альфа не убьет Питера, не убьет всю ее стаю и ее саму. Что она проснется. Родители Джексона думали, они с Джексоном вместе. Родители Джексона, конечно, не знали, что она тоже оборотень. Им в жизни и так хватало страха. Лидия чувствовала его — как духи, тонкий аромат, тянущийся за ними. Должно быть, когда они соглашались усыновить оборотня, их забыли предупредить о сумасшедших убийцах, сжигающих детей живьем. Лидии казалось, родители Джексона переживали из-за этого больше, чем сам Джексон. Джексона вообще волновали совсем не те вещи, что надо. Вот и сейчас он всю дорогу ныл, как Стайлз наорал на него по телефону, и что в следующий раз — в следующий уж обязательно — он пошлет Стилински к черту, а то и врежет, и, можно подумать, Лидии интересно было слушать про все эти разборки между глупыми кобелями. Даже смертельная опасность не заставляла их быть хоть самую малость сдержаннее. Наверное, ей стоило сказать это и себе самой. В последнее время ей все труднее было смотреть Дереку в глаза. Видеть там надежду — и, следом, разочарование. Он ждал от нее поддержки — поддержки, которую она не могла дать. Лидия всегда была королевой. Сколько себя помнила — хотя, наверное, в ее возрасте не стоит говорить «сколько себя помнила». В ее возрасте это слишком пафосно — или слишком глупо. Лидии было наплевать. Она королева, та, что лучше всех одета, та, что все знает, та, которая устраивает лучшие вечеринки и встречается с лучшими парнями. Всегда в центре внимания, всегда уверена в себе… Была — до того, как сошла с ума. Наверное, иногда думала Лидия, наверное, это несправедливо. Остальные легко отделались. Стайлз потерял контроль, Дерек семью, Питер — сознание, и только она потеряла разум. Разве это честно? В такие минуты ясности Лидия ненавидела свою стаю — за то, что им повезло больше. В другие минуты — ненавидела себя за эту ненависть. Все равно остальные станут такими же сумасшедшими, как она. Однажды. Очень скоро. И контроль, семья, сознание к ним при этом не вернутся. Она видела их, будто наяву — так же ясно, как лица. Видела то, что внутри. Волка Дерека — истощенного, усталого, опутанного тяжелой цепью от морды до кончика хвоста, с голубыми глазами, горящими яростью сквозь этот клубок. Неопрятный серый комок, почти не дышащий, запачканный кровью и окруженный кругом из крупных белых таблеток — Лидии хотелось плакать, когда жизнерадостность Стайлза истончалась, показывая это, и ей не удавалось закрывать глаза и не видеть. Пустоту и боль в Питере. Она открывала рот, чтобы сказать, что с ними всеми что-то не в порядке. Что Дерек почти сломался, Стайлз потерял якорь и отравлен до смерти, а Питер ходит по ночам к ее дому. Лидия открывала рот — но получался бессвязный бред. Она, как Кассандра, единственная знала правду, но не могла произнести ни слова. Наверное, потому что в себе она слышала только тишину. И эта тишина делала ее немой. Когда альфа придет за ней, она, наверное, не сможет даже закричать. Альфа убьет их всех. Сначала Дерека. Потом Стайлза, потому что запах приведет его в дом шерифа — или потому что Стайлз сам найдет его. Потом Лидию. Никто из них не скажет ему, где Питер, но рано или поздно это перестанет быть тайной. Возможно, он оставит в живых остальных. Возможно, ему понадобятся беты. Возможно, нет. Лидия чувствовала странный изъян в своих рассуждениях, но они впервые за год дарили ей спокойствие. Предугаданность, неизбежность простого и понятного будущего, а не мутную карусель образов и чужих воспоминаний. Приятное, хотя и болезненное чувство. Громкий вскрик вывел ее из транса, и Лидия заозиралась, пытаясь понять, где находится. В машине… Почему она в машине? И чья это машина? Она думала об альфе… О Питере? Ей нужно к Питеру, Лидия почувствовала это так сильно, будто ее дернули за руки, поволокли вперед. Распахнув дверцу, она выскочила из машины, забыв о своей сумочке и телефоне, сделала шаг, другой… Витрина проката разлетелась кусками стекла и оглушительным звоном, взорвалась, когда огромное тело вырвалось наружу — чтобы упасть на асфальт прямо перед ней. Это альфа, альфа был внутри — там, куда ушел Джексон и пропал, а теперь альфа вырвался наружу. Монстр медленно поднялся на лапы, встряхнулся. Осколки посыпались с черной шерсти, жалобно позвякивая по асфальту. Как дождь, неуместно подумала Лидия. — Любовь моя, — прошептала она. — Здравствуй, Питер.   Иногда, в одинокой и холодной темноте, когда в середине ночи луна закатывалась за горизонт, Лидия мечтала о холодном сердце. Тогда она не смогла бы полюбить. Тогда она не чувствовала бы этой боли.

