Орлиное гнездо

Марина, держа узел с вещами – она захватила столько драгоценностей, сколько смогла, - шла следом за мужем, который освещал им путь. У Марины, а также их слуг, были запасные свечи; но они не решались озарить ими всю дорогу: испытывая благоговение перед священным местом и его тайнами. Однажды они миновали раку – покоившийся в нише серебряный ларец с мощами какого-то безымянного святого; Марина размашисто перекрестилась, минуя их, хотя вид иссохшей белой плоти вызвал у нее скорее содрогание ужаса, чем священный трепет. Потом Марина вспомнила, что если погаснет светильник, который несет муж, они останутся в полной темноте – и едва ли сумеют добыть огонь снова! А если там, впереди, поджидают враги?.. - Василе! – громким шепотом позвала она. – Василе, дай нам твою свечу, зажечь еще! Муж остановился. - Что ты говоришь, Марина, - мы не можем касаться святых тайн! - Никто и не предлагал тебе касаться святых тайн, - громко и раздражительно ответила Марина; от звука ее голоса все вздрогнули, казалось, он мог вызвать обвал. – Ты понимаешь, что если твоя свеча погаснет, мы все тут можем погибнуть? В церкви всегда возжигают огонь во славу Господа! Муж рассердился – но сдержался и ничего больше не возразил; он позволил Марине, а следом и еще двоим своим людям зажечь свечи от его собственной. Стало видно гораздо дальше – ход, казалось, не имел конца; зато обнаружилось боковое его ответвление: черная дыра, в которую свет провалился. У Марины округлились глаза при виде таких монашеских тайн; но она, как перед тем муж, сдержалась и ничего не сказала. Потом они отдались трепету подземного путешествия – слух, зрение, даже тело сделались болезненно чутки, ловя каждый ветерок, каждый посторонний звук. Однажды Марина вскрикнула и остановилась, переполошив остальных. - Там наверху кто-то протопотал! Она ткнула пальцем в потолок; бледная, с растрепавшимися черными волосами, которые разбросались по плечам во время их скитаний, Марина казалась видением из ада, нежитью. Все в испуге прислушались тоже; и в самом деле как будто земля над ними дрогнула. А потом впереди послышался звук, точно что-то осыпалось. Марина простонала. - О боже, муж мой, ведь это обвал! - Ты бы больше кричала, - с огромным неудовольствием, скрывая собственный страх, ответил муж. – Идем теперь вперед, посмотрим! Другой дороги нет! Процессия снова двинулась дальше, некоторое время шли в молчании – и вдруг предводитель остановился так резко, что жена налетела на него, чуть не загасив свою свечу. - Верно, Марина, обвал! Святые угодники! Он обернулся к жене – такой же бледный, растерянный, как она. - Это, не иначе, конники князя стрясли! Они так грохотали – еще на земле чуть не оглушили! Марина выругалась громко и изощренно. Она уже увидела, какое препятствие перед ними, - проход был засыпан полностью. - Нам не расчистить его без лопат, - прошептала она. – Да и вперед идти может быть опасно: ведь войско топотало по всей равнине! Нужно пробираться тем боковым коридором, который мы видели, налево, - он тоже должен иметь выход наверх! - Там будто никто не топотал, - усмехнулся муж. – И подумай: в той стороне мы можем попасть в самые руки Дракулы, ведь это куда ближе к городу! - К какому? Мы ничего не знаем – ни где Дракула, ни где его люди, - возразила Марина. – И, как бы то ни было, другого выхода нет. Идем! Она пошла обратно первая – муж вскоре нагнал ее и, схватив за плечо, оттолкнул; он опять повел отряд, не позволяя Марине рисковать. Они достигли подозрительного лаза и сгрудились перед ним; было очень страшно отправляться навстречу неизвестности. Но другого выхода не было. Этот коридор оказался уже и ниже, чем главный: очевидно, был проделан не с такою тщательностью и в большей тайне, нежели тот. Приходилось идти пригнувшись: во всяком случае, рослому предводителю. Через некоторое время он остановился, чтобы расправить спину; и предложил жене вернуться. - Куда мы пойдем! – воскликнула Марина, испуганная и сердитая. – За нами заперто – и перед нами тоже: ты предлагаешь терять последние силы, пробиваясь понапрасну? Он вздохнул – и, опустив голову и плечи, продолжил путь. Они продвигались долго, утомленные до крайности, грязные донельзя, продрогшие, испуганные и голодные; у всех подкашивались