Забыть, чтобы вернуться.

Скрывшись от людских глаз в потаённой комнате Сикстинской капеллы, я слушал чудесное пение папского хора, состоявшего из смеси различных певчих голосов: теноров, басов, сопрано, альтов. В данный момент певчие исполняли произведение итальянского композитора Григорио Аллегри — «Miserere». Miserere mei, Deus, secundum magnam misericordiam Tuam. Помилуй меня, Боже, по великой милости твоей. Псалом был составлен царём Давидом, когда тот каялся в том, что убил благочестивого Урию Хеттеянина и овладел его женой Вирсавией. Сама эта история смущает меня, и я не понимаю отчего так происходит. Мне, словно Давиду, хочется сокрушаться о содеянном грехе и усердно молить о помиловании. Только вот я не понимаю, в чём именно я должен покаяться. Может это отголосок из моего грешного прошлого? Cor mundum crea in me, Deus, et spiritum rectum innova in visceribus meis. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Перед каждой миссией, на которую меня посылал Святой Орден, я приходил послушать хор Сикстинской капеллы. Дивное пение всегда успокаивало и придавало мне решимости. А сейчас мне как никогда было необходимо это. Я не знаю, что ждёт меня в Трансильвании. Я одновременно и страшусь поездки в Румынию и жажду её. Я надеюсь, что на сей раз все тайны моего прошлого откроются передо мной. Я готов принять любую правду, какой бы горькой она не оказалась. Полная потеря памяти гораздо хуже. Docebo iniquos vias Tuas, et implii ad te convertentur. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к тебе обратятся. — Я знал, что найду тебя здесь, сын мой. Встрепенувшись от внезапно раздавшегося рядом со мной голоса, я обернулся и увидел кардинала Джинетте. Выглядел он уставшим, казалось, что старик отказывал себе во сне последние несколько суток и от этого едва держится на ногах. В руках кардинал сжимал чёрную кожаную папку с гербом Ватикана на обложке. Наверняка внутри неё информация относительно очередного задания ордена. — Я думал, мы всё с вами обсудили в последний раз, святой отец. Я дал чётко понять, что не стану исполнять ваши указания, пока не решу собственные дела в Румынии. Надоело быть марионеткой в руках Ордена. А вам, как я погляжу, отнюдь не хочется отказываться от роли кукловода. Не за все ниточки ещё дернули? Кардинал Джинетте поморщил нос, словно ощутил смрад исходящий из сточных каналов: — Прошу, сын мой, прекрати язвить. Ты не столь стар и вреден, чтобы рассеивать вокруг себя столько желчи. Если я захочу послушать брюзжание стариков, то просто явлюсь на собрание кардиналов. — Вы же не просто так тревожите меня сейчас, святой отец. Вам что-то нужно. И я догадываюсь что. Если вы решили, что ваш измождённый вид растрогает меня и я резко соглашусь на какое-то там задание, то вы сильно заблуждаетесь. — Я помню твои слова, относительно этого вопроса. Не нужно мне напоминать об этом. Я хоть и в преклонном возрасте, но провалами в памяти не страдаю. — Тогда зачем вы явились? Обвинить меня в очередном грехе? — Почему ты так враждебен, сын мой? Да, у нас бывают разногласия, но это не повод для подобного отношения, — слова Джинетте несколько задели меня и я виновато потупил взор, — Я лишь хотел отдать тебе сие, — кардинал протянул мне папку. Я не торопился брать её. Казалось, что если я это сделаю, то попадусь на крючок словно рыба: — Что это? — Сведения. О Дракуле, о его приспешниках, о его смертной жизни. Вся информация, коей мы обладаем. Её мало, но может то чему мы не придали значения в свое время, для тебя окажется весьма ценным знанием. Осторожно взяв папку у кардинала Джинетте, я раскрыл её. Внутри были различные письма и документы, имелись фотокарточки с портретами людей и пейзажами местности. — Вы отдаёте мне бумаги из архива Ватикана? Вы же понимаете, ваше преосвященство то, что идёте против принятых в Ордене правил? — Я один из тех, кто эти правила устанавливает, — старик пожал плечами, — Так что, естественно, я прекрасно осознаю это. — И вас не пугает, что по сути, вы совершаете грех? — Иисус сказал однажды обвинителям, которые хотели закидать женщину камнями за прелюбодеяние: «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень». Камень никем так брошен и не был. Никто не совершенен, сын мой. Потому что люди несовершенны. Тем более, такой как я, — он ткнул пальцем себе