Забыть, чтобы вернуться.

Из лаборатории Ватикана я прихватил чертежи некоторых собственных изобретений. В том числе взял те, которые помогут усовершенствовать арбалет Ван Хельсинга. После победы охотника над вампиршей Маришкой я задумался над тем, чтобы в арбалете имелся резервуар со святой водой, которая бы смачивала болты непосредственно в момент выстрела. Так что лишним не будет если в относительно свободное время я буду думать над разрешением подобных задачек. Уверен, что это очень может помочь в нашем непростом деле. Тем более сейчас, когда в Трансильвании вновь стало неспокойно. Плюс ко всему занятие любимым делом на время избавляет меня от назойливых мыслей об Илинке и её… нашей дочери. Не понимаю, как я должен себя повести после того, как узнал, что Илинка родила от меня ребёнка. Думается, что как честный человек, должен принять на себя обязательства. Раз я отец. Но как это сделать в моём положении? Не могу же я просто взять и бросить служение церкви после стольких лет послушания! Нет-нет-нет. Прочь эти мысли! Лучше взяться за работу. Я низко склонился над разложенным на столе чертежом, делая пометки карандашом, как вдруг до меня донесся крик: — Карл! Карандаш выпал из моих пальцев. Мне послышалось? — Карл! Нет, мне не послышалось. Я выскочил из кельи так быстро насколько смог и устремился к Ван Хельсингу. Мой друг был бел словно мел, на его лбу виднелись бисеринки пота. Он стоял, опираясь рукой о стену, однако ему было очень трудно держаться на ногах. Левая штанина была пропитана темной кровью, на бедре виднелась самодельная повязка, сделанная с помощью шарфа. Едва я поравнялся с Ван Хельсингом, как он в конец обессиленный буквально рухнул ко мне в объятия. Перекинув руку товарища через плечо, я дотащил его до спального места. — Я словил пулю. — Тогда нужно немедленно избавиться от неё, — пробормотал я, стянув повязку и разорвав штанину, дабы осмотреть рану, — Боже милостивый… Выглядит скверно. — Не драматизируй, — хрипло отозвался Ван Хельсинг, — Бывало намного хуже. К счастью, пуля ничего не задела и прошла навылет. Так что жить буду. И надеюсь, что не останусь без ноги. Стать калекой в мои планы точно не входило. — Ничего гарантировать не могу. — Ну, спасибо! Я подошел к сумке, достал оттуда чистый бинт и пинцет. Со стола схватил бутыль абсента, которую охотник нашел пару вечеров назад. Вымочив один бинт в изумрудной жидкости, обработал область вокруг пулевого отверстия. Ван Хельсинг кривился от боли, поэтому я передал ему бутылку с напитком, дабы он сделал пару глотков. Так как ранение оказалось сквозным, мне необходимо было закрыть входное и выходное отверстия. Для это сгодились резиновые крышки от колб, которые я зачем-то положил в походную сумку. Очень хорошо, что Всевышний надоумил меня это сделать, ибо крышки воздухонепроницаемые и тем самым они позволят герметизировать рану. Закончив обработку, я помог Ван Хельсингу лечь. Ему нужен покой, иначе он не сумеет восстановиться. — Сам виноват, дурак… — прохрипел он, недовольно глядя на раненую ногу, — Должен был догадаться, что меня заманивают в капкан. А я явился, как агнец на закланье. — Кто в тебя выстрелил? Сомневаюсь, что Дракула решил пострелять, я даже не уверен, держал ли он хоть раз мушкет в своих руках. Ван Хельсинг кивком головы указал на доску с фотографиями. — Тот, что моложе. Александр. Он… ждал меня. Хотел убить. — Потрясающее умозаключение. И как ты догадался? Это ведь довольно очевидно, он сумел проделать в тебе неплохую такую дыру. Ван Хельсинг горько ухмыльнулся: — Не могу сказать, что это чисто его заслуга. Скорее моя оплошность, — я недоуменно посмотрел на друга, ожидая пояснений, — Когда он направил на меня револьвер, то я рефлекторно выхватил свой и выстрелил ему в ногу. Я оказался гораздо более опытным стрелком. Он не успел произвести ответный выстрел, лишь вскрикнул и упал на землю. И вот тут случилось нечто, что я пока понять не в силах. Я почувствовал… вину, — Ван Хельсинг промолчал, а затем трижды ударив себя в грудь, как заговоренный произнёс — Mea culpa, mea culpa, mea maxima culpa. — Почему ты говоришь о вине — это была попросту самозащита. Либо ты, либо тебя. Так что мне непонятны чувства, которые охватили тебя. — Эх, словно на исповедь явился… А обычно я исповедаюсь самому кардиналу Джинетте. — Я послушник, поэтому не могу проводить тайну исповеди. У нас дружеский разговор. Так в чём, по-твоему, состоит твоя вина? — Я почувствовал вину, так как будто бы причинил вред тому, кого должен защищать. Когда я увидел Александра раненого и истекающего кровью, что-то внутри меня воспротивилось тому действию, что я совершил. Моё замешательство было им замечено, посему он поспешил воспользоваться своим оружием. Виконт не упустил свой шанс. — Погоди. Ты сказал…виконт? А к какому