Орлиное гнездо

Иоана сидела в отцовской библиотеке вместе с сестрой. Она склонила голову над тяжелой драгоценной книгой, лежавшей на ее коленях, но не читала – а только бестолково теребила медные застежки бархатного переплета. Марина, с непривычной в ней лаской, гладила сестру по ссутуленному плечу. - Ведь ты знаешь, что иначе и быть не может, - обжигающе горячо прошептала старшая. – Нельзя жертвовать одному ему всею нашей семьей! Да это попросту низко и грешно! Плечи Иоаны дрогнули, будто от смеха. - Низко! Грешно!.. Как наши языки еще не отсохли, поминая грех! Марина обняла ее за плечи – страстно, как мать, как властительница. - Я никак не хотела бы, чтобы Корнел погиб, - проговорила она срывающимся голосом. – Ведь ему я обязана своей жизнью! Но если придется выбирать – его воинская честь или честь и слава нашего рода, ты знаешь, что я выберу! - Отними у него честь – и ты отнимешь жизнь, - прошептала Иоана. – Ты не знаешь, какой это рыцарь… Марина мотнула головой, качнув длинными тяжелыми серьгами, - она была очень тщательно наряжена, точно вдруг приохотилась к этому; но волосы опять стягивала без жалости. - Я знаю, - отозвалась она. – Это такой же рыцарь, как Дракула! Тот тоже умрет, а от чести не отступится, - но и зверь, каких поискать! Ты знаешь, как должно сделать, и ты уже сделала много для нас… продолжай и дальше! Иоана вдруг сжала губы и сбросила свою книгу с колен на пол, так что обе сестры вздрогнули от глухого удара о камень. Иоана посмотрела в глаза Марине. - Я бы поверила тебе, если бы не знала, на что ты способна, Марина, - глухим голосом проговорила она. – Я догадалась о вашем с отцом обмане, когда нашла в покоях Раду Кришана мое собственное неотосланное письмо! Как же вы не позаботились его уничтожить! Марина с невинным видом пожала плечами; но взгляд ее давил темною, тяжелою угрозой. - Военная хитрость, какие совершаются каждый день, - ответила она. – Ты думаешь, отец и прежний его князь до меня гнушались ими? Это пустяк в сравнении с тем, что мы выиграли: подумай, Иоана, - тут она стиснула ладони сестры, - если бы не наш обман, мы все могли бы уже достаться на корм воронам!.. Иоана содрогнулась, вдруг представив труп в белом женском платье, истлевающий на колу, с длинными черными волосами… Марина? Она сама?.. - Как ужасно… Мы живем словно не в Божием мире, а в диаволовом… - прошептала она. - В миру живем, - усмехнулась Марина. – Без греха шагу не ступишь! Но нужно всегда помнить то, что нам с тобою должно помнить! Она прервалась. - Так ты не выдашь нас своему муженьку? Иоана уставилась на нее с негодованием. - Как ты могла такое подумать! Чтобы я доносила на мою семью! Да ведь ты помнишь, что у князя в заложниках Петру! - Вот именно, - мрачно ответила Марина. – Руки нам всем связали, языки завязали! А в каких же дураках твой Корнел, - вдруг рассмеялась она, качая головой. – Ах, господи! - Не в таких и дураках, - заметила Иоана так же мрачно. – Он тоже начинает понимать жизнь! И что вы с отцом и матерью намерены послать его на убой – наверняка про себя догадывается! - Умный мальчик, - задумчиво ответила Марина. – Посмотрим, одержит ли в нем верх здравый смысл… вместе с горячим его сердцем и любовью к тебе! Тут Иоана схватила ее за плечо, зеленые глаза сделались жестокими: - Так на убой или нет, сестра?.. Марина помедлила, потом покачала головой. - Нет… Я не бессердечная тварь, Иоана… Я постараюсь склонить отца к тому, чтобы сохранить Корнелу жизнь: если удастся сместить Дракулу и заменить его другим ставленником Корвинов*. Мы уже думали об этом - у твоего мужа благородная фамилия: быть может, он получил ее от какого-нибудь измельчавшего боярина прежних времен*, с которым расправился дед Дракулы, вступая на престол! Оттого у Корнела Испиреску и лицо, и стать как у дворянина. Быть может, он сделается большим человеком при дворе нового князя! Иоана покачала головой, и одна из ее двух кос свесилась на грудь. - Сладко ты поешь, сестрица, мягко стелешь, - проговорила она, усмехаясь. – Как знать, не ложь ли это, которую вы с отцом скармливаете мне – как Корнелу? Вы до последнего будете уверять меня, что сохраните моего супруга для меня, а потом избавитесь от него, как он свое отслужит?.. Марина переменилась в лице; потом подалась к сестре, сжав кулаки. - Да ты ведьма похуже моего, - процедила она. – Вкладываешь мне в голову такие подлые мысли! Я тоже памятую, что я христианка, моя добродетельная сестра, подслушивающая и подворовывающая из отцовских покоев! Будь покойна! Да только я делаю то, что, по совести, должна была бы сделать для нас ты – если бы только достало ума и храбрости! Иоана, отшатнувшаяся к стене, тяжело дышала. - Да ты, я вижу, еще более добрая христианка, чем князь Влад, любезная Марина, - выговорила она. - Тогда уж и себя, и себя приплети! – страстно и зло откликнулась Марина. Обе перевели дух; одновременно утерли широкими длинными рукавами