Фил The Summer

А космос - это лишь одна из версий мирозданий. И никаких не может у тебя быть проблем, парень. Всё это вымысел, всё это между полушарий. Проблему выдумал и сможешь просто всё исправить. Знаешь, за тебя болеет этот планетарий. Ведь ты - чемпион мира, мира. Чемпион своего внутреннего мира. Ты - чемпион мира, мира. Чемпион своего внутреннего мира. Влади (Каста), «Чемпион мира»

      Я, заткнув уши наушниками, скакал по квартире, размахивая то влажной тряпкой, то щеткой, и выкрикивал на всю квартиру слова – две строки – песни Chemical Brothers «Swoon»: «Just remember to fall in love... There’s nothing else…». Заводная песенка – меня с нее каждый раз торкает: хочется или танцевать научиться, или еще раз с парашютом прыгнуть. Или оказаться в толпе отрывающихся людей – просто стоять, закрыв глаза, и улыбаться, ощущая вокруг себя энергию чужих тел. Знаете, как на крутом фесте? Когда ты часть чего-то грандиозного, и тебя просто сносит звуковой волной, а сердце рвет от переизбытка адреналина. Безумный драйв.       Костя меня вытаскивал пару раз на подобные масштабные гиги – впечатлений осталась масса. Вот бы тут куда-нибудь сходить... Лялька сказала, не вопрос – организуем. Мол, летом у них проходит парочка занимательных музыкальных мероприятий. Не сомневаюсь, что подобная вылазка в компании подруги и ее супружника превратится в очередной балаган. А с другой стороны... Я уже в КПЗ побывал – чего мне стрематься?       Все. Квартира сияет, порядок безупречный – я молодец! Три дня, кстати, уборкой занимался. Но было по кайфу, если честно. И плиточку в ванной от побелки отмыть, и мебель от стружки протереть, и сантехнику до блеска начистить, и каждый закуток выдраить. Странное дело: готовить не фанат, а по дому шуршать люблю. Я вообще по сути домосед: иной вылазке на тусовку предпочту тихий вечерок на диванчике под пледом. И никогда не уезжал дольше, чем на неделю – скучать начинал: по родным, кошаку, по четырем надежным стенам. Так что, эта решительная попытка изменить свою жизнь для меня действительно подвиг.       Все эти дни мы болтали с Костей по скайпу о всякой повседневной ерунде: он жаловался на родителей, которые, кажется, не свадьбу планировали организовать, а прием в честь визита президента. Я тихонько посмеивался и не упускал случая его поддеть. Держал лицо. Чтобы больше ни словом, ни намеком на свои к нему чувства. Расспрашивал про Сашу, старательно задавливая ревность. Если отсечь мое предвзятое мнение, то она – хорошая девчонка. Без понтов, хотя могла бы: красивая, из состоятельной семьи, училась в элитном лицее, сейчас – на престижном юрфаке. Но повышенное внимание ее не испортило, и выбрала она Костика, а не какого-нибудь богатого обалдуя.       Я жалел, что написал ему то слезливое письмецо. Сейчас, на расстоянии, я очень остро почувствовал, что Костя... не мой человек. Знаете, как будто пелена перед глазами рассеялась, и увиделось самое главное: я подпитывал свою любовь к другу фантазиями, в которых много надуманного, и все потому, что я был кем-то особенным для него. Мне очень хочется быть для кого-то особенным, понимаете? Очень.       Но если абстрагироваться и попытаться трезво взглянуть на свою привязанность к Костику... Представить на минутку, что он ответил на мои чувства... Немоляев меня во многом подавлял, принимал решения за нас двоих, на буксире тащил за собой. С ним – как за каменной стеной. Он отличный друг, правда. Который последнюю рубаху для тебя снимет и в любую драку не раздумывая влезет. Было уже. Проверено опытным путем. Но как много меня останется рядом с таким партнером? Сколько можно прятаться? Он очень авторитарен. Ему действительно нужна девушка, как Саша, которая готова слушать, кивать головой, заглядывать в рот и по-женски мудро поступать по-своему, причем Костя каждый раз будет уверен, что это его собственное решение. Это какая-то почти магическая способность по-настоящему, по природе своего естества умных девушек.       А я парень. Пусть не самый пробивной и амбициозный, сейчас так вообще растерянный и туманно представляющий перспективы, но это не значит, что я не жаждал равенства в отношениях... Взаимопонимания. Уважения к моему мнению. Я цеплялся за Костю, как за спасательный круг. И только отцепившись, разделив нас тысячами километров, внезапно с облегчением выдохнул – внутреннюю свободу ощутил. Костя за три дня дал мне уже сто тысяч советов, что мне дальше делать со своей жизнью, а я не собирался прислушиваться ни к одному из них. И не потому что они были «неправильными» - как раз-таки наоборот, но я не хотел Костиного представления о «правильности», я хотел нащупать свое.       