в грудь, прямо в золотой крест. Понимая, чего на самом деле стоило Джинетте это сделать, я невольно расчувствовался. Его Преосвященство наступило на горло собственным принципам. Кардинал не стал бы этого делать для человека, которому не доверял и которого не ценил. Пусть по-своему, но я ему дорог. — Спасибо, святой отец. Я ценю ваш поступок. И прошу простить за мою резкость. Кардинал положил мне ладонь на плечо и тяжело вздохнул: — Я прощаю и благословляю тебя, сын мой. Единственное о чем я смею тебя просить, так это осторожности. Постарайся не погибнуть там. — Вы однажды сказали, что герои долго не живут. — Да. Но ещё я добавил, что некоторым из них суждено стать святыми. — Это точно не про меня. *** Адриатическое море было спокойно, его волны мерно укачивали судно на своих хребтах. Небо было чистым и ясным. Бывалые моряки утверждали, что шторм на нашем пути не предвидится. Но я не был так уверен. Свет нередко омрачается тьмой… Я помню, как при свете дня, вампиры, что страшатся солнечных лучей, нашли в себе силы совершить нападение на принцессу Анну. Анна… Я влюбился в черноволосую цыганскую принцессу, чья смелость граничила с безрассудством. Я восхищался её воинственностью и горячностью. Я искренне сокрушался по ней, после её трагической смерти, виновником которой стал я сам. Однако миловидные черты её лица, стали стираться из моей памяти. Анна казалась далёким приятным воспоминанием. Зато другое лицо всплывало в моём сознании с небывалой доселе частотой. Лицо златовласой незнакомки. Нет сомнений, она как-то связана с Дракулой. И я безуспешно пытался найти ответ на вопрос «как именно?». Сидя в тесной каюте, я внимательно изучал бумаги, что отдал мне кардинал. Немало информации раскрылась о вампире. Например, Дракула был (или может есть до сих пор) невероятно богат. Граф Дракула не отказывал себе в роскоши и в удовольствиях, это я понял ещё попав на бал-маскарад в Будапеште. Однако, изучив лишь некоторые его расходы, я был шокирован теми суммами денег, которыми он разбрасывался направо и налево. Вампир приобретал дворцы и дома, скупал заводы (по большей части металлургические); коллекционировал предметы искусства, книги, ювелирные изделия; закатывал грандиозные балы; вкладывал средства в ученых и творческих людей. Он мог купить что угодно и кого угодно. Дракула не задумывался о деньгах, потому что не боялся стать банкротом. Страшно подумать, каким образом ему доставалось богатство. Думаю, что множество аристократов лишилось своего состояния благодаря графу. В лучшем случае, эти люди лишались только денег, в худшем он их убивал. Помимо этого, я смог осветить некоторые детали, которые касались личной жизни графа Дракулы. В папке содержались небольшие досье на его невест, которых он склонил на сторону тьмы; письма, из которых следовало, что вампир состоял в отношениях со смертными дамами, которые в последствии «внезапно» умерли; короткие обрывки старых преданий о смертной жизни Дракулы. Среди последних, я наткнулся на упоминание о третьем браке сорокалетнего господаря с юной девицей из знатного рода Ливиану — Марией. Мария Ливиану. Это имя будоражит меня! Может ли незнакомка из сна оказаться обладательницей сего имени? От чего моё сердце начинает ныть в сладкой истоме? Почему она является ко мне? Она что-то хочет мне рассказать? Так много вопросов, а точных ответов по-прежнему нет. — Ван Хельсинг, ты уже целые сутки копошишься в этих бумагах. Оторвись от этого занятия. Поешь и отдохни. Я посмотрел на монаха, держащего в руках поднос с хлебом, вареными яйцами и бутылью непонятного пойла. Карл был обеспокоен моим состоянием и неспроста, я наверняка со стороны смотрелся, словно одержимый бесом. — Я должен найти. — Что именно? — Карл нарочно поставил еду на разложенные бумаги, думал, что таким образом я переключу свое внимание на еду. Его надежды не оправдались, я просто отодвинул поднос и продолжил изучение, — Ты можешь хотя бы на вопрос ответить? — Я ищу информацию о третьей жене Дракулы. Об этой Марии. Я чувствую, что это очень важно. Но единственное, что пока я нашёл, так это описание одной из самых красивейших дев Валашской земли. — Одной из самых красивейших? — монах ухмыльнулся, — Поэтому ты пытаешься найти её изображение? — высказал свою догадку Карл. И он, чёрт его побери, был прав. — Дело не только