***

— Шериф, я ничего не видела! — повторила Лидия в пятый, кажется, раз — и если шериф Стилински думал, что один только его недовольный взгляд заставит ее передумать, то он плохо знал Лидию. Разбитая витрина щерилась осколками, как пасть оборотня. Больного оборотня с кариесом, но кто сказал, что больные оборотни не опасны? Лидия посмеялась бы ему в лицо. Тело уже вынесли, и Джексон трясся, как осиновый лист, сидя в машине скорой помощи. Как если бы царапина действительно угрожала его жизни. Лидия усмехнулась — не потому что ей было весело. Царапина на шее действительно угрожала его жизни, забавно. С ее места рядом с машиной шерифа Лидии было не видно, что происходит внутри проката — но картина еще не истерлась из ее памяти. Все, что она видела, слышала, ощущала — все это отпечаталось у нее в голове, как моментальный снимок, и Лидия ненавидела, что самые счастливые за последний год мгновения перемешались с грязью: теплая шерсть Питера — с тяжелым запахом крови, ощущение его губ на губах — с красными отпечатками ладоней на полу, теплое чувство, растворяющее комок боли и страха в ее груди — с мертвым взглядом трупа. Питер… убил его? И — самое ужасное — несколько наполненных счастьем секунд Лидии было все равно. Абсолютно все равно. А потом из витрины вывалился Джексон, и, кажется, он был ранен, и сквозь тишину ее разума начало прорываться все больше звуков — вой сигнализации, стоны полицейских машин вдалеке, нервное, оглушительно громкое сердцебиение Питера… Она хотела закричать, вцепиться в него, удержать — но всего мгновение — и Питера не было. Не было рядом. Лидия опустила взгляд, рассматривая свои руки. Она не смогла его удержать. — Сколько я должен повторять. — Джексон. Только он мог сделать плаксивость такой высокомерной. — Я зашел внутрь, шкафы были опрокинуты, и продавец лежал на полу. Я хотел помочь, но увидел кровь. А потом на меня напали сзади. И все. И все! Я не знаю, кто это сделал. Позвоните моему отцу… Внезапно вся растерянность спала с Лидии, будто и не было, и она поняла, что нужно делать. Прямо сейчас. — Я должна увидеть его, — решительно сказала она, выпрямляясь и поправляя одеяло — она пока не готова была с ним расстаться. Одеяло ей дали медики, и оно было довольно теплым. Лидия собиралась отдать его Дереку. — Кого? — шериф не понял. Или сделал вид. — Дерека, — объяснила Лидия как самую очевидную вещь на свете, впрочем, для нее это и была самая очевидная вещь. — И ты знаешь, где он? Лидия улыбнулась — не шерифу, своим мыслям. — Вы тоже знаете. — Шериф поменялся в лице, и Лидии нравилось на это смотреть, ей правда нравилось. — Вы думаете, он погубит Стайлза. Но это не он. — Что?.. — Не он. Тот, кто погубит Стайлза, — она встряхнула банкой с таблетками, которую вытащила из ящика с лекарствами в машине скорой помощи, пока никто не видел. Лидии просто понравился цвет. — Предательский снаряд — в твоей руке, наточен и отравлен… — Ты не понимаешь… — прошептал шериф. Он смотрел только на таблетки, словно не мог отвести взгляда от громыхающей баночки. Лидия рассмеялась — расхохоталась, пока из глаз не потекли слезы. Она не понимает. Ну да. — У нее шок, — сказал шериф кому-то — и это прозвучало так жалобно, так потерянно, что смех Лидии умер у нее в груди. В конце концов, шериф Стилински сейчас — не самое важное. — Мне нужно идти. — Мы должны записать показания, — начал было шериф — и осекся, когда она повернулась к нему. — Но мы можем записать их завтра. Я отвезу тебя домой. Лидия помотала головой. Она не собиралась домой, и шериф прекрасно это знал. — Я дойду пешком. Она была уверена, что шериф смотрит ей вслед. Она чувствовала его взгляд.   