мокрые жаркие лбы. Потом Иоана спросила, уже спокойней: - А что вы сделаете, если я сейчас понесу? Ведь это не входит в ваши расчеты – или расчеты отца: верно ли я понимаю? Марина слегка усмехнулась; некрасивое, но полное огня лицо ее сейчас притягивало взгляд больше, чем прекрасный лик сестры. - А ты сама хочешь ли? – мягко спросила она. Иоана опустила глаза. - Как Богу будет угодно. - Святая Иоана! – поглядев на ее лицо, воскликнула Марина, хлопая в ладоши и зло смеясь. – Приснодева! Скажи-ка: сладко тебе с ним лежать? Что вы с ним вытворяете? А рожать-то ох как не хочется! Иоана покраснела. - Я и вправду не хотела бы… теперь, когда мое дитя вот-вот может осиротеть, вашими стараниями, - проговорила она. – Но если дитя будет, я приложу все силы… Марина посерьезнела и, опять придвинувшись к Иоане, крепко взяла ее за плечи, заглядывая в глаза. - А пьешь ли ты отвар, который готовит тебе мать? Иоана вздрогнула. - Ты и об этом знаешь? Марина улыбнулась ей, как несмышленому младенцу, и снисходительно поцеловала в лоб. - Я его сама пью! Потом мать научит меня и готовить! - Да ведь это грех, - сказала Иоана. Марина тяжко вздохнула. - Да уж, грех… По мне, так это не грех, а милость Господня, которая нас уберегает в злые дни. Ты пока одного ребенка выносишь, наш царь Ирод сотню младенцев смерти предаст! И ему не грех, его право свято! - Это дело его души, а то – твоей, - тихо ответила Иоана, не сводя глаз с ее лица. - Да ты просто богослов, - фыркнула Марина. И обе сестры горько, в один голос рассмеялись, схватившись друг за друга; даже слезы из глаз брызнули. - Я поеду в Тырговиште? Что отец сказал? – тихо спросила Иоана, когда они успокоились. Марина поджала губы. - Поедешь, никуда не денешься! В срок поедешь, чтобы князя не прогневить! А потом, даст Бог… Иоана прикрыла глаза. - На Пасху мы вас с мужем снова домой зазовем, - сказала Марина. Иоана тихонько ахнула. - А можно будет? Ведь господарь заподозрит! Марина качала головой. - Господарь не подозревает, а знает, - ответила она. – Я речи княгини помню: Елизавета такая же змея, как он дракон! Но только убежден, что мы против него ни за что не пойдем: что довольно теперь примучены, боимся! Ведь князю известно, что старые бояре его люто ненавидят… куда как удивительно было бы, если б они его любили! Иоана скрестила руки на груди. - Так это в Пасху будет? – тихо спросила она. - Как вызреет, - так же тихо ответила сестра. – Если и муженек твой к этому времени вызреет, он поможет… если же нет, тоже добро: он на нас умышлять не будет, да и Дракуле нас не выдаст: очень уж благороден! - А если неудача… куда? Куда тогда? – спросила Иоана. - Есть такие места, - ответила Марина. – Там и отсидеться при случае можно… но долее терпеть Дракулу никак нельзя! - У тебя хитрость женщины, а сердце мужчины – ты страшна, - прошептала Иоана. – Я тебя боюсь… Марина слегка поклонилась. - Благодарю, я польщена, - сурово усмехаясь, ответила она. – А ты, моя добрая Иоана, страшна своим невинным взглядом и медовыми устами! Еще неизвестно, кто из нас страшней! Старшая сестра опять придвинулась к младшей и вдруг похлопала по животу; Иоана от неожиданности чуть не ударила ее по руке. - Ты с этим… смотри! – приказала Марина. – Слава богу, что скоро великий пост! - Да и до поста что угодно случиться может, - прошептала Иоана. Марина покивала. - Твоя правда! Потом посмотрела на Иоану с неожиданной жалостью. - Бедняжка… Тебе опять своей головой семью выкупать! Но это ненадолго: уж теперь-то точно ненадолго! - Как бы не кончилось иначе, чем ты рассчитываешь, - прошептала Иоана, улыбаясь почти безумно. Марина нахмурилась и широко, открыто перекрестилась. - Как Богу будет угодно! Иоана повторила ее жест. Потом сестры расцеловались, и Иоана поднялась с места; она подобрала с пола и поставила на полку книгу, которая так и пролежала забытой, пока полыхал их разговор. Кивнув сестре, она вышла из книгохранилища и направилась в большой зал – готовить его к приходу мужа. Корнел явился румяный с мороза, свежий, счастливый… уже тем, что видел ее. Иоана позволила стиснуть себя в объятиях; она блаженствовала, принимая ласки чистого душою супруга. Потом застенчиво спросила: - Хорошо ли ты поохотился? Корнел беззаботно мотнул головой. - Нет – напрасно только по лесам прошатался, - ответил он. – Да и бог с ним! В другой раз повезет! Иоана грустно и серьезно посмотрела ему в лицо. - Тебе нравится у нас? У него под ее взглядом сделалось такое же печальное и суровое выражение, как у нее, - а потом Корнел ответил: - У вас не хуже, чем у меня дома. Иоана, закрыв глаза, прижалась к плечу мужа – и думала, ощущая, как его ладонь гладит ее волосы, что Марина недооценила свою пешку. * То есть Яноша и Матьяша Хуньяди, чье родовое имя было "Корвин", или "ворон". * Патронимические фамилии с окончанием на "-escu" у румын в средневековье преимущественно означали принадлежность к знатному роду.