Мне всегда в этом плане было легко и комфортно с Сэмом. Нет, про Summer лучше вообще не вспоминать. Это уже неважно, как мне было с ним. Или важно? Или именно это и важно... То, каким живым и искренним я был в общении с ним. Юморным, ничего не стесняющимся, моментами даже дерзким, иногда простоватым и наивным. Я ему нравился таким – рефлексирующим, сомневающимся, не боящимся показаться слабым. В этом моя сила – так считал Сэм.       «Горячий, пульсирующий, яркий, как сердце Данко», - написал он мне однажды.       Я помню наизусть его стихотворение – самое первое, что прочитал. То, с которого началось мое увлечение этой загадочно-непредсказуемой личностью.       Шумный город, как слайды, меняет лица,       Где-то там и моё мелькнёт.       Над высотками небо огромной птицей       Дождевых опускает гнёт.       Этот мысленный путь от земли до солнца       Совершаю в который раз,       И ни капли в итоге не остаётся       От того, кто я есть сейчас.       Жребий выпал, и мне бесконечно долго       Перебитым искать приют.       Люди молятся дьяволу, просят бога.       С лютой завистью вслед плюют.       И когда я касаюсь ладонью неба,       Исполняя души стриптиз,       Всё, что кем-то надумано - глупо, слепо -       Сизым пеплом слетает вниз.       Остаётся загадочный тихий город -       Мой прокуренный старый друг.       Полумрак и свечение монитора,       Трек заезженный, клавиш стук.       Как будто мои... даже не мысли – я так метко думать не умею, а чувства, оформленные словами.       Трус ты, Сэм. Приручил и снова бросил. Ушел. А мне ищи в реале твою копию...       Нет, я вот сейчас не буду тратить себя на пустые измышления, что опять произошло. Ушел и ушел. Точка. Он свой выбор сделал, а у меня есть план! Грандиозный!       Вчера, прогуливаясь по променаду – ох, я до переезда в Калининград море видел только в кино и на картинках, и сейчас мог часами сидеть на песке или стоять на пирсе, вглядываясь в горизонт и прислушиваясь к шуму прибоя... Кстати, оно все время меняется – оттенками, настроением... Так вот, вчера вновь пропитываясь насквозь соленым ветром, я приметил кафе по типу бунгало: огромная дощатая площадка, расположенная прямо на пляже, одна часть которой скрыта навесом, вторая – открыта небу. Играла бодрая, заводная музыка, пахло шашлыком, шустро мельтешили официанты – ни одного свободного столика, причем очень много молодежи! И, судя по всему, каждую пятницу и субботу в этом местечке проходили отвязные мероприятия: соревнования по пул-дансу или пляжному волейболу (рядом была натянута сетка и огорожена территория для спортивных игрищ), тематические вечеринки, типа, в стиле латино или ню-диско, караоке-party, выступали приглашенные ди-джеи...       Своя атмосфера: я наблюдал за тем, как официанты о чем-то перешучиваются между собой, как бармен ловко управляется с шейкерами, подмигивая красоткам, по залу невидимой тенью скользит администратор, общаясь ненавязчиво с гостями... И мне отчаянно захотелось стать частью такого вот дышаще-сплоченного коллектива, молодого, энергичного. Пускай собравшегося на сезон, но проживающего сейчас сообща свою летнюю бурную жизнь. И название понравилось – «Breathe!» («Дыши!»).       Я долго мялся у входа, но так и не решился зайти: мозолил взглядом объявление на входной двери, где сообщалось, что кафе требуются официанты, и собирался с духом. Дух со мной за компанию так и не собрался, и я позорно ретировался, сделав вид, что ждал свободный столик, но не дождался. Как будто кому-то было до меня дело!       Но на следующее утро, то есть сегодня, я себя замотивировал. Подорвался ни свет ни заря, зарядил позитивный трек-лист, доделал генеральную уборку, расправившись с последним оплотом ремонтной грязи – ванной и туалетом. И упрямо отогнал лишние сейчас мысли. Тем более, Лялька мой выбор одобрила. Сказала, что кафешка эта принадлежит местному ресторатору, чьи заведения славятся отличной кухней и терпимым уровнем сервиса. По данным разведки и знающих знакомых, обслуживающий персонал не обижают - можно попробовать. За спрос, в конце концов, денег не берут. А там вдруг – и мое экономическое пригодится: куда-нибудь в менеджерское звено пробьюсь?       Я так далеко не загадывал, но приободрился.       Перед входом в кафе я опять забуксовал... И чего я такой стеснительный? Отошел в сторонку, присел на камни, глыбами пристроившиеся у воды. Пляж не пустовал - несмотря на будний день, яблоку негде упасть.       