Орлиное гнездо

Большой зал в замке Андраши, предназначенный для пиров, для самого широкого гостеприимства, едва вместил собравшихся. Иоана и не думала, что в ее маленькой Валахии, весь народ которой меньше турецкой армии, найдется столько знати, готовой переметнуться к узурпатору-венгру. Пусть тот и именовал себя потомком Данешти: кто и как теперь мог бы это доказать? Но в жилах их детей потечет валашская кровь – самая благородная валашская кровь; не было ничего удивительного в том, что Андраши вырвал Иоану когтями у ее мужа и теперь так держался за нее. Его мать была, несомненно, венгерская графиня; а отец мог оказаться кем угодно – даже турком. Иоана слыхала, что среди турок попадались и светлокожие, и светловолосые… Теперь же участники совета – венгры и валашские бояре - расселись за длинным пиршественным столом; люди этих господ поместились вокруг, у стен, на тяжелых дубовых стульях и скамьях. Иоана тоже сидела отдельно – на высоком стуле, который больше напоминал трон. Она была единственная женщина в зале – не то изгнанница, удаленная от разговоров мужчин и важнейших государственных дел, не то избранная, как королева на рыцарском турнире: та, которую возвышает чужая доблесть, но та, без которой невозможно обойтись. Ее место, особое место, было удалено от всех – но с него было хорошо слышно все, что произносилось за столом. Собравшиеся говорили по-валашски. Этим грубоватым родным для Иоаны языком Андраши тоже владел как родным – хотя выговор венгра едва заметно отличался, выделяя его среди его сторонников так же, как католическая вера, светлые волосы и утонченность. А разгорячившиеся валахи уже не стеснялись ни в жестах, ни в выражениях. Так, должно быть, шумел Сфатул Домнеск, боярский совет в Тырговиште. - Дракулу нельзя привозить в Венгрию живьем! – выкрикнул один боярин, привстав с места. Он поднял кулак, потом хватил этим кулаком по столу. – А не то Корвин опять перекинется, знаем мы его - король вернет Дракулу на трон, когда ему снова понадобится, чтобы тот над нами лютовал!.. Бояре согласно зашумели. Иные тоже вскакивали с мест, потрясали кулаками, отдельные проклятья тонули в общем шуме. Андраши не поднялся, только откинулся в своем высоком кресле-троне. Губы под тонкими золотистыми усами насмешливо дрогнули. - Что же следует сделать с Дракулой, жупаны? - Его следует посадить на кол! – крикнул самый первый боярин; на губах выступила пена, рыжая борода встала торчком. Он сатанински засмеялся. Это предложение было встречено восторженным ревом и хлопками; Андраши тоже усмехнулся, хотя его тонкие черты выражали негодование и брезгливость. Потом он воздел руки – и сам хлопнул в ладоши: этот короткий звук разом пресек неистовство валахов. - В чем же тогда наша победа, жупаны? – холодно спросил венгр, пронзительно осматривая загорелые лица, на которых под его взглядом появилось смущение. – Где же Христос в наших сердцах, и чем мы окажемся лучше этого дьявола, если будем действовать, как он? Андраши помолчал с мгновение и мягко закончил, покачав золотистой головой: - Кроме того, Дракула ваш князь, и стыд его – ваш стыд, как бы вы его ни ненавидели… Возлюбленный так напомнил Иоане в эти мгновения короля Корвина: в голосе Андраши звучала прекрасная, светлая разумность речей венгерского короля. Притихшим боярам граф, должно быть, тоже напомнил Корвина – потому что через несколько мгновений валашские вельможи зашумели с новой силой: - Ты такой же, как твой король! Все вы заодно! - Князь! – ясным и сильным голосом воскликнул Андраши, взметнув руку и возвысив голос: голубые глаза вспыхнули нетающим льдом. – Я - ваш князь, для всех, кто сейчас собрался в моем замке! Гам опять утих. - Это – моя княгиня, - продолжил Андраши, царственным жестом указав на Иоану; все головы повернулись к ней. – Матьяш Корвин – мой король, вы верно сказали! И именно его силою Дракула