Орлиное гнездо

Их предупредили перед самым набегом, как вестники Василеску – Трансильванию, которую черный дьявол вслед за тем сровнял с землей. Однако Раду Кришан был научен горьким опытом – и вообще более предусмотрителен, нежели Василеску, и своих разведчиков с мест не отзывал. Они примчались в замок со страшной вестью на устах, выгадав, может быть, несколько часов – или час, или меньше… Но здесь все могли решить минуты! Под рукой Раду Кришана сейчас было триста воинов, считая всех, владеющих оружием; он был человек не робкого десятка – и сейчас, услышав о том, что Дракула сам идет к нему, пленился безумною мыслью окружить и захватить своими малыми, но отчаянными силами вожделенного душегуба. Они куда лучше знают свои земли, нежели господарь, - пусть даже тот и объявил Трансильванию своей… не глядя! Но дружинники господаря славились своим искусством даже среди прекрасных валашских воинов, и числа наступавших Раду не знал. Не будет ли такая попытка верной гибелью? Но неужели же они сдадут свой замок без боя? И куда отступать такому количеству человек? Из замка Кришан, конечно, был прорыт подземный ход… но спасаться таким путем трудно, долго и почти безнадежно. Победители ворвутся в замок, разнюхают его ходы и выкурят беглецов из-под земли, как лис, - или же перебьют прямо там, внизу! И Раду Кришан решился. Он даст бой ненавистному властителю. Быть может, тот ждет покорной и доверчивой сдачи – чтобы потом с торжеством отвезти пленных в свою столицу и там предать излюбленной им казни; или же позорно умертвить здесь, вкопав ряды кольев перед глазами собственных крестьян Кришанов. Крепостным Кришанов жилось неплохо – Раду был добрый и рачительный хозяин, заботившийся о своей скотине; но он вообразил, как эти люди, умеющие только копаться в земле и повиноваться, подходят к месту его казни и плюют своему умирающему господину в очи… не своею даже волей, а волей деспота, которого так же испугаются ослушаться… Он слыхал – такие случаи бывали. Раду покрылся холодным потом. Нет – он лучше сам лишит себя жизни! Ну а если так – раздумывать больше нечего! Корнел, в этот раз всецело посвященный в замыслы Раду, сам взялся засесть в засаде в лесу, признав такой план лучшим. Но он горячо просил тестя позволить Иоане уйти – пусть хотя бы его жена и ребенок останутся в безопасности! Раду сощурил черные глаза. - Этот путь… Этот путь всегда открыт, - проговорил он. – Но он – последний! Ты понимаешь, что Иоане некуда будет идти, если возьмут нашу твердыню? Корнел кивнул. - Да, господин. И я… Я сделаю все, чтобы отстоять наш замок! Раду поглядел ему в глаза – и вдруг расхохотался, схватив за сильные молодые плечи: - Ты понимаешь, что для этого тебе придется пленить самого князя? Корнел рассмеялся в ответ: - Я готов! Он выхватил саблю и бойко перекрестил воздух. Раду, улыбаясь и кивая, похлопал его по плечу. Он знал, что Корнел в этот миг ненавидит его всеми силами души, – но это было ничего. Это было даже хорошо! Порою из такой ненависти люди и совершали чудеса! Корнел убежал, созывая воинов, с которыми собирался уйти в лес; Раду же стал занимать оборону замка. Он давным-давно врос в эту землю, он, как дуб-патриарх, пустил корни в каждый отнорок, прорытый последней замковой мышью, - пусть-ка попробуют вырвать его отсюда! Марина вбежала в комнату Иоаны, принеся сестре новые вести о замыслах отца, - и застала ту одевающейся в мужское платье, в котором она упражнялась с оружием: широкие цыганские штаны, высокие сапоги, кожаный пояс, на котором висела сабля, белая крестьянская рубашка с вышивкой. На глазах у изумленной Марины Иоана облеклась в алую бархатную безрукавку, стянувшую и почти скрывшую ее грудь, и плотную кожаную куртку. - Ты думаешь сойти в таком платье за мужчину? – с усмешкой спросила старшая. - Я думаю, что так удобнее! – ответила Иоана. Закинув руки за голову, она быстро и небрежно заплела волосы в косу. – И тебе бы переодеться, сестра! Будь готова бежать – в юбке неудобно! – бросила Иоана сквозь зубы. - А ты готова сражаться – со своим ребенком в животе? – усмехнулась Марина. Она была одета как невеста – в светлое, пышное платье с золотом; черные волосы распустила по плечам. И вообразить нельзя было худших оков при бегстве! Но прежде, чем Иоана произнесла это вслух, Марина вскинула руку, предупреждая советы, и быстро и сухо рассказала, как боярин намерен оборонять крепость. Иоана поняла, что отец решился стоять насмерть, - она немного побледнела, но выше подняла голову, и зеленые глаза заблестели готовностью. - А ты сама… Марина отмела все предостережения, мотнув головой, и, царственно выпрямившись, быстро вышла из комнаты. Иоану охватила внезапная тревога, какой она никогда еще не испытывала