Друг мой, широко открой глаза этим утром! Вчера ты был в шкуре нутрии - сегодня мудрым будь! Пора бараний рог гнуть, Гнать всю муть в шею! Настало будущее! Худощавый сам, а куришь натощак, пацан. Это лет в одиннадцать можно не рыпаться, А ты и нынче взвинчен, вспыльчив, сгорблен. Пора менять жизнь в корне! Расправь же крылья! Или я Тебе напомню, какая твоя фамилия... И имя. И мимо Тебя не пройдет удача – Та, что судьбой предназначена. Каста, «Проснись и пой»
Не спалось. Я еле до квартиры дополз, не чуя ни рук, ни ног, в мечтах о мягкой, податливой и на все согласной подушечке и обнимающем меня нежно одеялке. My best lovers ever. Но, как это часто бывает со мной, стоило ополоснуться под душем, нахлебаться чая вприкуску с бутербродами и довольным как слон (кстати, откуда это выражение? Неужели слоны – действительно всем и всегда довольные животные?) забраться в кровать, приятная и заслуженная сонливость пропала. Перебодрился. Чересчур много впечатлений для одного дня. И все они сейчас нестройной толпой, где каждый стремился влезть без очереди, мешались в моей голове в неразборчивую галдящую ораву. Как журналисты на пресс-конференции именитой селебритис: «Иван, Иван! А что вы думаете по этому поводу?» Я ни о чем не хотел думать ни по какому поводу. Особенно о Филе. Особенно о том, где он сейчас, что делает и с кем проводит эту ночь. Интересно, какую из пяти дев он выбрал? Или двух? «Это не мое дело!» - попытался я себя образумить. Естественно, безуспешно. Причем ревности не было... Больше меня беспокоил вопрос: как мне себя с ним вести? Как держаться? И нужен ли мне вообще весь этот геморрой, без которого, я уверен, не обойдется общение с Филом... Неровный он какой-то по ощущению, нечитаемый. Вот у меня часто бывает, что я с первых минут знакомства сразу понимаю, что за человек перед мной, может, без нюансов, но чувствую: наладится ли с ним контакт или нет. Я не очень-то хорошо разбираюсь в людях, возможно потому, что слишком многое люблю домысливать, дорисовывать к образу, особенно если новый знакомый меня заинтересовал. Чем? Да по-разному бывает: иной раз одного взгляда или витиеватой фразы хватает, чтобы моя фантазия пустилась вскачь. И увлекаясь, отодвигаю на дальнюю полку изначальное, секундной вспышкой возникшее озарение: «Не-не-не, мутный он какой-то», или «Блин, опять очередная возвышенная натура», или «Прикольный чел, но не мое», или «Эх, хорошо бы подружиться». У вас такое бывает? Я даже не могу пояснить, на каком уровне подсознания это происходит. Чистое эмоционально-интуитивное восприятие. Самое верное, кстати. Только это потом выясняется, когда на лбу с пяток шишек обозначилось и сердце вдребезги от разочарования. Если бы я прислушивался к сигналам, то, наверное, уже стал бы гуру и знатоком человеческой натуры. Возможно. Но себя не слушаю – чужим словам верю... А ведь... Соврать для некоторых легче, чем воздуха глотнуть. Впрочем, бывает так, что человек сразу дает мне понять, кто он, не притворяется и не играет, а я упорно пытаюсь найти в нем то, чего нет, приписать лучшие качества. Бестолочь я наивная – назовем вещи своими именами. Мне бы хоть немножко цинизма. И осторожности... По отношению к Филу моя система координат сбоила по всем направлениям - я не мог вспомнить тот самый сигнал: сначала меня сразила наповал его внешность, затем мощная животно-сексуальная притягательность, а при знакомстве я вконец запутался. К тому же мешали детские воспоминания... Тот Фил, из детства, если отстраненно, по-взрослому, оценить его выходки, был ярым собственником (в отношении меня точно), очень импульсивным, задиристым, непоседливым, своенравным и при этом... Нежадным (ну, когда мы подружились), прямым, таким... благородным, что ли, с обостренным чувством справедливости: он ведь никогда не обижал девочек, хоть и считал их «глупыми», и тех, кто не мог дать ему сдачи, страстно любил бездомных собак, от души дарил мне свои любимые игрушки и чаще, чем может показаться, уступал, стоило мне только надуть щеки и обидеться. Ярко выраженные черты характера. Проявившееся в раннем возрасте... Они сохранились? С возрастом человек меняется? Лишается чего-то невинного, чистого, приобретает другое – наносное, сформированное обстоятельствами, обществом... Что в нем осталось, а что исчезло безвозвратно? Сегодня он был настоящим или таким, каким ему удобно быть? А если настоящим, то каким из трех увиденных мной сегодня «Филов»? Сердцеед, клоун или богатенький прожигатель жизни? Одно я знал точно... Я не успокоюсь, пока не разберусь. И цена «разгадки» меня не пугает. Фатализм: предполагаю, что в очередной раз обожгусь и сильно, но доводы разума не работают. Меня к нему тянет. Неумолимо-неотвратимо. Как мотылька на огонь. Опалит, сожжет, изранит... Может, он и есть тот мой горький опыт, о котором твердит Ляля? Мозги на место встанут, и я пойму, кто мне нужен. А выживу? Странные перипетии судьбы... «Случайности не случайны» - голосом мастера Угвея прозвучало в голове. И мимо проковылял черепашонок из мультика про кунг-фу панду, погрозив мне палкой. Вот только тебя не хватало! Мало мне Ваньки-зануды. Не-е-ет... Посмотрите на них! Еще и Ванька-развратник приперся (вырядился-то, вырядился!) и Ванька-стесняха. Консилиум собрался. Идите спать, твою ж мать! - А я считаю, надо детально обсосать проблему, - Ванька-зануда набившим оскомину жестом поправил очки, подкатал рукава рубашки, ослабил галстук и уселся с деловым видом на стул. – На повестке дня тема: Фил правда тебя не помнит или притворяется? - Конечно, помнит, - Ванька-извращенец крутился перед зеркалом в обтягивающей сомнительные мощи эротично-коротенькой футболочке и узких джинсиках. – И он нас хочет! Стопудово. - Это вряд ли, - Ванька-стесняха присел на краешек кровати и сложил ладошки в замочек на коленках, потупив взор. – Вы себя в зеркало видели? Над такими грех не поржать. - Он ел нашу сладкую вату, - напомнил Ванька-похабник. – Мне кажется, у него стояло на нас, - и пошло подмигнул. - Это у тебя стояло на него, - напомнил Ванька-зануда. – Наш скромник прав как никогда: этот мажорик над нами издевался. - И совсем нас не помнит, что нормально. Зачем ему помнить какого-то лошка мелкого? Почти двадцать лет прошло, - нарисовался четвертый