ноги. Скоро стало не разобрать – в самом деле под землей так темно или же у них темнеет в глазах… И наконец муж снова остановился. - Как я и ожидал! – воскликнул он. Марина, подлетев к нему сзади, схватилась за его руку: - Что?.. - Коридор еще сузился – и мне все казалось, что мы поднимаемся, - со скрытым торжеством в голосе ответил он. – Так и есть! Вот выход наверх, заваленный камнем: должно быть, ведет в поле, как и первый! - А ты копыт не слышишь? – боязливо прошептала Марина. - Нет, все тихо, - ответил муж. – Думаю, можно попытать этот выход: я отвалю камень! - Ты надорвешься один, пусть слуги помогут, - сказала она. Ей пришлось втиснуться в стену, в отвратительную холодную землю, чтобы дать дорогу двоим мужчинам. Все трое уперлись руками в камень – и вместе нажали; камень дрогнул, но не подался. – Еще! Разом! – резко приказала Марина, едва не пробив потолок головой от нетерпеливого движения. Мужчины с кряхтеньем, могучим общим усилием толкнули камень – и сдвинули его! Путь был открыт! - Молодцы! – рассмеялась Марина с огромным облегчением. И тут муж, выглянувший было наружу, отшатнулся, точно ему в лицо сунули факел; он потрясенным шепотом приказал: - Тихо!.. - Что? – шепотом воскликнула Марина. Муж рванулся к ней, сшибив с ног одного из помощников; у него был вид сумасшедшего. - Это выход назад в город – хоть и не знаю, в какой! – задыхаясь, проговорил он. – Везде огни, на улицах горы трупов, а среди них бродят эти падальщики! Боже, а если нас заметили? Нам конец!.. Он невольно всхлипнул, плечи дрогнули – но никто из отряда не упрекнул господина в слабости. Слуги бессильно повалились на землю, отчаянным шепотом призывая Бога на помощь; Марина соскользнула по стене и беззвучно зарыдала. Однако, несмотря на полнейший, кромешный ужас, никто не шумел – все понимали, что это смерть. А потом Марина прошептала: - Может быть, попытаться выйти в город, когда никто не будет смотреть? Нам нужны… И тут муж цыкнул на нее в настоящей ярости: - И думать не смей! Уходим, пока нас не заметили! - А камень ты как на место водворишь? – возразила едва живая, но не потерявшая холодной рассудительности Марина. – Все равно поймут, что здесь есть ход! И ты собрался расчищать завал руками? - Да хоть зубами! Лезть к захватчикам нам – полное безумие! Уходим, немедленно! И муж двинулся обратно, подталкивая Марину; потом повлек ее силой. Она так устала, что едва ли не висела на нем; но потом, не то сжалившись над мужем, не то собравшись с духом, поползла сама. Беглецы сейчас, и слуги, и господа, напоминали оголодавших черных демонов – пожалуй, отпугнули бы и воинов Цепеша, явись сейчас перед ними из-под земли; да только ненадолго… Они выбрались, вернее – вывалились в главный коридор; и тогда Марина сказала своим попутчикам: - Мне нужно попить и отдохнуть – иначе вы вынесете отсюда только мой труп. Муж чувствовал себя немногим лучше; и хотя терять время было непозволительно, поскольку как раз теперь войска победителя могли отступить и снова перекрыть им дорогу, они выпили воды и съели по сухарю. Потом Марина привалилась к мужу и уснула; ее черные волосы – покрывало она давно потеряла - засыпали ему колени. Муж застыл на миг, занеся руку над нею в какой-то растерянной нежности, - а потом лег рядом с женой и заснул, обняв ее. Пробудились они от холода и от лихорадки, которая, казалось, проникла в их кости из-под земли. Свечи давно догорели – но стало как будто светлее. Помогая друг другу, беглецы поднялись и пошли дальше. Немного погодя опять добрели до завала. И тогда предводитель, ожесточенно и молча, принялся расчищать его мечом. Марине велел не соваться. Она немного посмотрела, как муж копает таким благородным орудием, - потом остановила его, пожалев его силы. Попыталась рыть сама, но супруг мрачно приказал ей пустить на свое место слуг-мужчин. Завал - к их огромной радости, которую спустя короткое время погасили усталость и страх, - оказался невелик: они смогли расчистить его и прорваться дальше. - Слава богу, - прошептала Марина. - Рано радоваться, - ответил муж. Они пошли в молчании, потеряв счет времени; оцепенение, сродни безволию, охватывало их – без солнца, в полной неизвестности. Только думали: нет ли впереди еще одного завала? Кончится ли этот