за свою надменную, алчную и холодную сестру, - но она уже не успела ничего той сказать. Черный дьявол пришел на закате; защитники замка увидели его со стен – катившуюся на них неотвратимую лавину, ощетинившуюся саблями. Воины между бойницами заряжали орудия; воины под окнами башен готовили факелы. Туда уже натаскали пакли, которую будут поджигать и кидать на головы атакующим; слуги в кухнях кипятили смолу, которую будут подавать в башни через отверстия в полу. Но еще прежде того на дружинников Дракулы напали из засады. Воины Корнела, выскочившие из леса, бросились в бой так, точно в них вселился сам дьявол, избравший гнездилищем их души; они пронзали врагов, подрубали ноги коням, стаскивали ошеломленных всадников с седел, ослепляли их факелами… Панику, начавшуюся в рядах воинов Дракулы, смог унять только сам Дракула – мощным голосом он строил их, сплочая снова, сверкая своим стальным с золотом доспехом, как живая смерть. Он стремительно вращал огромной саблей, разрубая воинов в латах до самого седла. Под конец даже отчаянные солдаты Корнела устрашились и попятились, не смея подойти к нему. - Держись, кому говорю! – проорал Корнел, казавшийся рядом со своим бывшим вождем, древнею погибелью, смертью юной. – Напирайте на них! Окружайте князя и тесните к лесу!.. И он сам, вскочив на лошадь из-под убитого врага, рванулся наперерез всадникам Цепеша, с такой отвагой и яростью, что в одиночку прорвал строй; за ним, опьяненные успехом, бросились пешие и конные воины Кришана, и Дракулу отрезали от его войска! Его и нескольких его дружинников стали теснить в чащу! Черная грива взметнулась под шлемом, рассыпавшись по алому плащу, по необъятной спине, и всем послышался изумленный рык льва, окруженного псами… Но ненадолго! Перерубив одного из смельчаков пополам, так что тело развалилось внутри одежды и алая кровь дымящимися струями ударила в лица его товарищам, князь вырвался из окружения. - Вперед! – прохрипел он, указывая багряной саблей в сторону замка. – Покажем этим подлым собакам! В стороне одиноко и горделиво протрубил рог. Взвились в небо стяги, развернулись к замку готовые к выстрелам орудия - и войско пошло на приступ: разрозненные силы сплотились, казалось, мгновенно, точно и не заметив понесенного урона. Одною пламенной силой княжеского духа. - Вперед! – прокричал и Корнел, увидевший, что защитники лишились преимущества. – Обгоним их!.. И он опередил врагов, опять своим безумным натиском прорывая ряды и кладя вокруг себя трупы; он был таким же знамением этого дня, как Дракула. И тот, конечно, уже увидел, кто руководит обороной замка Кришан; и взаимная лютая ненависть умножала их силы. Но удержать врагов под стенами не удалось – они намного превосходили защитников и силами, и числом; и Корнел, в одиночку проскользнувший в замок тайным ходом, побежал, топоча и орошая все вокруг кровью, громогласно призывая женщин и слуг, неспособных к битве, спасаться. - Иоана! Где Иоана?.. Корнел побежал на башню, точно вдруг потеряв голову. Но не успел подняться – на полпути столкнулся с Мариной, которая тоже спешила вверх по винтовой лестнице, но путалась в своей юбке. Корнел схватил ее окровавленными руками, пятная светлое подвенечное платье. – Безумная! Куда ты? Женщина могла бы умереть на месте от страха, схваченная из темноты таким адовым видением, - но Марина развернулась к мужу сестры и засмеялась ему в лицо, звонко и счастливо. - Как ты хорош! Как славен этот день! – воскликнула она. - Сейчас же беги вниз… Уходи! – крикнул он, тяжело дыша, крепко держа ее, точно опасаясь, что у Марины подломятся колени и она скатится по ступенькам. – Вы еще успеете уйти! Разыщи Иоану и бегите подземным ходом! - Без тебя она не побежит, Корнел чел Фрумош! - смеясь, ответила Марина, скользнув смуглой рукой по его непокрытой голове, по кудрям. – Беги сам, если хочешь, чтобы Иоана жила! А мне дорога туда, в небеса! Корнел стиснул зубы и встряхнул ее. - Ты сошла с ума? Я сейчас стащу тебя силой! - Только посмей! Марина оттолкнула его так, что он сам едва удержал равновесие; но потом притих и глядел на нее, как на какую-то вещунью, точно под стенами замка не шло сражение. - Бегите в Семиградье… Тот подземный ход, начало которого ты видел, ведет не только в монастырь, а еще и в один из самих купеческих городов, - проговорила Марина. – Вы укроетесь там! Я дарю вам двоим мою непрожитую жизнь, которой у меня не будет и не может быть!.. - Да что ты!.. - воскликнул Корнел и осекся. Марина усмехнулась. - Я ненавижу моего мужа, - смеясь, проговорила она. – Ты для моей сестры – все то, чем должен был стать он для меня; а Василе Поэнару оказался слишком мелок для Марины Кришан! Он моя неизбывная цепь, но я ее разорву!.. - Марина… Она