Дорога не заняла много времени. Впрочем, Лидия и не торопилась — к моменту, когда в конце улицы показался дом шерифа Стилински, туман в ее голове немного развеялся. Она снова была собой. На какое-то время — наверное, недолгое, — превратилась в Лидию Мартин, у которой все под контролем и под каблуком. Она придумывала аргументы — надежные, уверенные слова, которые убедят Дерека, или убедят Стайлза — а тот уговорит, заставит, соблазнит Дерека помочь Питеру. В том, что Дерек сейчас в доме шерифа, Лидия не сомневалась — со всеми этими смертями и болезнью Стайлза его нервы, должно быть, даже не на пределе, а далеко за ним. Убийства ужасали Лидию. Пугали до холодеющих рук и застревающего в горле дыхания. Но она не могла отвернуться от Питера, предать его, оставить со всем этим один на один. Они стая, семья, они вместе — и вместе они должны выжить и справиться. Впервые за год Лидия чувствовала… мужество. На дорожке перед домом стояла машина Стайлза — и ни следа полицейской машины. Иногда Лидия думала, отец Стайлза ничего не знает — Стайлз верил в это. Иногда — что знает все, так считал Дерек. Считал, но молчал. Лидии казалось, он слишком много молчит. Стоило бы быть поразговорчивее. У нее было предчувствие, что молчание Дерека закончится слезами — в лучшем случае… или, в худшем, — кровью. Что ж, шериф предпочел не понять ее намеков, он не приехал домой, путь был свободен. Обойдя дом, Лидия встряхнула и сложила плед, сняла туфли и, держа свой багаж в одной руке, быстро вскарабкалась на второй этаж, к окну спальни Стайлза. Она была на сто процентов уверена, что ее слышали издалека, поэтому не потрудилась стучать. Интересно, у них заготовлена какая-нибудь история на случай, если ошалевший от луны Скотт прибежит к другу в разгар трепетной встречи возлюбленных? Зная Стайлза, скорее всего, да. Зная Дерека, скорее всего, он даже не даст Стайлзу ее озвучить. Хотя — может, они хотят, чтобы Скотт наконец обнаружил все, и эту ложь можно было прекратить? А может, теперь, когда Маккол оборотень, Дерек хотел бы направить свою ревность в конструктивное русло — русло насилия. Мысли о Скотте Макколе промелькнули и улетучились, стоило Лидии только перелезть через подоконник. Она не ошиблась, Дерек был тут. Смесь запахов окружила ее, ударила в лицо, нос, рот: ароматы кожи, пота, гнева, секса, любви. Образы вспыхивали в ее голове, как картинки из калейдоскопа — и она в самом деле не хотела смотреть порнографию, не тогда, когда только что видела Питера, Господи боже, и они не успели зайти дальше поцелуев, черт побери его глупое благородство, а она больше физически не могла изменять… — Привет, — шепотом сказал Стайлз. — Как дела? Лидия опустила раму, закрывая окно за собой — и только тогда повернулась. Стайлз сидел на вращающемся стуле, подтянув колени к груди, в одних трусах и ни в чем больше. Открытый ноутбук заливал комнату холодным голубоватым свечением, и тени создавали на лице Стайлза причудливый, угрожающий рисунок. Оттолкнувшись от края стола рукой, Стайлз повернулся вместе с креслом, глядя на Лидию со смесью любви и неодобрения. Любви — потому что он любил ее. Неодобрения — потому что это была его спальня, его логово, и Стайлз не был рад гостям, когда у него ночевал Дерек. И уж точно не женщинам-гостям. Лидия задержала дыхание, переводя взгляд на Дерека. Тот лежал поверх покрывала, раскинув руки и устало разглядывая потолок, совершенно голый. Лидия сомневалась, что со всем этим — упертым Макколом, альфой, убийствами и охотниками — что со всеми этими проблемами Дерек нормально спит. Она сама давно уже не спала нормально. Она не знала, с чего начать. Ее разрывало на части. Она сделает все, чтобы защитить Питера, но, но… Пристроив плед на