путь? Путь кончился – очень похоже на боковой: огромным камнем. - Вот это точно выход на равнину, - прошептал предводитель. – Свободна ли она? - Отваливай, - с тяжким вздохом ответила Марина. – Примем свою судьбу. Напрягши последние силы, мужчины отвалили камень. Им открылось розовое, высокое и чистое окно – свобода. Свежий холодный ветер овеял измученные лица; Марина, ощутив себя счастливой и невинной, победно рассмеялась. Врага поблизости не было! Беглецы вылезли наружу – и тут же поняли, что попали из огня в полымя. Было раннее утро; они и в самом деле очутились в чистом поле, а на соседнем поле – рукой подать - расположилось лагерем войско Дракулы: отдыхающие после ночного боя воины, последняя стоянка перед отходом. Трансильванцы с ужасом обозревали землю, усеянную телами спящих. Кони их паслись в стороне. На таких конях воины князя стопчут их, как бы далеко спасенные ни ушли… Куда податься? - Можно попытаться украсть нескольких коней, - прошептал предводитель. – Но ведь они наверняка выставили часовых… - Хоть лезь обратно под землю, - горестно отозвалась Марина. – Попытаемся пройти! Крадучись, стараясь даже не приминать траву, они стали пробираться мимо лагеря. Только бы Бог не оставил их милостью – ведь хранил до самого конца! До такого страшного конца!.. И тут они увидели, что на княжьем поле кто-то пошевелился. Дозорный! Беглецы замерли; предводитель схватился за меч, но рука так и застыла, не вытащив его. Марина извлекла кинжал – но рука с оружием повисла плетью; ее пошатывало, своей воли не осталось. Все! Однако часовой не спешил поднимать шум – он проскользил к ним, гибкой и полной силы фигурой; подойдя же, оказался юным рыцарем: в кожаной куртке, в сияющем панцире, в бархатной шапке с меховой опушкой, из-под которой ниспадали на плечи темные перепутанные кудри. Большие черные очи горели из-под густых бровей – но этот прекрасный витязь еще не начинал бриться… - Ты – Марина? – спросил он ошеломленную женщину. – Где твоя сестра? - Ты… ты – Корнел? – тихо ахнула Марина. – Муж Иоаны? Но она не… Супруг крепко схватил ее за локоть, заставив замолчать; он ответил, собрав все спокойствие: - Иоана ушла первой, еще прежде вас! Ему на миг показалось, что после таких слов рыцарь его зарубит, - но лицо этого палача Цепеша вдруг озарилось каким-то небесным светом. Он тихо воскликнул: - Хвала тебе, Господи! Иоана успела! Потом чудный этот часовой попросил Марину: - Передай своей сестре, что я люблю ее! - Да как я передам – как мы уйдем от вас? – воскликнула Марина шепотом. Глядя на лицо Корнела, она в мыслях принялась молиться о спасении. Кто знает, что может такому ударить в голову?.. Корнел раздумывал несколько мгновений – а потом ответил: - У нас есть несколько свободных лошадей – их седоки мертвы; я дам вам их. Вы успеете уйти! - Ты разве один их стережешь? – усомнился предводитель отряда. - Сейчас – один, - гордо ответил Корнел. – Князь ничего не опасается! Кто здесь посмеет тронуть нас - ваши города теперь наши! - А с тебя не спросят? – изумилась Марина. - У нас своих не так считают, как врагов, - и наши потери еще не подсчитывали, - отозвался Корнел. Сил изумляться и спорить у беглецов не осталось – и вскоре, благодаря ловкости Корнела, они получили четверых коней: на каждого пришлось сесть по двое. Марину взял на свое седло муж. И тут вдруг витязь схватил за повод их лошадь. - Скажи моей Иоане, что я люблю ее, - горячо потребовал Корнел у Марины. – Что все, что я сделал и делаю сейчас, я делаю во имя ее!.. "Что сделал – разорил и залил кровью нашу землю?.." - Скажу, - пообещала Марина. Их спаситель улыбнулся. - Я приду к моей жене во что бы то ни стало! – поклялся Корнел. "Безумец – не хуже Дракулы!" Они поблагодарили Корнела и попрощались с ним – и умчались, понимая, что спасло их истинное чудо. Когда войско осталось далеко позади, Марина спросила мужа, задыхаясь от скачки: - Ты что – сносился с этим мальчишкой и сказал ему, что этим путем бежит моя сестра?.. - Нет, - ответил тот, все еще вспоминая Корнела и дивясь. – Как бы я мог! Я и не знал о нем: к нему подобрался кто-то от твоего отца! Ловок же боярин! - Отец ведет какую-то игру, - прошептала Марина, откинувшись на грудь мужа. – Я не понимаю - и даже ты не понимаешь, на что она нацелена…