Забыть, чтобы вернуться.

Счастлив тот человек, который занимается любимым делом. Однако наиболее счастливы из таких личностей те, чья работа приносит пользу всему роду людскому. Это как раз обо мне: я полностью погружен в изобретение различных штуковин, с помощью которых можно обезопасить всех представителей рода людского от нечистой силы. И без лишней скромности заявляю, что на этом поприще я выдающийся талант. Всем известные средства, такие как осиновые колья, распятия, и святая вода, безусловно, весьма хороши, но как показывает наша суровая действительность, некоторые представители адских тварей выработали своего рода иммунитет к ним. И, так как братья по Святому Ордену в большинстве своём считают, что старое доброе оружие надёжнее, я принял функцию по нахождению альтернативы на себя. Технологический прогресс должен идти со Святым Орденом рука об руку, а не мимо! Пройдя через всю оружейную мастерскую Ватикана к своему столу, я оглядел данное помещение, прежде чем приступить к работе. Мало где можно увидеть, как христиане, мусульмане и буддисты работают сообща, но именно Святой Орден объединил под одной крышей представителей разных конфессий и предложил им, плечом к плечу, трудиться во благо человечества. Ни языковой барьер, ни различность вероисповедания, не остановила этих людей от желания сражаться против сил тьмы. Да, работники мастерской не воины, но без наших умений, рыцарям ордена было бы туговато. Достав набор с отвёртками, я положил на рабочий стол механизированный арбалет моего друга Ван Хельсинга. Оружие за два года местами поломалось и соответственно требовало ремонта и неких новых модернизаций. Для начала я изменил барабан, отчего тот стал вмещать на пару десятков больше болтов. Затем, я увеличил объём отсека под бензин и усовершенствовал прицел. После, заменил часть железных деталей на такие же, но выплавленные из титана, отчего прочность арбалета не пострадала, а вес значительно снизился. Осталась лишь пара финальных штрихов и оружие готово к эксплуатации. Думаю, Ван Хельсинг будет доволен результатом моих трудов. А ведь этот арбалет я вручил другу перед самой поездкой в мрачную Трансильванию. Именно из этого оружия была убита вторая невеста Дракулы — Маришка. Первая жертва на счету арбалета, да еще и какая…! У этого оружия было эффектное начало его пути. Если с серьезностью говорить о Трансильванской миссии, то могу сказать, что она многому научила меня. Я стал смелее и гораздо мудрее. Отныне, изобретая что-то, я вспоминал события двухлетней давности и задавался вопросом: а как бы мне это помогло там, при борьбе с вампирами? События в Румынии, также заставили меня пересмотреть собственные приоритеты. После моего неисполнения воли Ватикана, касательно монстра Франкенштейна и дальнейшего сокрытия его правдивой судьбы, я несколько иначе взглянул на орден. Как и мой друг, я всё чаще размышляю о том, кто дал право высокопоставленным членам ордена судить тех, кого они даже в глаза не видели. Неужели их приказания — это проявление властолюбия? Если так, то очень важным для меня становится следующий вопрос: а стоит ли мне становиться монахом и уходить с головой в лоно такой церкви? — Карл? Подняв на лоб специальные очки с несколькими увеличительными стёклами, я обернулся и увидел Ван Хельсинга. Заметив меня в углу мастерской, он быстрым шагом направился ко мне. Выглядел он бодрячком, несмотря на долгое путешествие и изнурительную охоту на колдуна, которая, как напела мне птичка, увенчалась успехом. Если выдастся минутка свободного времени, надо расспросить Ван Хельсинга о его борьбе с Себастьяном Бади. Уверен, это было довольно… увлекательно. Как только друг приблизился к моему столу, я заметил в его взгляде тревогу. Плохой знак. Этот человек не беспокоится по пустякам. — Погоди минуту, я почти закончил, — взяв крестовую отвертку, я принялся завинчивать шурупы, — Будет лучше, чем предыдущий. — А могло быть иначе? — Разумеется, нет. Ты ведь имеешь дело с гением оружейного искусства! — Как прикажете, — с лёгкой иронией, произнес Ван Хельсинг. — Без насмешек, пожалуйста! Вот, принимай работу мастера! И, между прочим, я жду твоей благодарности, ибо мои серые клеточки