Ванька – активный пессимист. – А еще мы все умрем. - Ценное замечание, - кивнул Ванька-зануда. – То, что умрем, - это неоспоримый факт. - Мы еще не трахались! – возмутился Ванька-вертлявая жопа. – Предлагаю напиться и переспать с Филом. Пофуй на все! Гулять так гулять! Пусть хоть один раз нам обломится секс! - Дайте ему дилдо и выставите за дверь, - посоветовал Ванька-зануда. – А то наш скромняжка ща кони двинет от ужаса. - Это, конечно, очень смело и вряд ли осуществимо... – заерзал на краю кровати Ванька-стесняха, - но... мне кажется... этот вот полудурок озабоченный подкинул дельную мысль, - закончил он и отчаянно покраснел. - Да-да, – поддержал его Ванька-пессимист, - не верю, что сработает, но попробовать можно... Пока не умерли. Все тлен, - на всякий случай добавил он. - Я не эту тему предлагал обсудить, - напомнил Ванька-зануда и расстегнул ворот рубашки до середины груди, задумчиво погладил ключицу. – Но попробовать можно. - Ура! – проорал Ванька-сексманьяк. – Принято единогласно: нажираемся, пристаем к Филу и наконец-то трахаемся! - Да вы охренели? – возмутился я, тот который на самом деле «я», имеющий хоть какие-то остатки трезвомыслия. - Ненавижу вас! Я тут о серьезном... О... - Задница у Фила классная, да? – встрял Ванька-прелюбодей. - Да... И тело... И губы... И сам он такой... – мечтательно пробормотал я, мысленно проводя руками по рельефу мышц пресса моего наваждения. - Такой козлина, - закончил Ванька-зануда. – Но привлекательный, сука. Тут не поспоришь. - Это все очень-очень плохо закончится, - вставил свои пять копеек Ванька-пессимист. - Да-да, мы все умрем, - отмахнулся от него Ванька-эротоман, стягивая с себя джинсики вместе с трусами. – Подрочим? - Кто б сомневался, - тяжело вздохнул я, закрывая глаза ладонью Ваньке-стесняхе... Я молодец. Просто молодец. Все проанализировал, ага. Все решил. Опять стою в душе. И все равно не спалось. Три утра. Едрить твою налево. Проворочавшись еще полчаса, я полез за планшетом. Там, в записной книжке, у меня хранятся все стихи Summer. Все, что он выкладывал в группу, вешал у себя на стене или присылал в личку. Я часто их перечитываю. Что бы там ни было между нами – они мне очень дороги, особенно те, что писались лично для меня. Однажды он подарил колыбельную. Может, год назад. Я жаловался ему на бессонницу-негодяйку, на камнями ворочающиеся мысли в голове, что мешают заснуть, на холодную постель, в которой порой нестерпимо одиноко. Сэм молча прислал мне это стихотворение. Я прочитал. И начал писать ему сообщение... Ведь там такие строки! Но он опередил меня: - Представь, что есть человек, который в тебя влюблен. И сейчас он всей душой стремится быть с тобой. Он тихо шепчет эти слова тебе на ухо. А ты засыпаешь. Услышав его на расстоянии... Это всего лишь фантазия, Ива, не додумывай лишнего, но пусть она у тебя будет... Твоя персональная колыбельная. Взлетает ночь, в низовьях рек мельчают воды, Сверкает лунная дорожка серебром. Здесь тишина играет звуками природы И наполняет безмятежностью твой дом. Спи, мой хороший, убаюканный не мною. Пусть в небе проседью искрят скопленья звёзд. Спи, мой родной. Я замер тенью в изголовье, Чтоб защищать твой крепкий сон и тайны грёз. Я всей душой тебя лелею и качаю. Будь в этом мире и в морфеевом краю Счастливым самым, мой любимый... «БАю-бАю...» - Под звуки арф со мною ангелы поют. Я поверил ему. Поверил тому, что он создал всего лишь образ. Что это не он мне поет песню сна, а некий выдуманный кто-то. Иногда я в упор не вижу очевидного... Мне не хватает тебя, Сэм. Вернись, пожалуйста. Я был не прав, я погорячился. Но и ты должен меня понять. Пришил меня к себе крепко-накрепко шелковыми нервущимися нитками и снова бросил, вырывая с кровью кусок сердца. Без тебя я как слепой котенок, тычущийся мордой в руки первому встречному... В поисках того, кто приютит. И точно совершу новую феерическую глупость. Вернись. Только сказать мне это некому – нет тебя. Снова нет. Эх, как мне понять другого человека, если я себя не понимаю. Как дерьмо в проруби мотыляюсь. Неприкаянный, чудной, отчаянно желающий стать нужным, стать особенным. Смешной, нелепый Ива. «Баю-баю... Засыпаю...» - Я опаздываю! – именно это я проорал в трубку Ляльке вместо приветствий. Чертов растяпа – не завел будильник. Уже десять пятнадцать, а в одиннадцать я должен быть на работе! Хорошо Алинка позвонила, святая женщина, сто лет ей быть молодой. - Куда, Ивушка? – не поняла подруга. - На работу! Ляля, я вчера устроился на работу. В кафе «Breathe!», официантом, пока на испытательный срок... То, про которое тебе рассказывал, - объяснял я моей драгоценной красотке, зажав телефон ухом – руки заняты: я ими на себя джинсы натягивал. Блин, почему эти штаны такие узкие? Хотя... это не мои джинсы! Бля... я впопыхах, кажется, Лялькины вытащил из гардеробной. Сука, как их снять? - И ты молчал! – возмутилась Алина. - Ляленька, я очень-очень опаздываю! В свой первый день. Вчера так все быстро закрутилось, что позвонить некогда было. А в час ночи, извини, меня бы Саня убил за звонки, - я пыхтел, пытаясь стянуть с себя несчастные джинсы, но они намертво, как вторая кожа, прилипли к моим тощим ножкам, бесстыдно обтягивая необтягуемое. - Я бы тебя тоже убила – не сомневайся во мне, - хохотнула подруга. – Че ты там делаешь? - Я твои джинсы надел... – пробормотал я, решив, что слишком много времени трачу на штаны. Надо хотя бы кофе еще успеть хлебнуть и умыться. - Зачем? – поинтересовалась Ляля. - Случайно, - оправдывался я, влетая на кухню. - И как? - Что как? - Впору? – издевалась эта зараза. - Вообще-то... – я прислушался к своим ощущениям – как ни странно: двигаться Лялькины серые узкачи с черепушечками на попе не мешали. – Впору. Причем пожизненно впору. Я их снять не могу!!! У подруги случился припадок, похоже. И еще там что-то упало. Надеюсь, она. - Ивушка, дарю! – захлебываясь от смеха, выдавила Ляля. - Спасибо, конечно, - я уже в ванной выдавливал зубную пасту на щетку. – Фы фак фэдра... - Чо? - Ляля, я тебе позже позвоню – вот чо! – воскликнул я, сплюнув в раковину и бросив мобильный на стиральную машину. Из дома я вылетел, как ошпаренный! Благо, городок небольшой, и до кафе мне вприпрыжку минут десять бежать. В «Breathe!» я ураганом ворвался