подоконнике, она подошла к кровати, села на край и положила руку на колено Дерека, сжала пальцы, почти прокалывая когтями кожу. — Это Питер, — сказала она сдавленно — потому что на языке толпилось так много слов, что она никак не могла выбрать те самые, правильные. — Что мы будем делать? Дерек вздрогнул. — Что? — он повернул голову, хмурясь и явно не понимая, о чем Лидия говорит. Его глаза блестели устало и немного пьяно. — Питер? Стул Стайлза громыхнул, следом сам он упал на кровать рядом. — Не прикасайся к Дереку — и… Лидия, о чем ты? — Это Питер! — Лидия прижала ладони к лицу — и вновь уронила руки, на этот раз стараясь не задеть Дерека. Стайлз иногда бывал внезапно агрессивен, а сейчас не время для сцены ревности. — Он был в видеопрокате. — Она глубоко вздохнула и постаралась начать снова, на этот раз спокойно и последовательно. — Он убил человека в прокате и слегка поцарапал Джексона. Я видела его — и это не бред, там действительно труп, приехали твой отец и медики… Я видела Питера, это был он. Что… — Питер не может быть убийцей, просто не может, Лидия не хотела верить в это — но и не верить своим глазам не могла. — Что мы будем делать? И если вы думаете, что я дам вам причинить ему вред, то подумайте еще раз, — решительно закончила она. Если бы она еще чувствовала эту решимость в сердце, а не только в голосе. Тишина наступила вслед за ее словами. Дерек застыл, кажется, даже не дыша — потом поднялся, натянул джинсы и прошелся взад-вперед, ни на что конкретно не глядя и сжав губы в одну тонкую линию. Стайлз оторвал взгляд от Лидии и теперь следил за ним с растущей тревогой. Лидия обхватила себя руками. Она не позволит им и пальцем тронуть Питера. Она его защитит. Но она совсем не знала, что ей теперь делать. — Я не нашел ни следа альфы, — сказал Дерек наконец. Стайлз рядом подобрался, Лидия ощущала его движения всем телом — Дерек что-то задумал. Теоретически за ней было последнее слово, она альфа-сука, она выше их обоих, но Дерек… — И это может значить, что никакого чужого альфы нет. Но Питер в коме. — Это был он, — твердо повторила Лидия. Дерек кивнул — он явно ей верил. — Нам надо пойти к нему. Зачем? — он перевел на Лидию растерянный взгляд. — Зачем он это делает? Убивает этих людей, обратил Маккола, — его голос упал на октаву на фамилии Скотта, и Стайлз тут же вскочил, хлопнув в ладоши. — Может, у Питера есть причина, — с преувеличенным энтузиазмом сказал он. — Может, эти убийства как-то связаны. Сначала был водитель школьного автобуса, сегодня пара бродяг — и как ты сказала? Продавец в прокате?.. — И Лора, — все тем же низким голосом произнес Дерек, и Стайлз подавился словами. Потому что Лора… Если Лидию знобило до этого, то теперь она просто заледенела. Лора меняла все дело. — Может быть, это не он, — прошептала Лидия — понимая уже, как беспомощно это звучит. Стайлз, не произнеся ни слова, упал в свое кресло и принялся щелкать мышкой. — Смотри — эти фамилии вам о чем-нибудь говорят? Дерек, ты их слышал? — он ткнул ногтем в экран. — Если Питер знал этих людей, то и ты мог? Может, у него была причина скрывать все от нас — может, он все объяснит. Объяснит, что произошло с Лорой, — это осталось невысказанным, но Лидия надеялась, что Дерек услышит. Зря, наверное, надеялась. — Он убил Лору! В мгновение ока Лидия очутилась у окна, прижалась спиной к стеклу, перегораживая Дереку выход — молясь, что это его остановит. Они оказались так близко, так близко-близко, дыша одним воздухом, и Лидия вдыхала его ярость полной грудью, глотала, обжигая горло. «Останови его, — просила она про себя, — останови его, останови…» — Он любил Лору! — может, Стайлз услышал ее молчаливую мольбу. Дерека словно ударили в солнечное сплетение, его лицо перекосилось от боли. Он отвернулся от Лидии — и Стайлз продолжил уже спокойнее: — Дерек, у этого есть объяснение. Я знаю, и ты знаешь: Питер никогда не обидел бы Лору. — Но она… Дерек резко замолчал, так и не закончив фразы. Вместо этого он принялся шарить