Орлиное гнездо

Вскоре баронесса распрощалась с Иоаной – она поднялась в те покои, которые принадлежали ей в девицах. - Буду прясть, как привыкла, - с улыбкой сказало ей это полуразрушенное жуткое создание. – Я долгое время жила в монастыре, дорогая, замаливая грехи юности и трудясь во славу Господа. Эти занятия всегда давали умиротворение моей душе. Иоана занялась тем же самым – рукоделием; больше пока посвятить себя было нечему. В голову ей закрадывалась мысль попросить у хозяина дозволения заняться воинскими упражнениями. Но она предвидела, какой ответ получит. Женщины сражались в иных боях, нежели мужчины! А женщина на войне всегда была знамением или проклятием. Она была не Иоана д'Арк – и со своей отвагой предназначалась для другого: там, на престоле Валахии, опасностей хватит самому закаленному витязю… Иоана вышивала эмблему своего рода – орла; но снежно-белое поле, на котором он раскинул крылья, сменилось красным, а ложем благородной птице послужил крест. Как орудие казни, которое вот-вот вознесется вверх… Поле, на котором сиял золотой коршун Андраши… Однажды граф, до того занятый у себя перепиской или объездом своих владений – Иоана долго его не видела, - поднялся к ней в светлицу, на правах жениха, и полюбовался ее работой. Эта умнейшая голова сразу же поняла смысл удивительного герба. - Твой орел выходит точно распятый, - с улыбкой сказал Андраши возлюбленной. – Наш же коршун летит, готовый взять то, что принадлежит ему по праву! Иоана подняла на венгра глаза. - Мученичество славнее победы, - тихо сказала она. Андраши сразу же посерьезнел. - Валашский орел, распятый на католическом кресте? Вот так ты думаешь о нас? – воскликнул он. Иоана не ответила, любовно разглаживая свою вышивку. На ее лице появилась непонятная улыбка. Андраши обнял ее сзади, накрыв ее руки своими. - Не думай, что кто-нибудь из моих рыцарей поднимет твой стяг в бою, - пробормотал он. - Я и не просила об этом, - легко откликнулась Иоана все с тою же улыбкой. – Я работаю для успокоения души. Ведь ты, надеюсь, не будешь стеснять свою невесту в таких прихотях? - Ты изумительна, и ты ужасна, - пробормотал граф в ответ, лаская ее; не слишком скромно, отчего Иоану бросило в жар. – За это я и полюбил тебя… Вышиванье слетело на пол – знамя побежденного, распластанное под ногами победителя. - Нам нельзя, и ты поклялся! – тихо, угрожающе воскликнула Иоана. Она уже всерьез ударила любовника; потом стала вырываться - безуспешно. – Я брошусь за окно, если ты меня тронешь!.. - Нет… верь мне, - задыхаясь, ответил он, не давая ей подняться со стула. Венгр упал на колени и стал жарко целовать ее ноги. Он задирал ее юбки, оглаживая бедра. – Я поклялся, что не возьму тебя… пока не сделался твоим супругом… Но я могу получить и даровать тебе другие радости… Иоана прокляла его сквозь зубы, пока еще могла говорить и мыслить. А потом, запрокинув голову, стала стремительно падать в адову бездну наслаждения – и держаться ей осталось только за своего бесстыдного любовника, вцепившись в его парчовые одежды, его длинные золотые волосы. Она низверглась в огонь и умерла, как когда-то Марина. - Ты не слишком-то сопротивлялась, - прошептал любовник потом, задыхаясь и торжествуя, держа Иоану в своих горячих объятиях. - Я погибла, - сурово и сухо ответила она, посмотрев ему в глаза. – И ты погиб! Иоана думала, что венгр разгневается, станет спорить – но Андраши спокойно кивнул и улыбнулся. - Да, - сказал он. – Ты погибла давно - как и я! – Граф рассмеялся. - Стало быть, встретим дьявола вдвоем! Иоана бросилась возлюбленному на шею. - Не вдвоем, - прошептала она, крепко обнимая его и улыбаясь через его плечо. – У нас в аду будет большая свита, много друзей! И каких! Андраши засмеялся, гладя ее ниже спины. - Благородных и отважных рыцарей, - пробормотал он. – Прекрасных любвеобильных дам! Славных монархов! Мудрейших философов! Лучших художников и поэтов! Нет, в раю слишком скучно для нас! - Там одни калеки и святоши! - Иоана хохотала до слез. Граф, сотрясаясь от смеха, поднял ее и, прижав к себе, закружил по комнате. Потом поставил - и оба перестали улыбаться, глядя друг другу в глаза. - Нет, все не так просто, - серьезно сказала валашка. – Это было глупое и грубое богохульство! И ты плохо сделал! Венгр погладил ее по щеке. - Я знаю, возлюбленная, - так же серьезно ответил он. – Но Господь, справедливейший воздатель по деяниям, может быть только выше наших жалких проделок, измышлений и остроумия – но никак не ниже их! Иоана хотела спросить, что он делает, когда она его не видит, с кем проводит время, когда она его не видит, – но не раскрыла рта. Лучше не знать. Каким же мерзким изнутри слишком часто оказывается то, что с виду прекрасно, - насколько же это справедливо и для нее! Вместо слов валашка опять прижалась к своему жениху. Он обнял ее как друг. Немногие мужчины могли обнимать прекрасных женщин по-дружески – и за это она любила его, пожалуй, больше всего… - Ты должен понимать, что ждать от меня самой… нет, я не могу, и долго еще не смогу, - тихо сказала она. – Ты умен и знаешь женщин – и знаешь… нет, я слишком крепко еще помню… Андраши не нужны были разъяснения, что подразумевает подруга. Ни смеяться, ни обижаться он не стал. - Конечно, - сказал он. – Мне сейчас достаточно того, что ты здесь, со мной. Раньше я не понимал, как это может быть, - как может быть, что когда сыты глаза, полно сердце, этого довольно и не желаешь большего… Иоана усмехнулась. - Ты, должно быть, впервые полюбил, - сказала она. - Да, - признал венгр. – Ты умеешь возбуждать любовь, - прошептал он, уткнувшись в ее плечо, – ведь я не первый, кого ты поразила без меча… - Не нужно об этом! Иоана вырвалась и быстро отошла к окну, побледнев от боли, которую Андраши причинил ей нечаянно – а может, и намеренно. Почувствовав, что он подошел к ней сзади, Иоана резко сказала, не оборачиваясь: - Надеюсь скоро увидеть под этими окнами твои войска! Предвижу, что ты намерен томить меня в заточении слишком долго, чтобы я покинула твой замок без потерь для своей чести! Граф вздохнул, положив ей руки на плечи. - Иоана, ты не увидишь здесь никаких войск, сколько ни высматривай, - проговорил он. – Войска собирает наш король, я же на своей земле могу прокормить только немногочисленные отряды. Сам по себе я не такой великий воевода, и сам по себе никогда не буду им – для больших битв нужна сила короля или князя, которую он собирает со всех концов государства! Иоана порывисто обернулась - и любовник закончил, такой же бледный и озабоченный, как она: - Я мог бы некоторое, и даже длительное время продержаться здесь, если бы меня осадило большое войско, потому что обороняться всегда легче; но атака, удар по княжеству - совершенно другое! Ко мне в замок прибудут только вожди, наши и валашские бояре, со своими верными людьми, - и здесь мы все вместе будем держать совет. Здесь же будем дожидаться… погоды. - Падения Дракулы? То есть полного разорения Валахии – или устрашения турок казнью их многотысячного воинства, захваченного зимою? – быстро спросила Иоана. - Именно так! – ответил Андраши. Он обхватил ее лицо ладонями и горестно прошептал, сдвинув брови: - Я знаю, как тебе тяжко слышать это о своей Валахии, любовь моя, - как тяжко думать, что за урожай мы в конце концов соберем с этих политых кровью полей! Но иначе никак нельзя! Он помолчал - завел ей за ухо выбившуюся прядь. - Не бойся: ждать осталось недолго, едва ли долее, чем до начала лета, и это будет самое позднее - Дракула не сможет так долго изводить на пленных хлеб, которого не хватает его собственным воинам! Прошла долгая зима, вовсю наступает весна, запасы в закромах должны были истаять - а ведь Дракула непременно пожелает сберечь туркам жизнь до того дня, как расправится с ними! Иоана болезненно поморщилась. "Крах! Разорение, крах!" - каркнуло воронье ей в самые уши. - Ты знаешь наверное, что Дракула все еще не употребил своих пленных турок во что хотел? – угрюмо спросила Иоана. Андраши пожал плечами. - Несколько недель назад я знал наверное, - ответил он. – Сейчас свежие новости принесут мне другие люди. Иоана кивнула, опустив глаза. - Вот тогда, когда Валахия – или Турция, или обе