в 10.59. Еще б кто заметил... какой я пунктуальный. Посетителей не было – час до открытия: залы пустовали, и только на открытой веранде, вальяжно развалившись на ротанговом диванчике среди подушек, лениво потягивала кофе Анастасия... Павловна. В каком-то невозможном струящемся платье, с распущенными волосами и без косметики. Красивая женщина. Когда вот такая, почти естественная. Меня она смерила равнодушным взглядом и с легкой насмешкой, с интонациями братца, бросила: - Хорошие джинсики. Где урвал? Это Филипп Плейн, да? Из последней коллекции? Я едва в стол не впечатался, непредвиденно возникший на моем пути. Еб вашу мать! Закрутившись, я так и не переоделся. Натянул обычную белую футболку, кеды и рванул на работу. Чтоб вы понимали масштаб катастрофы, это реально женские джинсы: с болтами не на мальчуковую сторону, чересчур, просто чересчур (!) обтягивающие задницу, да еще украшающие ее черепами из черных страз, интимно открывающие лодыжки... Кстати, я понятия не имею, кто этот Плейн, но, видимо, кто-то крутой, раз Пална так заинтересовалась моими штанами. Тьфу, Лялькиными. Безмятежность пятничного утра, создаваемого умиротворенным штилем – море сегодня плюхало почти беззвучно робкими волнами о песок, нарушил низкочастотный гул басов и визг тормозов. Пауза. Тишина. Хлопок двери. И почему я точно знаю, кто сейчас внаглую съехал по променаду на спорткаре, припарковался впритык к пляжу и вот-вот появится в кафе? - Это мой Ваня, систер, - раздался позади меня хриплый голос Фила. Знакомый голос. Вот сейчас пипец какой знакомый, потому что я помню эту его фразочку из детства! Горячая ладонь скользнула на мою поясницу, миллисекунда – и я оказался прижатым к рельефной груди. – Для меня старался? – обжигающим шепотом в ухо. – Мне нравится. Беру. Меня окутало древесно-пряной дымкой его парфюма, неповторимым запахом тела... тела человека, который недавно трахался. От Фила буквально фонило остаточным послевкусием энергии удовлетворенного самца. Наверное, именно это меня удержало от покорного: «Возьми». У меня реально планку от него пододвигает. Конкретно. Мадам Ковалева в этот момент не без удовольствия наблюдала за спектаклем – это тоже отрезвило. - Конечно, для тебя, - кивнул я, высвобождаясь из рук Здрадовского. – И зубы еще для тебя почистил. И умылся. И причесался. И помолился на тебя с утра раз пять. И на работу пришел только ради тебя. У меня вообще вся жизнь со вчерашнего дня только для тебя, - вдохновенно проговорил я, уже глядя Филу в глаза. Со всем возможным сарказмом, что мог показать. Свежий, бодрый, гладко выбритый, он стоял передо мной в кремовой рубашке навыпуск, подчеркивающей цветом смуглость его кожи, с закатанными до локтя рукавами, расстегнутой до середины груди, легких свободных брюках более песочного оттенка, кожаных шлепках и демонстрировал свое дерзкое превосходство над простыми смертными. Как же он бесит! И какой же он... Еще эта челка косая дразнит. То ли по морде двинуть хочется, то ли... - Это правда? – тихо спросил Филипп. Глядя на меня серьезно. Так серьезно и требовательно, что меня тряхануло. Как током ударило. У меня весь бойцовский запал моментально перегорел. От ответа (которого попросту не было) меня избавила Пална. - Здрадовский! – окрикнула она брата. – Свари кофе нормального, а? – встала и изящно потянулась, зевнув. – И ко мне потом – с поставщиками поработать надо. - Умеешь же ты настрой сбить, систер! – фыркнул Фил, резко изменившись в лице. Бровь взлетела, губы искривила усмешка. А с меня морок спал окончательно. – Мне тут почти в любви и верности до гроба признались, - он перемахнул через барную стойку и двинулся к кофе-машине, бросив чип с брелоком от машины на столешницу. - Ну почему почти? - решил я продолжить игру. Фиг тебе, клоун. Не подловил, ясно? – По-моему, вполне конкретно. За ту зарплату и чаевые, что мне вчера пообещал Лавруха, я тебя даже обожать готов, - Фил обернулся ко мне и вопросительно вскинул бровь, а я добавил: - В радиусе пары-тройки метров от моей задницы. - Правильно уточнение, мальчик, - внезапно поддержала меня Пална, царственно проплывая мимо – утопив по дороге в сладко-цветочном шлейфе парфюма. – Не ведись на этого долбоеба – у него в голове одна извилина, и той член управляет. - Истину глаголишь, - ничуть не обиделся Фил, подмигнув сестре. И уже мне: – Вань, а тебе кофейку сварить? – с обманчиво мягкой улыбкой, уголками губ, дружелюбным голосом. Словно не было всего этого балагана. Словно он в принципе мог быть нормальным, компанейским парнем. Наверное, мог. И таким он мне нравился... Просто нравился. Без всяких левых измышлений и примесей неясных эмоций. - Свари, - пожал я плечами, ныряя на территорию подсобных помещений и кухни. - А как ты хочешь... Ваня... покрепче... или послаще? – догнало меня. Догнало так, будто Фил только что уложил меня на кровать в спальне и устанавливал границы допустимого: «Пожестче... или понежнее?» У меня проблемы со слухом – чудится непотребное. - И покрепче, и послаще, - отозвался я ровно, скрываясь в тени коридора. Ненавижу. Себя. Потому что ведусь. На него. Обернулся лишь на секунду – не знаю, зачем. Может, посмотреть на выражение лица Фила в момент, когда он меня не видит, но успел поймать другой кадр: Настасья (ее вообще чаще именно так все звали здесь), перегнувшись через стойку, обхватила брата за шею, притянула к себе и что-то шепнула ему на ухо. Фил отрицательно мотнул головой. Она еще что-то спросила – он кивнул, нахмурившись. - Ты серьезно? – удивилась женщина, недоверчиво глядя на парня. - Во даешь... – растерянно пробормотала. - Знаю, - буркнул Здрадовский. – Но уже поздно. Встрял. Настасья неожиданно ласковым, каким-то материнским жестом убрала с его лица челку и тихо сказала: - Так может, того... отключишь ебанько, а? Ты ведь не такой. - Насть, иди работай, - отрубил Фил, поморщившись. - Как знаешь, - недовольно передернула плечами управляющая. – Сам же все портишь. - Иди. Работай, - разозлился Здрадовский. – Я сейчас приду. - Ладно, - Настасья хмыкнула и отошла от стойки. Я бросился в раздевалку. Черт, и что я сейчас увидел? Что это значит? Это ведь не обо мне, да? Или... Только не давать волю досужим вымыслам – меня же сразу унесет в заоблачные дали! Но фраза: «Ты