Треугольник Карпмана

Среда   Эрику терзала ревность. Привычное, знакомое чувство, оно проросло в Эрику, стало частью ее характера, привычной болью, на которую в иные дни она почти не обращала внимания — зато в другие, длинные и тоскливые дни и ночи, эта боль разъедала ее как медленный яд. Сегодня, кажется, был как раз один из таких дней. Обнимающиеся парочки в коридорах школы, смех глупых девчонок, одобрительные и вожделеющие взгляды парней — все наводило ее на мысли о Стайлзе. И Дереке. И школьном бале. Яростно хлопнув дверью шкафчика, Эрика прижала учебники к груди, ногтями — с красивым ярким маникюром — почти прорывая твердые обложки. Дело не в том, что ее не приглашали. Ничего подобного! Да она с Лидией могла посоревноваться в количестве парней, набравшихся смелости и позвавших ее на праздник. Она могла бы выбрать любого из них, каждый был бы счастлив! И, может быть, Стайлз понял бы, чего лишился, увидев ее с другим. Может быть, ее красота, ее новое модное платье, ее длинные ноги на каблуках и отработанная за два года нечеловеческая грация приковали бы его взгляд, поразили бы и заставили взглянуть на нее не как на обузу. Не как на неловкую девочку, которую покойная альфа пожалела и притащила в стаю, словно бродячую собачку или подстреленную ворону. Бросая учебники на парту, Эрика готова была смеяться. Все эти наивные мечты, много они стоили? Стоили ли хоть чего-то в позапрошлом году, когда Эрика потратила все карманные деньги на «костюм принцессы», а Стайлз сбежал с бала, чтобы целоваться с Дереком Хейлом? Или в прошлом, когда из-за годовщины пожара Стайлз и Лидия вообще не хотели идти — и Дерек убедил, почти заставил их? Стайлз пошел со Скоттом Макколом, и каждый второй спрашивал их в шутку, как же они решились узаконить отношения? Маккол был в ужасе. Стайлз, кажется, доволен. А вот Дерек, когда услышал подробности… Почему, не понимала она, почему Дерек ревновал к Скотту Макколу — и не ревновал к слепо влюбленной в Стайлза Эрике? Как работала эта странная химия в его голове, позволяющая улыбаться с беспечностью, когда Стайлз обнимал Лидию, прижимаясь губами к ее шее? И если бы Стайлз был геем — ах, если бы Стайлз был геем, Эрика спала бы спокойно, излеченная от своей безнадежной одержимости! Но Стайлз пах возбуждением при взгляде на поджарые задницы игроков в лакросс и обтянутые тонким трикотажем груди гимнасток из школьной секции. Возбуждением, которое он все без остатка отдавал Дереку — раз в месяц, раз в два месяца, и даже редкость их встреч не оставляла Эрике надежды на взаимность. Почему, почему? Что она делала не так? Что в ней было не так? Иногда, в такие дни, как сегодня, эта мысль изводила Эрику, и подступающее к горлу отчаяние безответной любви грозилось захлестнуть ее целиком, поглотить без остатка, будто в самой слезливой мелодраме. Лора говорила, это пройдет, но теперь Лора мертва, и некому скармливать Эрике бессмысленную, не приносящую утешение ложь. — Перестань смотреть на чужое, — шептала Лидия, подстерегая ее в туалете между уроками. — Он никогда тебя не полюбит, — повторяла Лидия беззвучно, подкрашивая губы и не отрывая взгляда от зеркальца. — Они всегда были вместе. Что знала Лидия о невзаимной любви? Честно, Эрику устроило бы место Лидии рядом со Стайлзом, ее устроило бы любое место, лишь бы рядом! Лишь бы быть в его жизни хоть чем-то.   