Ко мне подошел пацаненок лет трех – в кепке, майке, но без трусов, с сахарной ватой в руках - деловой донельзя: внимательно меня оглядел, ткнул пальцем в мою голую коленку, выглядывающую через прореху в джинсне, и с важным видом констатировал факт:       - Полвалось. Надо новые купить.       - Надо, - согласился я с ним.       - Купаца будес?       - Не собирался, - серьезно ответил я.       - Мне тозе не лазлесают, - пожаловался грустно малыш, покосился на заманчиво-недоступные волны. – Хотес? – и сунул мне в руки сладкую вату на палочке.       - Мм-м-м, - я огляделся в поисках родителей пацана. Нашел: на нас смотрела девушка моего возраста, посмеивалась и качала головой, мол, ну что за неугомонный! Взглядом спросила, не мешает ли он мне? Я улыбнулся. Люблю детей. Никогда не возникало проблем в общении с ними. Показал вату – что делать? Она пожала плечами.       - Кусай, - настаивал малыш. Толкнул меня в руку – я попробовал. Поймал себя на том, что помню этот вкус, воздушной сладостью оседающий на языке. Родом из детства. Вернулся взглядом к кафе: столики еще пустовали, да и сам зал тоже, вплоть до стойки бармена – никого, заведение только-только открылось. Если идти – то сейчас. Почему? А вы еще не знаете мой ответ на этот вопрос?       Потому что.       Я подорвался с камня.       - Куда? – спросил обеспокоенно пацан.       - Сейчас приду, - пообещал я. – Мне туда сходить надо, - указал на кафе.       - Иди, - разрешил мелкий и пошлепал, загребая ногами песок, к маме.       Фуф! Так. Спокойствие. Интересно, стоит ли приврать, что у меня есть опыт работы официантом? Я топтался у объявления, сжимая вспотевшей ладонью сладкую вату (вмиг позабыв про нее), и соображал, как себя подать.       Нет, врать не стоит. Сразу ж видно будет, что я ноль. Но готов, да! Полон энтузиазма!       - Сладко? – соблазнительный баритон над ухом, от которого мурашки прогалопировали по всему телу, шерсть встала дыбом (там, где она у меня неявно присутствовала – тонкими, светлыми волосиками), а чуть ниже живота что-то шевельнулось и томительно сжалось.       Я, как в замедленной съемке, обернулся, кадр за кадром фиксируя материализацию моей блудной фантазии последних ночей с лицом того самого стрит-дансера. Твою мать... А я снова в образе придурка с задержкой в развитии. Какого хрена я не отдал эту сраную вату назад мелкому?       - Угостишь? – измывалось надо мной это воплощение всех моих фетишей и тайных мечтаний.       В этот момент мое «я» расслоилось...       Первое – похотливый извращенец, остро страдающий от хронического недотрахита - мысленно уже слизывал с невозможных губ красавчика остатки растаявшего сахара и сексуально шептал: «Мм-м-м... Вкусно? А у меня еще есть для тебя кое-что сладкое...». Даже не спрашивайте меня, откуда взялся этот пошляк-Ванька – сам не знаю. И нет, порнофильмы тут ни при чем. Я их вообще не смотрю. Не-а. Ну так... Одним глазиком. От скуки. Когда руки занять нечем. То есть... Тьфу, мне надо рот заклеить пластырем.       Второе «я» - знакомый вам Ванька-зануда – поправил очки на носу, скептически оглядел парня и фыркнул: «Переигрывает. И явно насмехается. И это несимпатичный поступок, между прочим. Грешно смеяться над убогими». Этот засранец бестактно рубит правду-матку мне в лицо, нисколечко не щадя мои чувства. Не люблю его. Противный он.       Третий «я», который почти всамаделишный «я» - робкий, неуверенный стесняха – сейчас почти кинул в лицо незнакомцу-искусителю сладкую вату, развернулся на пятках и бросился бежать. Прочь из города. Прочь от позора. И вообще прочь с этой планеты. Ему все время кажется, что на Луне жить гораздо проще – там никого нет. Один раз Нил Армстронг в гости залетал – да и то, говорят, фальсификация.       В действительности же...       Красавчик продолжал гипнотизировать меня взглядом темных глаз, я пялился на него, мы стояли практически нос к носу – и ничего не происходило.       - Я все-таки попробую, - не дождавшись моей реакции, промурчало демоническое создание и аккуратно, чуть приоткрыв блядские губы, прихватило кусочек сладкой ваты.       Вы знаете.... Так и удар хватить может. Потому что... это... это противозаконно. Так делать. На улице. Это же секс в общественном месте! У меня пот на висках выступил и подмышки увлажнились. А я на собеседование шел. Ну и все. Сейчас домой пойду. Или в море утоплюсь. Господи, только не облизывай губы. Нет! Не надо!       Кхм-кхм... Считайте, я кончил.       