Орлиное гнездо

Иоана не успела опомниться, собраться с духом при виде могучих гранитных укреплений, воздвигшихся над нею, казалось, в один миг – как кавалер снял ее с коня и понес в замок на руках. Сопротивляться на глазах у слуг и воинов было бы некрасиво и недостойно; Иоана обвила шею Андраши руками и склонила голову, глядя, как утопают в проталинах его щегольские сапоги. Интересно, кто сейчас может видеть их из окон и бойниц – и что эти свидетели думают? Во дворе замка венгр поставил ее – и вознаградил не то ее, не то себя долгим, нежным поцелуем, положив руки Иоане на плечи. - Скоро расцветет весна, - прошептал он, - и эти места станут еще краше… Ты прикипишь к ним сердцем, дорогая. Бела Андраши любил свою землю; похоже было, что и в самом деле родился и вырос здесь. Хотя о том, где он родился и вырос, Иоана почти ничего не узнала до сих пор: слишком щекотливы были обстоятельства его появления на свет. - Ты думаешь, что здесь я дождусь весны? – нахмурив брови, спросила гостья. Они неторопливо направлялись в главный зал. Андраши неподдельно удивился. - Где же еще, любовь моя? Разве ты думаешь, что сможешь теперь вернуться в свой дом в Буде… и что я позволю тебе это? – прошептал он с неожиданной пугающей страстью, сжав ее руку. Иоана стала как вкопанная, точно вдруг обратилась в одну из статуй, украшающих залы замка. - Я не думала, что я пленница здесь, - проговорила она; под ужасным взглядом ее венгр сам застыл. – Это новости для меня! Хозяин быстро шагнул к ней, выражение сделалось мягким, умоляющим. Эти превращения с ним могли совершаться мгновенно. - Иоана, мы все пленники обстоятельств – в той или иной степени! – тихо воскликнул он. – Тебе же, поскольку теперь ты приобрела такое значение, попросту опасно возвращаться в свой старый дом! Мы с тобою оба – государственные люди, - прошептал он ей на ухо, и это смягчило Иоану больше, чем все изъявления любви. Она улыбнулась, но тут же взгляд снова потускнел, как зеленый зимний лед, оковывающий трясину. - Ты думаешь, что муж мой может еще вернуться в Буду… Конечно, тогда мне никак нельзя показаться дома опять! Иоана усмехнулась. - Хотя бы я знаю теперь, что ты не его убийца, - проговорила она, склонив голову и подавая Андраши руку. – Идем, государь мой! Он пошел с нею, держа ее горячие пальцы, не смея больше затронуть эту женщину. Но когда они оказались под крышей, Андраши все же обратился к ней: - Иоана, я не думаю, что супруг твой воротится, даже если он останется в живых. Граф обнял ее и привлек к себе, нежно погрузив пальцы в ее волосы, схваченные на лбу золотой сеткой, и приподняв ее лицо. Иоана чуть не всхлипнула. Как же ей хотелось такой ласки, и какого труда стоило это скрывать! - Корнел все понимает, - шепотом сказал венгр. – И он знает, в чем его долг воина – и долг сына Валахии… - Так мы с тобой можем оказаться святотатцами, покусившимися на таинство брака, - Иоана улыбнулась бегло и растерянно, словно со стороны наблюдала такое надругательство. – Но, конечно, это малость рядом с судьбою страны! - Да, - сказал венгр. Он прижал ее к груди. - Нам и так предстоят немалые сложности в нашем соединении, - шепотом сказал он. – У нас церковный брак может расторгнуть только папа, но вы не подлежите власти нашей церкви… Иоана тихо засмеялась. - Корнелу останется только умереть или представиться мертвецом, - прошептала она. Покачала головой. – И уж не знаю, не помолиться ли, чтобы кто-нибудь из вас, государи мои, помог ему умереть! Андраши прижался щекой к ее виску. Жадными, чуткими руками он гладил ее спину, затылок. - Думаю, что наша помощь Корнелу не понадобится. Угрюмая уверенность в голосе жениха почему-то вдруг возвысила его в глазах Иоаны. Венгр и в самом деле, пусть и в небольшой степени, обладал тою же способностью к ясновидению, которую Иоана открыла в себе. Для Иоаны наполнили ванну с дороги; пока гостья купалась и мыла голову, она приказала приготовить для себя лучшее платье, из алого бархата, со шлейфом и рукавами, пышными в плечах и сужавшимися книзу, - линию плеч, как и линию талии, обозначали золотые жгуты. Это был такой наряд, который захватывал дух, если любоваться им отдельно, - но смущал и отвлекал взор от его носительницы, когда она его надевала: скорее скрывая, чем показывая ее фигуру и красоту. Однако Андраши уставился на свою гостью, когда она сошла к ужину, так, точно