Взрослый и удивительный мир Гамбола

Лучи солнца играючи попадали на зелёного цвета глаза Дарвина, переливаясь тысячей оттенков невероятного камня изумруда. Они сияли и в них я видел Счастье. Каждый раз, наблюдая за тем, как Дарвин занимается своим любимым делом, которое приобрёл и освоил почти до совершенства с годами, посвящает всего себя механике: починку старого и почти развалившегося харлея, я сам свечусь от Счастья от его успехов и добившегося результата в конце дня. Каждый звук, пускай то будет маленький хриплый и еле слышный отголосок мотоцикла, приобретенного на аукционе, он радовался. "Живой! Есть ещё шанс!" Кричал он мне раз за разом, когда это редкое событие происходило. Ведь, за успехами, есть, соответственно, провалы, из-за которых у Дарвина опускались руки и он, со злостью бросая инструменты в железный скелет коня, повторял: - Бесполезный мусор. Ты просто бесполезный мусор! - Затихал на время и, тяжело вздыхая, прошептал. - Прямо как я... Я его подбадривал. Сам наставлял на тот путь, от которого из-за небольших неудач он сходил с правильной дороги. Ещё немного и он было бы свернул на другой, неверный и несчастный путь. Я помогал ему с харлеем, делал всё, что он требовал от меня в те моменты и, порой, я сам чуть было не сдавался. Но держался... Да, он был невыносим. Порой выбешивал своими: "Подай то, подай это, не крутись под ногами!" И так далее до бесконечности. Он бесился от того, что ему не поддаётся железяка, и бесил всё окружение своим недовольством. Меня, маму, отца и, в особенности, Анаис. Он считал себя превосходным в механике. Дарвину получалось чинить всё со сто процентным успехом, а тут... Какая-то груда мусора, да будь хоть банки-склянки, он смог соорудить действующий аппарат! - Будь проще, - Наблюдая за очередным его времяпровождением в гараже отца, стоя в проходе с банкой колой, я отпивал большими глотками и морщился от холода газировки, - Может, примешь поражение? - Никогда в жизни, - прошипел он мне и забренчал гаечными ключами. - Я знаю свои возможности, Гамбол, - не отворачиваясь от харлея, проговорил он и вытер рукой выступивший на лбу пот, - и я знаю, что смогу вернуть его к жизни. А теперь, будь добр, подай мне масло, либо не мешайся. - Знаешь, - я спустился по лестнице и поставил на рядом стоявший стол газировку, - я упустил один момент. Порой мне кажется, что он был самым важным в моей жизни. В наших жизнях. Дарвин оторвался от мотоцикла и обернулся. - И какой же? - Спокойно, без эмоций. Да, он повзрослел. - Когда мы успели так отдалиться? - Я прищурился и пристально уставился на брата, который сидел на корточках и так же пристально смотрел мне в глаза. Он... Лишь хмыкнул, отвёл взгляд и, спустя мгновение, пожал плечами и взялся за работу. Меня не удивило это. Ведь это не первый раз, когда Дарвин уходит от ответа. Я думал поговорить с родителями об этом вопросе, о том, что изменилось в моём лучшем друге, брате и их сыне. - Прости. - Спустя пятнадцать минут молчания, я подал голос. Он вновь перестал шуметь инструментами и застыл, а потом медленно встал, обернулся и пошёл ко мне. Я напрягся. Видеть его накаченное тело было мне не в первой, но в тот момент мне даже стало как-то не по себе и я даже вспотел. - Прости. - Повторил я это уже шёпотом и с закрытыми глазами. - Прости. Резкое движение вперёд и я почувствовал твёрдое и тёплое тело рядом с собой. Он меня обнял. Его сильные руки обвили мою голову и прижали крепко к груди. (Он был выше меня!) - Заткнись, прошу, - прошептал он и обнял ещё крепче, а я тяжело вдохнул и выдохнул, после чего он чуть ослабил хватку. - Попусту тратишь словарный запас, Гамбол... Попусту. Я не держу зла. - Но мы... - Нет. Я понимаю, почему вы не одобрили мою инициативу поступить в университет. Глупец, - он усмехнулся и шмыгнул носом, - глупец, который собрался покорять университет Нью-Йорка из Элмора на... На раздолбаном, мать его, харлее! - Он сжал ещё сильнее, а я зажмурился и обнял его так же сильно в ответ. - Ты представь, Гамбол, две с половиной тысячи миль я решил покорить на этом раздолбае... На таком же, как я сам! Дарвин оттолкнул меня и за первые пять лет я увидел слёзы брата. Он шмыгал носом, вытирал ладонью слёзы и смотрел на меня сквозь них. Но я не осмелился к нему подступить в этот момент. Мне сейчас кажется, что тогда я его предал второй раз... - Мы просто переживаем за тебя. Пойми, в Нью-Йорке тебе не место... - Мне не место тут, среди вас! - Вытерев в очередной раз сопли и слёзы, он в сторону резко махнул рукой. - Я ошибся. Всё, Гамбол. Нить разорвана, слышишь?! Нету братской нити! - Не неси чушь! Не отталкивай нас от себя! - Вы, - Дарвин успокоился, нахмурился и врезался своим взглядом в мои потерянные глаза и, помолчав, спокойно проговорил, - вы сами оттолкнули меня от себя. Раскрыв рот, я хотел было что-то сказать, но не смог тогда выдавить из себя ни одного слога. Мы смотрели так друг на друга ещё несколько секунд, потом Дарвин вытер платком оставшиеся слёзы и продолжил возиться со своим харлеем, а я так и остался в таком положении. Не зная, что делать дальше, я просто... Сбежал. Я предал его два раза, а сейчас удивляюсь, почему мы получаем такое холодное отношение от него? Мы не верили в него, а ему удалось сделать это. Он не вернулся доказать нам, что смог, он вернулся лишь за вещью, важной вещью, которую просто забыл в порыве обиды на семью.