Орлиное гнездо

Иоана первой выступила в лавку – но ее тут же оттеснил Албу Белые Волосы, заслонив юного черного воина своим могучим телом. И вовремя. Все валахи и венгры узнали вошедших. Из-за плеча своего охранителя боярская дочь сразу же увидела того, страдание по ком не могла исцелить никакая новая любовь, как бы сильна та ни была, - и сердце ее облилось кровью. Молодые руки, закованные в железо, похолодели и не поднимались, как у старца на смертном одре. Корнел Испиреску, казалось, постарел за эти месяцы разлуки на десять лет – мало что осталось от его былой красоты: но исстрадавшуюся грудь обтягивал обшитый кольчужной чешуей рваный черный кафтан с алым драконом, кусающим свой хвост, который он носил с мрачной гордостью. Плечи и грудь Корнела поверх чешуйчатого кафтана покрывали старые черные латы, тоже прекрасной нюрнбергской работы, - но голова валаха, на которой перепутались темные и седые кудри, была открыта. Корнел хотел показать хозяевам лавки свое дружелюбие и мирные цели – как и тот, кого сопровождал витязь Дракона. Князь Цепеш показался Иоане так страшен, точно не просто провел в аду многие годы, а правил этим адом. Что ж, это было недалеко от истины. Члены господаря под черными, как у Иоаны, но иссеченными многими ударами и проржавевшими во многих реках доспехами оставались все так же по-звериному мощны; но длинные волосы Дракулы побелели наполовину, а лицо, которое и в юности никак нельзя было назвать красивым, прорезали морщины. После многих месяцев на солнце, таком жестоком, что воины жарили мясо на собственных доспехах, лицо это напоминало печеное яблоко. Только зеленые глаза навыкате смотрели все так же пронзительно-страшно; и по-прежнему ярок оставался полнокровный рот, рот вампира, под длинными усами, как и раньше, черными как смоль. С господарем Валахии пришел целый отряд его витязей, все одетые как Корнел, и все, подобно своему предводителю, без шапок или шлемов. Иоана, едва дыша, оглядела лавку. Где же Андраши, узнали ли его гости? Она нигде не видела своего жениха: хотя не думала, что он, подобно ей, будет прятаться за спинами своих людей. Князь идет против князя – не против крысы! Однако в лавке было еще множество укрытий, которыми мог воспользоваться ее возлюбленный, прекрасный и хитрый, как грек. Люди Дракулы – и ее люди застыли на несколько мгновений, уставившись друг на друга; но, овладев собой, воительница почувствовала, что большой беды в этом еще нет. Мало ли, кто мог зайти сюда: разве не вся Трансильвания теперь взяла в руки оружие? Что же и в том, что посетители признали Дракулу и затрепетали перед ним? Именно так и должно было случиться! Дракула и его дружинники наконец отвернулись от отряда Иоаны, и среди валахов послышался облегченный ропот. А Иоана, вдруг почувствовав, что больше не в силах прятаться за спиной Албу, выступила вперед. Албу рванулся было к ней, но понял, что на глазах у Цепеша и Корнела ничего больше сделать не может; и предоставил свою княгиню ее собственной храбрости и воле. Валахи и венгры пошевелились, перестроившись, точно перед нападением, - но атаку предстояло сейчас выдержать не им. В лавке наконец появился хозяин, у которого тряслись колени. Он хотел заговорить с высочайшими гостями, но губы ему тоже не повиновались. Иоана подумала, что портреты Дракулы на памфлетах, удивительно похоже передавшие его черты, давно уже ходят по рукам в Семиградье – или же попросту немец узнал Дракулу и его витязей с чужих слов; или же встречался с ним прежде… тогда, когда князь показал себя всему Брашову. Хотя разве не говорили за своего хозяина лучше всего алые драконы, нашитые на черных кафтанах дружинников, связанных между собою кровью тысяч и тысяч жертв? - Что угодно моим господам? – спросил наконец немец, низко, почти раболепно кланяясь, как скорее было свойственно восточным, а не западным людям. Однако при виде Влада Дракулы многие люди забывали свои привычки. Губы господаря Валахии изогнулись в улыбке. - Ты хороший мастер, и твоя работа служила мне долго, - сказал он на хорошем немецком языке. – Но ты видишь, что мои доспехи и доспехи моих воинов снова прохудились и потрепаны в битвах с неверными. А мне очень скоро предстоит решающее сражение. Не будешь ли ты любезен выковать для нас новое