ему предстала сама Венера. Иоана улыбалась ему, в ушах покачивались тяжелые золотые серьги, словно бы перемигиваясь с украшенной жемчугом золотой сеткой, охватывавшей ее распущенные волосы, достигавшие колен. - Госпожа моя! – воскликнул граф тихо, поднимаясь с места и простирая к ней руку. – Уж не богиня ли посетила мой дом? Они были в зале вдвоем – как Иоана и ожидала. Продолжая нежно улыбаться хозяину, валашка опустила руку, точно хотела преподнести приятный подарок, - и через несколько мгновений из складок ее пышной юбки явился небольшой, но смертоносный острый кинжал. - Вот таким серебряным кинжалом у меня на родине убивают приколичей – вампиров, - сказала она, поднимая оружие повыше: огонь свечей заиграл на лезвии. Андраши смотрел на это расширенными глазами, как на невиданное чудо. – Но мой кинжал может сгодиться мне и против живого злодея, который еще дышит… и чье сердце еще бьется, - прошептала Иоана, опуская руку, – на миг она наставила оружие жениху в грудь. Кинжал исчез под столом, но Андраши видел, как часто вздымается грудь невесты, как горят ее глаза в готовности нанести удар. Он обошел стол и приблизился к ней; Иоана вся напряглась, но кинжала не подняла. Андраши же мягко сказал, заглядывая ей в лицо: - Дорогая, в этом нет нужды… Ты знаешь, как я люблю и желаю тебя, да я этого никогда и не скрывал - но неужели же ты думала, что я, подобно мальчишке, способен в один миг разрушить все то, чего добивался так долго? Бела Андраши очень дорожит своим словом – и превыше всего дорожит словом, данным тебе! Он стоял, точно готовый сам предаться ее кинжалу, не выказывая и тени страха – только любовь и мольбу. Иоана несколько мгновений молчала – потом рука ее дрогнула, и она поникла, точно виноватая; венгр думал, что она выронит кинжал, но невеста быстро убрала его опять под одежду. Он даже не успел увидеть, куда. - Хорошо… я поверю тебе, - тихо проговорила боярская дочь, поглядев на венгра. – Но знай, что если придет нужда, рука не дрогнет ни у моих людей, отстаивающих госпожу, ни у меня самой! Граф взял ее руку и поднес к губам. - Я знаю, любовь моя… Я прошу тебя только не расточать твое бесценное мужество на своих друзей! Прибереги его для наших врагов! Иоана закрыла глаза, точно приходя в себя после схватки. А Андраши проговорил, не сближаясь с нею более и не прикасаясь к ней – только простерев руки: - Этот замок велик, как целое королевство, - и мы с тобою будем жить в разных его концах, как дети одной страны, объединенные государственной нуждой! Мы достаточно мудры и терпеливы, чтобы ограждать себя от искушений так долго, как потребуется! Тебе нечего бояться ни меня, ни себя! - Хорошо, Андраши, - тихо ответила Иоана. Она взглянула ему в глаза. – Только всегда помни, что ты мне сказал, - потому что я этого ни на миг не забуду! Он улыбнулся с восхищением, препровождая ее к столу и усаживая на почетное место – во главе, напротив себя, также восседавшего во главе стола. Но, едва взяв в руки нож, не сняв с блюда крышки, Иоана нетерпеливо встала, положив нож обратно. - Так мне не нравится! Мы сможем слышать друг друга, только если примемся кричать! Она пересела поближе к хозяину – за два места от него. Венгр невозмутимо подал знак слуге, появившемуся откуда-то из-за занавеси, и тот перенес прибор гостьи, установив его напротив Иоаны. - Долго ли мы будем одни? – спросила невеста, принимаясь за еду. - Кого же еще ты ждешь? – спросил он – не то настороженно, не то с обидой. Иоана усмехнулась. - Ты, похоже, смеешься надо мною! Твоих родственников прежде всего – тех, которые подтвердят, что ты… Андраши побледнел. - Тебе недостаточно слов твоего отца? - Ему тоже было их недостаточно – иначе он не отпустил бы меня к тебе, - заметила валашка. – Я же поверю только своим собственным глазам… хотя даже глаза могут обманывать, - горько закончила она. Андраши быстро встал и подошел к ней. - Мой дядя… мой отчим, Габор Андраши, умер. Ты должна это знать, если слушала жупана Кришана! - сурово проговорил он. – Два года назад дядю свела в могилу старая рана. Что же до моей матери… - Я желаю увидеть ее и поговорить с нею, - перебила Иоана. Венгр вскинулся. - Что ты говоришь! Как ты воображаешь себе, что баронесса Берчени приедет сюда – и к кому! - К своему сыну, - спокойно ответила Иоана. – Или это неправда, жупан? Андраши закрыл глаза. Глубоко