Орлиное гнездо

Корнел оторопел; он встряхнул головой, чтобы убедиться, что не спит. Не наваждение ли перед ним в ночи? - Кришана? Отца Иоаны? – прошептал юный воин лихорадочно, подавшись к странному монаху. – Моей жены?.. - Тихо ты! – отшатнувшись, воскликнул шепотом тот, видя, что Корнел вот-вот вспыхнет и поднимет все войско. – Да, я от боярина - от твоей Иоаны, которая неизвестно, будет ли когда-нибудь твоей! - О чем ты говоришь? – прошептал, дрожа, Корнел. – Как это не будет? Она жива? Что с нею? Вестник шагнул к нему. - Семейство Кришанов теперь только в твоей воле, рыцарь, - прошептал он. – Иоана в городе, который вы с вашим князем готовитесь осадить! Она до сих пор жила у сестры, которая замужем за одним из хозяев Сигишоары! Понимаешь ли ты, что будет теперь со всеми ними? - Так что же, значит, и хозяин твой в городе? Корнел так растерялся, что уже едва понимал, где стоит. Куда бы его ни поманили сейчас – он пошел бы, без единой мысли. Иоана жива? Он погубит ее, когда нападет на Сигишоару?.. - Хозяин мой там, куда призывают его долг и любовь его, - сурово отозвался посланник. – Сейчас он узнал о тебе, о том, что господарь наступает на нас, - и поспешил напомнить о твоем долге и любви! Корнел молчал, бледный, с остановившимися глазами. - Или ты хочешь крови своей жены? – спросил его человек Кришана, презрительно усмехнувшись. - А она любит тебя и верит в тебя, как в Бога! Каково будет ей узнать, что ты… - Довольно! – оборвал его Корнел, едва владея собой. – Что же я могу сделать для вас? Моя честь принадлежит господарю, ты это знаешь! Его собеседник посмотрел в сторону шатра – таким взглядом, что стало ясно, какого он мнения о господаре и чести его слуг. - Ты можешь сделать многое, - проговорил посланник. – Мне известно, что ты один из храбрейших рыцарей… Корнел ждал, с горящими черными глазами. В эту минуту он был красив как никогда. - Здесь поблизости есть подземный ход – из одного православного монастыря, что стоит в удалении от наших городов, - проговорил наконец человек Кришана. – Мало кто знает о нем. Мне неизвестно, жжет ли ваш князь церкви… Корнел так и встрепенулся. - Да как ты смеешь! - Спокойствие, Корнел, - отвечал тот с какою-то нового рода угрозой – с которою нельзя было совладать мечом. – Перед тобою священник: и мне, а не тебе судить о Божьих делах! - Священник? Духовный отец? Корнел в порыве благочестия и раскаяния упал на колени перед своим собеседником: теперь кощунством ему показалось бы усомниться в любом его слове. Тот с улыбкой его благословил. - Что же ты велишь мне сделать? – поднявшись, спросил Корнел с жаром. - Пусть тебя направляет твой собственный дух, сын мой, и голос совести, - ответил священник. – Я сказал тебе о подземном ходе. Иоана со своею сестрою и ее мужем, а также другими именитыми людьми Сигишоары и их слугами может попытаться бежать таким путем, но это трудная задача… Твой князь упорен и памятлив, слишком упорен и памятлив для человека; он ведет точный счет своим врагам - и Влад не успокоится, пока не разыщет господ Семиградья, которых, конечно, в скором времени хватится. Подземный ход заканчивается южнее наших границ – но он не так длинен; а пещера, куда он ведет, выходит на ваши равнины, и вашей силы хватит, чтобы их оцепить. Если князь настигнет или обнаружит наших беглецов, он отрежет нашим господам пути к спасению – отсидеться же в монастыре им едва ли удастся; другим путем из него спастись нельзя, а взять его измором можно… - Уж не думаешь ли ты, что господарь будет осаждать Божий дом?.. – не вытерпел Корнел. Тут он вспомнил, с кем говорит, и повесил голову. В душе его бушевал