неустанно работали, чтобы усовершенствовать арбалет в твоё отсутствие! — подхватив оружие я, довольно бесцеремонно, впихнул арбалет в руки Габриэля, — Я уже подготовил мишени. Пойдем, постреляешь. Мне не терпится узнать твоё мнение! — Чуть позже, Карл. Я пришёл чтобы… — Понятно. Время деньги, как говориться. Надеюсь, что у тебя всё же будет времечко, чтобы опробовать его. А сейчас, значит, мне нужно тебе со снаряжением для очередной миссии помочь, да? — не дожидаясь ответа, я быстро вскочил со стула, схватил сумку и засеменил к стойкам с различными приспособлениями, — Итак, куда тебя отправляют на этот раз? Может, в Италию? Или во Францию? — Пока никуда. — Тебе дали отпуск? Странно, почему мне никогда такого не предлагали? Он тихо рассмеялся: — Если бы. — Ну, а хоть сказали, кто твоя новая цель? Мне же нужно понимать, каков будет твой багаж. — На самом деле, Карл, я еще не встречался с кардиналом. Я пришёл за тобой, хочу, чтобы ты присутствовал при нашем с ним разговоре. — Ты пришёл позвать меня на аудиенцию к его Преосвященству? — Да. — Зачем? — Узнаешь. — Ох. Не нравится мне это. Сказав всё то, что он счёл нужным, Ван Хельсинг, семимильными шагами направился к выходу. Несколько раздраженно бросив сумку на пол, я быстро пошёл за Габриэлем следом. Как и в былые времена, угнаться за ним мне было трудновато. Путь наш, начавшийся в мастерской ордена и заканчивавшийся в апартаментах кардинала Джинетте, был неблизким. Выйдя через секретную дверь в исповедальне, мы пересекли Сикстинскую капеллу, стены которой были расписаны выдающимися флорентийскими мастерами: Боттичелли, Перуджино, Гирландайо. Потрясающий по своей красоте потолок залы был расписан великим Микеланджело. Я всегда испытываю благоговейный трепет, ступая по сему залу. Мне кажется, что я не просто разглядываю искусные фрески, а воочию вижу события, о которых рассказывают они. Залюбовавшись диковинным убранством собора, опомнился я только тогда, когда Ван Хельсинг отворил двери. Я здорово отстал от него. Чертыхнувшись себе под нос, я побежал за другом, надеясь, что не запутаюсь в собственной рясе и не упаду лицом на мраморные плиты. Мы вышли на улицу и там миновали площадь перед собором Святого Петра. Купол, возвышающийся за фасадом Мадерны, выглядит грандиозно и вызывает трепет в сердце каждого католика. Да что уж там, я думаю здешние красоты отдаются откликом в сердце любого человека, ибо никому не может быть безразлично сие чудо, созданное человеческими руками! Кстати, купол собора Святого Петра, насколько мне известно, превышает размеры купола собора Святой Софии в Константинополе! Я вычитал это в одной книге, когда изучал принципы строительства. Занимательно, не правда ли? Статуи святых, вокруг пьяцца Сан Пьетро, создавали впечатление, словно они стоят на страже этого места. А может это действительно так. По крайней мере, думать о подобном приятно, ибо очень не хотелось бы, чтобы в Ватикан проникли потусторонние силы. Наконец, мы с другом добрались до дома, где проживает его Преосвященство. Швейцарские гвардейцы пропустили нас внутрь, где нам навстречу вышел слуга, который попросил обождать, пока он известит кардинала о нашем визите. — Напомни, почему я должен присутствовать при вашей беседе? — Я тебе не говорил причины. — Ты опять втянешь меня в передрягу? — Пути Господни неисповедимы. — Иди к чёрту. — Не ругайся, ты ведь монах. — Я послушник! Сколько можно повторять? Перед нами вновь появился слуга, который пригласил проследовать за ним. Оказавшись в рабочем кабинете кардинала, убранство которого было дорогим и роскошным, мне невольно вспомнилась собственная маленькая скромная келья. И почему понятие о скромности относится только к низшим чинам церкви? Его Преосвященство кардинал Джинетте, разумеется, облаченный в алый наряд, сидел за столом. Несмотря на преклонный возраст, он не выглядел уставшим стариком, а наоборот был полон энергии, решимости и сил. Возможно, что вера в Господа, не позволяет ему поддаться слабости. Словно, не заметив моего присутствия, кардинал напрямую обратился к Ван Хельсингу: — Полагаю, колдун мёртв. — Можете в этом не сомневаться. — Результаты твои превосходят все наши ожидания, но