Забыть, чтобы вернуться.

— Ты? — А кого ты ожидал увидеть, Григорий? Свою добрую крёстную фею?! Раздраженный усталый голос с хрипотцой было невозможно не признать. Отец! Как ему удалось самому вырваться из пучин ада? Неважно! Главное, он теперь вновь с нами. Он вернулся! Он здесь! Даже не верится, что всё так удачно складывается! Тотчас вскочив с кресла, я быстрым шагом покинул гостиную и вышел в коридор, оставив Элизабет пребывать в недоумении от моего поведения. Мне не терпелось увидеть отца. Целых два года связь между нами была прервана, от чего я чувствовал себя одиноким, брошенным и забытым. Но вот в данную минуту я чувствую, как цепь, связывающая нас обоих, восстанавливается звено за звеном. Всё возвращается на круги своя. С самого детства отец был для меня безоговорочным авторитетом, мне очень важны его одобрение и оценка. Я восхищаюсь его стойкостью, умом, силой и стремлениями и всю сознательную жизнь стараюсь стать похожим на него. Отец довольно грубо отпихнул Вакара в сторону, вошел внутрь дома и скинул капюшон с головы. Григорий в свою очередь раздраженно взмахнул руками и воскликнул: — Ну, извините, принцесса! Если бы ты, хоть как-то предупредил нас о своем возвращении, у меня бы было время морально подготовиться к твоему появлению! — С памятью, мой скользкий друг, у тебя явные проблемы. Неужели ты забыл, как я люблю делать сюрпризы? — Такое не выкинешь из памяти! Объясни, почему именно мне достаётся больше всего от твоих «сюрпризов?!» — Просто, я к тебе неравнодушен. Почему ты думаешь, я терплю тебя четыреста с лишним лет? Не будь ты мне, по-своему, дорог, я бы давно прикончил тебя. Мне есть за что тебя презирать. Григорий закатил глаза: — Неужели ты опять заведешь шарманку об Адриане? Да сколько можно мне ее припоминать! Забудь уже! — Я ничего не забываю и храню в своей памяти всё. Это очень-очень старая привычка. Глядя на перепалку между отцом и Вакаром, я позволил себе сказать: — Как в старые добрые времена, джентльмены. Отец наконец-то заметил моё присутствие. Кривая усмешка на его губах, через мгновение растянулась в широкую улыбку. Меня он был искренне рад видеть. Без лишних слов, я приблизился к нему и обнял. Он же, не менее крепко, сжал меня в объятиях и похлопал по спине: — Хоть кто-то в этом проклятом мире в действительности счастлив моему возвращению. — Думал, будет иначе? — В тебе я никогда не сомневался. Внутри меня воспылало чувство гордости за самого себя. Мне хорошо известно, что доверие отца очень трудно заслужить, ибо его множество раз предавали те, кому он доверял как себе. В числе таких людей были и самые близкие, поэтому, осознавать тот факт, что отец безоговорочно верит в мою преданность очень и очень приятно. — Как тебе это удалось? — Это долгая история, я обязательно ее расскажу. Чуть позже. — Да это и не особо важно. Просто любопытство. Я безумно рад, твоему возвращению! — Но что-то тебя смущает? Я хохотнул: — Прости, — я отстранился и осмотрел его с ног до головы, — Выглядишь ужасно… — Нелепо? — Именно. — По правде говоря, я безумно хочу привести себя в порядок, поэтому, — он обернулся к Григорию, — Дражайший мой, не соизволишь ли подготовить лохань, полную горячей воды и одежду мне под стать? Глядя на медленно покрывающееся пятнами лицо Григория, я едва не расхохотался. Вакар не любит играть роль слуги. — Может мне еще платье горничной надеть?! Представив на мгновение своего учителя в подобном наряде, я не сдержался и вспрыснул. За что был награжден его полным ненависти взглядом. — Белый передничек тебе пойдет, — отец продолжил насмехаться над несчастным Григорием, — Вот насчет чепчика не уверен. — Хватит надо мной издеваться! Лучше поди и отдай этот приказ молодой девице, что твой сыночек привёл сюда! Мне сразу же стало несмешно, и завидев это Григорий злорадно улыбнулся. Он не с проста сказал об Элизабет отцу, вероятно, понадеялся, что тот избавит нас от её присутствия. Интересно, он решил насолить лично мне или отыграться на бедной девушке? Отчего-то Элизабет не нравилась Вакару. Правда, ему все женщины не нравятся. Хотя нет, я неправильно выразился: женщины ему нравятся, но исключительно как объекты для удовлетворения низменных желаний. Он не видит в них иного толку. Отец ехидно посмотрел на меня: — Наш мальчик вырос, — он потрепал меня по щеке, — Давно пора было! Я хотел что-то ответить, сказать, что он всё неверно истолковал, но отец прошествовал мимо меня в гостиную. Я поспешил