пожар. - Возможно, и будет, - медленно проговорил священник. – Уповаю всей душой, как и ты, что до этого не дойдет… Он тяжко вздохнул. - Кроме того, как нам выбраться из города незаметно? – напомнил он Корнелу. – Ведь вы уже близко! - Вы могли бы сделать это, пока ты говоришь со мной! – не вытерпел юный воин. Священник снисходительно усмехнулся. - Ты очень молод, - проговорил он. – Тебе простительно не знать, что есть тайны, известные только Божьим слугам! Я сам пришел к тебе этим потайным ходом – а Иоана и ее родные не знают о нем! Меня послал к вам боярин, который, спаси Господь его душу, всегда щедро жертвовал на наши нужды; и потому ему открыто больше, чем простым людям. Корнел изумился – такого он не предполагал. - Что же нужно от меня? – спросил он. - Дело, достойное храбрейшего рыцаря, - ответил священник. – Отвлечь твоего господаря, когда мы пойдем. Это будет, если нам посчастливится, завтра днем, раньше никак нельзя – нам не успеть предупредить, собрать всех и приготовиться; ведь мы будем спасать также наше добро, которым живете в Валахии и вы! Если же вы, да простит вам Христос, возьмете наши города приступом, разграбите лавки и предадите мечам и кольям мирных жителей… Корнел едва дышал, весь обратившись в слух. - Если после всего этого вы с победой поскачете домой в Валахию – отвлеки ястребиный взор твоего князя от поля, где мы с тобой сейчас стоим… Он самый приметливый в войске – не заметит он, не заметит никто; да и без приказа Влада ничего не сделается. - А разве пещера здесь? – спросил Корнел, озираясь. Он вдруг понял, что исход грядущей битвы в его руках! - Здесь, - ответил священник. – Я пока не покажу ее тебе: ты и так уже посвящен слишком во многое. Может быть, после… Корнел горестно вздохнул; душа его металась, как пламя между двух ветров. - Почему же ваши не бежали, если знают о нас? Почему не бегут сейчас? – прошептал он. - Бросать нажитое столькими трудами, отдавая свое добро на разграбление, - бежать из своих домов? – усмехнулся его собеседник. – Навстречу вашим копьям и турецким ятаганам? Тут он спохватился. - Мне нельзя медлить, сын мой… Тебе же надлежит вернуться к своему месту, подле твоего князя. Вот… видишь монастырь? Корнел выпрямился и вгляделся изо всех сил. Вдалеке, между покрытых пожухлой травой холмов, что-то белелось. - Да, - ответил он. - По правую руку от Брашова, южнее Сигишоары, - сказал священник. – Надеюсь, мы еще успеем переправиться, пока вы не подойдете. Корнел вздохнул. - Да, отец. Я все понял. - Иоана подаст тебе весть, если будет случай, - прибавил священник. – Может быть, перешлет письмо со мной или другим человеком Раду Кришана… А потом вы опять соединитесь, если только Господь сохранит вас обоих. Надейся. Он перекрестил юношу на прощанье – и немного отступил; но Корнел понял, что посланник не уйдет, не покажет своего укрытия, пока он не ляжет спать. Что ж, по чести, так и следовало сделать. Корнел осторожно вернулся к своему месту, пробравшись между ничего не заподозривших товарищей; они спали крепким, здоровым сном, не ведая, какие ничтожные случайности порою могут решать судьбы сильнейших и храбрейших. Он лег; но теперь долго не мог сомкнуть глаз. Сейчас, когда Корнел знал, где Иоана, как он может спасти ее, - все остальное представлялось ничтожным. В молодой душе звучала песнь песней. Если бы он только мог опять обнять Иоану, опять назвать своею, - то потом хоть бы весь мир погиб! Для Марины все слилось в один кровавый, огненный ужас. Брашов запылал с четырех концов, стоило беглецам оказаться в нем, - как будто князь провидел и предупреждал каждый их шаг: именно Кришанов и их сторонников. Марина