Я с трудом отвел от него взгляд и, попытавшись принять независимый вид – мол, для меня подобное в порядке вещей, каждый день супермодели с обложек пристают к моей сладкой вате, устал уже от них, сосредоточился на объявлении. Что еще я хотел там вычитать и какой найти сакральный смысл, помимо фразы: «Требуются официанты», вопрос интересный. Но задаться я им не успел - секси-гай внезапно скривил губы в насмешливой полуулыбке, беспардонно схватил меня за липкую, влажную ладонь, выкинул в мусорку злосчастную вату и потащил за собой.       - Куда? – спохватился я, сообразив, что меня только что взяли в плен. Во всех смыслах.       - Ты работу ищешь? Правильно? – бросил парень, уверенно лавируя между столиками и двигаясь по направлению к барной стойке и священным воротам, за которыми начинается царство поваров, официантов и администраторов, серых кардиналов масонского ордена – кухня и подсобные помещения. Кстати, зал по-прежнему был подозрительно пуст – ни души. Я заметил, что табличка на дверях волшебным образом изменилась: вместо «открыто» там висело уже «закрыто» с пояснением, что кафе по техническим причинам временно не работает – извините за неудобства, ждем в четыре часа.       - Д-да, - пробормотал я, подивившись метаморфозе. – А ты...       - А я здесь уже работаю, - отозвался красавчик. – Секси-бармен, повелитель алкогольного оргазма и просто звезда кафе «Breathe!» - театрально произнес он, закончив фразу эротичным выдохом.       - Хорошая должность, - кивнул я, проигнорировав откровенную иронию в его словах. – Еще ты танцуешь, да? – проявил осведомленность. – Это же ты был тогда, да? На улице. Когда...       - Оу, запомнил? – красавчик самодовольно ухмыльнулся. – Меня сложно забыть, согласен. Кстати, я тебя тоже не смог выкинуть из головы, милашка. Впечатлил. Папа с мамой сильно ругали? За мороженку?       - Это мои друзья, - я споткнулся о порожек, но меня удержала сильная рука демона – мышцы моментально заиграли от локтя до плеча, напрягшись. Красиво.       - Я понял, - фыркнул парень. – Как поживают миньоны?       - Нормально, - улыбнулся я.       - Передавай им «привет», - продолжал нежно шпилить незнакомец. В том, что он подтрунивал надо мной, не давали усомниться бесенята, отплясывающие танец маленьких лебедят в его глазах. Мне казалось, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться. Ну и ладно. Что ж теперь поделать – я тоже звезда. Звезда анекдотов.       Танцор-бармен-разбиватель сердец отпустил мою руку, картинно перемахнул через барную стойку – как в кино – и, оказавшись по ту сторону баррикад, отодвинул щеколду на деревянных, стилизованных под салонные двери створках, хотя можно было просто протянуть руку и открыть их. Но так эффектнее, не спорю. Если он передо мной выпендривался – я не против.       - Нам очень нужны ловкие ручки и быстрые ножки, - широким жестом пригласил он меня следовать за собой. - У тебя ловкие ручки? – спросил парень, стрельнув в мою сторону озорным глазом из-под косой челки.       - Эмм... Я браслетики умею плести. Из бисера. Это считается? – проговорил я, как обычно сначала сказав, а потом догнав то, что сказал.       Парень притормозил, просканировал меня с головы до ног, удивленно вскинув бровь – мою любимую, нахально вздернутую, и хмыкнул:       - Какие таланты пропадают! Мне фенечку сплетешь?       - Если хочешь, - просто ответил я, заливаясь краской. Боже, будто он мне предложение руки и сердца сделал. – Ваня. Иволгин, - представился, надеясь наконец услышать имя незнакомца.       - Ваа-аня, - протянул красавчик, будто пробуя меня самого на вкус. Уфф... Что ж меня так плющит от него? Это нормально? – А я... – но договорить он не успел.       - Фил! Здрадовский! Это твой мерзкий голосок я слышу? – прогремел разъяренный бас. Причем женский. Изрядно прокуренный. Откуда-то из самого дальнего помещения.       Я врос в пол. Услышав имя и фамилию. Даже головой мотнул, отгоняя слуховую галлюцинацию. Не может быть... Не может быть!!!       - Настасья Пална! - бодро откликнулся мой красавчик, хитро мне подмигнув. - Ну почему сразу мерзкий-то?       - Потому что гадина подлючая! Ты что вчера устроил, а? Негодник паразитообразный! Навуходоносор кривоногий! Тумбочка говорящая! – а дальше посыпался художественный трехэтажный мат, с такими метафорами и сравнениями, что я оторопел, отвлекшись от внезапного открытия.       - Заслушаться можно, - хохотнул парень... который... Ох. – Настасья Пална с похмелья – что Фаина Раневская: через слово «жопа» и «хуи» через два. Управляющая наша, к слову. Не пугает? – танцор изучающе смотрел на меня.       - Ты... Ты Филипп? – переспросил я. – Здрадовский?       - Лучше просто Фил, - белозубо улыбнулся парень. – Предполагаю, что ты уже наслышан обо мне, - и кривоватая усмешка. – Ну что ж... Что бы ни услышал – все правда.       - Я... Я не...       Нет, мысль не оформлялась в слова – я застыл, глядя на друга детства. Не веря происходящему. Не веря встрече. Вот так просто, да? Серьезно? Я приезжаю в город и первым, на кого западаю... оказывается мой друг детства. Блин, Вселенная, а другие приколы у тебя в кармашке есть? Почему мне второй раз один и тот же достается?       - Здрадовский, подь сюда! – бесновалась управляющая. – Я тебя четвертовать буду! Какого хера ты вчера приперся?       Краем глаза я уловил какое-то шевеление на кухне и сдавленное хихиканье. Потом разнесся чей-то протяжный стон: «Ооох, бляяя... убейте его! Я станцую на могиле». Занятно.       - Вообще, она милейшая женщина, - уточнил Фил, покосившись в сторону кухни и вернувшись насмешливым взглядом ко мне. – И... Эй! Отомри! В чем дело-то? Что тебя вогнало в ступор? Пална или моя личность? Если что - я не кусаюсь. Хотя нет, иногда кусаюсь. Но по обоюдному согласию, - и он пошло оскалился.       - Н-нет. Просто... Я вообще-то только недавно переехал к вам. Из Новосибирска, - аллилуйя! Мозг соединился с языком – коннект восстановлен. – Поэтому извини, твоя популярность меня еще не коснулась, - пробормотал я, судорожно решая, как себя дальше вести.       - Из Новосибирска? – Фил, кажется, впервые искренне вскинул бровь от изумления. – Надо же... Земляк, однако, - он уже задумчиво смотрел на меня. – Правда... о родном городе беседу не поддержу – если только послушаю. Ничего не помню – мелким был, когда мы переехали.       - Совпадение, да? - вяло улыбнулся я.       Ну а чего хотел? Сам буквально на днях вспомнил о том, что у меня был в детстве... Фил. Стоит ли напомнить, что мы дружили? Или... ну его нафиг. По сценарию-то Здрадовский сейчас должен был закатить глаза от восторга, броситься мне на шею, облобызать в щеки и обслюнявить губы, а потом... слоны индийские появляются, бабы танцующие и рыдающие от счастья в шароварах... Фейерверки. Но как-то все... не по-киношному вышло. Фил продолжал на меня задумчиво смотреть, но узнавать-припоминать явно не торопился.       - Чего переехал? – как-то почти равнодушно спросил Здрадовский, толкая меня по направлению к помещению – видимо, кабинету управляющей, откуда продолжала доноситься распевная брань. Я мельком заглянул в кухню - там, развалившись на стульях, сидела пара человек. Какого-то синюшно-зеленого оттенка. Видимо, повара. В тоске. Тоже похмельной. Знакомо. Э-э... Нормально они тут работают. Это и есть те самые «технические причины»? Мне отчаянно захотелось быть принятым!       - Просто переехал, - ответил я. – В родном городе у меня... как-то не очень все... сложилось, - невнятно объяснил.       - С родителями перебазировался? – отрывисто спросил Фил, без особого интереса в голосе. И что я такого сделал, что вдруг перестал быть ему любопытен? Что-то не то сказал? А когда? Или... может, про Новосибирск не надо было упоминать? Где его папа с мамой развелись – безобразно, со скандалом. Это мне моя матушка рассказала, когда я у нее про Филиппа спросил. Она-то его точно должна помнить. И родителей приятеля.       Помнила. Но рассказывала неохотно. Как о чем-то лично для себя неприятном. С большой неприязнью отзываясь о своей бывшей подруге. Если я правильно понял, то это мама Фила бросила его отца. Ради любовника. Но не сложилось, и она переехала с сыном в Калининград, к своим родственникам – старшему брату и его жене. Вероятно, упоминание родного города вернуло Фила к безрадостным воспоминаниям. О которых он тщательно старался НЕ помнить.       Пожалуй, про совместные игры в песочнице лучше умолчать - это было давно, быльем поросло, в тлен превратилось, а ассоциироваться у Фила с тяжелым периодом детства мне совсем не хотелось.       - Нет. Один, - пожал я плечами. – К подруге.       - Мамочке? – хмыкнул друг детства.       - Угу. Здесь пока живу. В их квартире.       - Нормально. Неплохо иметь таких друзей. С квартирой у моря, - прозвучало слегка... язвительно.       - Неплохо, - пробормотал я, смутившись.       - Пална! Я тебе жертвенного ягненка привел! – вдруг прокричал Фил, впихивая меня в кабинет. – Смотри, какой хорошенький! Ножки есть, ручки есть. Страстно жаждет с подносом бегать и любить клиентов! Щитаю, заслужил помилование, - закончил он, конкретно паясничая.       Я ожидал увидеть дородную женщину типа рыночной торговки с сигаретой во рту и зло прищуренными глазами – хриплый бас помог создать образ в голове, и обалдел, застряв на пороге кабинета.       