роду он принадлежит? — О, у меня для тебя плохие новости, мой вечно задающий вопросы друг. Александр — сын Дракулы. *** Удивительно, но ранение Ван Хельсинга довольно быстро заживало. Уже на следующий день рана начала затягиваться буквально на глазах! У Ван Хельсинга высокая регенерация тканей. У меня есть теория: вполне вероятно подобное ускоренное заживление, это остаточное последствие ликантропии. Если это так, то должен отметить, что сей побочный эффект оказался довольно полезен. Учёным из Ватикана следует подробнее изучить этот вопрос. Не исключено, что исследование данного свойства поможет спасти множество жизней. Однако, несмотря на сей положительный момент, Ван Хельсинг все еще был обессилен. Он потерял немало крови, ему требовался отдых и хорошее питание. К счастью, с едой нам помогла Илинка. Она принесла из Трансильвании целую корзину припасов. Из которых я сварил похлебку. Не самую вкусную. Ну что сказать, кулинарный талант прошел меня стороной. — Я не избалован изысками, но это есть просто невозможно, — поперхнувшись после первой же ложки, проворчал Ван Хельсинг, — Ты сам хоть пробовал эту бурду? — Да, я съел целую порцию, — не моргнув глазом, солгал я. — Врешь, — охотник наставил на меня указательный палец, — Карл, если ты решил меня отравить, то признайся сразу. Я пойму. И постараюсь не обижаться. Хотя будет очень неловко пережить множество яростных сражений и умереть от твоей похлебки, — он поднес ложку ко рту и обреченно вздохнул, — Но придётся рискнуть. — Я не французский повар и не могу приготовить кулинарный шедевр. Так что перестань капризничать словно светская избалованная девица и ешь, что дают. Тебе нужно скорее встать на ноги. Нам нельзя здесь оставаться. Слишком рискованно. Если вампир и его прихвостни найдут нас, то нам конец. — Тут с тобой и не поспоришь… Дракуле есть за что на меня точить зуб. — Да, друг мой. Список претензий к тебе у графа велик. Если на вскидку, то ты убил его невест, сорвал его зловещий план по воскрешению огромной армии крылатых маленьких мерзких вампиров, убил его…. А теперь посягнул на жизнь его, как я понимаю, единственного сына. Я посмотрел на фотографию Александра. В голове не укладывается, что у графа имеется живой, главное смертный, сын. Как так вышло, что агенты Ватикана упустили данную информацию из виду? Они зафиксировали, что он его сообщник, но не проследили их родственную связь! Это огромное упущение! Как только будет возможность, необходимо срочно известить орден об этом. Я подошел к доске и рядом с именем Александра дописал, что тот является наследником Дракулы. — Мозаика не складывается у меня в голове, — проворчал я, — Если Александр действительно его сын, то откуда он взялся? — Не мне тебе рассказывать, откуда берутся дети. Ты в этом преуспел. Я кинул мел в Ван Хельсинга, он увернулся. — Не шути на эту тему! — Прости. — Так вот, я пытаюсь понять, как он появился. Он может быть его приемным сыном? Вполне. Но зачем вампиру усыновлять мальчишку? Он же не добрый самаритянин. Так что версия сомнительна. Возможно, Дракула смог зачать сына, вступив в связь с обычной женщиной, что маловероятно, так как его семя мертво. Словно университетский лектор, я стал расхаживать перед доской, и рассказывать охотнику свои предположения: — Если обращаться к биографии Дракулы, то нам известно следующее. От первой жены, Лидии, он имел одного сына Михню, который умер ещё задолго до смерти самого графа. Героически погиб при сражении с турками. Вторая жена, Элона, понесла ему двоих мальчиков — Мирчу и Влада. Первый утонул в подростковом возрасте, второй принял сан и умер спустя двадцать два года, после кончины Дракулы. Во втором браке граф не был верным супругом, поэтому измена, адюльтер, было для него обычным делом. Однако нет никаких зафиксированных записей о том, что у него имелись дети на стороне, да и к тому же, если бы какая-то из любовниц родила ему в тот момент мальчика, он бы не задумываясь его признал. Положение его трона было очень шатким, ему необходим был наследник. Поэтому он женился в третий раз. Его третья жена, Мария, наверняка рожала от него, в этом было предназначение сего брака. Но до нас не дошло записей об их общих детях. Вполне возможно, что в сумятице вызванной смертью Дракулы, какие-то летописи были уничтожены. Ван Хельсинг отставив пустую миску, мрачно сказал: — Мне неважно из чьего лона он вышел на этот свет. Важно лишь то, что он сторонник вампира. С этим надо считаться. — Его происхождение может раскрыть нам что-то новое о вампире, что может помочь его уничтожить. Поэтому это важно. Нам необходимо известить Святой Орден. Может они найдут информацию в архивах Ватикана? Неподалеку от монастыря раздался громкий хлопок, похожий на выстрел. Накинув капюшон, я аккуратно подошел к окну. Отряд мужчин в