по карманам своих джинсов. Стайлз и Лидия разглядывали его с мрачной настороженностью — с Дерека сталось бы просто отодвинуть их и уйти или разбить окно. — Я не понимаю, — сложенный вчетверо листок зашуршал, когда Дерек уставился в него с внезапной, почти детской растерянностью. — Они есть в этом списке — вместе с Арджентами. Но это же список Лоры… — Дерек, о чем ты говоришь? — нарочито спокойно спросил Стайлз, и Лидия бросила на него предостерегающий взгляд. Но Дерек, похоже, не обратил внимания — он все так же изучал мятый клочок бумаги. Тогда Стайлз просто подошел и навалился на него, заглядывая через плечо. Лидия тоже хотела бы посмотреть, но пока она единственная стояла между Дереком и окном. Стайлз нахмурился, протягивая руку и выдергивая листок. — Дерек, откуда это у тебя? — Что там? — не удержалась Лидия. Стайлз молча протянул ей бумажку. На листке из блокнота были столбиком написаны фамилии. Три из них Стайлз показал только что, одну Лидия узнала всего час назад, подслушивая полицейских офицеров, а кроме них в списке значился Адриан Харрис — их учитель химии, — Элиссон Арджент, Крис Арджент и Кейт Арджент. Это был довольно странный список. — Странный список, — сказала она. — Это Лоры, — Дерек как будто передумал уходить — пройдя к кровати, он практически рухнул на край, складывая руки на коленях и вперивая в них тяжелый, раздраженный взгляд. — Она спрятала книги, — он еле слышно запнулся, — в доме. А в книге был список. — Что за книги? — спросил Стайлз, потому что, ну естественно, он не мог не спросить. Лидии захотелось дать ему подзатыльник. Хотя ей тоже было интересно про книги. — И когда ты нашел этот список? Дерек тяжело вздохнул, поднимая и опуская плечи. — Стайлз, — недовольно сказал он. — Я отдам тебе книги. Потом. Ты не заметил, что в списке есть все убитые? Я хотел узнать, что это за люди, но вчера был слишком занят с Макколом. И это еще не все плохие новости. Что, могут быть новости хуже, чем куча убитых людей? Которых, скорее всего, убил их альфа? Лидия очень сомневалась. — И какие же плохие? — угрюмо поинтересовался Стайлз. — И я очень надеюсь, что ты собирался показать эту бумажку мне. Просто забыл. — Айзек что-то знает про этот список, — Дерек проигнорировал второй, не такой уж завуалированный вопрос — и это не укрылось от Стайлза, судя по лицу. — Возможно, не только он. Лора приехала и ничего не сказала мне, но сказала Питеру… И Питер скрывал от нас, что пришел в себя. И Айзек что-то знает. Во всем этом нет никакого смысла. — И ты не собирался рассказывать мне, — на этот раз слова Стайлза прозвучали как обвинение. — Ты находишь что-то странное, ты узнаешь, что Айзек что-то скрывает — и ты приходишь сюда и делаешь вид, что бродишь в темноте, как и я? — Стайлз, — Лидия знала, куда это все идет. Она видела все признаки много, много раз. — Нам надо решить, что делать. — Я поговорю с Питером, — твердо сказал Дерек, поднимаясь. Его лицо окаменело от раздражения и еще чего-то невыразимого. Возможно, страха. Он смотрел только на Стайлза. — Я все узнаю. Лидия едва не застонала. Чертов старый, сто раз проигранный сценарий — ну почему они так долго держались и должны были сорваться именно сейчас? Питеру нужна помощь! — Ты узнаешь? — прошипел Стайлз. — Ты поговоришь? Потому что если Питер сошел с ума, и это он убил Лору, и кто-то тут должен позволить себя растерзать — то это, конечно же, должен быть ты? Ты уже все решил, верно, Дерек? — Да, — не стал отрицать тот. Иногда было ужасно досадно, что оборотня нельзя вырубить стулом. Лидия вообще считала, что с Питером лучше всего поговорить ей. Но сначала неплохо бы придумать план. — Мы пойдем вместе, потому что если что-то случится, то два лучше, чем один, — отрезал Стайлз. — Ты болен! — Я абсолютно здоров! — Стайлз, ты вчера едва не умер, — сказала Лидия. И сразу об этом пожалела. — Что?! — взорвался Дерек. — Все не так серьезно! — Стайлз отступил на шаг — и тут же выпрямился, расправляя плечи. — Она