В офисном кресле сидела практически Памела Андерсон: копна платиновых волос, ярко подведенные глаза, алые губы, черно-готичные километровые ногти, декольте, не оставляющее пространства для воображения, точеная фигура, затянутая в крошечное платье, и бесконечно длинные ноги, голыми ступнями красующиеся на ворохе бумаг. На полу валялись лодочки на высоченных шпильках и сумка со знаменитыми логотипчиками.       - Наркотики употребляешь? – с порога припечатала меня Анастасия... Павловна.       - Н-нет, - мотнул я головой, делая маленький шажок назад. Но Фил намеренно толкнул меня вперед.       - Таблицу умножения знаешь? – продолжила опрос управляющая. При этом она подалась вперед, почесала пятку, продемонстрировав узкую полоску красных трусиков. Я стыдливо отвел глаза, Фил позади меня издал невнятное бульканье.       - Знаю, - кивнул я, оставив сведения об экономическом образовании для более подходящего случая.       - Стрессоустойчив? – пытала Пална, уже любуясь собственным маникюром.       - Думаю, да, - в конце концов, в МФЦ работать – это вам не хухры-мухры: нервы железные иметь надо или здоровый пофигизм. У меня, скорее, второе развилось.       - Когда готов приступить к работе? – управляющая скользнула по мне взглядом и снова вернулась к созерцанию безупречных ногтей.       - В любой момент, - поспешно отозвался я.       - Вот и приступай, - махнула рукой Анастасия... Павловна, всем своим видом давая понять, что аудиенция закончена. – Вали!       - А... – я запнулся и растерянно посмотрел сначала на управляющую, затем на давящегося смехом Фила. – А больше вы ничего не хотите обо мне узнать?       - Например? – «Памела Андерсон» без особого интереса принялась изучать область моего... паха. Лениво оценивая размеры, габариты. Я переступил с ноги на ногу, удержавшись от порыва прикрыть исследуемую область руками.       - Имя и фамилию... – осторожно подсказал я. – Опыт работы... Документы мои посмотреть...       - Судимость есть? – огорошила меня вопросом управляющая через несколько секунд раздумий.       - Нет, - ошарашенно пробормотал я.       - Не врешь?       - Не вру, - я сморгнул, проглотив слюну.       - Тогда мне до пизды твои имя, фамилия и паспорт, - бросила Анастасия... Павловна. – С этим пусть отдел кадров разбирается, - и царственно махнув рукой, мадам полезла ковыряться пальцем в ухе.       - А куда мне сейчас идти? – уточнил я, впадая в прострацию.       - Мальчик, не нарывайся на очевидный ответ, - предупредила меня управляющая.       - Пойдем, - наконец вступил в разговор Фил, решив, видимо, что хватит с меня собеседований. Ну и навеселившись вволю – у него, кажется, слезы на глазах проступили от усилий не заржать аки конь.       - Не-не-не, - вдруг оживилась Пална. – А вас, Здрадовский, я попрошу остаться!       - Ну, Наа-а-асть... – заныл Фил. – Давай потом, а?       - Потом? – управляющая схватила со стола степлер и швырнула его в парня. Метко. Попала мне в плечо. Я охнул и потер ушибленное место, обиженно покосившись на спрятавшегося за меня Фила.       - Не калечь сотрудников, Пална! – прокричал Здрадовский. – По ТК не положено, - и потащил меня за собой.       - Я вот протрезвею и доберусь до тебя, падла! – орала вслед танцору управляющая.       - Систер, ты сначала протрезвей! – подначивал вновь разъярившуюся блондинку Фил.       - Систер? – переспросил я, останавливаясь посреди коридора. У меня голова шла кругом. В какой дурдом я попал?       - Анастасия Павловна Ковалева, моя двоюродная сестра, дочь господ Ковалевых, моих родных дяди и тети, а по совместительству владельцев этого кафе и еще многих и многих ресторанов и баров в Калининграде и на побережье, - пояснил Фил, обнимая меня за плечи. – Я золотой мальчик, ага. Как надоест балду гонять – че-нить из всего этого наследства отвалится мне.       - Но пока не надоело? – для проформы поинтересовался я, высвобождаясь из-под руки Здрадовского. Мое отношение к нему колебалось от «И все-таки Фил красавчик» до «Похоже, мудак он редкий». Пока я не определился – не надо меня лапать. Потому что это... слишком приятно.       - Мне двадцать пять лет, у меня безлимитная кредитка, понтовая «бэха» серии М3 и никакого контроля – маме давно похуй на меня. Как думаешь, такое может надоесть? – спросил Фил, как бы между делом возвращая ладонь... на мою талию... мгновение... и его пальцы скользнули в задний карман моих джинсов.       - Не знаю, - пожал я плечами, настойчиво убирая его наглую руку.       