Стайлз впервые заговорил о школьном бале два месяца назад. Они были в заброшенном депо — они это Дерек, Стайлз, Лидия, Айзек и Эрика, и собрались они по какому-то очень важному поводу. Наверняка важному, иначе зачем остальные пошли бы на такой риск? Но память Эрики спотыкалась на том моменте, когда Стайлз сказал: — И я снова иду один на школьный бал. Как неудачник. В его словах было больше иронии, чем печали, и Лидия рассмеялась. Она в тот день была в хорошем настроении и полностью в своем уме, не говорила загадками и не выдавала жуткие пророчества. Большое облегчение, Эрика уже начала отвыкать от ее обычной стервозности. — Ты можешь снова пойти со Стивом… — Скоттом, — возмущено поправил Стайлз, но смех Лидии стал только громче, — да, могу! — Или ты можешь пойти с Лидией, — сказал Дерек. — Ей наверняка тоже не хочется идти одной. — Ох, Дерек, какая забота, — Лидия прикрыла рот рукой, чтобы спрятать смех — но не особо стараясь, так что Дерек моментально покраснел. — Ты просто милашка. — Я не милашка. Айзек поднял голову от своей сумки, в которой он рылся уже минут пятнадцать, и посмотрел на Дерека со странным вопросом во взгляде. Эрика не понимала, что он хочет там найти, она вообще не понимала Дерека, но Айзек лип к нему, как навязчивый щенок — без надежды на взаимность. Дерек никого из них не любил. Почти никого. Лидия уже не пряталась — ухмылялась открыто, довольная собой. — Милашка — сварливый, угрюмый и ревнивый милашка, и под этим модельным фасадом… — Я не ревнивый! — Ты… — Лидия пойдет с Джексоном, — громко встрял Стайлз, спасая Дерека из когтей Лидии. — А я не пойду со Скоттом в этом году. Последнее явно предназначалась Дереку, и тот снова покраснел. Эрика ненавидела его. В этот миг она ненавидела его, как никого и никогда в жизни. За внешность, за сарказм, за то, что все его любили, за все годы, что Эрика жила с пустой надеждой, не зная, что Дерек Хейл украл ее надежду давным-давно. И больше всего за то, что сам Дерек смотрел ей в глаза и хвалил за чудесный самоконтроль, за крепкий якорь — хвалил и знал, что все из-за него. Ревность стала ее самоконтролем, ее якорем, ревность и страх, что стоит ей только уступить инстинктам, как то, что ей так дорого, будет предано. Ее любовь к Стайлзу, пусть и безответная, будет забыта. Дерек знал это и все равно смотрел ей в глаза и хвалил, и в такие мгновения волчица так близко поднималась к поверхности, что кожу Эрики жгло, а сама она разрывалась от желания вцепиться Дереку в лицо когтями — или в губы поцелуем. Она ненавидела свое влечение, и Дерека, и якорь, и ревность — и даже Стайлза. — Ничего, я тоже пойду на бал один, — голос Айзека заставил ее подпрыгнуть на месте — она не заметила, как близко он подошел. Ей показалось, или его взгляд ненадолго остановился на ней, прежде чем вернуться к Дереку. — Если вообще пойду. Точно, отец же мог его не отпустить. Эрика сомневалась, ведь это привлечет внимание учителей, а мистер Лейхи старался не привлекать внимание к тому, что поколачивает сына, ха-ха. Но все же пропустить бал еще хуже, чем пойти одной, это уж точно. — Да мы действительно кучка неудачников, — на этот раз Лидия не смеялась, да и что смешного в неудачниках? — Дерек и Айзек не пойдут, Стайлз пойдет с Макколом… Она закатила глаза, демонстрируя, что за незавидная участь ждет Стайлза. — Я не пойду со Скоттом. — А мне достался малыш Джексон, и сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из вас был бы рад его компании. Эрика уж точно не была бы. Джексон был невыносим задолго до того, как она узнала, что он оборотень. Даже задаваке Лидии наверняка трудно с ним общаться, а изображать парочку еще труднее. Пожалуй, Эрика скорее бы согласилась на тупицу Маккола, хотя тот сох по Элиссон Арджент. Имя Арджент отрезвило Эрику, будто впрыснуло ледяной воды прямо в вены. Вот зачем они собрались. Кейт Арджент уехала из города, и никто не знал, надолго ли, но Крис и Элиссон остались. Каждый из них видел внимательные, ищущие взгляды, которыми смотрела на окружающих Элиссон. А Скотт Маккол, лучший друг Стайлза, мечтал пригласить ее на бал. — Почему бы нам не устроить