в этом. — А в чем? — Пока не могу сказать, я сам точно не знаю. Однако, здесь все равно нет ни одного изображения. Даже гравюры. — В замке Валериусов должны быть упоминания об этой женщине… Бога ради! — он вырвал листы из моих рук, уложил их в папку, захлопнул её и небрежно бросил на койку, — Ты можешь хоть ещё сотню раз перерыть эти бумаги, но не найдёшь искомое! Делу так не поможешь! — Не скажи, — вновь взяв папку в руки, я выудил из неё пару фотокарточек, — Посмотри на этих двух людей, — на фотографиях был изображён молодой мужчина симпатичной наружности и непривлекательный мужчина средних лет, — Шпионы Ордена не раз подмечали, что они часто появлялись там, куда приезжал вампир. Например, всех троих видели в Парижской опере. — Прислужники? — Я уверен практически на все сто, что именно эти двое посещали недавно колдуна Бади. Так что в Трансильвании нам необходимо остановить именно их злодейские замыслы. Потому что они явно непростые прислужники, каким был горбун Игорь. Они приближенные вампира. Один правая рука, второй левая. Потому что, согласись, Дракула не стал бы посещать оперу с простыми слугами. — Их имена известны? — Пока я не смог вычислить эту информацию. Карл взял из моих рук фотокарточку молодого мужчины и внимательно всмотрелся в его изображение: — А вы с ним похожи. — Не говори ерунды. — Ну ты сам посмотри! Овал лица, разрез глаз, темные волосы, прямой длинный нос… Я раздраженно вырвал фотографию из рук монаха: — Совпадение, не более того. Карл призадумался и выдал результат умозаключения: — Может вы родственники? Братья, возможно. Не просто так же Дракула тебя признал при вашей встрече, верно? Я посмотрел на портрет. И в правду схожесть есть, Карл не преувеличивает. Но было в облике этого молодого джентльмена что-то ещё, до боли в сердце узнаваемое… — Надеюсь, что ты ошибаешься, друг мой. И мы не состоим с ним ни в каком родстве. — Иначе это усложняет дело. — Гораздо усложняет. *** — Напомни мне, почему мы вынуждены пробираться сквозь чащу? — В Европе я преступник номер один. Поэтому если ты не хочешь быть повешенным рядом со мной, нам стоит избегать людных мест, а главная дорога из порта Констанца, как мне кажется, довольно известное место. — Убедил. С того момента как мы с Карлом сошли с корабля и вступили ногами на румынскую землю, наше путешествие стало весьма небезопасным. Карл, со своим маленьким ростом и одетый в монашескую рясу, не вызывал опасений у окружающих, я же напротив часто ловил на себе подозрительные взгляды. К счастью, людям не хотелось раздувать со мной конфликт, поэтому они предпочли тактику «моя хата с краю, я ничего не знаю». Увы, служащие порта не попадали под эту категорию. Они не могли позволить себя проигнорировать меня, ибо досматривали каждого прибывшего. И если продемонстрировать поддельные документы я был готов, то вот к осмотру багажа совсем нет. Мои сумки битком набиты оружием. Мне пришлось оставить Карла проходить досмотр в одиночестве, а самому же отправиться на поиск обходного пути. Вездесущие любопытствующие взгляды не давали и минуты покоя и мне было трудно скрыться из виду. По итогу долгих блужданий, я проник в складное помещение верфи. Заметив рабочих, что перетаскивали груз, я решил притвориться одним из них и смешаться с толпой. Вскрыв один ящик ножом, я выбросил его содержимое и аккуратно разместил своё вооружение. В ящик также отправился мой плащ и шляпа. Взвалив ящик на плечо, я отправился следом за работникам, моля Бога чтобы никто из них не заметил чужака. Мне повезло пройти сквозь кордон. Однако я потерял Карла из виду и мне пришлось отправиться на его поиски. Дело усложняли стражники правопорядка. Они словно охотничьи псы выискивали возле порта нелицеприятных личностей. Я потратил битый час, прячась по всем углам, пока не заметил на площади встревоженного Карла, вокруг которого кружились цыгане. Мой друг крепко прижимал к себе обе сумки, опасаясь ограбления. Поравнявшись с ним, я буквально за шиворот вытянул его из водоворота ярких и пестрых одежд. Но одна цыганка успела таки ухватить меня руку с намерением погадать. Она широко улыбнулась мне, ярко сверкнув золотыми зубами, после чего едва взглянув на мою ладонь, заверещала как сумасшедшая, и словно напуганная овечка попятилась от меня. Её дружки резко замолкли и во все глаза уставились