форме с ружьями на перевес, стояли в метрах трехстах от нашего убежища. Жандармерия? Здесь? — Там жандармы, Ван Хельсинг. Судя по облачению, из Австро-Венгрии. Неужели они за тобой оттуда бежали? Если так, то они очень упёртые ребята. Ван Хельсинг, доковылял до меня. Вглядываясь в незваных гостей, он с каждой секундой становился все более хмурым. Его брови буквально сошлись на переносице. — Посмотри на них внимательно. Слишком неотесанные для жандармов. Он был прав. У этих мужчин отсутствовала свойственная имперским жандармам выправка и стать. Их не муштровали день ото дня. Мундиры на них смотрятся нелепо. Скорее всего это обычные крестьяне. Тогда возникает вопрос, отчего они вырядились в жандармейскую форму, да и ещё соседнего государства? — Взгляни в сторону леса. Чуть правее, один прячется в тени. И вправду. Возле темных елей виднелась фигура. Этот мужчина отличался от остальных. Можно было подметить его ровную осанку, гордый вид… Предводитель, не иначе. — У меня нет сомнений. Это он. — Он? Кто он? Охотник разочарованно вздохнул: — Не будь дураком. Граф Дракула собственной персоной. О, Дева Мария! Либо мне померещилось, либо так было на самом деле, но даже на таком расстоянии я увидел красный блеск его глаз. Я не сталкивался с Дракулой напрямую и, признаюсь, не хотел бы никогда с ним сталкиваться. — Тебе нужно бежать. Я не смогу убежать со своим ранением. А ты сможешь. — Подожди, я не брошу тебя! Я не самый смелый или сильный, но я не из тех, кто бросает друзей. Тем более на растерзание демонам. — Не спорь! Мы не должны угодить ему в руки вдвоем. Я для него представляю больший интерес, поэтому он может не обратить внимания на твое отсутствие. У тебя же будет время меня выручить. Не знаю как, но тебе придется хорошенько поломать над этой задачкой голову. — Непростую задачку ты ставишь… — Дракула не захочет меня убивать прямо сейчас. Он должен насладиться своим триумфом, должен меня помучить, унизить. Поэтому время у тебя будет. Несколько часов, но все же лучше, чем нисколько. — Это не план, а сплошное безумие. Ты сумасшедший, мой друг. — Я в своем уме. Более чем когда-либо. *** Два года назад уходя из древнего скрытого замка графа мы оставили только руины. Нашим помощником был порох. Осталось два места, куда могут отвезти охотника: или в замок Валериусов или в замок Франкенштейна. В город я добрался с рассветом. Не думаю, что вампир с пленником прибыли сильно раньше, так что скорее всего Дракуле пришлось ретироваться. В моем распоряжении день, чтобы придумать, как вызволить друга из цепких когтей графа. Не придумав ничего лучше, я решил обратиться к нашей союзнице. Откровенно говоря, она моя единственная надежда. Может Илинке что-то известно. В конце концов она живёт здесь всю жизнь и работает в трактире, она могла слышать слухи о потайных ходах или что-то типа того. Любая мелочь может помочь. Идя по улочкам Трансильвании, я то и дело оглядывался, нет ли за мной хвоста. Но на улицах было пусто. Страх сковал людей, и они в лишний раз не решались совать нос из своих домой. Добравшись до нужного дома, я постучал в дверь. Та отварилась так быстро, словно Илинка только и делала, что дежурила возле неё. Завидев меня, она моментально побледнела: — Прости-прости. Я знаю, что мы договорились, что не будем приходить к тебе лично. Ван Хельсинга взяли в плен. Схватив меня за плечо, она быстро втянула меня внутрь. — Я думала вас обоих схватили… Боже, я не знаю радоваться мне этому или проклинать весь белый свет. Илинка выглядела удручающе. Волосы растрёпаны, глаза опухшие и красные от пролитых слёз. Осмотревшись, я заметил на кухонном столе детскую рубашечку, сильно измятую, словно её стискивали в объятиях. Интуиция мне подсказала, что здесь что-то не так. — Где Вайорика? Нижняя губа Илинки задрожала и через мгновение она разрыдалась и упала на колени. Я опустился с ней рядом и обнял её. Она уткнулась мне в шею, продолжая горестно всхлипывать. — Они забрали мою дочь! Им донесли, что я покидала город. Сказали, что если я не сообщу о вашем местоположении, то они убьют Вайорику, отдадут вампиру на кровавое пиршество. Что мне оставалось? Я и рассказала! Этот змей Вакар обещал, что мне вернут Вайорику, если мои слова окажутся правдой. Вот я и жду, когда они её вернут! А вдруг он меня обманул?! И она уже мертва…? Так вот как они нас обнаружили…. Какая подлость! Такой топорный низкий шантаж! Сыграли на любви матери к своему ребёнку, чтобы добраться до нас! Как это тошнотворно! Хотя, что ещё можно ожидать от дьявольских отродий?! Утешить Илинку у меня никак не получалось, пока в дверь не постучали. Она резко прекратила плакать и испуганно посмотрела на меня. Если это прихвостни вампира пришли с Вайорикой, то моё присутствие может все испортить и погубить как девочку, так и её мать.