свою вечеринку? — теперь в голосе Лидии звучало фальшивое воодушевление, и прежде чем кто-то успел задать вопрос, Лидия достала свой телефон и нажала на несколько кнопок. Зазвучала музыка, какая-то веселая попсовая мелодия, Эрика не очень разбиралась. — Айзек? Айзек глупо хлопал глазами, пока Лидия пристраивала телефон рядом с сумочкой на пирамиде старых покрышек, и даже когда она улыбнулась и протянула руки, он не сразу сообразил, что делать. Но Лидия была не из тех девушек, которым отказывают, и секунду спустя они уже танцевали — смешно и неуклюже, но смеясь — посреди очищенной от мусора площадки. Пара поворотов, объятия — и Лидия выпустила Айзека и игриво поманила Дерека. Эрика давно не видела, чтобы тот улыбался так искренне. Да что там, она вообще не могла вспомнить его улыбки. Но сейчас он сиял, бережно сжимая Лидию в объятиях, в глазах Айзека таилось все то же тоскливое, ждущее чувство, Стайлз хлопал в ладоши — пока не перехватил Лидию сам, а Эрика только и могла, что стоять и чувствовать себя лишней. Особенно когда Лидия обхватила Стайлза руками за шею, прильнув теснее, чем к Айзеку или Дереку, положила голову ему на плечо. Когда прошептала что-то короткое ему на ухо, что даже волчий слух Эрики не смог разобрать. Дерек смотрел на них без злости и без тревоги, с той же широкой, довольной улыбкой, и как он смел так смотреть, пока Эрика задыхалась от ревности? — Хочешь потанцевать? — спросил Айзек тихо, легонько прикасаясь пальцами к локтю Эрики. Его щеки порозовели, глаза уставились в пол. — Со мной, — зачем-то уточнил он. И Эрика — о, Эрика вдруг подумала «а почему бы и нет», и еще «пусть видят», и еще «я не буду стоять и глазеть». — Конечно, — сказала она чуть громче, чем надо, — конечно. Они танцевали, пока Лидия не обняла их за талии и не повлекла к выходу. — Пойдем прогуляемся, — предложила она не допускающим возражений тоном. — Прямо сейчас. Что за спешка, — глупо подумала Эрика, вскидывая голову. И спешно отворачиваясь. Стайлз обхватил Дерека за бедра — пальцы белые от напряжения, — их бедра соприкасались, и они больше не танцевали, вовсе нет. Плевать им было, что они не одни — и за это Эрика ненавидела их самую капельку сильнее. И любила тоже капельку сильнее.   Она так и не приняла ничье приглашение на школьный бал.   С усилием вынырнув из воспоминаний, Эрика огляделась. Джексон, Лидия и Стайлз уже пришли, Айзек не ходил с ними на историю литературы, предпочитая то ли программирование, то ли рисование, Эрика не интересовалась. Преподавателя еще не было, Стайлз о чем-то шептался со Скоттом, старательно понижая голос, его руки порхали над столом, словно одних слов было недостаточно, чтобы убедить приятеля. Лидия то и дело бросала на них взгляды, полные плохо скрытого беспокойства. Серьезно, она думает, ее никто не замечает? Джексон уж точно замечал — его глаза не отрывались от Лидии. Эрика поерзала на стуле, настороженно замерев в тот момент, когда в класс зашел учитель, сходу вызывая Стайлза к доске. Ей кажется, или от нее что-то скрывают? Что-то важное? Эрика сжала учебник, сминая страницу и даже не замечая. Только одна тайна приходила ей на ум. Если они узнали, если сказали Дереку… Она начала сомневаться, что он поймет их мотивы. Нет, это не оно. Не оно. Они не стали бы шушукаться и обмениваться взглядами, они просто прижали бы ее, Айзека и Джексона к стенке и вытащили бы правду. Осторожно повернув голову, она посмотрела на Джексона и задрала брови в немом вопросе. Тот в ответ нахмурился и пожал плечами — будто не понимает, о чем это она. Сукин сын! «Ланч, — произнесла Эрика одними губами. И с нажимом повторила, когда Джексон сделал вид, что не понял: — Ланч!» Джексон неохотно кивнул. Знал, что иначе она не отвяжется — и