Добродетели

      Он шёл, куда глаза глядят. Раздосадованный после непростого трудового дня: начальница сорвалась и наорала в который раз. Ну, не виноват он, что подрядчик не успел закончить работы на объекте в срок! Эта же грымза сама их и отыскала, чего теперь на него собак спускать? С досады пнул бесформенное нечто, валявшееся на дороге. Мусор покатился и вспугнул голубя, до этого неспешно и важно прохаживавшегося. А мысли Павла опять закружились вокруг Таисии. Жаль, что так сложилось, вернее, совсем даже не сложилось. Он вновь и вновь возвращался в тот злополучный, поворотный момент. Близкий и дорогой человек предал, выбрал не его, рядового офисного сотрудника в заурядной строительной фирме, а вполне успешного мужчину, профессора в университете, заведующего целой кафедрой.       А ведь было всё так… Правильно, что ли. Ему казалось, что они безмерно счастливы, что у них всё есть, а чего нет — значит, и не нужно. По вечерам с работы он с огромной радостью спешил домой — к нежным объятьям, обворожительной улыбке и тёплому ужину. В субботу были совместные обеды у родителей: они договорились чередовать визиты, поэтому были одинаково близки с родственниками друг друга. И воскресные походы в кино. Чего ещё желать? Они уже размышляли о совместной ипотеке, а там можно было бы и о ребёночке подумать…       Вся идиллия оборвалась в раз. Молодая аспирантка влюбилась в своего научного руководителя и счастливо упорхнула в небытие. Хотя скорее в небытии оказался сам Павел. Четвёртый месяц он не мог прийти в себя, не мог понять, что же сделал не так и в чём виноват. Надеяться на то, что, нагулявшись, Тая вернётся к нему, было достаточно глупо. Не вернётся. Светка говорила, что уже куплены кольца. Почему он сам не додумался до этого раньше? Неужели ей так нужен был этот штамп в паспорте? Да он бы с радостью женился на Тасе! Только вот денег на пышную церемонию всё не хватало. Он как раз намеревался для этих целей найти подработку, но вот так и не успел.       Больше всего угнетали мысли, что если здесь, где верил и любил беззаветно, всё оборвалось мгновенно и без особых предпосылок, то можно ли надеяться, что в следующий раз его не постигнет эта участь снова? Непонятное чувство вины не покидало: где оступился, где забыл сказать лишнее «люблю»? Ведь в трещине меж двух оба же и виноваты? Или, может, вовсе и нет ничьей вины, просто не судьба…       Все тот же знакомый голубь выписывал круги перед скамьёй, на которую приземлился молодой человек. «Вот ведь птицы, — подумал он, — беззаботные, свободные. Никому и ничем не обязанные. Им подвластен полёт в небо, что ж им надо на этой грешной земле? Где нет надежды на счастье и благополучие, где самый близкий и родной влёгкую предаёт…».       — Привет!       Павел недоуменно поднял глаза и воззрился на того, кто отвлёк его сознание от вновь поглотивших мрачных мыслей. Милое создание с забавно торчащими в разные стороны хвостиками смущённо переминалось с ноги на ногу перед сидящим мужчиной. Девушка тепло ему улыбалась, прям лучилась. И протягивала ладонь с семенами подсолнечника:       — Вот, держи. Покорми птицу.       — Что? — растерянно уставился Павел. Взгляд почему-то зацепился за забавный якорь, что был ярким цветастым пятном на белоснежной футболке.       — Я наблюдала за тобой, ты как потерянный брёл, не замечая ничего вокруг, — пояснила она. — А этот голубь, он всю аллею за тобой следовал, прям как верный пёс, представляешь? Мне показалось это потешным, и я решила, что ты должен его вознаградить и угостить семечками. У меня целый кулёк, я почти каждый вечер здесь гуляю и подкармливаю птиц.       Силясь ответить, пытаясь перебороть зацикленность на своём внутреннем монологе, Павел лишь благодарно кивнул и подставил руки лодочкой, чтобы ему насыпали горсть семян.       А девушка тем временем присоседилась к нему на лавке и принялась с увлечением рассказывать, как любит животных, что дома её дожидаются два кота, морские свинки и волнистые попугайчики. Что природа её вдохновляет, ведь она художник — второй год учится на местном худграфе. И принт на топе рисовала она сама акриловыми красками. А якорь выбран не случайно — ещё издревле считался символом надежды и, являясь опорой судну, помогал морякам бороться с недружелюбной морской стихией. Павел почти не участвовал в её словесном потоке, изредка только кивая. Ему было комфортно и уютно молчать под её воркование, кидая семечки птицам: к его спутнику присоединилась определённо голубка.       Позже, уже простившись, практически в спину уходящему силуэту, он всё же решился:       — Как твоё имя? — спросил он с надеждой в глазах.       — Меня зовут Надя.