ведь не такой» иглой пронзила сердце. Не такой... И почему я улыбаюсь? В раздевалке в гордом одиночестве дремал Серега. И больше никого. Он сидел на лавке, откинув голову на дверцу одного из шкафчиков, сложив руки на груди и вытянув длиннющие ноги. Кажется, ровно к одиннадцати не особенно много ответственных приходило. Правда, на кухне я уже заметил поваров. - Хэй, привет! – поздоровался я, открывая дверцу выделенного мне шкафа. Стянул футболку. - Привет, - Лавруха приоткрыл один глаз, окинул меня взглядом. – Прикольные штанишки. - Спасибо, - я достал форменную рубашку и передник. – А где все? - Официанты с двенадцати начинают работу – сейчас подтянется народ, - зевнул Серега. – Но это хорошо, что ты пораньше пришел. - Да уж, - я мысленно поблагодарил Фила за фальстарт рабочего дня. - Мне тебя в график смен надо вписать, - Лавруха нехотя встал с лавки, тряхнул синеволосой головой, потер лицо ладонями. – Еще инструктаж провести по технике безопасности и прочими ценными указаниями порадовать. А завтра до работы к девчонкам из отдела кадров в офис заскочишь с паспортом – тут недалеко, в центре, они временный трудовой договор с тобой заключат, пока на испыталке. А там разберемся. И объяснят, как быстро медкнижку сделать. Деньги за нее бухгалтерия возвращает. - Хорошо. А Фил говорил, что можно неофициально работать... – вспомнил я слова Здрадовского. Ибо сам я пока не решил, насколько здесь задержусь. - Ну, если ты на летний сезон – то да, можно не заморачиваться. Если вдруг какая проверка: ты здесь не работаешь, фирменный фартук долой, в туалет шел – заблудился, - разъяснил Серега. – Но мы так-то заранее знаем, если вдруг к нам гости решат нагрянуть. - А вы и зимой работаете? – удивился я. - Да, в середине сентября летнюю веранду закрываем и в том же режиме, - пожал плечами Лавруха. – Мы пока в топе крутых мест для отдыха, - он усмехнулся. – Только зимой больше как ночной клуб, наверное, функционируем. К нам сюда на выходные народ валит оттянуться – побухать, потанцевать. Тесновато, конечно, но весело. - Понятно. - Смотри, сегодня пятница – мы работаем до упора, пока последнего клиента ногами вперед не вынесут, - зачастил Серега, кивая на выход из раздевалки – я как раз завязал фартук на талии. Как сумел. – Еще такая же безумная – суббота. Эти смены самые тяжелые, но и по деньгам иначе оплачиваются. Чаевых тоже обычно раза в три больше перепадает. Во все остальные дни работаем с двенадцати до двенадцати. По графику. Плюс-минус час. Смотря сколько клиентов будет. Но в пятницу и субботу обычно всех подтягиваем, кто может выйти – еле справляемся, на самом деле. В принципе, если совсем тяжко – всегда можно у Настасьи в кабинете на диванчике подремать часик. Она не против. - Понял, - я перекрутил фартук задом наперед, пытаясь сообразить, что сделал не так. - Ну че ты делаешь? – Лавруха остановился и дернул меня к себе. Развязал хитро выдуманный элемент формы, призванный вообще-то облегчить работу официанта. Присел передо мной на корточки и вдел завязки в нужные петли – я, оказывается, пропустил парочку ключевых. Одернул фартук, задержавшись ладонями на моих бедрах, пока вставал. Сто процентов без подтекста – Серега производил впечатление флегмы, которому не только на парней, но и на девчонок было плевать. Полностью асексуальный тип. Серьезно. Я вчера еще приметил эту особенность. - Руки убрал, - агрессивное. Очень агрессивное. В коридоре стоял Фил, сжимающий в руках высокую прозрачную кружку с кофе. И полыхал от бешенства. Чего это он? - Здрадовский, выдохни, - отмахнулся от него Серега. – У меня еще дел невпроворот перед открытием. Потом мозг вынесешь. - На! – Фил сунул мне в руки кофе. – Покрепче и послаще. Как заказывали, - зло добавил он, полоснув таким взглядом, будто мы тут с Лаврухой... Блин, нет, я даже представить этого не могу – фантазия стопорилась сразу. - Спасибо, - поблагодарил я, по стеночке обходя разъяренного Фила. Он чокнутый. Точно чокнутый. Здрадовский зыркнул в сторону спокойного, аки Будда, Лаврухи и скрылся в кабинете Палны. - Эммм... – начал было я. - Не обращай внимания, - Серега вышел в зал. – Так... твоя зона на эту смену – от сих до сих, - Лавруха определил мои столики. Поймал мой недоуменно-растерянный взгляд и еще раз повторил, довольно жестко: - Забей! Если работать пришел – работай. - Понял, - решительно кивнул я, уловив в голосе Сереги неприкрытое раздражение. - Кофе пей, - смягчился старший. – Голову включай. И слушай меня... желательно очень внимательно. По второму кругу повторять не буду – штрафы научат. Андестенд? - Ага, - я отхлебнул из кружки и охнул. Вкусно – словами не передать. - Филя шарит, - улыбнулся Серега. – В принципе, основное ты вчера видел. Сложного ничего нет. Главное – точно принять заказ, не менее точно передать его на кухню и помнить, что клиент всегда прав, но в рамках «не борзеть». - А ты другой сегодня, - заметил я невпопад. - Трезвый. Не с похмелья, - хмыкнул Лавруха. – Короче, парень я хоть куда, начальник мировой, но на шею сесть не дам - заколебешься потом доказывать, что ничего такого не хотел. - Усек, - поддакивал я. Вообще, мне Серега по душе пришелся – реально клевый чувак. Такой, по понятиям, что ли. Разумный. И спокойный, как танк. Непрошибаемый. Это очень хорошо чувствовалось в нем. – А ты давно здесь работаешь? - С момента открытия – третий год, - Лавруха отодвинул стул и плюхнулся за один из моих столиков. В подсобку потихоньку начали просачиваться с улицы официанты, из раздевалки то и дело доносился смех. С кухни потянуло ароматом выпечки. И все вокруг словно ожило. - Тогда и с Филом познакомился? – рискнул я все-таки спросить – любопытство распирало. - Нет, - Серега ответил сухо и тему развивать не собирался. Его выразительный взгляд подсказал мне, что еще одно лишнее слово не по делу, и мой рабочий день закончен. Хм, забавно. Не думал, что этот товарищ так умеет. Но, в общем, понятно, почему он старший. А загадок-то прибавилось... И да, я снова про Фила. Говорил Лавруха (кстати, это кличка от фамилии Лаврентьев) быстро, четко и по существу. Я усиленно кивал головой, запоминая, что к чему, хотя про себя не сомневаясь, что накосячу и не раз. - Не боись, - закончил мой прямой начальник. – Все тупят поначалу. Недельку