вооружение? Князь помолчал и прибавил, улыбаясь: - Я знаю, что у тебя много работы, - но ведь ее можно отложить во имя более важных дел, не так ли? Я даю тебе три дня, чтобы заново одеть в железо моих витязей. Я расплачусь с тобою сполна, не сомневайся - слово князя Валахии! Влад Цепеш замолчал, разглаживая усы и с несказанным удовольствием глядя в лицо нюрнбергского оружейника, которого в эти минуты Иоана жалела всей душой. Старый немец даже согнулся, схватившись за прилавок, короткие волосы прилипли ко лбу и заблестели от пота. - Три дня? Но мне не успеть одеть ваших витязей, даже если я со всеми моими подручными буду работать день и ночь! – наконец сказал он, тяжело дыша. Мастер утер пот со лба, точно стоял у наковальни. Влад Цепеш наклонился к нему – он превосходил ростом этого ремесленника не больше, чем на палец, и только из-за шапки волос; но тому казалось, что князь возвышается над ним подобно горе. - А ты поторопись, - низким, убедительным голосом сказал господарь. Двое витязей, стоявших справа и слева от Дракулы, не дожидаясь приказа, выхватили свои турецкие луки и наложили стрелы. Стоило оружейнику сделать хоть одно движение – и эти луки пригвоздили бы его к прилавку. И тут Иоана услышала голос своего возлюбленного, а через мгновение увидела и его самого. Бела Андраши явился во всей своей красе. В руке его был обнаженный меч, и доспех белого рыцаря ясно горел на солнце, озарявшем лавку из окна. - В самом ли деле ты убьешь этого мирного человека, Влад Дракула? Несколько луков, которые насквозь пробили бы его грудь, как бы прекрасно та ни была защищена, тут же нацелились в венгра; но Андраши спокойно и величественно, подобно своему пресветлому королю - или видению из иного, златогрезного мира - направился к Дракуле. - Кто ты такой? – рыкнул князь, полный изумления. В лавке раздался звон мечей – трансильванские валахи и венгры повыхватывали оружие, готовые дать бой дьяволу бок о бок со своим предводителем. Иоана выхватила дедовский клинок. - Опустите луки!.. – приказал Дракула своим витязям. Даже в такие мгновения он помнил о рыцарской чести и о битве равным оружием. Потом господарь выхватил собственный меч, и Иоана смогла убедиться, что тот и в самом деле украшен изображением дракона, распластавшегося на клинке. - Как смеешь ты мне приказывать? – спросил князь Белу Андраши на венгерском языке: на том же, на каком его противник заговорил с ним. – Назови свое имя, если ты мужчина - а не шакал, как те, что сейчас подъедают за мною падаль в Тырговиште! Белый рыцарь рассмеялся. - Мое имя Бела Андраши, и я верный вассал и посланец короля Матьяша, - сказал он. – Я знаю, как ты умеешь убивать, князь Валахии. Ты хорошо показал себя неверным! Но неужели же ты прольешь кровь христиан и подданных венгерского короля, которого хочешь просить о помощи? Несколько мгновений Иоане казалось, что доспехи ее возлюбленного сейчас вспыхнут пламенем от взора, которым его испепелял Дракула. А потом, совершенно неожиданно, князь Валахии откинул голову и наполнил лавку раскатистым смехом, точно это были его палаты в Тырговиште. - Ты мне нравишься, посланец Ворона! – проговорил он. – Ты не струсил передо мною, как трусит твой король и все эти перебежчики! Но ты не смеешь указывать мне, что мне делать, будь то Трансильвания или иная земля. Поэтому уходи вместе со своими людьми, а этого смерда предоставь мне. Дракула помолчал, меряя Андраши взглядом, - а потом прибавил, понизив голос, очень серьезно: - И ты знаешь, если ты христианин, а не нехристь, - мое дело самое правое! И эти дни решат судьбу наших земель! В лавке повисла тишина, в которой было слышно только тяжелое дыхание воинов с обеих сторон, - да еще скрип натянутой тетивы. Уловив этот звук, Дракула повернулся на него всем могучим телом, точно зверь на шаги охотника: - Не стрелять!.. Кто еще ослушается – сам зарублю на месте! А потом, уже спокойно и неторопливо, почти уважительно, господарь опять повернулся к Андраши. Казалось, в лавке сейчас никого больше нет, кроме этих двоих. - Ну, что скажешь, рыцарь Ворона? Как, по-твоему, - правое мое дело или нет?.. Кто-то за их спинами не выдержал и простонал – конечно, это были не воины. Венгр склонил перед Дракулой белокурую голову. - Ты великий государь, - сказал Бела Андраши. И