Дорогая игрушка. Предательство совести

Шейн уснул с ним рядом. Дождался, когда Тори задремлет, и лёг в одежде подле. Но Тори не спал. Спина уже не болела, но в памяти жило воспоминание о боли. Шейн сорвался, Тори понимал это и знал, что рано или поздно это должно было случиться. Альфа выплеснул свой гнев и высказался, но облегчения это не принесло – Тори всё так же боялся, что прощения он не дождётся, и альфа, наигравшись, просто избавится от него. А Тори не смог бы его покинуть, вновь оставить и потерять... То, что после порки всё внутри ныло, Тори не беспокоило. Шейн запугивал его болью, но альфа понятия не имел, что с ним делали дружки Айсмана. Да и сам дядя измывался с особой жестокостью, надеясь убить. После всего, что они с ним сделали, покромсанная плетью спина выглядела цветочками, а лёгкие сексуальные игры Шейна с применением различных девайсов, напоминали детские шалости. И у Шейна получалось наказывать его так, что Тори возбуждался и желал большего. Даруемая альфой боль казалась благословением, которое смывало грехи с его души и тела. Утром альфа поднялся рано, Тори не успел его перехватить и был расстроен, что не смог попрощаться. А потом Игги принёс ему завтрак и сообщил, что хозяин уехал по делам и, возможно, не появится несколько дней, и стало ещё обиднее. Тори слонялся по дому и не знал, чем себя занять. Раньше он точно знал, что Шейн рано или поздно вернётся, и развлекался чтением или прогулками, а под вечер верным псом сидел в своей комнате и ждал его появления. Теперь же время растягивалось, и Тори то и дело спускался ко входу, проверяя, не приземлился ли флаер Шейна. — Тори, господин сказал, что если ты захочешь, тебя отвезут в любую точку города, — к нему подошёл один из слуг – Лиам. Беты, служившие Шейну, нравились омеге, они уважали хозяина и вызывали доверие. — Мне нечего делать в городе. Если только ты отвезёшь меня к Шейну. — Я не знаю, где он, — слегка склонил голову Лиам, а Тори фыркнул, почувствовал, что он врёт. Что за тайные дела появились у Шейна, и почему он не появлялся дома? Тори извёлся и через неделю стал сидеть у входа, дожидаясь возвращения альфы. Он не мог уйти в свою комнату, боялся пропустить его появление, и всё его существо желало только одного – вновь увидеть своего альфу. Шейн появился через двенадцать дней, и Тори тут же вскочил со своего пуфика, который положил для него Лиам, и бросился ему в объятия. Но Шейн довольно холодно отстранился: — Я устал, Тори, — произнёс он, даже не смотря на него, и направился в свою комнату. Тори, желая внимания и близости, бросился следом, но Шейн закрыл перед его носом двери. Входить в комнату хозяина без дозволения он не мог, у него даже не было ключа, и Тори раздражённо топнул ногой. Хотелось ворваться внутрь и встряхнуть альфу, разбудить его, разозлить. Но тот действительно выглядел усталым, и нужно было что-то с этим делать. — Мне нужно, чтобы ты впустил меня в спальню Шейна! — Тори отыскал Лиама и, уперев руки в бока, намеревался получить от него желаемого. — Если Шейн сам тебя не пустил, то и я не могу. — Я о нём позабочусь! — не отступал Тори. — Ты же видел, как он устал. — Именно, хозяин устал, и слушать твои причитания у него нет сил, — бета был настроен негативно. — Какие причитания? — Не знаю! Но именно из-за тебя он тратит время и нервы на всякие безумства. Тори изумлённо вскинул брови, не понимая, чем мог так задеть Шейна. Конечно, альфа грозился отыскать и наказать его насильников, но, сколь бы он ни был богат, добраться до высшей аристократии без знатной фамилии или безумного везения было невозможно. А Айсман приглашал в свой дом только людей из своего круга, и отыскать двух альф - графа Самуила де Лонгвиля и графа Чейза Алансона было невозможно. Потому Тори его словам особого значения не