видела, как со стен отчаянные защитники города метали камни и лили кипящую смолу на тех, которые, точно одержимые, лезли на эти стены и рубили все, что ни встречалось на их пути. Несколько раз трансильванцы опрокидывали осадные лестницы, давя тех, кто взбирался по ним и кто напирал снизу, - но это, казалось, не унимало, а только разжигало боевой дух княжеского войска; и вот уже срубали, как колосья, и скидывали со стен последних защитников Брашова, и воины Цепеша спрыгивали вниз и тут же принимались крушить и жечь все, что вопило от страха и давило друг друга на тесных улицах. Трансильванцам казалось, что наступил конец света, и к ним явился сам князь тьмы со своими легионами. Бежать через Брашов Марину уговорил муж – они пробирались к монастырю с его подземным ходом под прикрытием семиградских стен, чтобы как можно меньше оставаться на открытой равнине: теперь, когда их повсюду могла подстерегать смерть. Никто не знал, какова численность войска князя, на какой город господарь Валахии обрушит первый удар; где встанет, и не ударит ли он по нескольким городам одновременно. Трансильванцы хорошо торговали, но плохо сообщались между собой в военное время: и были мало к этому готовы. Поэтому беглецы выжидали, обдумывая каждый шаг – любой из них мог оказаться роковым. Марину с мужем и немногими вооруженными их слугами нападавшие захватили врасплох, когда они пробирались к выходу из города, о котором знали немногие, - потом нужно было пересечь равнину, чтобы достичь монастыря. Толпа едва не оттерла супругов друг от друга – тогда муж Марины выхватил меч и стал грозить им тем, кто обезумел от страха; Марина же схватилась за кинжал. От этой четы мирные люди теперь отскакивали, как от врага, и они смогли едва ли не силою проложить себе путь к спасению. Знакомый монах отпер маленькую железную дверь в толстой каменной стене и пропустил беглецов – а тем временем в городе уже поднялись страшные крики, к которым успела привыкнуть нежная Иоана: хозяев Брашова, не столь расторопных и безжалостных, как семейство Кришан, до последнего молившихся о чуде, сажали на кол посреди главной площади… Упивавшиеся разбоем, насилием и государевым правосудием завоеватели отвлеклись – и пропустили беглецов. Была еще не ночь, хотя и смеркалось, - но небольшой отряд смог незамеченным преодолеть путь до монастыря. И там они были вынуждены остановиться – у Марины кончились силы; хотя она и горела возбуждением, и жажда крови при виде избиения взыграла в ней вместе со страхом. Однако пережитого было слишком много для женщины. В святой обители им дали подкрепиться и предоставили постели; иначе они просто не преодолели бы подземной дороги. Муж Марины вздремнул тоже – и он, как дочь Кришана, очень устал; но, отдыхая, стерег сон их обоих. Едва ли, конечно, князь мог бы напасть на святое место, каким бы отъявленным злодеем ни был… но готовиться следовало ко всему. И через два часа после того, как спасенные уснули, их разбудили с криком: - Бегите! Конники Дракулы во главе с самим князем скачут к монастырю – скорее спасайтесь, вы навлечете погибель на себя и на нас! Беглецы спустились в подвал, где за массивными дубовыми, окованными железом дверями начинался подземный ход. Монахи со многими благословениями отправили господ Трансильвании через эти двери; и с облегчением заперли их за ними. Теперь ни один человек, кроме того, кто решился бы на самый тщательный обыск монастыря, не смог бы выследить бежавших. Князь Влад таким святотатцем не был – и, получив благословение настоятеля, за которым и явился в православную обитель после своих деяний, отбыл вместе со своими победоносными воинами.