весело кивнула ему. - Я умру так, как никогда не умер бы он, торгаш! Потом Марина шагнула к Корнелу, сойдя вниз на ступеньку, - и, вдруг страстно обхватив его руками за шею, прильнула к его губам. Корнел прижал ее к себе и ответил на поцелуй. Потом Марина взглянула воину в глаза – ее глаза сияли счастьем. - Прошу тебя только об одном, рыцарь, - задыхаясь, проговорила она, - помни, что ныне и присно и во веки веков благовонные уста твоей жены будут дышать моим дыханием, а за прекрасной спиной твоей жены будет вставать моя уродливая тень… Помни Марину! - О несчастная… Великая душа! – воскликнул Корнел со слезами на глазах. - Беги! Спасайся! – крикнула Марина и, повернувшись и подхватив юбки, бросилась вверх на башню. Корнел не задержал ее. Победительные воины Цепеша, прорвавшиеся и сквозь огонь, и сквозь вражеский строй, устрашились видения, вдруг представшего им с высоты башни, точно сама древняя душа замка облеклась плотью. Явившаяся между каменных зубцов высокая женщина в светлом, золотом платье, с развевающимися черными волосами, раскинув руки, хохотала и выкрикивала безумные слова: - А ну идите ближе! Ближе!.. Эй, дьявол, погляди сюда – вот твоя невеста! - Мерзкая ведьма! – крикнул князь, узнав ее. Марина победно смеялась, и хриплый хохот ее разносился над смертным полем, как грай стервятников. - Иди, иди сюда, и наша кровь возьмет твою! Я проклинаю тебя, черный князь, и ты усохнешь заживо! Слышишь, ты, мясник, - ты будешь завидовать своим жертвам! Потому что их муки пройдут - а твои продлятся вечно! Прорычав проклятья, князь рванулся к ней, точно мог достать ее с земли. - Вот доберусь я до тебя!.. - Ты сам идешь ко мне, мой суженый! – ликующе воскликнула Марина, простирая руки. – Ты понял, какая мы пара? Как крепка и сладка наша ненависть, как весело гуляет наша свадьба! Дракула не выдержал и осенил себя крестом. Марина расхохоталась, увидев это, как будто узрела самую большую нелепость на свете. Ткнула в господаря перстом, точно могла пронзить им княжескую грудь со своей высоты. - Кривляйся, кривляйся сколько угодно! Ты проклят навеки! И Марина прыгнула вниз. Ее тело с раскинутыми руками перевернулось в воздухе, потом еще раз – а потом Марина упала в горящую паклю. Князь передернулся. - Надо сжечь эту тварь дотла… И тут только Цепеш понял, что Марина отвлекала его внимание на себя, - и, стряхнув оцепенение, с отвратительной бранью бросился на приступ. Но князь увидел, что победа осталась за ним, его воины довершили дело без полководца: стены крепости были разрушены несколькими меткими пушечными залпами, большая часть защитников замка - перебита, оставшиеся в живых ранены или связаны… те, кто на свою беду сдался ему в плен… А Корнел Испиреску, старые Кришаны и их оставшиеся в живых дети – и та, прекрасная заложница, которую Дракуле особенно хотелось заполучить живьем, - все бежали. Иоане пригодилась наука Корнела – она зарубила двоих воинов Колосажателя, ворвавшихся в замок в числе первых и на миг ошеломленных видом вооруженной женщины в мужском платье; впрочем, в чем бы ни была причина ее победы, никто не проследил за убегающими до самого спасительного хода. Корнел уходил последним, уже после всех хозяев и слуг, прикрывая отступление. Молодой витязь прилгнул, чтобы Иоана или родители не вздумали броситься на помощь Марине, - сказав им, что нашел ее уже мертвой. Но в пути, под землей, он в двух словах поведал родственникам, какую участь избрала для себя Марина и как она задержала врага. У матери и у Иоаны на глазах выступили слезы – но не пролились, осушенные пламенем, охватившим их души, когда они узнали о ее подвиге. Может быть, в руинах замка Кришан осталась лежать величайшая жена из их рода! - Таков был славный конец Марины, дочери Раду, - прошептал боярин со слезами боли и гордости. - Над нею воздвигнута достойная гробница, и достойная свита сопровождает ее! Сколько доблестных воинов мы положили с нею! - Но придет время, когда замок Кришан будет заново отстроен, а Марина – отомщена, - откликнулась Иоана. – Не правда ли? Она знала, предчувствовала такой исход! - Я вижу это так, как вижу сейчас тебя, - с улыбкой ответил Раду Кришан. Корнел, конечно же, умолчал о тайне сердца Марины, которую она открыла ему на пороге смерти, - и жалел, и удивлялся, и восхищался этой женщиной. И почему-то ему было страшно за нее: за мертвую… За самоубийцу! Василе Поэнару тоже потрясенно молчал – он не мог выговорить ни слова посреди таких неистовых разговоров и таких людей, которые до сих пор казались ему христианами, а вдруг обернулись дикими язычниками. Вдовец только понурил голову – о своей жене, о покойнице, которой он совсем не знал при жизни, ему сейчас было боязно даже думать.