вздохнул, расправил плечи. - Хорошо, будь по-твоему, - сказал он. – Ты права, хоть и безжалостна! Я призову сюда мою мать и открою тебе ее стыд! – закончил он сквозь зубы. Иоана быстро встала, оказавшись лицом к лицу с ним. - Рядом с тем, что перед нами теперь открывается, стыд твоей матери ничего не значит, - прошептала она, глядя в глаза жениху. – Разве не так? На губах его мелькнула улыбка. - Так, Иоана! Что ты за женщина, - прибавил он - не то с восхищением, не то с ужасом. – Но ты убедишься в справедливости моих слов, и тогда уже не сможешь взять обратно свои! - Быть посему, князь, - тихо ответила она. После ужина хозяин сам проводил ее в ее комнату, взяв свечу, - и замер при виде двух фигур, поднявшихся ему с порога навстречу. - Это Мареа и Албу. Видишь, какие белые у него волосы?* – тихо спросила валашка у своего спутника, показывая сначала на одного, а потом и на второго валаха, выделявшегося ростом, силой и белизной волос и кожи. – Два моих самых лучших охранителя, - пояснила Иоана. - Ты предоставил моим людям хорошие теплые постели, но эти двое предпочтут спать здесь, под моей дверью, хоть в коридоре и сквозняк… Венгр тихо простонал. - Боже милосердный, Иоана! - Что, мой дорогой? – спросила она. Он схватил ее за плечо - и тотчас выпустил, точно обжегся. - Каждый такой твой поступок – нож в мое сердце, - прошептал он. – Если бы ты только могла знать, что я испытываю к тебе… Иоана улыбнулась. - Но я не могу этого знать - поэтому прости мою предусмотрительность, - тихо ответила она. Гостья шагнула за порог своей комнаты – ее воины с поклонами дали ей дорогу. Уже за дверью Иоана обернулась, сверкнув улыбкой. - Кроме того, у княгини всегда должны быть охранители! Дверь за ней захлопнулась – а хозяин остался стоять, казалось, готовый целовать эту дверь, след ног Иоаны. - О моя бесценная, жестокая любовь, - прошептал белый рыцарь. Опустив голову, Андраши удалился. На другое утро Иоану никто не беспокоил – но слуги ждали ее распоряжений; и, выйдя из комнаты, она сама повелела приготовить все необходимое для совершения туалета. Иоана надела другое платье, но столь же смущающее взор - а волосы заплела в косу, перевив ее жемчужной нитью. Андраши в одиночестве ждал ее в главном зале к завтраку. Он оказался так же красив, так же тщательно одет, как и она, - и тоже явился в другом наряде. Венгр был бледен, точно плохо спал. Встав из-за стола, он почтительно поцеловал ей руку. - Приглашения уже разосланы – будь покойна, мой жестокий друг, - тихо проговорил граф. – Баронесса и ее эскорт прибудут завтра – хотя у матушки опухают ноги и путешествия даются ей нелегко; однако она приедет и подтвердит наше право Данешти, если примирит свою гордость с государственной необходимостью. Но уже теперь, после трапезы, я смогу частично утолить твою жажду. Я познакомлю тебя с замком и некоторыми его тайнами, которые скрываются даже от своих, не только от пришлецов… - Но сперва ответь мне – что означали твои вчерашние слова, что я пленница, - произнесла Иоана. - Ты пленница только своей чести, - отвечал венгр. – Мне так хотелось бы удержать тебя… Иоана подняла брови. - Но я никогда этого не сделаю против твоей воли, - сказал Андраши. – Клянусь! Он взял ее под руку; Иоана же не двигалась с места, точно пораженная новой мыслью. - Ты говорил – приглашения, - прошептала она. – Кого еще ты подразумевал? - Надеюсь, ты не забыла, какой подарок я сделал тебе еще раньше? – спросил он в ответ. – Приедут работники из замка Кришан – отчитаться мне и тебе; а с ними некоторые мои валашские родичи… да, те, кто сможет подтвердить мое право еще лучше матери, - шепотом закончил граф. Глаза его вспыхнули алчным блеском. – Сила Данешти! – воскликнул он. Иоана до сих пор не могла поверить, что Андраши настоящий – и что обещания его не фальшивы, несмотря на подтверждения отца. Ведь боярин Кришан уже так стар – он мог попросту выжить из ума… или жажда мести и власти могла лишить его ума! Но теперь Иоана в первый раз по-настоящему ощутила, что может вступить в храм Бисерика-Домняскэ* вместе с этим венгром – и выйти оттуда под приветственные клики толпы законной княгиней Валахии! Иоана точно рукой пощупала это будущее. Валашка улыбнулась хозяину. - Ну, идем, - сказала она. Андраши повел ее наверх – в дальнее крыло замка, казавшееся давно заброшенным. Иоане было не привыкать к высоким