увы, твои действия до сих пор вызывают беспокойство. Стоит ли мне говорить, что награда за твою голову, в Австро-Венгерской империи, возросла? — кардинал Джинетте протянул Габриэлю плакат, на котором значилась кругленькая сумма за его поимку, — Что за история с убийством мирного жителя? Мы требуем объяснений. — После стольких лет служения на вас, вы считаете, что я мог убить невиновного? — Я никогда в тебе не сомневался. Но я не единственный глава ордена, есть и другие. Мне необходимо успокоить их, чтобы в первую очередь, не пострадал ты. Габриэль равнодушно пожал плечами: — Данное убийство дело рук прислужника Бади. — Ясно. Однако, ты должен понимать, что это нисколько не оправдывает тебя, сын мой. Ты обязан был предотвратить сию трагедию. Твоё предназначение не столько убивать чудовищ, сколько спасать невинные души. Я мельком взглянул на Ван Хельсинга. Невооруженному глазу было видно, что его начинает переполнять праведный гнев. Слова Его Преосвященства здорово рассердили и обидели моего товарища. Кто-то считает Ван Хельсинга убийцей, а кто-то святым, сам же он говорит, что в нём всего понемногу. Поэтому я верю, что он предпринял всё возможное, чтобы спасти несчастного. — Но, как сработано, так сработано, сын мой. Нам грех жаловаться, ибо ты, пожалуй, единственный кто мог бы расправиться с этим мерзавцем. В ордене нет охотника, с таким богатым опытом, как у тебя. Тебе удалось уничтожить мистера Хайда, доктора Моро и графа Дракулу. Так что, я думаю, мы должны закрывать глаза на твои промахи. Теперь, приступим к делу. У нас есть для тебя ещё одно задание… Кардинал раскрыл папку, лежащую у него на столе, но внезапно был остановлен жёстким отрицанием Ван Хельсинга: — Нет. Кардинал Джинетте, будто вспомнив о моём существовании, воззрился на меня в поисках объяснений такого странного, я бы даже отметил, неуважительного отношения Ван Хельсинга. Я лишь озадаченно пожал плечами, давая понять Его Преосвященству, что сам нахожусь в растерянности. Конечно, Габриэль никогда не был паинькой, но обычно он не позволял себе такого пренебрежительного тона в адрес священнослужителей. Какая муха его укусила?! Густые брови кардинала сошлись на переносице, а в глазах появились нехорошие огоньки. Казалось, ещё секунда, и кардинал Джинетте лично выдаст Ван Хельсинга правительству той страны, которая предложит за голову бравого охотника большую сумму. Но надо отдать должное моему товарищу, ибо его, в отличие от меня, подобные изменения в облике Его Преосвященства не испугали. Хотя я не трус и события в замке Дракулы тому подтверждение! — Я устал бродить во тьме в поисках ответов, на мучающие меня вопросы! Изо дня в день, за последние девять лет, вы повторяете, что работа на вас это испытание, дабы выяснить насколько сильна моя вера! Вы предполагали, что мне выпала честь повстречать самого Господа Бога и что ОН дал мне поручение! Но согласитесь ваше Преосвященство, это не тот ответ, который я ожидаю услышать от вас и признайте, что вам что-то известно о моем прошлом и вообще о личности! — Всё что я знал, я тебе сказал. Габриэль стащил перстень с пальца и сунул его буквально под нос кардиналу: — Вы изначально знали, что это ключ к моему прошлому! Два года назад вы отправили меня в Румынию, потому что точно знали, что там мои корни! Вы дали мне шанс выяснить, что да как, но я не узнал ничего толкового, получил лишь больше вопросов и новую порцию ночных кошмаров! А каждый раз, когда я намеревался уйти в поисках ответов, вы находили для меня работу и я верно исполнял её, в надежде, что мне что-то раскроется! — Успокойся, сын мой. — Вам легко говорить! Вы помните своё детство, юность и старость! Мои же воспоминания начинаются с того, как я очнулся в лазарете Ватикана! Вы хоть представляете, что это такое, не помнить даже мелочи из прошлого?! Ван Хельсинг страдал, и мне известно это, как никому другому. Габриэль, пусть и редко, но делится со мной своими переживаниями. Я знаю о жутких ночных кошмарах, которые терзают его практически каждую ночь. Я замечаю боль на его лице, когда он, думая, что его никто не видит, пытается откопать в своей голове хоть что-то, что прольёт свет на его прошлое. Я помню