побегаешь с бэйджиком «Стажер» – это снимет с тебя часть ответственности. И вычетов пока не будет. Ясно? - Да, - я допил остывший кофе – растягивал как мог. У Фила явно потенциал гениального баристы. Ох, что-то много в нем талантов. Человек-фейерверк. - Все, рабочий день начался, - Серега глянул на массивные часы. – Погнали, - он подошел к входной двери и перевернул табличку, сменив статус кафе на «Открыто». - Ваня! – меня, взмыленного и взъерошенного, поймала за локоть Дашка, администратор. Зал опять был переполнен – будто в Светлогорске других мест не было, где можно пожрать. Я согласен, тут и вид на море, и музыка на лайте, и ценник терпимый. Но там, на променаде, ресторанчиков хватает! – Слышь, на минуту. - Че случилось? – я скользнул вслед за ней в служебный туалет. Хотя собирался выйти на улицу перекурить – Серега дал мне десятиминутный перерыв. - Короче, - Дашка, пухленькая брюнетка с огромными глазищами и черными, вьющимися мелким бесом волосами, напоминала типажом знойную испанку. Видная деваха – впрочем, в «Breathe!» других не держат. – Хочешь заработать? - Не понял, - я насторожился. - Слушай, ты новенький и, конечно, не в теме еще. В общем, у нас тут традиция есть – Филька придумал. Ну так, забавы ради... – она помялась. – Только не обижайся – мы все через это прошли. Типа, боевого крещения, в команду принят. - И? – сейчас я напрягся. - Да ничего такого, - успокоила меня Дашка. – Просто с появлением новенького у нас тотализатор открывается. - Мило, - поджал я губы. - Ничего, потом сам втянешься, - ухмыльнулась девушка, заправив выпавшую из пучка кучеряшку за ухо. – Мы все делаем ставки, какое количество посуды он уронит на пол и что из этого разобьет. - Вдохновляет, ага, - буркнул я. - Лавруха фиксирует и деньги принимает. Потом победителю, кто точнее всех угадал, приз вручает. Новичка опаиваем в честь такого дела, на руках качаем. Все довольны, - объяснила Дашка. - Вон оно как, - у меня брови против воли сердито сошлись к переносице. - Не кипишуй, - девушка хихикнула. – Лучше слушай сюда. Фил слился с темы. - Это как? - Ну, он когда не заинтересован – делает ставку на то, что новичок ничего не уронит и не разобьет. А это нереально. Обычно, если у Фильки настроение есть – он почти всегда побеждает. Чуйка у него нереальная в этом плане. Поэтому он часто сливается. Это так, для нас развлекуха, - пояснила Дарья. - А когда у него настроение есть? – спросил я, силясь сделать вид, что меня не задело равнодушие Фила к моей персоне. Слился он! - Непредсказуемо, - пожала плечами девушка. – Ему деньги на хер не нужны. Обычно он выигрыш кому-нибудь из команды отдает. Как правило, это кто-то, кому они очень нужны. - Ладно, понял. От меня что нужно? – перешел я к сути предложения. А то, что будет предложена сделка, видел по загоревшимся азартом Дашкиным глазам. - Я поставила на то, что ты раз восемь точно что-нибудь уронишь и парочку стаканов или тарелок грохнешь. Это почти норма для стажера. Подыграй мне, а? Выигрыш пополам. По пятере на нос точняк будет, - выдала девушка. - Я пока ничего не уронил, - обиженно заметил я. - Вот и урони, - подначила меня Дашка. – Еще четыре часа дня – успеешь до утра. Особенно, после полуночи клинить начинает. - А если больше? – не сдавался я. - Прикрою, - пообещала администратор. – Просто... Раз Фил слился – следить за ставками не будет. Ему главное потом напоить всех вусмерть. Лаврухе часто некогда. Настасье фиолетово – ее наши забавы не волнуют. Я тут самая зоркая. - Мухлюешь? – усмехнулся я. - Да это все делают! Вопрос: кто первым успел? - фыркнула Дарья. – Мне бабки нужны. Завтра. Срочно. Ну так что? - Не обещаю, - ушел я от ответа. - Ва-а-ань... - Даша смотрела на меня укоризненно. – Я ж тебе жизнь-то тут подпортить могу. - Рискни, - улыбнулся я. – Извини, Дашунь. Считай, на честного наткнулась – поломаю вам шаблон. - Ну и дурак, - зашипела девушка. - Дурак, - согласился я. Не говорить же ей, что меня вдруг тоже прошибло азартным духом – доказать им всем, а особенно Филу, что не дождутся! Я мастер ловли тарелок, ложек, вилок, бокалов в полете. Даша дернула подбородком, толкнула меня в плечо и вылетела из туалета, жахнув дверью. Похоже, я нажил себе врага. Да и хрен с ней. Зато весело. Это вам не унылое МФЦ, где из всех интриг основная – кому новое офисное кресло достанется. Фил меня не замечал. В упор. Даже когда я ему заказы передавал – не смотрел на меня. Со всеми перекидывался фразами, с Лаврухой так и вообще часто перешучивался, о чем-то переговаривался, перегибаясь к нему через стойку и хватая за руку. Тот редко, но иной раз шутливо толкал Фила в плечо. Интересно, что у них за отношения? Похоже, дружат. Серега - единственный, кто никак не реагировал на харизму Здрадовского. То есть... Тут из обслуживающего персонала, особенно те, кто давно работал в «Breathe!», никто не делал культа из личности золотого мальчика, многие Фила за глаза, да и в глаза тоже «Филькой» или «Филей» называли. Но чувствовалось, что любое, самое незначительное внимание секси-бармена и секси-дансера в одном лице им льстит. Перед ним правда сложно устоять, когда он белозубо улыбается и небрежным жестом откидывает челку назад. А Лавруху реально не цепляло. Да и Фил с ним как-то иначе себя вел – не позерствовал, улыбался тепло и виновато смотрел в глаза, если Серега хмурил брови. Да, я все замечал, потому что каждую свободную секунду косился в сторону барной стойки. Магнитом туда взгляд притягивало. В семь за микшерский пульт встал Лексус – запахло куражом. Сегодня он миксовал новомодные рок-песенки с брейк-битными ломаными ритмами. Мне самому танцевать захотелось. Хоть и предпочитаю отирать стенки в клубах. В зал вышла королева Анастасия – в сногсшибательном черном брючном комбинезоне с вырезом до пупа. С вечерней боевой раскраской на лице. Сделала проходку, собирая коллекцию восхищенно-вожделеющих мужских взоров. Это у них с Филом, видать, семейное, в крови – бить наповал красотой. Заняла свое место за барной стойкой. Брат ей молниеносно смешал коктейль, хитро прищурил глаза. Настасья сделала глоток и махнула рукой. Типа, команду «Разврату быть!» отдала. Лексус тут же прибавил звука - гул голосов в кафе усилился, на небольшой танцпол потянулись желающие