вместе, будут обескровлены, мы сможем получить наше княжество почти без потерь. Тогда в игру вступит и король, - прошептал венгр, возложив ей руку на голову. – Матьяш дал слово. Для Иоаны потекла спокойная, даже сладкая жизнь; ожидание главного было как острая приправа к приятному кушанью. Венгр не нарушал своего слова – и в самом деле сдерживал себя с нею, хотя Иоана могла вообразить, какого терпения это требует от мужчины. А может быть, она и ошибалась. Может быть, любовь скрашивала его дни и вознаграждала сама по себе – или Андраши привык терпеть и выжидать… Он ждал всю жизнь! Однако сейчас он держался с нею скорее не как любовник, а как друг: человек, который уже не трепещет, боясь коснуться своей невесты, - но уже знает ее и находит в ней не только возлюбленную, но и собеседницу, советницу. Несколько раз они вдвоем объезжали его владения, оказавшиеся еще обширней земель Кришанов. А однажды Андраши поднялся к ней с лютней в руках и спел давно обещанную песню – которую все-таки сочинил на досуге, втайне от Иоаны! И музыка, и песня, и сам златокудрый певец – все оказалось прекрасно. Иоана отблагодарила его объятиями и поцелуями, и он с радостью принял скромный дар, достойный его собственного. Через неделю после прибытия в замок Иоана написала письмо родным, брату и отцу, - граф не возражал против этого. Иоана спрашивала обо всем, а особенно о том, как поживает ее маленький сын. За обоих, как взрослый, ответил Николае. С важностью и сдержанным упреком он написал сестре, что племянник его здоров, под его попечением ни разу не болел, но скучает по матери… Иоана плакала, получив такое послание, и гневилась на все сразу… на все, что разделило ее и сына! Потом она угрюмо утерла слезы – и подумала, что, может, и лучше, если она пока не увидится с Раду: у маленьких детей короткая память, и сын скоро утешится без нее. Она приедет к нему только победительницей. Или не приедет вовсе – потому, что уже не сможет более служить не только сыну: никому и ничему на свете. Прежде венгерской и валашской силы в замок прибыл управитель Андраши, отстраивавший замок Кришан. Он отчитался сразу и графу, и госпоже трансильванского замка. Иоана была неприятно поражена, услышав, как идут дела, – хотя в действительности не слишком удивилась, узнав, что ее родовой замок будет отстроен по образцу крепости Андраши. Это был не худший образец, как она уже успела убедиться. А потом начали прибывать союзники Андраши. Те, кто окружит и своими плечами будет подпирать его трон. Иоана дождалась этого – и увидела своими глазами, как сразу двое бояр со своими людьми, в панцирях, в серебристой чешуе кольчуг, с высоко поднятыми валашскими штандартами, подъезжают к замку. Иоана улыбнулась сверху из окна этим десяткам мятущихся в ожидании войны, усталых могучих людей с такими родными лицами; потом покинула комнату и направилась им навстречу, вниз по лестнице. Иоана Кришан не будет прятаться как бесчестная любовница: она встретит бояр как госпожа этого замка - и их будущая госпожа! Они с графом не говорили о том, как ей встретить валашскую подмогу, - но, конечно, Андраши не мог перед лицом валахов повести себя иначе, как с почтительностью к ней и к ее будущим правам. Бояре тоже оказались почтительны к ней и к ее будущим правам. И, несомненно, благодарны за заботу: это сейчас были просто очень усталые люди, на языке у которых горели решительные новости… Пока не прибыли все, кого он ждал, Андраши расспросил первых вестников: обнаружилось, что ничего решительного в Валахии еще не произошло – а происходило все то же, что, казалось, не имело ни начала, ни конца: война… Всем, что он узнавал, - или тем, чем считал нужным, - граф делился с Иоаной. Однако она была уверена, что от нее мало что скрывается. - Уже скоро, совсем скоро – я чую это, - сказал ей венгр: ноздри его трепетали, точно сюда донесся ветер с полей сражений, так долго обвевавший измученные, обгоревшие лица его бояр. Наконец приехали все, кого он ожидал: никто из тех, кто был приглашен, не передался, не изменил венгерскому наследнику. Андраши устроил военный совет.