за ним. Я, конечно, не верил, что тот, пребывая в кровавом безумии, набросится на Элизабет, но почему-то очень не хотел оставлять его наедине с девушкой. Это собственничество? Едва завидев постороннего, Элизабет напряглась. Она вдоволь насмотрелась на представителей темных сил, посему сразу же поняла, кто такой мой отец. Но не думаю, что она поняла, что перед ней самый могущественный вампир на планете. — Кто это дивное создание? — отец плавным шагом подошел к креслу, в спинку которого вжалась Элизабет, — Настоящая красавица, без лишней мишуры, — голос отца стал мягким и доброжелательным, возникло ощущение, что он промурлыкал последнюю свою фразу, — Как ваше имя, мадмуазель? Уже немного успев узнать Элизабет, я несколько скептически отнесся к попыткам отца очаровать девушку. Я был уверен, что какой-нибудь дерзкой фразочкой или выходкой девушка не поддастся ему. Однако через секунду, к моему удивлению, девушка спокойно назвала своё имя: — Элизабет Катона. — Очень рад нашему знакомству, очаровательная Элизабет, — отец галантно взял ручку девушки и коснулся ее губами. Сей контакт продлился несколько дольше, чем того требовал этикет, — Меня зовут Владислав. Но вы можете называть меня просто Влад. Прошу вас простить меня за то, что я показался вам в столь неподобающем виде. — Ничего страшного, — сквозь зубы с трудом выдавила из себя изрядно покрасневшая Элизабет. — Позже, когда я разрешу некоторые дела, мы непременно познакомимся с вами поближе… Эта фраза отца несколько покоробила меня. Внимательно взглянув на него, я увидел странный блеск в его глазах. Этот блеск был мне хорошо знаком. Отец пребывал в возбуждении. Но не столько из-за красоты девушки, сколько из-за шума крови, бегущей по её венам. За считанные секунды Элизабет превратилась для отца в привлекательную добычу. В тот момент я действительно испугался, что он захочет испить ее крови. Но помимо этого страха я испытал довольно незнакомое для себя чувство — ревность. Да что это со мной творится такое?! Как оказалось, последняя фраза не понравилась и той, кому она была адресована. Элизабет не любит двусмысленных намёков: — Я бы предпочла ограничиться лишь сегодняшним знакомством. — Дерзите, дорогая. Мне это даже нравится. Однако впредь советую не прибегать к такой форме общения со мной. Всё может закончиться очень печально. Со стороны отца это было всего на всего предупреждение, но девушка восприняла его слова как личную угрозу. Элизабет несколько раз метнула взгляд в мою сторону, тем самым попытавшись найти защиту у меня. Понимая, насколько ей сейчас важно, чтобы отец отошел от неё, я поспешил отвлечь его: — Элизабет, безусловно, хороша, но думаю, отец, общество совсем другой дамы тебе будет интересно. Ему не следовало разъяснять, кого именно я имел ввиду. — Она здесь? — Да. — Где она…? — его голос чуть дрогнул. — Наверху. Словно позабыв о нашем существовании, отец спешно вышел из гостиной и направился в комнату, где покоится тело моей матери. Ему было необходимо лично увидеть свою возлюбленную, чтобы осознать, насколько близко мы подобрались к её воскрешению. Все эти долгие годы отец грезил о возвращении моей матери. День за днём, год за годом, он искал способ вернуть её к жизни. Когда отец наталкивался на стену, он не отчаивался, а с удвоенным упорством начинал искать другой путь. И судьба вознаградила его за проявленное упорство, сведя с Себастьяном Бади, безродным Квентином и Виктором Франкенштейном. Эти трое сделали нечто невероятное: Себастьян вытащил душу матери с того света, Квентин по крупицам восстановил её тело, ну, а доктор переплюнул их обоих, создав жизнь из ничего. Теперь же нам осталось лишь объединить их усилия воедино. Я дам отцу некоторое время побыть с мамой наедине. Ему явно это необходимо. — Кто он? — спросила Элизабет, подойдя ко мне, — Что за чудовище? — Он мой отец. — Это не отменяет моего последнего вопроса. Аккуратно взяв девушку за плечи и удивившись, что она ничего не возымела против, я шепотом произнес: — Вампир. Граф Владислав Дракула. Самый могущественный кровопийца на Земле. Так что, Элизабет, послушай меня внимательно... Избегай моего отца. Старайся вообще не попадаться ему на глаза. Если он захочет тебе навредить, я не смогу его остановить, как бы я того не хотел. — Я бы с большим удовольствием избегала бы вас всех. — Даже меня? Элизабет промолчала. *** Чуть приоткрыв дверь в мамину спальню, я услышал голос отца, полный тоски и печали: — Любовь моя, как же я по тебе соскучился… Я дал отцу около часа побыть наедине с матерью и насладиться её, пусть и столь молчаливым, обществом. Но, увы, время не ждет, и мне придётся прервать его. Враги не дремлют и нам нужно как можно скорее реализовать наши планы. — До сих пор для меня загадка, как я просуществовал все эти годы без неё, — взглянув на меня через плечо, сказал он, — Смотрю на неё, а коснуться боюсь. Кажется, что дотронусь до нее, и она исчезнет. Испарится в воздухе, словно мираж. Ладонь отца зависла над маминой рукой, но так на неё не опустилась: — Это невыносимо. Я слишком долго добиваюсь её возвращения и боюсь что-либо испортить. Тем более, уже имелись прецеденты, когда мы едва не потеряли то, чего смогли достигнуть. — Да. Я понимаю, о чем ты говоришь. Тем более недавно произошел схожий случай, что и шесть лет назад. Мы с Григорием использовали твою кровь, чтобы остановить гниение. Как видишь — успешно. — Просто так это не могло случиться. Себастьян уверен, что в первый раз она пробудилась из-за потрясения. Тогда это произошло из-за Квентина. К сожалению, мы не сразу это поняли, и этот негодяй еще несколько раз воспользовался ею… Но что сейчас могло её так взволновать? — Не знаю. В тот момент с ней был Григорий. Отец понимающе хмыкнул: — Старый змей одним своим присутствием может вывести из себя. Не очень бы хотелось оставлять на его попечение Марию, но придется это сделать, — он повернулся ко мне лицом, — Днем мне нужны твои глаза и уши, так что ты отправляешься вместе со мной. Нам надо торопиться, ведь мы не хотим, чтобы о моём возвращении враг узнал преждевременно, не так ли? — Я так и знал, что у тебя есть план. Куда мы собираемся ехать? — Путь нам предстоит долгий. Мы отправляемся в Российскую империю, точнее в Грузию, в город Батум. Это порт в Чёрном море, соответственно нам нужен корабль, чтоб отплыть на нём. А так как мы в Бухаресте, нам необходимо сначала добраться до порта нашей страны в этом море. — Констанцы? — Да, до туда мы легко доберемся на поезде. — А для чего мы туда едем? — Забрать нашу собственность. Эта собственность — монстр Франкенштейна. Ничего себе… Мы с Григорием потратили немало времени, пытаясь найти хоть какое-то упоминание об этом создании, но всё оказалось безрезультатно. Этот монстр умеет хорошо прятаться. — Откуда ты это узнал? — От Авадона. Тот мне сообщил. — Ясно. — Поиски монстра могут затянуться, если он прознает о нас, но если мы будет действовать в тенях, то, уверен, разыщем его быстро. — Отчего ты так уверен? — Не думаю, что такое чудище может затеряться в толпе. Ты помнишь, как он выглядел? — Смутно. Я видел его только на среднем этапе работы доктора. — В общем, поверь на слово, он не может скрыться среди людей. Так что, вероятно, он прячется не в самом городе, а за его пределами. Но также возможно, он иногда наведывается в людскую общину, чтобы узнать о новостях. Думаю, нам следует поговорить с народом для начала, а потом осмотреть окрестности. Я постарался вспомнить всё, что мне известно о Батуми. И в памяти всплыло то, что неподалеку есть карстовые пещеры. Чем не убежище, а? Правда, нам понадобится проводник. И не один. — Без наёмников, знающих территорию нам не обойтись. Придется раскошелиться. Отец ухмыльнулся: — Дар убеждения нам в помощь, сын. — Это по твоей части. — Не скромничай. — Что делать с кораблём? У тебя вроде как был один. — Не подойдет. Во-первых, это парусное судно, сейчас такие корабли уже, так сказать, списаны со счетов. Во-вторых, завидев его в порту, монстр всё сразу поймёт. Мне кажется, нам стоит лишь купить себе места и отправиться вместе с обычными смертными в путешествие. — А на обратном пути? Наш груз привлечет к себе внимание. — Там будет уже проще. Он будет у нас в руках. — Когда мы отправляемся? — Поедем следующей ночью. С утра у тебя будет много дел. — Понял. Всё будет исполнено в лучшем виде. Он улыбнулся: — Даже не сомневаюсь в этом. *** До то момента, пока мы не взошли на судно, всё шло прекрасно: не было проблем ни с дорогой, ни с поездом, ни с людьми. Но стоило нам только шагнуть на эту посудину под названием пароход, как всё пошло наперекосяк. Во-первых, так уж вышло, что за свою жизнь я единожды был на морском судне, посему предугадать тот факт, что у меня внезапно возникнет морская болезнь, я просто не мог. Хоть и говорят, что болезнь не связана с морем, а связана с монотонными укачиваниями, я вынужден отметить, что ни в