подвигать телом. Моя задача усложнилась в разы! Лавировать между буйно отдыхающими с подносом – та еще наука, но мною двигало упрямство. Зачем? Почему? И не пофиг ли? Если этот вон... даже не смотрит на меня... Хотя, наверное, это первая причина – мне хотелось удивить Фила. Хоть немножко. Только бы не игнорировал. Пусть с дурацкими подколками пристает, пусть издевается, но не так... Как будто меня нет. Как будто я пустое место. Я еще никогда в жизни не был так собран, сосредоточен и аккуратен! Ну и спасибо Сереге – он все-таки молодец. Знал, когда на перерыв нужно отправить. Я вылетал пулей на пляж, дышал морем и размеренно курил, остужая горящие лихорадочным румянцем щеки. От такого напряжения мне постоянно было жарко. А в восемь вечера произошло... нечто, что показало мне во всех красках, почему «Breathe!» пользуется бешеной популярностью. Я бы и сам, увидев однажды такое шоу, приезжал бы сюда еще днем, караулил лучший столик и сидел бы до тех пор, пока деньги на карте не закончатся. Ладно, я преувеличиваю. Слегка. Но мне простительно – я впечатлительный. К тому же, меня уже настолько впечатало Филом, что оправдываться бесполезно: я априори воспринимал все, что он творил, с восторгом. Просто представьте себе... Музыка внезапно замолкла, свет стал приглушенным - только барная стойка подсвечена. Тишина установилась мгновенная – лишь тихие перешептывания и смешки. Фил картинным жестом оправил рубашку, поднял воротник, обвел гостей кафе томно-соблазнительным взглядом, прикусил нижнюю губу, пряча лукавую усмешку. И громко объявил: - Время пятничных коктейлей, дамы и господа! Завсегдатаи «Breathe!», уже знающие, что сейчас будет, взревели и взорвались аплодисментами. Фил самодовольно хмыкнул и переглянулся с Лексусом. Тот три раза щелкнул пальцами и как жахнул оглушительными басами на весь зал – стены вздрогнули. Здрадовский вздернул правую руку, сжатую в кулак, вверх и, опустив голову, прикрыл глаза. Отсчитал ритм в такт заводной вещицы (мне потом Леха подсказал, что это были «Panic at the Disco»), тем самым подначивая гостей поддержать. А дальше... Его пальцы замелькали со скоростью света – на стойке в ряд выстраивались стопки для шотов. Пританцовывая, Фил прошелся вдоль стеллажа с напитками, не глядя выхватывая с полок бутылку за бутылкой – я теперь понял, зачем он их постоянно расставляет в нужном ему порядке. И, сука, ни одну не уронил – фигурное стекло играло бликами в искусственной сине-зеленоватой подсветке, взлетая под потолок, и ловко пойманное Филом вставало во второй ряд за стопками. Пришла очередь шейкерам выполнять акробатические номера – Здрадовский жонглировал ими, словно законы гравитации не существуют, и они при любой траектории полета вернутся в цепкие пальцы бармена. Он смешивал напитки будто наобум, опять-таки не глядя на бутылки с этикетками. Но я уже более-менее выучил карту бара и знал, что сейчас официанты понесут гостям его фирменный коктейль «Fever». Как сказал Серега, от пары бокалов этого пойла можно поздороваться с космосом. И при этом Фил все время танцевал, понимаете? Двигаясь всем своим подтянутым гуттаперчевым телом. Это надо видеть, серьезно. Я не знаю, как можно описать словами тот драйв, ту энергетику, которая мощными волнами заполнила пространство кафе, и ее источником был Он. Мой невероятный, бесподобный, сексуальный демон. Стопки заполнялись одна за другой, официанты отработанным движением подхватывали их со стойки, ставили на подносы и обходили столики, угощая гостей вечера комплементом от бармена. Я тоже было дернулся, но меня притормозил Серега, шепнув на ухо: - Стопэ! Это постановочный номер, чудик. Ты Филькиных танцоров, что ли, не узнал? - Кто б меня предупредил, - пробурчал недовольно я, наконец заметив, что среди официантов наших-то нет. Я действительно, зачарованный шоу, не обратил внимания на подмену. - А зачем? – Лавруха по-свойски обнял меня за плечи. – Лучше смотри. Потом уже не так эффектно выглядит. В двухсотый раз... – он усмехнулся. Я не знаю, как Лексусу это удалось (видимо, номер правда до нюансов отработан), но именно в ту секунду, как последняя стопка исчезла со стойки и Фил замер, раскинув руки в сторону – к слову, умудрившись в процессе полностью расстегнуть рубашку и откинуть полы назад, демонстрируя крепкий пресс с капельками пота – музыка резко ухнула в сторону олдскульного рэпа. Я не знаток и не фанат, как вы уже поняли, но эту песенку слышал – Criss Cross «Jump». Здрадовский несколько раз кивнул головой в такт, перемахнул через барную стойку под визг девчонок и, выделывая нереальные штуки ногами – они у него сами по себе жили в этот момент, стянул с себя рубашку. Скомкал ее и кинул в компанию бурно выразивших свой восторг одиноких дев. Сделал проходку по залу, сорвал с какого-то парня кепку, надел ее козырьком назад, вскочил на столик, за которым сидела парочка ошарашенных подружек... Не задев, бля, ни одного бокала! Присел на корточки и, наклонившись к одной из них, осторожно прихватил пальцами ее за подбородок. Девочка, кажется, готова была сознания лишиться. Фил подался вперед и... деликатно коснулся губами кончика ее носа. Подмигнув засмущавшейся девчуне, он соскочил со стола и оглушительно свистнул. Подставные официанты включились в игру. Подтянувшись к центру с разных концов зала, они выстроились вокруг Фила, так же зрелищно освободились от форменных фартуков, рубашек, оставшись, как и их заводила, в брюках. Знаете, когда синхронно-слаженно танцуют шестеро офигенно выглядящих парней – адреналином захлестнет кого угодно. У меня же аж в ушах зашумело. - Круто? – по-доброму, без ехидства, спросил Серега. - Не то слово, - кивнул я. - А Фил... серьезно занимается танцами, да? - Фил серьезно только херней страдает, а стрит-данс для него - так, хобби, - проговорил Лавруха. – От лишней дури избавляется. Шальной он больно... – добавил старший, усмехнувшись. - Вы давно дружите? – сделал я второй заход. - Да, - коротко ответил Серега, акцентной интонацией закрывая тему. Боже, сколько интриги! Ну как мне его на разговор раскрутить? Нутром чуял, что если мне кто-то и может помочь в разгадке личности друга детства, то это Лавруха. С другой стороны, он меня не знает совсем – с чего бы ему откровенничать? Подождем. Лексус