придал, хотя порыв показался ему очень благородным. — Если не впустишь меня, то я перережу себе вены, и ты будешь в этом виноват! — пригрозил он, и Лиам обречённо закатил глаза – любимая игрушка хозяина не должна была пострадать. Тори вошёл тихо, стараясь быть незаметным. Шейн лежал на постели, прикрыв ладонями лицо, и весь его вид говорил о сильном стрессе и утомлённости. И Тори очень надеялся, что сможет ему помочь и вернуть в прежнее состояние. Добравшись до кровати, Тори опустился на колени и, осторожно коснувшись плеча Шейна, протянул ему скрученную плётку. Этим он хотел показать альфе, что не только по-прежнему является его собственностью, но и что прошлый срыв Шейна для него не важен, и он всё также готов приносить своё тело в жертву для удовлетворения своего господина. — Тори, — пробормотал Шейн, так и не открыв глаза. Он почувствовал его по запаху и, несмотря на его тихую поступь, уловил шаги. — Я хочу быть твоим, — с мольбой попросил Тори, видя, что Шейн закрывается от него. Альфа, наконец, посмотрел на Тори, коснулся пальцами плети и с тяжёлым вздохом отстранился. Тори с разочарованием опустил руки. Он поверить не мог, что после всех горячих ночей и безумных встреч в подвале Шейн от него откажется. Это было слишком сложно принять, потому что Тори был готов на всё, лишь бы быть с ним рядом. — Прошу, — прошептал он, — мне это надо… — Тебе нравится боль? Нравится, когда над тобой издеваются, когда тебя пытают? — недовольно спросил Шейн. — Я хочу быть твоим… — повторил он. — И то, что делали с тобой Самуил, Айсман и Чейз, тебе тоже нравилось? Тори отпрянул и скрипнул зубами, с ужасом и отвращением стараясь заглушить воспоминания. — Ты не знаешь, что они делали, — прошептал он, а Шейн тяжело вздохнул. — С тобой всё иначе, потому что… — он не решился вновь повторить слова любви, но признание, пусть и завуалированное, всё равно вырвалось. — Когда ты рядом и прикасаешься ко мне, я чувствую себя живым. Пожалуйста, господин, я хочу спуститься с тобой в подвал… — Тори… — Шейн перехватил его за талию и уложил на постель, подминая под себя и просто ложась сверху. — Мы ведь договорились, что я сам буду решать, когда туда пойти? — даже в его голосе слышалась безумная усталость. — И сейчас я пока… не заслужил. Я хочу, чтобы ты простил меня за всё, что случилось… — Я прощаю, — тут же быстро произнёс Тори, уверенный, что альфа говорит о прошлом срыве, — у меня всё давно прошло, даже следа не осталось. Я верю тебе, и знаю, что ты больше не перейдёшь черту. — Тори, — снова повторил Шейн и тяжело вздохнул, — я не об этом… но спасибо. Альфа нежно коснулся губами его щеки, прошёлся поцелуями до уха и горячо выдохнул в шею. От столь незначительных, но невероятно нужных ласк Тори томно застонал, обхватил его за плечи и беспомощно стал просить его взять. Шейн не отвечал, но и не останавливался, его движения стали более рваными, а запах ярче. Желание альфы ответным нетерпением охватило тело, и Тори стал стаскивать с себя одежду, мечтая скорее почувствовать прикосновение его обнажённой кожи. Шейн всё ещё закрывался, погруженный в свои мысли, и казался чужим. Тори не понимал, как чувствует это, но внутри вместе с возбуждением сжималась тоска оттого, что Шейн оставался в себе. От этого Тори было намного больнее, чем от ударов плетью. Закончив с одеждой, Тори обхватил его ногами, стараясь быть ближе, прижал к своему паху и громко застонал, погружаясь в свою похоть. Желание альфы остро упиралось ему в промежность, хотелось скорее почувствовать его внутри, насадиться и принять как можно глубже. Шейн продолжал покрывать поцелуями его тело, впитывал запах и ласкал кожу. От желания всё плыло перед глазами, и когда альфа, наконец, стал входить в него, Тори с наслаждением стал шептать: «Да, да, скорее», не в силах больше