***
*Прошлым вечером*
– Какого черта? Кто эта девушка передо мной? Красивые каштановые волосы ниспадают на мои плечи легкими кудрями. Когда-то безжизненные серые глаза теперь окаймлены густыми, темными и пушистыми ресницами без каких-либо намеков на очки. Над глазами аккуратными дугами покоятся коричневые брови, а легкий румянец на щеках выдает существование жизни в этом бесцветном теле. Я невольно прикасаюсь к своему лицу, до сих пор не веря в это. Томлинсон подходит со спины, аккуратно устраивая свою голову на моем плече и с улыбкой смотря на мое отражение. – Ты неотразима, – улыбка на его лице сильнее расплывается. – Спасибо, – впервые без ненависти в голосе отвечаю я, даже не стараясь сбросить его с себя, хотя мы не на публике. – Не за что, поганка, – подмигивая мне через зеркало, говорит он и уходит. Никогда в жизни я не хотела смотреть на свое отражение так сильно, как сейчас.***
– Хватит пялится по сторонам, ты выглядишь глупо, – спокойно говорит Томлинсон, вновь держа меня за руку. – Но они же пялятся на меня! – чуть более эмоционально, чем всегда, отвечаю я, на что он усмехается: – Привыкай быть популярной. Это цена за место рядом с таким красавчиком, как я. Я толкаю его в плечо. «Нет, это не может быть Свонсон, она не носит платья», «Она совсем не вылазила из свитеров и кед, а у этой девушки есть фигура» вновь слышится шепот от маленьких группок вдоль коридора. Да, придурок еще заставил меня надеть платье.***
*Прошлым вечером, после салона красоты*
– Что это? – удивленно спрашиваю я, когда Томлинсон протягивает мне картонный пакет. Часы показывают 11.43, мы сидим в машине около моего дома, свет в окнах не горит. Мда, так поздно я домой еще не возвращалась. Наслаждаясь, смотрю на себя в зеркало. Как это классно быть кем-то симпатичным... – Вещи, которые ты завтра наденешь в школу, – безукоризненно отвечает он, даже не смотря в мою сторону. – Ты теперь собираешься и вещи мне покупать? – шокировано спрашиваю, на что он кивает: – Пока у тебя не появится вкус к хорошим вещам. Потом можешь сама. Заинтересованно залажу в пакет. Так, голубое хлопковое платье с открытыми плечами, бежевые балетки и... – Что это, Томлинсон? – с широко открытыми глазами я достаю мизинцем кружевной лиф, оставляя стринги в пакете. – Бюстгальтер, Свонсон. Я думал, что ты более просвещена в таких вопросах, – удивленно отвечает он. – Конечно, я знаю, что это. Но как ты угадал размер? Ведь он действительно подобрал точно мой размер. Теперь мне становится страшно за себя. – Наблюдательность, – коротко говорит он. Комментарии излишни. – Я не буду это надевать. – Будешь. – Нет! – А ради меня? – Я ради тебя даже не моргну, придурок. – Посмотрим, – улыбаясь, говорит он. – Мелани, моргни ради меня хоть разок, пожалуйста. Я максимально широко раскрываю глаза и перестаю моргать, однако моя оборона падает слишком быстро из-за линз. Блин. – Детка, ради меня ты будешь делать и не такое, – не переставая улыбаться, дразнится Томлинсон.***
– Ладно, милая, мне нужно идти на урок, – говорит придурок, целует в щеку и уходит в противоположном направлении. Я начинаю идти в сторону раздевалки на мой самый любимый урок - на физкультуру. Когда ты можешь хоть раз отжаться, то физкультура не кажется таким наказанием, но если ты только и способен, что внизу каната повиснуть и не двигаться, то это уже намек на муку. Захожу в раздевалку, которая на удивление оказывается пустой. Подхожу к своей кабинке и начинаю переодеваться. Быстро сбрасываю платье, тем самым оставаясь в том самом белом кружевном белье, и начинаю доставать спортивные штаны из шкафчика. – Victoria’s Secret, последняя коллекция, – слышится противный женский голос откуда-то со спины. – Около двух тысяч за комплект, хороший выбор. Глубоко вздыхаю и разворачиваюсь в сторону комментатора, уже зная кого увижу. – Эбони, завидуешь? Быстро натягиваю штаны. – Долго планируешь его на деньги раскручивать? – без капли стеснения спрашивает она, присаживаясь на скамейку. Она думает, что я как продажная шлюха буду с этим придурком из-за денег? Да будь моя воля, я бы расторгла это глупое пари. Этот придурок мне поперек горла стоит! Но она не должна знать. Она отвратительнее даже Томлинсона. – Какая же ты противная, – не поворачиваясь в ее сторону, говорю я. – Ну да, в постели он тоже хорош, – бодро говорит она. – Я бы даже сказала, что очень хорош. Меня сейчас стошнит. Натягиваю футболку. – Что же ты тогда в школе забыла? – с наигранным удивлением спрашиваю я. – Панель ждет тебя, детка. Она встает. – Повтори, – требовательно говорит Эбони, больно сжимая мой ненакачанный бицепс. Блять, мне больно! – Хоть сделай мне что-нибудь, он похоронит тебя и станцует чечётку на могиле, – шипя сквозь зубы, отзываюсь я. Пока я могу использовать Томлинсона в своих интересах. я буду это делать. – Еще раз увижу тебя рядом с Луи – тебе будет больно, – усиливая хватку, шипит эта ведьма. Корова, не ты устанавливаешь условия, запомни! – Пошла к черту, овца! – Тварь! – внезапно она вцепляется в мои волосы, и с диким хрустом вырывает прядь моих новых волос. Кожу на голове пронзает дикая боль. Я кричу от боли. Эта сука еще меня колечить собралась? Собирая внутри всю свою силу, я бью ее в живот локтем. Но что может слабая и больная девушка сделать против здорового и крепкого капитана группы поддержки? Верно, ничего! Она отталкивает меня от себя, и я улетаю в противоположные шкафчики, сильно прикладываясь головой. Мир начинает мутнеть. Эта мразь подходит к моему лежащему телу и садиться на корточки: – Теперь ты не такая смелая, не та... – Мелани? – слышу голос Томлинсона. – Луи, – тихо говорю я, и потом мир меркнет.