эти слова из уст человека, который не льстил ему и не обманывал, заставили Влада Цепеша улыбнуться в усы так, что он стал почти хорош. - Ты умный человек, - произнес он. Казалось, венгр и валах понимают друг о друге намного больше, чем слышат их люди. – Но сейчас покинь это место, пока я не пожалел о своем милосердии! Трансильванские валахи двинулись вперед. Еще миг – и могло бы произойти непоправимое; но тут всех валахов опередил один – юный черный витязь. Иоана не думала, у нее не было времени на раздумье: она просто повиновалась сердцу, выступив вперед и оказавшись напротив Корнела Испиреску. Подняв голову, Иоана бестрепетно посмотрела обманутому мужу в глаза. Никто со стороны Дракулы, кроме них двоих, не догадался, в чем дело; и сам валашский князь тоже замер в удивлении. Но Иоана не задержалась перед рыцарем Дракона, позволив господарю смекнуть, что произошло: она только качнула головой, один-единственный раз, и отступила обратно, в ряды своих воинов. В том, что Корнелу, государеву любимцу, прошедшему с ним страшную войну, хватило этого мгновения и этого движения, она не сомневалась. Схватившись за плечо Албу, Иоана опустила голову - а потом опять вперила взгляд в бывшего княжьего отрока. От того, как он сейчас поступит, зависели судьбы мира. Корнел несколько мгновений стоял неподвижно и безмолвно, опустив глаза долу, - а потом подошел к своему князю и преклонил перед ним колени. - Князь, дозволь молвить слово, - проговорил он в тишине, в которой можно было услышать, как упадет булавка. Дракула, все еще пребывавший в смешанном удивлении и удовольствии, кивнул. - Говори! - Будет лучше, если мы выступим перед городом как есть - в старом, в чем пришли, - произнес Корнел, глядя Дракуле в лицо. – Брашовские богатеи увидят, что мы – Христовы воины, которые бьются за веру и побеждают! Мы явим им кровь неверных, что засохла на твоих доспехах, государь, и покажем удары, которые оставили на них турецкие ятаганы! Саксонцы увидят, что враг поистине страшен – и что ты нужен им против этого врага!.. Звонкий голос витязя ударился о стены и замолк. Иоана подумала, что даже граф Андраши в самые красноречивые минуты не мог бы сказать лучше. Но князь все еще молчал, и все молчали с ним – и Иоана, опустив голову, стала беззвучно шептать молитву. Ее прервал громкий голос Дракулы: - Ты и в самом деле думаешь так, как сказал? Иоана вскинула голову. Корнел поднялся с колен – и ответил господарю стоя, смело и ясно: - Да, я думаю так! Дракула усмехнулся. Лапища в прорванной кожаной перчатке с нашитыми на нее железными полосами легла на плечо витязя. - Что ж, быть по сему, - сказал он. Господарь быстро вышел из лавки, и следом за ним, не задавая вопросов и не ропща, толпою вышли его витязи. Всем оставшимся показалось, что из комнаты вылетела раскаленная туча. Оружейник стоял на коленях и, плача, бормотал молитву; Бела Андраши приблизился к нему и протянул руку. Тот схватился за нее, как утопающий за веревку, и, пошатнувшись, встал. - Кажется, мы все еще вам должны, - произнес ставленник венгерского короля. Немец поднял на него глаза. А потом махнул обеими руками. Слезы все еще бежали по его лицу. - Какие теперь могут быть между нами счеты! Я не знаю, кто вы, господин, и после того, что видел, даже не смею спросить - но я вечно буду возносить за вас молитвы! Вы спасли мою лавку и мою жизнь! Андраши кивнул. - Пожалуй, - спокойно сказал он. - Дракула сейчас… немного безумен после всех испытанных несчастий. - Может быть, я еще что-нибудь могу для вас сделать? – с жаром спросил нюрнбергский мастер. Андраши улыбнулся. - Да, - сказал он. – Если вы желаете, то можете. Тут о себе напомнила Иоана. Она быстро подошла к жениху и схватила его под руку; а венгр, тут же забыв обо всем остальном, повернулся к ней. - Как прекрасно и смело ты себя повела! Я думал, что твой муж… Валашка резко качнула головой, прервав его. - Он мне теперь не муж, - сдавленным голосом ответила Иоана. Ей опять предстала лапища в коже и железе, хватающая Корнела за плечо, к которому она столько раз любовно прижималась. Воительница прямо посмотрела на своего друга и покровителя. - Перед лицом Господа я свидетельствую, что Корнел Испиреску мне больше не муж, а я ему больше не жена! – сказала она по-валашски.