на нас. Подобное странное поведение, обычно шумных цыган, было замечено жандармами. Они быстро смекнули кто я такой. И вот тут пришлось пуститься в бега, ибо жандармы на задумываясь достали револьверы и направили в мою сторону. Как итог, мы с Карлом на пару наделали немало шума… Благо, что во время погони, нам удалось угнать лошадей. Иначе было бы совсем туго. — Неплохое начало путешествия, нечего сказать. В прошлый раз было гораздо спокойнее. — За последние два года моя репутация возросла. — Наверное, я не должен об этом думать, но всё же интересно, что такое цыганка прочитала на твоей ладони? — Тьму и ничего более. У Карла явно имелось сотню других вариантов, но он не стал развивать эту тему. А решил переключиться на обсуждение собственной скромной персоны: — Теперь рядом с твоим плакатом, будет и мой, как сообщника, — печально вздохнул Карл, — Монах-убийца. Звучит, как название бульварного романа. Мной будут пугать маленьких детишек и впечатлительных девиц. — Ну теперь я хоть не одинок. — Спасибо, удружил, — фыркнул монах. — Добро пожаловать в мой клуб! — И ещё раз спасибо… Ох, что-то мне кажется, что дальше мы встретим кого-то пострашнее жандармов. Диких зверей и всякую нежить, — Карл вздрогнул, — Просто так от них не сбежишь! — Мы и не будем сбегать. — Нет? — Нет. Рыцарь и его оруженосец примут бой. — Ты псих. — Скорее зануда. — И почему я согласился отправиться вместе с тобой? — Потому что друзья не бросают друг друга в беде. *** Трансильвания. Отгороженная от всего мира Карпатскими горами. Трансильвания. Богатая земля, не имеющая возможности воспользоваться собственными дарами. Трансильвания. Забытая Господом и одаренная Сатаной. Несчастная одинокая Трансильвания… Тоска охватывает сердце и душу при виде маленького городишки и двух замков, что бросают на дома жителей мрачные тени. Горечь и напряжение чувствуются в воздухе. Этот край мог быть прекрасен, если бы зло не отравило здешние красоты своим многовековым присутствием. — Здесь так… — Жутко? Кошмарно? Ужасно? — Нет. Скорее удручающе. Это место словно несчастный человек, что столетиями мучается в агонии. Этот страдалец молит об избавлении, которого никак не может достичь. А ты смотришь на это со стороны и не в силах чем-либо ему помочь. — Мы в силах помочь, Ван Хельсинг. Главное не впускать тьму в свое сердце. — Мы сейчас сами проникнем в сердце тьмы, Карл. И я даже не знаю, что хуже. Едва въехав в город я ощутил присутствие зла. Я спрыгнул с коня, взял поводья в руки и продолжил путь пешком. В городе царила разруха, повсюду валялись обломки дерева и куски разбитого стекла. На улицах не было ни души, а некоторые дома явно остались покинутыми своими хозяевами. Добравшись до местного кладбища, где раньше властвовал безумный гробовщик, я увидел с десяток свежих могил. В Трансильвании учинили побоище. В результате многие местные жители погибли, а некоторые предпочли сбежать с родной земли, дабы обезопасить себя. С учетом того, в каком ужасе здесь жили многие поколения, страшно предположить, что именно произошло здесь. Неужели мы опоздали и зло, что покинуло этот мир два года назад, вернулось? — Requiem æternam dona ei, Domine. Et lux perpetua luceat ei. Requiescat in pace. Amen, — я повернулся к Карлу, тот глядя в сторону кладбища, тихо проговаривал слова из католической заупокойной службы. Он проговаривал эти слова несколько раз. Ровно по количеству могил. Когда он закончил, то обратился ко мне, — Чем эти люди заслужили такое проклятие? Почему дьявол не оставит их дом в покое? — Я не знаю. Но я намерен в этом разобраться. Нужно найти кого-то из местных. Мы с Карлом вместе стали ходить по домам, в попытке найти кого-нибудь. Мы стучались в двери, звали хозяев, называли свои имена, но нам никто не открыл. Либо внутри никого не было, либо люди боялись впускать внутрь кого бы то ни было. Даже тех людей, что когда-то уже спасли их от дьявольщины. Проходив мимо очередного дома, я уже ни на что больно не рассчитывал, поэтому даже не попытался застичь хозяев. Я намеревался отправиться прямиком в замок Валерия, но отклик Карла остановил меня. Я обернулся и увидел, что дверь дома отворилась. Владелец дома же себя не явил нашему взору. На всякий случай достав револьвер, я приблизился к дверному проему. Поразмыслив минуту другую, я перешагнул через порог.