преувеличивает. Лидия сильно сомневалась, что она преувеличивает — она вообще не замечала за собой склонности к преувеличениям, а когда кто-то теряет сознание и синеет у тебя на руках, преувеличить довольно сложно. И Дерек, очевидно, на эти оправдания не купился: — Может, мне и своим глазам не верить? — зарычал он, хватая Стайлза за плечи и встряхивая. — Может, мне померещилась та ночь, когда тебя увезли в госпиталь? — Кто знает? — Стайлз, и до этого заведенный, теперь явно разозлился окончательно. — Со мной все в порядке. И вообще — ты мне не альфа, я не должен перед тобой отчитываться! — А перед кем еще тебе отчитываться? — Уж точно не перед кем-то, с кем я сплю! И раз уж мы заговорили об отчетности — об Элиссон Арджент и пятнице ты тоже не собирался мне рассказать? Дерек залился краской. — Я сделал это ради нас всех! — Ты и переспишь с ней ради нас всех, да? — завопил Стайлз, толкая Дерека в грудь — и черт, как так вышло, что Лидия понятия не имеет, о чем они говорят? — Потому что я якобы болен? Я здоров! Похоже, это стало последней каплей. Короткая потасовка закончилась на кровати — возможно, кто-то и нашел бы это эротичным, но Лидия не видела ничего эротичного в двух разъяренных оборотнях. Стайлз извивался и едва ли не кусался, но Дерек просто навалился сверху, одной рукой хватая его за волосы, а второй за горло. — Хватит. Мне. Врать! — рявкнул он. — Дерек! — крикнула Лидия, но никто не собирался ее слушать. Прижимая Стайлза к матрасу, Дерек выглядел так, словно вот прямо сейчас собирается что-нибудь ему откусить. Лидия оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого. Ей было страшно — воздух вокруг Дерека искрил и горел, но сам Дерек выглядел совершенно спокойным, даже глаза не поменяли цвет — и это было жутко. И именно в тот момент, когда Лидия уверилась, что драка неизбежна, что кровь, как обычно, единственный способ ослабить напряжение между этими двумя, — именно тогда Стайлз вдруг обмяк. Перестал сопротивляться и — она глазам своим не поверила — слегка приподнял подбородок, кусая губы от огорчения, не отрывая от Дерека взгляда. Теперь не яростного, а просящего. — Пожалуйста, — тихо произнес он. — Не ходи к Питеру один. Ради меня, Дерек. Подожди. Дерек отшатнулся — буквально слетел с кровати, словно облитый водой пес, и в другое время Лидия посмеялась бы над своей собачьей аналогией. В другое время — но не теперь. Дерек застыл, сжимая и разжимая кулаки, кипя и все же не взрываясь. Казалось, что-то в нем развалилось на куски, и он стоит среди обломков, не зная, как собраться назад. Он не откажет, поняла вдруг Лидия. Всегда знал, что делать с агрессией — но податливости он не умеет противостоять. — Твоя болезнь, — беспомощно сказал Дерек. — Я этого так не оставлю… И, не произнеся больше ни слова, он исчез. Пропал без звука, только оконная рама стукнула, открываясь, и прохладный ветерок охладил горящие щеки Лидии. — Господи, — Стайлз со стоном перекатился набок, накрывая голову подушкой. — Зачем ты ему сказала? Лидия медленно приблизилась и села рядом. Что она могла ответить? Что врать плохо? Что Дерек имеет право знать? Что все это не пустяки, не заслуживающие внимания? — Что с тобой, Стайлз? — спросила она вместо этого. Стайлз снова застонал. Потом резко сел, сбрасывая подушку на пол. Его странно холодные пальцы сжались на запястье Лидии, как клещи. — Пообещай, что будешь с ним, — потребовал он. — И с моим отцом. — Эй, ты не умираешь! — Лидия попыталась выдернуть руку. — Слышишь меня? Мне не нравятся такие разговоры. Стайлз выпустил ее и пригладил волосы. Он выглядел сейчас гораздо младше своих семнадцати, почти как ребенок. Лидия помнила его много лет назад, когда он еще был человеком — слабым и больным мальчиком. Его жизнерадостности тогда хватало на троих, а сейчас от нее почти ничего не осталось. — Просто пообещай, — настойчиво попросил он. — Просто… пообещай. Лидия прижала руки к груди, будто это могло унять боль. — Я обещаю, — сказала она.   Конец первой части