терпеть. Шейн двигался медленно, глубоко входя и замирая внутри. Всё так же прижимая его к себе и целуя нетерпеливо и страстно. Руками он стал ласкать ему член и с удовольствием ловил его стоны, когда Тори кончал. Эта близость помогла Шейну немного расслабиться, он позволил, наконец, открыться и посмотреть Тори в глаза, хотя незаконченные дела всё ещё терзали альфу изнутри. После секса им обоим стало легче. Тори задремал и успокоился, словно он действительно не мог жить без прикосновений своего альфы. Шейн даже не попытался его прогнать, и Тори с благодарностью уснул с ним рядом, сквозь дымку грёз слыша смазанные признания и забытые клятвы. Хотелось верить, что Шейн действительно дорожит им, но Тори предпочёл думать, что это был всего лишь сон. Утром Шейн поднялся рано и снова стал куда-то собираться. Тори сжимал в руках одеяло, мечтая броситься ему в ноги и умолять остаться. Но он знал, что Шейн слишком упрям, чтобы отказаться от задуманного. Лишь перед его уходом он остановил альфу и, оставив затяжной поцелуй, попросил: — Возвращайся на ночь домой. Я не могу спать без тебя. — Я постараюсь. А ты развлекись как-нибудь. Пусть Лиам свозит тебя в бутики или в театр. Тебе не стоит сидеть всё время взаперти. — Я твой раб, — напомнил ему Тори. — Да, и это мой тебе приказ. Альфа ушёл, а Тори вновь опустился на пуфик рядом с дверью, понимая, что не сможет отсюда уйти, пока Шейн не вернётся. Но у Лиама были распоряжения на его счет, и к середине дня он всё же заставил Тори одеться и выйти из дома. — Говори, куда тебя отвезти, — сердито спросил бета, недовольный непослушанием омеги. — Не хочу никуда. В городе нет ничего, что бы я хотел увидеть. И покупки мне тоже не нужны. — Тогда я сам выберу, куда мы поедем! – почти зло сказал Лиам. — Нет, подожди, — Тори взглянул на маленький флаер, понимая, что на нём можно добраться куда угодно в пределах планеты. — Отвези меня на национальное кладбище. К кладбищу они прилетели через час. На небольшом острове выстроили многоэтажные мемориалы, где люди хранили память о тех, кто умер. У самого основания были таблички ушедших более тысячи лет назад, на верхних этажах – тех, кто умер недавно. Тори нужно было именно туда, в одном из многоэтажных мемориалов хранилась табличка его младшего сына. Малыша, который прожил всего несколько недель и погиб, даже не получив имя. Лиам ходил следом и нервничал, постоянно оглядывался, раздражая Тори. — За нами следили от самого дома, — пояснил слуга, отвечая на вопрос Тори, — и всё тот же флаер приземлился рядом с нашим. — Наверняка Шейн приставил ко мне дополнительную охрану, — отмахнулся Тори. Он пытался вспомнить, в каком именно ряду находится могила сына, но не был тут слишком давно, поэтому блуждал между стенами с надгробиями, расстраиваясь и злясь на себя всё сильнее. — Сомневаюсь, — тихо ответил Лиам, следуя шаг в шаг. Повернув в очередной коридор, Тори вздохнул с облегчением – он, наконец, нашёл нужную стойку, но, подняв взгляд, тут же отшатнулся, натыкаясь спиной на бету. Перед ним стоял его дядя. Один вид Айсмана пробрал ужасом настолько, что Тори был готов бежать, не оглядываясь. Тот немного постарел, волосы поседели, но его фигура была всё такой же мощной и пугающей. На плечах у альфы был длинный плащ, и он медленным шагом приближался к ним. — Рад нашей встрече, племянник, — с усмешкой произнёс Айсман. Лиам нахмурился, отодвинул в сторону задеревеневшего от ужаса Тори и вышел вперёд. Это было ошибкой. Подняв руку, откидывая плащ, Айсман выставил вперёд лучевой пистолет и дважды выстрелил Лиаму в грудь. Слуга ахнул и свалился на пол, а Тори с ужасом заорал, инстинктивно понимая, что будет следующим. Но прежде чем его крик напугал немногочисленных посетителей кладбища, кто-то со спины ударил его по затылку, оглушая.