Эрика подавила волну самодовольства. Кем бы себя ни воображал этот богатенький засранец, но она больше не была забитой и застенчивой девочкой-эпилептичкой, да и в стае она стояла гораздо выше него. Эрика точно знала, что если дойдет до выяснения отношений, Джексон подожмет хвост и сбежит еще до того, как она хотя бы поцарапает его до крови. Рука коснулась ее плеча, и Эрика вздрогнула, оборачиваясь. Стайлз прошел мимо нее на свое место и быстро обронил на парту сложенную записку. Что? Что он хочет? Что… Замирая от волнения, Эрика развернула бумажку — и тут же забыла про Джексона. Одна короткая строчка гласила: «Ты пойдешь со мной на бал?»   Эрика не была в доме Хейлов в ночь пожара. Она собиралась, альфа приглашала ее — много родственников и друзей должны были приехать, чтобы вместе отпраздновать. Эрика не помнила: одиннадцать или двенадцать человек сгорело, а может, четырнадцать, и это не считая тех, кто выбрался. Про себя она так и говорила — сгорели, — даже про тех, кто выжил. Они так сильно изменились, так преобразились, что порой Эрика не узнавала никого из них. Стайлз перестал болтать о себе. Волосы Лидии стали короче. Дерек не вернулся в школу. В первый момент, в тот самый миг, когда она узнала про пожар, вместе с ужасом на нее нахлынула… радость. Облегчение. Если Дерек погиб, то… Ей до сих пор было стыдно. Она должна была быть там. Но она пролила лак для ногтей на новое платье, уродливое красное пятно не удалось замаскировать, и это был такой нелепый, такой детский повод не пойти, что даже сама она понимала, что истинная причина в другом. Она должна была быть там, должна была быть со Стайлзом, который был с Дереком, который спасся сам и спас Стайлза и Лидию — и никогда, никогда они не примут глупую маленькую Эрику в свою стаю.   «Ты пойдешь со мной на бал?» Слова набатом звучали у Эрики в голове до самого конца урока, и если бы ее вызвали или о чем-то спросили, то она наверняка даже не заметила бы. Она не решалась посмотреть на Стайлза, боясь обнаружить, что все это шутка, розыгрыш, что записка была не для нее или он просто хотел посмеяться… кажется, даже Маккол оборачивался несколько раз, услышав оглушительный стук ее сердца. — Эрика, Эрика? Райес! О боже, Молли Харпер стояла рядом и смотрела на нее, как на сумасшедшую — так, как раньше на нее смотрели, словно вот-вот случится припадок. Урок кончился, сообразила Эрика, урок уже кончился и она одна сидит за партой, как дура, и даже не собирает тетради и карандаши. А она хотела поговорить с Джексоном за ланчем! Красная от неловкости, Эрика принялась поспешно сгребать все в сумку. Молли продолжала глядеть на нее. Это сейчас она изображала из себя подружку — теперь-то Эрика была популярна, была красоткой, мальчики бегали за ней. А раньше Молли, как все, смеялась и шептала за спиной, называя ее «припадочной» и «трясучкой». Эрика помнила. Она все помнила. В тот вечер, когда у Эрики случился приступ на школьном балу, Молли тоже шушукалась с другими девочками — как раз когда в школу приехала скорая помощь. Они наверняка обсуждали свежую сплетню, пока Эрику везли в больницу. Они постили насмешливые комментарии на своих страничках в фейсбуке, пока Талия Хейл предлагала ей укус и новую жизнь. Эрика хотела бы забыть тот вечер, но не смогла бы, даже если бы постаралась — каждая чертова минута отпечаталась в ее мозгу. Цвет больничной пижамы, горшок с фикусом в коридоре, кольцо на пальце миссис Хейл, мистера Дитона на банкетке возле отделения онкологии. Наверное, навещал родственника или знакомого — Эрика поняла это потом, когда узнала правду про оборотней. Ведь будь Дитон болен, миссис Хейл обратила бы его, как обратила Эрику, а до нее Айзека, а до него Стайлза. Эрика хотела забыть тот вечер, но записка Стайлза всколыхнула запрятанные в глубине души воспоминания. Неужели он хочет пойти с ней? Неужели смог разглядеть?.. Может, стоит его спросить? Отмахнувшись от Молли, Эрика выскочила из кабинета, пряча записку в карман юбки. Паранойя вновь охватила ее. А что, если дело вовсе не в ней и ее прелестях? Что, если Стайлз просто что-то заподозрил и хочет усыпить ее бдительность? Что если… Ей надо поговорить с Джексоном, вот что.   