будет низложен, потому что вам самим это не под силу! Вспомните, что Венгрия возвела Дракулу на престол – Венгрия же в конце концов и сменит его на валашском троне! Бояре заворчали. Они ворочались на своих стульях, точно им было тесно рядом с этим стройным белокурым человеком – который нисколько их не стеснял, сидя наособицу, во главе их и выше их. – Да куда бы вы без нас… - говорили валахи. - А вы без нас, - с легкой улыбкой сказал Андраши. – Не будемте же ссориться, христиане, братья мои и вассалы, – сейчас, когда между нами так нужен мир! Некоторое время в зале царило молчание. Нарушилось же оно неожиданным для всех образом. - Владетельные жупаны, - сказала Иоана, такая же неподвижная в своем кресле, как Андраши на своем месте, во главе стола. – Прежде, чем решить, что сделать с Дракулой, когда он окажется в наших руках, нужно решить, как его захватить! Иначе все наши прения лишь сотрясут воздух! Повисло изумленное молчание – потом, когда удивление от вмешательства женщины прошло, рыжебородый боярин, Богдан Крайовеску, сказал: - Княгиня права! Как ты думаешь захватить Дракулу… князь? Венгра назвали князем с куда меньшею готовностью, чем Иоану Кришан – княгинею. Андраши сразу же ощутил это и с холодной усмешкой отвечал валаху: - Это мы сделаем общими силами, с помощью Трансильвании! Пока, нам думается, - под "ними" Андраши подразумевал прежде всего венгров, и собравшиеся это почувствовали, - один из наиболее удобных путей – выманить Дракулу на переговоры с его банкирами, саксонскими купцами. В Семиградье князю можно будет предъявить одно из многих законнейших обвинений в преступлениях против собственного народа, христианского мира, а также его сюзерена, нашего доброго короля Матьяша… и взять под стражу. Это сделает "Черное войско" чехов. - А потом вы в цепях привезете князя в Буду, как пленника Венгрии, и ваш Матьяш решит его судьбу! Так? – воскликнул Крайовеску. - Так, - с легкой усмешкой подтвердил Андраши. Недовольный шум еще некоторое время ворочался в зале, как медведь в берлоге, после чего опять умер. Позиции Венгрии – и этого венгерского ставленника - были слишком сильны. - Когда же это будет сделано? – спросил другой боярин. - В наиболее удобный для нас час, - сказал Андраши. – Когда Дракула освободит свою казну от непосильного бремени, которое на нее взвалил… содержания пленной турецкой армии! Сколько сил он выпил из своего народа! Все его союзники подумали об одном и том же – и угрюмо потупились. Одни в смущении скребли ногтями столешницу, как, должно быть, скреб когда-то крышку гроба похороненный заживо Мирча Дракула; другие нащупывали под полами кафтанов рукояти ножей, столь многим послуживших неправедно. Бояре, пусть и ненавидевшие Дракулу всеми силами души, в этот миг чувствовали себя изменниками – а Бела Андраши, паривший над ними в своем кресле-троне, еще большим победителем, чем прежде. После совета, на котором было произнесено много горячих слов, но сделалось мало дела, Иоана решила для себя одно – то, в чем сейчас Андраши ей не помешает. Она разыскала своего самого преданного человека: могучего Албу Белые Волосы. - Ты отлично управляешься с мечом – не правда ли? – спросила она. Тот поклонился – слегка польщенный, но со спокойным сознанием своего значения. - Княгине это известно, - слегка улыбаясь, ответил Албу с сознанием значения своей госпожи. - Тогда обучи и меня управляться с мечом, - сказала Иоана. – Держать саблю я уже умею, но давно не брала в руки оружия! Мне нужно уметь отстоять себя, если понадобится! Конечно, это была не просьба, а приказ. - Как пожелает княгиня, - с поклоном отвечал Албу, так долго служивший всего лишь одной из боярских дочерей. Они начали упражняться на другой день, в одном из внутренних дворов, где занимались воины Андраши. Иоане пожертвовал свою запасную одежду один из ее валахов: ушить потребовалось только