огонёк надежды в его глазах, когда мы плыли в Румынию и помню его потухший взор, когда мы возвращались в Рим. Я подошел к другу и положил руку ему на плечо, дабы сим дружеским жестом приободрить товарища. Он нервно дёрнулся, но руки моей не сбросил: — Мне нет дела до вашего нового поручения. Ибо возникло дело куда серьезнее, и я уверен, что оно может открыть тайну, что терзает меня все последние годы! У меня появился еще один шанс докопаться до истины! И мне абсолютно плевать, как на это отреагируют ваши собратья! Кардинал вновь посмотрел на меня, и я снова пожал плечами ему в ответ. Я понятия не имею, что взбрело в голову великому охотнику! — Надеюсь, ты хотя бы известишь нас. — Я отправлюсь в Трансильванию! Услышав название местности, я невольно содрогнулся. Слишком много мрака в тех землях я увидел. Сатанистским балом заправлял в Трансильвании граф Дракула, который имел в услужении трёх женщин-вампирш, косматых оборотней, восставших мертвецов, двергов…. Удивительно, что пребывая там, мы не натолкнулись на ведьм и призраков, хотя я уверен, что граф и с ними дружбу водил! Правда, есть и хорошие воспоминания. Например, ночь с трактирщицей…. Прости, Господи, я не должен был тогда спать с ней и тем более уже давно должен перестать вспоминать о том беспределе, что мы устроили с ней в библиотеке замка Валериусов. С чего это Ван Хельсингу вновь понадобилось в Трансильванию? Я думал, что после непреднамеренного убийства принцессы Анны он не захочет ступать в тот городишко. Что изменилось? Может он нашёл более очевидную зацепку касательно своего окутанного тьмой прошлого? — После гибели Бади, мне удалось выяснить, что того связывало с Дракулой долгое сотрудничество. Граф хотел вернуть к жизни какую-то женщину… — Ван Хельсинг прерывисто выдохнул, — Незадолго до моего прибытия, двое неизвестных навестили Бади и забрали у него её тело, для того чтобы вывести в Румынию. — Женщину? Кто это может быть? Дочь? Сестра? Жена? Любовница? — спросил я и ответил мне кардинал Джинетте: — Вероятно, жена. Те сведения, коими мы обладаем, касательно жизни Дракулы до его становления вампиром, позволяют мне так рассудить, Карл. Единственная законная дочь Дракулы умерла в младенчестве, к сёстрам особой любви он не питал, а любовниц менял словно перчатки, посему вряд ли ими дорожил. Так что остаётся жена. — Но которая? У него их было три! Ван Хельсинг задумался. Он словно выискивал какую-то деталь в своём мозгу. А когда нашёл то, что искал, неожиданно выдал: — Точно не вторую. — Ты изучал биографию Цепеша? — он помотал головой и ничего не ответил. Обсуждать своё умозаключение ему не хотелось, — Ну, в принципе, ты вероятно прав. Вторую жену — Элону, племянницу венгерского короля, он не любил. Когда ему выдался шанс развестись с ней, он тотчас им воспользовался. Значит, вряд ли Дракула захотел бы её вернуть на этот свет. Так что, это может быть либо Лидия — первая жена, либо Мария Ливиану — последняя. Когда я произнёс имя «Мария Ливиану», Габриэль как-то странно дёрнулся, а после часто задышал. Меня смутила его реакция на это имя, собственно, как и его самого. Хм, возможно к нему начинают возвращаться утраченные воспоминания. Может быть эта Мария ключ к его сокрытой памяти? Не стоит ли мне поискать о ней какую-нибудь информацию? — Не важно, кого вампир хотел воскресить. Важно то, что кто-то хочет закончить дело, начатое Дракулой. И я очень сомневаюсь, что просто так. Ощущение, словно это сюрприз по возвращению. Я нервно сглотнул. Может ли сатана вернуть своего верного вассала Дракулу на бренную землю? Это будет катастрофой! Нельзя допустить, чтобы все труды, все жертвы, были напрасными! — Информация полученная тобой — скверная. Если у Дракулы до сих пор есть почитатели и прислужники, от них нужно избавиться и как можно скорее. Раз ты настаиваешь на собственной кандидатуре, то я благословляю тебя на сие путешествие, — кардинал перекрестил Ван Хельсинга. — Спасибо, святой отец, — Габриэль посмотрел на меня, и я уже догадывался, какие слова слетят с его уст, — Карл, собирайся. Ты поедешь со мной. — Ну, вот опять…. Хорошо же разговаривали, зачем ты так, а? — Хм, просто я пропаду без своего верного оруженосца.