сводам и коридорам, на которые не хватает никакого света, где светильники лишь заставляют сняться с места летучих мышей, - но и то у нее замирало сердце. А может, это было оттого, что граф вел ее за руку – чтобы гостья не потерялась… - Уже то, что ты можешь видеть меня здесь единовластным хозяином, означает, что это мое имя – настоящее, - сказал он Иоане по дороге. – У Габора не было собственных детей, а он остался последним в роду, кроме сестры, Валерии Андраши… моей матери. - Значит, род твой почти вымер? – спросила Иоана. Спутник сжал ее руку. - Почти… нет, совсем, - глухо ответил он. – Я – не считаюсь, хотя земли эти мои… Однако я уповаю, что обрету новое право совсем скоро! Граф привел ее в комнату, в углу которой что-то было занавешено большой холстиной. Андраши сдернул тряпку, и Иоана увидела старый выцветший гобелен… - Работа моей матери, - прошептал венгр, приобняв свою подругу за плечи. – Фамильное древо… Валерия Андраши была искусница не хуже тебя! Иоана вздрогнула. - Что еще ты обо мне знаешь? Он печально улыбнулся. - Думаю, что почти ничего, любовь моя. Звезды слишком далеки – и они слепят тех, кто дерзновенно смотрит на них. Иоана опустила голову и покраснела. Но укрепилась и никак не ответила на эти слова. Потом они еще долго бродили по замку, и Андраши рассказывал ей его историю: он знал наизусть, казалось, повесть каждой башенки, каждой каморки, каждой ниши. Затем они расстались – граф извинился делами; он на прощанье поцеловал Иоану и сказал, что обед ей подадут в ее покои. Если она пожелает, может спуститься в библиотеку или потребовать себе тканей и ниток для рукоделия. Вечером они поужинают вдвоем. А завтрашний день будет принадлежать уже не только им, а и баронессе. Вечером Андраши и его гостья поужинали в главном зале, под музыку флейт – Андраши приказал играть трансильванские напевы. Он был нежен и предупредителен еще более обыкновенного; и Иоана ощутила сильнейший, чем прежде, укол вины. Граф, как и вчера, проводил ее наверх – и оставил еще в начале коридора, который стерегли ее преданные люди; он с поклоном удалился. Иоана отошла ко сну как королева – но ей долго не спалось, она все поворачивалась с боку на бок, точно искала что-то подле себя и не могла найти… Утром Иоана поднялась с головной болью и бледная, как вчера предстал Бела Андраши; однако он, когда Иоана сошлась с графом, оказался свеж и бодр. В прекрасном настроении. - Матушка уже здесь, - сказал он ей с торжеством, точно ему в подкрепление прибыло непобедимое войско. – Она приехала самым ранним утром, но я не пожелал разбудить тебя! - Как ее ноги? – невольно спросила Иоана. Андраши рассмеялся. - В полном покое и довольстве, закутаны в меха и нежатся у огня, как и их госпожа, - ответил венгр. – Моя матушка ожидает нас к завтраку. Идем, любовь моя! Он взял ее под руку, и они сошли вниз, точно супруги, знающие друг друга целый век. Иоана уже давно с тревогой воображала себе Валерию, баронессу Берчени, - и та невольно представлялась ей во все менее любезных взору видах. Однако действительность удовлетворила ее лучшие чаяния! Баронесса оказалась высокой стройной женщиной – не менее, чем сорока пяти лет, как и следовало ожидать; но сходство ее с сыном было несомненным, как и то, от кого он унаследовал свою красоту. Благородная венгерка с легкостью встала навстречу Иоане из своего глубокого кресла, сбросив меха, окутывавшие ее с головы до пят, - и Иоана присела, склонив голову. Когда она поднялась, Валерия Берчени склонила голову в ответ. Ее тяжелое белое покрывало было уложено почти по-монашески, окутывая голову и шею, так что под ним едва проблескивали гладким серебром совершенно седые волосы; но в серых глазах не было той мягкости, пылкости и переменчивости, что в голубых глазах сына. Напротив, у госпожи Берчени был взгляд женщины, которая с юности твердо знает, чего она желает от жизни. "Как подобную женщину мог кто-то соблазнить – хоть и такого княжеского рода, как Данешти?" - удивилась Иоана. - Рада встрече с вами, госпожа, - сказала ей баронесса по-венгерски надтреснутым, но сильным голосом. – И рада видеть, что мой сын нисколько не преувеличивал, вохваляя вас. - Вы знаете, кто я? – спросила Иоана. Баронесса негромко рассмеялась. - Да, милое дитя мое, - ответила она. – Я знаю все! * "Alb" по-румынски - "белый". * "Господская церковь" в Тырговиште.