штаны, и Иоана быстро справилась с этим сама, в свободные часы. Все, что было велико, стягивалось в талии ремнем. На будущую княгиню поначалу удивленно косились – но, конечно, никто ничего не мог ей запретить, кроме хозяина замка. Андраши, несомненно, не понравились ее занятия: однако он препятствий чинить ей тоже не стал. Во второй половине весны, вскоре после прибытия бояр, Андраши вместе со своей невестой отправился в Трансильванию: навестить ее родных и знакомых в Сигишоаре – боярин Кришан был уже слишком стар, чтобы вести с саксонцами дела, да еще в такой решительный час, – а также самому посмотреть и показать своей княгине ее замок. Иоана осталась взволнована и умеренно довольна встречей со старшим братом: остепенившимся, семейным Петру, который оказался почтителен к ней гораздо более младшего, Николае. И необыкновенно ей понравилось то, что работники Андраши возводили на месте замка Кришан: хотя труды были еще не окончены. Это оказалось не полное подобие замка Андраши, как Иоана опасалась, хотя творение зодчих Андраши и напоминало его, - на месте развалин встала твердыня, напоминавшая своими очертаниями о самых первых хозяевах, о католиках, некогда построивших замок Кришанов. О тех, кто возвел их крепость и ушел навеки, пав в битве с извечными врагами – османами. - Это прекрасно, - сказала Иоана жениху, когда наконец смогла оторваться от созерцания замка. – Так, как должно было быть! "Так, как должно было быть при нас", - хотела она закончить и не закончила; но Андраши угадал, о чем невеста умолчала. Он улыбнулся. - Да, именно так! И все, что случится, случится так, как это предначертано, - прошептал он, поцеловав валашку в лоб. И они долго смотрели друг на друга глазами, полными страсти. В июне Влад Дракула, до последнего изнемогающей грудью защищавший свою страну, предпринял самую отчаянную вылазку из всех. Ночью на восемнадцатое число он и его дружина, переодетые турками, пробрались в лагерь спящих османов, чтобы прикончить султана, подобравшегося слишком близко, – султана, готовившегося сжать в кулаке сердце Валахии.* Убить Мехмеда было не так трудно, как представлялось стороннему зрителю: требовалась только храбрость, которой Дракуле и его последним верным витязям, прошедшим с ним через тысячи пыток, битв и страхов, было не занимать. Турки уже были измучены войной, жарой, болезнями, голодом: и немало захватчиков в сердце своем жаждали повернуть назад. И они бы сделали это, получив приказ султана – или увидев его гибель. Валахи ворвались во тьме в сонный лагерь – и, двигаясь плотными рядами, издавая боевой клич турок, стали колоть и рубить врагов, сея великую панику. Проснувшиеся турки, не узнавая среди своих врагов, начали убивать друг друга. Но прикончить султана не удалось: Дракулу в разгар боя ждала измена – один из последних бояр, остававшихся верными ему, не явился, уведя свой отряд. И валахи вынуждены были бежать, спасая то малое - и самое великое, что у них оставалось: своего вождя… Дракула вернулся в Тырговиште, во главе маленького отряда, оставшегося ему от некогда большой и грозной дружины: каждый витязь в этом войске стоил дороже всего земного золота – это были те, кто остался предан своему князю, несмотря ни на что. И Дракула отдал страшный приказ. Тот, которого ждал весь христианский мир во главе с Венгрией. Витязи Дракулы выгнали тысячи пленных турок из темниц – воины Аллаха, полуживые от жестокого содержания, смрадные, в лохмотьях, свалявшихся и побуревших от их собственных нечистот, приободрились, вдохнув воздух свободы. Должно быть, они поняли, что настало время обменять их – или пришел другой конец их мучениям: и даже смерть была для многих желанной. Смерть в священной войне для мусульманина – прямой путь в рай. Но, увидев орудия казни, приготовленные для них на поле перед воротами Тырговиште, турки застонали - и тысячи рук, и тысячи