Джексон ждал ее в их тайном месте — тут, в запасной раздевалке, никогда не бывало учителей и студентов, и стая использовала ее, чтобы встречаться без свидетелей. Джексон был бледен, Эрика только сейчас это заметила. А ведь и Стайлз с Лидией сегодня выглядели бледнее обычного. Что-то случилось. Что-то — и никто не сказал ей. — Что произошло? — спросила она. Джексон сидел на скамейке, уперев локти в колени, и смотрел в пол, а не на Эрику. — Я все расскажу Дереку, — негромко сказал он. — Про девчонку. — Что произошло? — повторила Эрика с нажимом. Она испугалась. Она так испугалась, что забыла, как дышать, но голос звучал спокойно. Почти. — Альфа напал на меня. Должно быть, она вскрикнула — Джексон поднял на нее лицо. Не похоже, чтобы он шутил. — Но… но… — она никак не могла подобрать слова, — но что он сделал? Почему он… почему он не убил тебя? Лицо Джексона исказилось. Сначала Эрике показалось, что от страха, но нет, это был не страх — это была злость, жгучая и направленная на нее, на Эрику. — Дура, послушай меня! Альфа напал на меня — не какой-то там альфа, а наш альфа! Питер! Питер напал на меня! Эрика зависла, иначе это и не назвать. Джексон с ума сошел! С какой стати их альфа, который лежит в коме, будет на него нападать? — Зачем? — выдавила она. И закрыла глаза. Что, этот глупый вопрос — единственное, что пришло ей в голову? — Меня окружают идиоты, — простонал Джексон, и Эрике немедленно захотелось двинуть ему посильнее. — Питер не в коме, он сошел с ума и напал на меня! Вчера вечером, в прокате, и он убил продавца. А продавец был в нашем списке. Значит, не девчонка его убила, и водителя автобуса тоже наверняка укокошил Питер… Лидия была со мной, она знает — угадай, что это значит? — Что Дерек тоже в курсе, — прошептала Эрика, — и не сказал нам. Но кто же тогда убил Лору? Если нет чужого альфы, то не мог же Питер… — и тут Эрику осенило, — ты думаешь, Маккола обратил он? Джексон кивнул, явно довольный, что она перестала тупить. Эрике было плевать, что он о ней думает. Она все еще пыталась понять, что чувствует — облегчение от того, что по округе не рыскает одичавший альфа, который хочет их всех убить, или ужас от того, что их собственный альфа одичал и — и да, убивает людей. С другой стороны, пока он убивал людей из списка, а разве не именно это они планировали сделать? — Уверен. И я все расскажу Дереку про омегу. — Нет! — от возмущения Эрика всплеснула руками. — Раз это Питер всех убил, то зачем рассказывать? Омега сбежала, она наверняка уже в парочке штатов от нас… — Она сбежала с нашим списком! — Да она и читать-то разучилась, — Эрика покрылась холодным потом — и тут же вспыхнула от ярости, когда Джексон понимающе, хотя и мрачно, ухмыльнулся. — Что, до тебя дошло, что Дерек по головке не похвалит за самодеятельность? — он наклонился и поднял что-то с пола. — Он и так нас за омег держит, раз ничего не рассказывает, — а тебя-то уж точно может пинком вышвырнуть из стаи. Ты же до сих пор не оставила надежд выслужиться перед Стилински. Записка. Это была ее записка, которая, наверное, выпала из кармана, а гаденыш Джексон поднял ее и теперь вертел в пальцах. Ярость захлестнула Эрику, накрыла горячей пеленой, и она бросилась вперед, целясь ему когтями в лицо. Он ничего не расскажет Дереку. Ничего. Ничего!