поезде, ни в карете, ни на лошади, я ничего подобного не ощущал. В общем, моё состояние можно охарактеризовать как очень гадкое. Во-вторых, сам пароход. Снаружи это судно выглядело достойно, даже внушительно, но вот внутри был тихий ужас, я чувствовал себя так, словно меня запихнули в консервную банку с протухшей рыбой. Мерзко не то слово. Хорошо, что Григория с нами не было, а то он все уши бы прожужжал о том, как здесь отвратительно. Также я рад, что Элизабет осталась дома, ибо мне бы не хотелось, чтобы она оказалась в подобных условиях. Она достойна большего. В-третьих, конфликты с командой корабля. Матросы все были людьми из простых семей, и им не очень нравилось наше с отцом присутствие. То и дело они задирались, пытаясь тем самым вывести меня на эмоции и на драку. Отец редко появлялся на палубе, посему он не сталкивался с таким отношением, а вот я только и делал, что выслушивал нелестные комментарии. Один матрос с татуировкой русалки на руке злил меня больше остальных. Он без конца говорил нелестные слова о моей матери. Но дав себе зарок не ставить нашу миссию под угрозу, я игнорировал все их слова. Я выше этого сброда. В-четвертых, мы угодили в шторм. И, несмотря на моё негативное отношение к команде, я должен похвалить их за проявленные умения и смелость. Правда, я абсолютно не горюю по тем, кто пошел на корм рыбам. Ни капельки. На шестой день нашего путешествия я, всё также безнадежно, боролся со своим недугом. Стоя возле борта, я пытался подавить в себе тошноту, глядя на морские воды и вдыхая солоноватый запах. На палубе, недалеко от меня, кучка матросов занимались своими обязанностями, как вдруг один из них загорланил песенку непристойного содержания. Через мгновение ему стал подпевать еще один моряк, а через пару минут уже все подхватили сей мотив. — И вновь ты здесь, — отец встал рядом со мной. Солнце опустилось час назад, поэтому он был на ногах, — Как ты себя чувствуешь? — Всё также отвратительно. Матросы громко воскликнули, засмеялись и продолжили свою работу. — Глянь на них. Походят на муравьёв. Что-то копошатся, бегают, суетятся. Лазают везде… — Что раздражает, не так ли? — Да. Моряки прошлого были более… достойными. Они жили морем, а эти… Не знаю, мне думается они живут от кабака до кабака. Снова посмотрев на матросов, я не заметил среди них своего «любимчика». Вероятно, прочитав мои мысли, отец объяснил его отсутствие: — Беднягу выкинуло за борт ранним утром. — Какая досада. Я знал, он солгал. Матрос не погиб из-за несчастного случая, он был убит. Ведомый чувством голода, мой отец его погубил. С природой отца ничего не поделаешь, ему надо как-то восполнять силы. К тому же, моряка мне не жаль. Он давно нарывался на неприятности. Отвернувшись от воды, я достал из кармана жилета часы, чтобы посмотреть время. Это были те самые часы, что вручил мне Себастьян, дабы я имел полную власть над Элизабет. Я мог бы оставить их Григорию, но не сделал это по нескольким причинам, довольно занятным. Первая заключалась в том, что я не хотел, чтобы Григорий имел возможность властвовать над девушкой. Мне известно, как он обращается с женщинами, и я не хочу, чтобы Элизабет пострадала из-за его прихоти. Вторая причина была в том, что я испугался, что Элизабет сможет выкрасть часы у Вакара и тем самым сбежать от меня. Я не хотел, чтобы так вышло, потому что сия хитрая лиса сумеет спрятаться и исчезнуть из виду. Третья причина была в том, что я хотел иметь с собой хоть что-то, что будет напоминать мне о рыжеволосой красавице. Почему я так поступил, я сам до конца не понимаю. Повертев часы в руке, и так и не узнав точное время, я вновь убрал их в карман. — Запала в душу, да? — М? — Элизабет Катона запала тебе в душу. Я пожал плечами: — Не знаю. Я не понимаю. Я испытываю к ней интерес, хоть и знаю её всего ничего. Нет. Я вру. Я вообще её не знаю. Я пытался что-то узнать о ней, но она не подпускает к себе ближе. А использовать сей поводок, — я снова вынул часы, — Я не хочу. Насильно всё равно мил не станешь. Отец несколько помрачнел: — Никогда не говори так. Не будь слабаком. — А разве не проявлением силы будет отступить? Он промолчал и помрачнел еще больше. Кажется, наш разговор уходит в неприятное русло. К счастью, нас от него отвлек громкий крик одного из моряков: — Земля!!! Я посмотрел на кричащего, а после и туда, куда он указывал. Вдали я смог разглядеть огни порта. Отец похлопал меня по плечу: — Самое трудное только впереди.