молитв разом вознеслись к небесам. Жертвы молили Аллаха об избавлении, о смерти – любой, которая будет легче этой! Но небеса не вняли. Это был самый кровавый день, какой видел Тырговиште. Султан Мехмед, подскакавший к городу во главе своего войска, узрел издали нечто, что вначале турки приняли за прекрасный сад со стройными рядами деревьев. Но когда завоеватели подъехали ближе, людей и лошадей, притерпевшихся ко всему, едва не свалил с ног тошнотворный смрад смерти – смрад тысяч смертей, исходивший от места великой позорной казни. Исчезнувшая турецкая армия была выстроена в боевом порядке. Впереди всех, на самом высоком позолоченном колу, в предусмотрительно сбереженных роскошных одеждах, красовался посол – Хамза-паша. С шеста на шест лениво перелетали сытые жирные вороны. Турки долго глядели на это, пораженные ужасом. Многих тошнило – многие плакали и молились. - Нет, невозможно отобрать страну у мужа, способного на такие деяния! – воскликнул наконец султан. Потом он огляделся вокруг, и рыжебородое лицо его исказилось. – Это преступление против всего рода человеческого! Я не хочу владеть этим ужасным местом!.. Султан дал шпоры и во весь опор поскакал назад. Так непобедимая армия отступила, сломленная дьявольским упорством и изобретательностью маленькой дружины малорослого князя. Влад Цепеш так и не вышел ростом – чтобы сделаться соразмерным своим деяниям. Когда приказ Дракулы приводили в исполнение, когда поле наполнилось криками и стонами, а сам господарь стоял в стороне, со страшной улыбкой глядя на эти муки, - к нему незамеченным, припадая к траве, подобрался человек, который когда-то с великой любовью смотрел на своего князя снизу вверх, но теперь вырос выше его на целую голову. Этот витязь уже не был тем юным красавцем, каким его помнила неверная жена, - темная грива наполовину поседела, на сожженном солнцем лице отпечатались ранние морщины, щеки ввалились от голода и жажды: от недостач армия Дракулы страдала уже давно. Но черные глаза смотрели все с такою же юною страстью. - Мой князь, - прошептал Корнел Испиреску. – Мой государь. Теперь у тебя на счету каждый человек… Теперь ты не отвергнешь и меня! Он выпрямился во весь рост и быстрыми шагами подошел к великому палачу. Казалось, Корнелу нипочем ни смрад, ни крики умирающих. Да: рыцарь Дракона и в самом деле повидал на своем веку слишком много, и уже мало что могло его тронуть. Дракула почувствовал приближение изменника за несколько шагов: господарь быстро повернулся к Корнелу, однако, не делая никаких угрожающих жестов. Но у Корнела не оставалось сомнений, что князь его тотчас же узнал. У Влада Цепеша была превосходная память. Корнел стал перед Дракулой на колени, опустив голову, - он опять, как когда-то, оказался ниже своего повелителя. - Я тайно следовал за тобою, государь, все эти месяцы - и убивал турок во славу Валахии и во имя твое, - глухо проговорил он. – Я не смел показывать князю своего лица, потому что изменил ему, - но теперь я опять пришел предложить государю мою верность! Сейчас, когда у тебя осталось так мало людей, прими мою жизнь, если она все еще нужна тебе, - или сделай со мною то же, что с ними! Корнел вскинул голову и указал на корчащихся на кольях врагов. Потом перевел взгляд на князя. Он смотрел на него с прежней собачьей, не знающей сомнений преданностью воина или влюбленного. Дракула долго глядел в лицо витязя – а тот смотрел в эти огромные зеленые глаза, горящие нечеловеческой мудростью и ненавистью к врагам, и, как когда-то, не сознавал больше ничего. Потом господарь улыбнулся. - "Брат-дракон", - сказал он, возложив руку на плечо Корнела. – Встань! Корнел, схватив руку повелителя, поцеловал ее и быстро встал на ноги. Он опять сделался выше господина – но казался в своей радости преданного пса намного ниже, малее его: и был этим счастлив. * "Ночная атака" 17 июня 1462 года.