Откровенно говоря, поведение Фила меня расстроило: может, я наивный идиот, но почему-то не верилось его словам. Чересчур много желчи и яда в них. И сейчас он как будто проверял меня: мол, ну, что скажешь? Как я тебе? Урод моральный? Или ничего, за деньги все схавать можно?       - Я из обычной семьи, - добавил, ускоряя шаг вслед за рванувшим в зал Филом.       - Ромашка из Малого Кукуева, - как-то агрессивно бросил Здрадовский. – Я понял. Короче, Ваа-а-ня, - он остановился и обернулся ко мне, - вон там киснет у барной стойки Лавруха. Старший по обслуживающему персоналу. К нему топай. Он тебе все ЦУ даст. И... добро пожаловать в ад! – развел он руками в стороны, ослепляюще сверкнув зубами в оскале. – Если пару вечеров выдержишь у нас – считай, принят. Нужна «официалка» – сходишь в отдел кадров. Нет, тогда все через Лавруху.       - А ты... действительно работаешь здесь барменом? – уточнил я.       - Я здесь не просто работаю, я здесь практически живу, - фыркнул Фил, ныряя за барную стойку. – Запомни, Ванечка: тут моя территория и мои правила. И еще: я наглая избалованная сволочь, которой все дозволено. Не мозоль мне глаза и не напивайся в моем присутствии. Захочу трахнуть – трахну. Я и до мальчиков падок. И бываю крайне убедителен – никто еще не отказывал. А утром – есть у меня такая нехорошая привычка – увольняю нахрен. Так что трижды подумай, нужен ли тебе этот геморрой?       Я смотрел на него в упор... И не верил ему. Не верил ни одному слову! Знаете, у человека, с пафосом бросающегося подобными фразочками, не могут быть такие... больные глаза. Бесы в них из милых и веселых превратились в злых и настороженных. Возможно, я видел то, чего нет, возможно, Фил реально меня предупреждал, но во мне вдруг проснулся азарт. Дурной азарт, каждый раз заставляющий влезать меня в дерьмо двумя ногами. За полчаса этот парень отыграл несколько ролей: от коварного соблазнителя через дурашливого клоуна к мерзкому выродку. И в каждой из них был неотразим. А я не мог отогнать воспоминание - мальчика с карими глазами и шапочкой с ушами панды.       - Геморрой не нужен, - пожал я плечами, решив просто проигнорировать все его громкие заявления. Потянулся к карте бара, открыл разноцветный прайс с напитками. – Мне все это надо выучить?       - К Лаврухе все вопросы, - безразличным тоном бросил Фил, отвернувшись от меня к искусственно состаренному открытому стеллажу с выставленными на массивных полках бутылками.       - «Эспрессо и пиво»? – удивился я, наткнувшись на загадочную строчку. – Это как?       Здрадовский замер, барабаня пальцами по нижней полке. Медленно повернулся ко мне. Долго рассматривал мое лицо, что-то там выискивая. Затем хмыкнул:       - Не сработает.       - Что именно? – я оторвался от карты бара и поднял на него глаза.       - Твоя провальная попытка сделать вид, что ты меня не услышал.       - Я тебя услышал, - не стал отпираться я. – Но ты меня не убедил.       - Блять, сколько ж вас таких наивных! Давай, еще влюбись в меня! Самоотверженно попытайся доказать, что я лучше, чем есть! Что я прекрасный человек, и до сих пор был распоследним мудаком только потому, что не встретил тебя!       - Все может быть, - я закрыл карту бара и, прихватив с собой еще и меню, двинулся к уныло созерцающему пол Лаврухе, фриковато выглядящему, тощему, высоченному парню с выкрашенными в синий цвет волосами. Кстати, это кличка или фамилия?       - Не разочаровывай меня, Ванечка! - крикнул мне в спину Фил.       - Не умру, если разочарую, - отмахнулся я, подсаживаясь к старшему по персоналу. Не удержался и бросил быстрый взгляд на Фила – тот смотрел на потертую поверхность барной стойки, крутил в руках высокий бокал для пива и... улыбался. Почти незаметно. Уголками губ.       - Ты кто? – Лавруха дыхнул на меня забористым перегаром, с трудом фокусируя на мне взгляд.       - Ваш новый официант, Иван Иволгин, - отрапортовал я. – Прибыл на место исполнения службы. Готов к труду и обороне, - с самой широкой улыбкой.       - Понятно, - тяжело вздохнул синеволосый. – Очередная пассия Фила?       - Нет, - я решил не оскорбляться. Уже понятно, что место во всех смыслах я выбрал нетривиальное. Люди тут как на подбор... «с приветом». И без предрассудков. От слова «вообще».       - Это хорошо, - вдруг разулыбался Лавруха. – Рабочие руки позарез нужны. А на этого... – он махнул рукой в сторону Здрадовского, - внимания не обращай. Фил так-то нормальный. Чумной слегка. Но кто без тараканов в голове, да?       - Согласен, - кивнул я.       - Серега, - старший протянул мне костлявую ладонь с узловатыми пальцами.       - Очень приятно.       - Взаимно, Ваня. У нас хороший коллектив, дружный, честно. Своих прикрываем, в обиду не даем, деньгами не обделяем. И Фил первым порвет на тряпочки за ребят из команды. Не любит выеживающихся клиентов и вообще борзых. Пална – так ащще огонь-баба.       - Я уже понял.       - После смены у нас тут иной раз такие пати-хард проходят... Как вчера, - Лавруха сдавил виски и охнул. – Фил, сука, умеет отжечь. К нам сюда многие хотят попасть на работу, кстати.       - Да?       - Ага. Место нахоженное, чаевые нехилые, ну и плюс... Фил.       - Прям реально звезда? – я улыбнулся, снова покосившись на друга детства. Здрадовский сосредоточенно переставлял бутылки в каком-то только ему понятном порядке.       - Есть такое дело, - зевнул Серега. – Короче, держись меня. С Филом поаккуратнее – моментами у него планку рвет. Не провоцируй его – и все «ок» будет.       - Да я и не собирался. Мне просто интересно попробовать себя в чем-то другом - надоело бумажки перебирать. Я вообще не местный. Пару дней как переехал.       - Круто, - Лавруха встал. – Идем, боец. Покажу тебе где что, с пацанами и девчонками познакомлю. Сегодня что-то типа стажировки – со мной потрешься, а завтра – вперед и с «Марсельезой».       К часу ночи я был без ног. Но... Блин, мне понравилось! Это просто фантастическое место!       Коллектив действительно дружный – ребята работают как сыгранная команда на футбольном поле. С шутками-прибаутками-междусобойчиковыми приколами. Меня приняли сразу и легко, как будто ждали. Лавруха – молодец: всех страхует, хотя по идее должен строить и гонять, но этого просто не требуется. Анастасия... Павловна периодически выходит. Вальяжно, походкой от бедра. И блистает! Усаживается у барной стойки и, потягивая «Маргариту», следит за атмосферой и порядком. Естественно, собирая все похотливые мужские взгляды. В углу, на небольшом возвышении рулит ди-джей – из постоянных резидентов «Breathe!», «Лексус» погоняло, в миру – просто Леха.       Шумно, суетно, звонко. Полный аншлаг! Реально кафе битком забито. Мне еще не доверили напрямую клиентов обслуживать, но я и на подхвате убегался.       В центре всего этого праздника жизни – Фил за барной стойкой. Эффектно жонглирует шейкерами, сверкает белозубой улыбкой и постоянно пританцовывает, успевая, кажется, каждого одарить вниманием и обаять.       Я исподтишка наблюдал за ним, чего уж там – любовался и погибал. В него невозможно не влюбиться. И оттого, что это неизбежно, как тонущий «Титаник» во льдах, понималась еще одна вещь...       Не для меня он.       Каким бы он там ни был, что бы о себе ни говорил – это все не имело никакого значения. Если я и могу его заинтересовать, то реально на одну ночь. Наверное, не зря он меня резко осадил – чтобы не питал иллюзий. Дал понять: «Не лезь. Нужна работа – работай. А от меня держись подальше. И без тебя... хватает поклонниц и поклонников».       И не врал, замечу. К барной стойке пробиться – ужом надо быть. Вся облеплена девицами и парнями, верно, считающими Фила приятелем.       Кстати... Только сейчас меня досадная мысль неприятно задела: «А с чего они вообще все тут взяли, что я... не девочек люблю? У меня на лбу, что ли, написано?»       Так, размышляя о том, насколько очевидна моя ориентация и о легкости царящих в кафе нравов, отправился в компании таких же вымотанных, как и я, коллег, переодеваться. Тут в форме ходили – все, как полагается.       - Стой! – знакомая рука выдернула меня из толпы персонала.       - Стою, - я вытер пот со лба и привалился к барной стойке.       - Ну как первый день, Ванечка? – Фил склонил голову набок, состроив участливую физиономию.       - Нормально, - я слабо улыбнулся.       - Держи, - Здрадовский пульнул ко мне чашку эспрессо, затем бокал темного пива. – Глоток кофе, глоток пива. Фишка в контрасте холодного/горячего и оттеняющих друг друга вкусах. Горечь такая... особенная появляется.       Я посмаковал оба напитка во рту и кивнул:       - Прикольно.       - Завтра в одиннадцать. Без опозданий, - сухим приказным тоном проговорил Фил и, потеряв ко мне всякий интерес, перемахнул через стойку. Попрыгунчик! О чем-то тихо переговорил с Лаврухой, позубоскалил с сестрой и двинулся на выход из кафе. Там его ждали ногасто-сисястые девицы. Штук пять.       Я проводил его взглядом. Н-да, вот и состоялось знакомство с другом детства.       Странный он. Непонятный.       Или я слишком много заморачиваюсь на его счет. Вон он – такой и есть.       Сам себе звезда и рок-н-ролльщик.       А я чемпион мира. Своего внутреннего мира. Слишком любящий все усложнять.       Но я ж не я буду, если не наступлю на заботливо подложенные мне вселенной грабли!