гармонично смиксовал «крисскроссовцев» с известным хитом Crazy Town «Butterfly», но в своей какой-то обработке – она звучала более танцевальной и энергичной. Ребята Фила рассеялись по залу, приглашая скучающих без парней девушек на танцпол. Сам Здрадовский... исчез. Серега же придал мне ускорения под зад со словами: - Все, шоу закончилось, пятнадцать минут тебе на перекур, кофе и за работу. Я выполз на задний двор, за кафе, и первым кого увидел, был Фил. Он неспешно курил, устроившись на импровизированной завалинке, сложенной из высохших и выбеленных ветром и солнцем стволов тонких деревьев. Я замялся – надо было к пляжу выйти, как обычно. Не хотел нарочитого игнора – в работе не так сильно режет. Здрадовский, уже переодевшийся в черную майку и драные светлые джинсы, мазнул по мне нечитаемым взглядом и бросил: - Да садись уже. Не съем. - Спасибо за приглашение, - я устроился рядом с ним. Пытался смотреть прямо перед собой, пока шарил руками по фартуку в поисках сигарет, но глаза мои меня предали, жадно ощупывая взглядом Фила. - Веревочку принести? – неожиданно спросил Здрадовский, протягивая мне пачку и щелкая зажигалкой перед носом. - Чего? – я с недоумением на лице поднял голову. - Челюсть подвязать, - фыркнул весело Фил. – Того и гляди отвалится. Я клацнул зубами, сообразив, что не просто пялюсь на него, но еще и рот у меня открыт, как у дебила. Дурею я рядом с ним... Совсем дурею. И это уже норма. - Принеси, - вздохнул. – И кофе свари за компанию. Раз уж за веревочкой пойдешь. - А ты не теряешься, - улыбнулся Фил. – Устал? - Нет. - Хорошо, - он встал и, оставляя меня дымить наедине со своим разочарованием, уточнил: - За халявный кофе минет полагается? - Если ты хочешь сделать мне минет за право угостить меня кофе – я не против, - вылетело у меня вперед всех мыслей. - Дерзкий, однако, - Фил рассмеялся. – Мне нравится, - и он растворился в сумраке за дверью. Нравится... Я глубоко затянулся. Спокойно, Ива, спокойно! Эпик-фейл был неминуем... Я почти достиг цели, то бишь «мойки», когда Дашка, сучка, незаметно подставила мне подножку. Что произошло в следующее мгновение - я не понял. Честно. Казалось бы, Фил был где-то в другом месте, хотя я не видел – на своей задаче «не уронить» был сфокусирован, как вдруг одна рука удержала меня за талию, а другая приняла поднос, ловко сбалансировав его, и вуаля! Ничего не упало. - Аккуратнее, Ванечка, - едва различимое на ухо. – Не лишай меня выигрыша. Вот тут я правда чуть не выронил поднос – хорошо его все еще придерживал потряхиваемый от смеха Фил. Он не сливал ставку? Really? Он... типа, верит в мои сверхспособности? Здрадовский же, продолжая меня прижимать к себе (у него, похоже, мания: чуть что - обжиматься) вслух бросил Даше, пытавшейся шустро слинять с места неудавшейся мести: - Завтра расчет заберешь. - Но Фил! – возмутилась администратор. - Ты слышала, - отрубил он, нехотя выпуская меня из захвата руки. Нехотя, потому что... его ладонь очень долго соскальзывала с моей талии. Еще и по ягодицам прошлась. И ущипнула. - Фил, не стоит, - вступился за девушку подоспевший к разборкам Серега. - Тебя забыл спросить, - огрызнулся Филипп. – За своими следи, иначе еще и тебе штраф влеплю. Или у нас теперь можно калечить официантов? – он взглянул исподлобья на приятеля. Лавруха прикусил щеку, метнул сердитый взгляд на Дашу и бросил расстроенно: - Вот дура... - Мальчики, я нечаянно! - взвыла администратор. - Свободна, - вдруг вмешалась Настасья. – Сегодняшнюю смену, считай, отработала бесплатно. А завтра выйдешь как обычно. - Настя! – взъярился Фил. - На хер иди. Я где завтра буду искать толкового администратора? - отрезала управляющая. - И с этого момента сворачивайте тему с тотализатором. Уже не забава, ясно? Здесь работа, прежде всего. Ты понял? – это она брату. - Понял, о светлейшая, - ернически отозвался Здрадовский, возвращаясь за стойку. - Чего стоим-то, а? – Настасья обернулась к Сереге. – Смена еще не закончилась, пупсики. Лавруха кивнул и подтолкнул меня вперед. Все-таки... Все-таки, как бы себя Фил ни позиционировал – бразды правления у Палны. И правила его только в том случае, если сестричка разрешит. Хе-хе. Забавно, буду знать. К двум часам ночи я практически умер. Мозг отключился, тело двигалось на автомате. Я бы очень хотел знать, на каком топливе работает, к примеру, Серега, выглядевший по-прежнему бодрым и собранным. Или Фил, неутомимо развлекавший публику у барной стойки. Или Макс с Дениской, все так же улыбающиеся клиентам. Про шеф-поваров молчу – как у них крыша не потекла от готовки... Вот теперь мне точно было пофигу на спор. И вообще на всех. Я хотел домой. Под теплый душ и в кроватку. И проспать сутки – не меньше. Хочу заметить, гостей поубавилось, но те, что остались, явно в ближайшие пару часов сдаваться не собирались. - Иди-ка ты домой, - предложил Лавруха, когда я в третий раз перепутал заказ. У меня даже сил не было изобразить раскаяние бестолкового стажера. - А как же... – я неопределенно махнул рукой на свои столики. - Справимся, - Серега забрал у меня блокнотик и ручку. – Давай, Ваня, не тупи. Линяй, пока отпускаю. - Как вы выдерживаете? – спросил я, покорно двигая уставшими конечностями к раздевалке. - Я ж тебе сказал – поочередно отлеживаемся у Палны в кабинете. Не надо геройствовать. Вот тебе урок. - Запомнил. - А вообще – привыкнешь. Организм перестроится, - усмехнулся Лавруха. – А ты молодец. - Да? - Да. Утер всем нос с этими ставками. Народ стонет от разочарования – все бабки сегодня заберет Фил, - пояснил старший. – Что печально – тотализатор придется прикрыть. - Извините, - развел я руками в стороны и зевнул. - Иди уже, - Серега хлопнул меня по плечу и вернулся в зал. Я принялся выпутываться из форменной одежды... - Вот ты где... – Здрадовский застыл в дверном проеме, глядя на меня в упор. Я завис с футболкой в руках, отвечая на его гипнотизирующий теменью бархатной южной ночи взгляд. - Короче, переоденешься и ждешь меня, - прозвучала команда от Фила – я дернулся от неожиданности и плечом о дверцу шкафа ударился. - С чего бы вдруг? – возмущению моему сейчас не было предела - я еле на ногах держался. - Со мной поедешь, - и, вроде как, без вариантов. Я мотнул головой: - Нет, не поеду. - Это не просьба. - А мне похуй, - я разглядывал этого ненормального красавчика, даже не пытаясь найти объяснение его поступкам. Просто смотрел. Потому что он... очень красивый. - Цену набиваешь? – с ухмылкой спросил Фил. - Конечно, - я не сводил глаз с друга детства. – Я, знаешь, такой... до свадьбы ни-ни. - Увы, со мной не светит, - пожал плечами Здрадовский. – Как-то у нас не принято. - Облом, - наигранно вздохнул я. - Какого черта, а? – Фил ударил кулаком в дверной косяк. Стремительно подошел ко мне. – Скажи, - и схватил меня за подбородок. - Что ты хочешь услышать? – я отшатнулся от него. - Скажи: «Я поеду с тобой», - коротко бросил Фил. - Я не поеду с тобой. Я только на работу устроился. - Я тебя не уволю - обещаю. Просто буду трахать тебя время от времени. С премиальными. Тебе понравится. - И че? Реально всегда прокатывает? – мне сейчас прям очень интересно стало. - Если не в первый раз, то во второй точно, - не без самодовольства ответил Здрадовский. Переигрывая. Блять, каким же он сейчас был ненастоящим! Фейком! Лжецом! - Ну... Давай подождем второго раза, - я торопливо принялся крутить в руках футболку, лихорадочно соображая, куда ее вообще... надевают. - Его может и не быть, Ванечка, - заметил Фил. - Бля... Да дался я тебе! – воскликнул, не сдержавшись. Устал. Правда. От его вывертов тоже устал. Неужели так трудно просто признать, что мы не случайно встретились? Тупым и слепым уже надо быть, чтобы не понять: Фила не меньше моего перемкнуло. И причина замыкания – я. – Хочешь меня трахнуть – давай прямо здесь. Можешь даже на красивые жесты не тратиться. Но сразу говорю: опыта у меня мало, в плане секса я никакой – зря потратишь время. - Думаешь, меня это остановит? – Здрадовский сложил руки на груди, прищурив один глаз. Конечно ж, насмешливо. - Тебя, похоже, и бронепоезд не остановит, - пробурчал я. Вот скажите мне: что за хуйня творится у этого парня в башке?! Фил в одно движение метнулся к двери, щелкнул замком. - Ч-что... ты... – я сглотнул. – Ты что... серьезно? - Да. Серьезно, - он подошел ко мне вплотную. Опустил глаза... дернул рукой... медленно провел шершавыми подушечками пальцев по моему поджавшемуся от этой непонятной ласки животу. - Фил... Не надо, - пробормотал я, чувствуя, как подгибаются ноги. - Что... не надо? – он подался ко мне... уперся лбом в мой висок. – Что не надо, Ванечка? – прошептал на ухо. - Фил... – выдохнул я, прикрывая глаза – голова кругом пошла. От его близости. От интимности мгновения – секундно-жаркого, нереального. Его рука – горячая, сухая – скользнула от живота выше, всей ладонью по груди, к ключице... По-собственнически обхватила мою шею. - Ты специально, да? – Филипп провел носом по моей щеке, шумно втянул воздух у изгиба шеи. – С ума меня сводишь... - Я... Нет, - пробормотал, плавясь от его прикосновений, подставляясь. Неосознанно. Отказаться от такого подарка невозможно. Просто невозможно. – Ты сам... - Сам пропадаю... Согласен, - Фил горько усмехнулся. – Прогони меня. Прямо сейчас. Отшутись. Скажи, что мудак. Дай по роже, а? За всю эту херь! - Не могу. - Зачем ты... – он оторвался от моей шеи, обшарил глазами лицо. – Ваня... Что за имя, а? - Не нравится? - Это мое любимое имя, - Фил коснулся пальцами родинки на моей щеке. – Так звали моего друга. В детстве. Далеком-далеком детстве. Когда все было... так правильно. И хорошо. Когда я был счастлив. - Ты его помнишь? – у меня дыхание перехватило. - Только имя, - качнул головой Фил. - А если это был я? Здрадовский снова опустил голову, позволив мне тем самым вздохнуть и выдохнуть. Под прицелом его глаз это трудно дается. - Так ведь не бывает... – и Фил осторожно, нежно дотронулся губами до моей родинки. – Слишком нереально, чтобы быть правдой. - Это был я, Фил, - произнес, тихо тлея под его рукой, притянувшей меня к себе. - Я же все испорчу, Ваня... Ванька-лялька, - он хмыкнул. – Я всегда все порчу. Я ломаный, Ваня, больной. На всю голову больной. С ходу ухнул, занырнул в тебя... Еще тогда... Когда в первый раз увидел. Но, скорее, тебя изведу, чем признаюсь. - Уже признался, - улыбнулся я, касаясь его волос. – Попробуй, Фил... - Попробуй... – повторил демон, целуя сначала правый уголок моих губ, затем левый. Целомудренно, невесомо. Отстранился. И с мольбой в голосе, неподдельной, попросил: - Уходи. Прошу. Дай мне... время. До утра. Пожалуйста. - Хорошо. Когда я выходил из раздевалки, Фил сидел на скамейке, обхватив себя руками, уткнувшись лбом в колени. Словно его скрутило от немыслимой, нестерпимой боли. Мне стоило неимоверных усилий выполнить его просьбу. Мой сумасшедший, мой ненормальный, мой чокнутый... Мне приснился Сэм. Я сидел на песке, а он стоял у самой кромки моря, вглядывался в горизонт. Я не видел его лица – только смутный силуэт. Солнце слепило, кричали чайки. И сквозь этот природный шум в мою душу лились его слова... Кажется, он просил прощения... за что-то. Я тянулся к нему во сне. Звал. Но он рассеялся, словно призрак на рассвете. Ни разу не обернувшись. Утром значок ВК горел непрочитанным сообщением. От Summer. Этой ночью он оставил мне послание. Кажется, последнее. Его профиль по-прежнему издевался этой ужасной мордой собаки с глазами-крестиками. Никому не верь, ничего не жди. Ведь слова так просто в расход пускать. Я перед тобою ни мёртв, ни жив. А казнить захочешь - ну что ж, пусть так. Всё, что сказано, выстилает дно. Вот сейчас бы боль мне твою прожить. Были клятвы. Я-то в них верил, но Изменилось всё. Как мне быть, скажи? Я виновен, да. Виноват во всём. Нет прощенья мне. Да и чёрт бы с ним. Мне под кожу чёрным угрём ползёт Тишина в ответ на моё: «Прости...» Я не предал, нет. Ну, услышь меня! Я вошёл в пике, просто не с тобой. Ты не в силах что-то сейчас менять, Мне не в руку спорить теперь с судьбой. Никому не верь, ничего не жди. И меня за всё.... А хотя, не суть... Он придёт, ты только его дождись. Верь, совсем не долго. Совсем чуть-чуть. Кажется, за эти несколько дней не только мою жизнь перетряхнуло до основания... Твою тоже, да, Сэм? Вот теперь я нисколько не сомневался в том, что он кого-то встретил. Кого-то очень важного, раз просил прощения за так и не случившееся. Как и я. Как и я... Все по справедливости, не правда ли?Часть 6. Ненормальный
16 октября 2016 г. в 19:45