Into the Lion's Den

- Здравствуй, Гунтрам. Ты вовремя. Ненавижу, когда люди опаздывают. Здесь эта дурацкая привычка встречается прискорбно часто, - приветствовал его Константин, поднимаясь ему на встречу из-за накрытого к чаю стола. - Здравствуй, Константин. Я лишь хотел сказать, что не останусь сегодня. Извини меня, - быстро выпалил Гунтрам. - Могу я спросить, почему? - Я хочу иметь детей, - впрямую ответил Гунтрам. – Ты не можешь мне этого дать. - Гунтрам, дорогой мой, многих артистов я встречал в своей жизни, и слышал от них самые абсурдные объяснения. Но твое легко переплюнуло все, что мне доводилось слышать до сих пор, - заметил Константин, пытаясь понять, не решил ли мальчик на себе испробовать что-нибудь из той низкопробной дряни, которой торгуют в его обожаемых трущобах. «Надо бы завтра окончательно его оттуда вытащить. Хватит ему уже изображать из себя мать Терезу. Пусть уж лучше отправляет им чеки. Зато он привел себя в порядок, хорошо». - У нас с тобой не может быть отношений. Я хочу жениться и завести троих детей. С тобой у меня не может их быть. «Нет, он не под кайфом, просто с приветом», - вздохнул Константин. - Гунтрам, как я уже говорил, я не планирую заводить с тобой долговременных отношений. Я также говорил тебе, что я не из тех людей, которые к кому-либо привязываются. Ни один из моих бойфрендов не продержался со мной дольше нескольких месяцев. Я очень легко устаю от них, да и, честно говоря, у них никогда не было ни грамма таланта. Я ложусь с ними в постель, лишь потому что они обладают определенными чертами, которые меня привлекают. Я предупредил тебя, что если у нас с тобой что-то и выйдет, наша связь будет развиваться на моих условиях. Наконец, я говорил тебе, что ты относишься к людям, которым просто необходимы длительные отношения, а также что наутро ты станешь рыдать в моей постели, когда я покину ее, - сказал Константин, отметив про себя, что Гунтрам всерьез рассматривает перспективы их связи. - Нам не стоит продолжать. Это будет несправедливо для нас обоих. - Пожалуйста, присядь. Давай обсудим это как взрослые люди, а не как парочка орущих друг на друга подростков, - вздохнул Константин, возвращаясь в свое кресло и указывая Гунтраму на кресло напротив. – Чаю? Могу попросить принести кофе, если хочешь. - Чаю, пожалуйста, - ответил Гунтрам, заметно смутившийся собственной резкостью на фоне спокойного поведения Константина. Он принял из рук мужчины чашку и поспешил уткнуться взглядом в цветочную роспись на тонком фарфоре. «Всего лишь подстригся, а выглядит сногсшибательно» - оценил Константин, продумывая свою стратегию. - Тебе неудобно из-за того, что произошло прошлой ночью? Или тебе некомфортно здесь находиться? - Нет, - прошептал Гунтрам. - Возможно, мне не стоило пользоваться твоим вчерашним состоянием. Но ни один мужчина не смог бы устоять. То, что было между нами, мне очень понравилось. И у меня и в мыслях не было обидеть тебя, Гунтрам. - Я не уверен, что смогу дать тебе то, чего ты хочешь. Ты переспал со мной. Я был не настолько пьян, я помню, что сам настоял на этом. Но потом ты сказал, что я не нужен тебе. И я до сих пор не уверен, что такие отношения мне по душе. - Считай события вчерашней ночи познавательным опытом, а лучше вообще забудь о них. Ты не совершил ничего предосудительного, и мы оба получили удовольствие, - пожал плечами Константин. От него не ускользнула промелькнувшая во взгляде Гунтрама тихая грусть. – Или ты хотел услышать от меня что-то другое? - Другое, - признался Гунтрам, часто моргая. - Ты хотел, чтобы я сказал, что вчерашняя ночь была началом прочных отношений, что мы вместе состаримся, что я буду любить тебя, пока смерть не разлучит нас, так что ты можешь распрощаться со своими планами на всю оставшуюся жизнь? Я не способен и не хочу лгать тебе. В этой жизни не бывает ничего постоянного, Гунтрам. Люди меняются. На самом деле, они делают это куда быстрее, чем ты ожидаешь. - Ты прав, Константин. Мне пора. - Ты любишь меня? Ты что-то говорил насчет этого прошлой ночью. - Я не знаю. У меня никогда не было девушки. Другом я тебя считать не могу… Когда ты уехал, я с таким нетерпением ждал твоих писем… Но возможно, это потому, что ты стал первым человеком, который прислушался ко мне и обращался со мной, как со взрослым. - Мне тоже нравится быть с тобой. И я тоже скучал по этому. Так что мы можем попробовать жить вместе, просто я не смогу гарантировать, что это навсегда. Тебе придется поддерживать мой интерес к тебе, поскольку интерес я теряю довольно быстро. То, что может возникнуть между нами, в будущем может причинить тебе боль. Просто некоторые люди влюбляются один раз и на всю жизнь, а другим не так повезло. - Ясно. - Ничего тебе не ясно, Гунтрам. Если мы решим быть вместе… Я понимаю, что не вправе требовать от тебя того, чего сам точно не смогу тебе дать. Если ты захочешь жениться и завести детей, я не смогу тебе запретить – стыдно лишать такую красоту права возродиться в потомках. Я считаю, что ты все еще слишком молод, чтобы думать о свадьбе и о детях. Но это твоя жизнь. - Я же не собираюсь завтра идти под венец. У меня даже девушки нет. На самом деле, даже никого, кто вообще интересовался бы мной. К тому же, я бы не смог содержать семью, - возразил Гунтрам, с трудом улавливающий мысль мужчины. – Я лишь говорю, что в будущем я хотел бы, чтобы у меня была семья. - А я говорю тебе, что со мной у тебя будущего нет. Тебе остается лишь решить, согласен ли ты на небольшой роман со мной. Он может продлиться несколько недель, месяцев, лет или всю жизнь. Никто не смог бы этого предсказать. Но любовь – это риск. Я лишь хочу быть честным с тобой – насчет своего характера и насчет своего прошлого. Правда в том, что я никогда никого не любил. Многие мне нравились, многих я хотел, но я никогда не испытывал того самого чувства, когда ты просыпаешься утром с мыслью об одном-единственном человеке или желаешь всего себя посвятить тому, чтобы он был счастлив, - печально сказал Константин. Нотка горечи в его голосе вызвала в душе Гунтрама целую бурю эмоций – от симпатии до грусти за мужчину, обнажавшего перед ним свою душу. - Я тоже не знаю, что значит любить. Я не знаю, что означает привязанность. С тех пор, как мне было семь, в моей жизни не было ни одного близкого человека, - признался он. Его голос звучал необычайно мягко, он взял Константина за руку, захваченный детской потребностью хоть как-то утешить его. Русский молча сжимал в своей ладони его руку. Вздохнув, он поглядел на мальчика, чтобы убедиться в том, что полностью завладел его вниманием, и отметил, что Гунтрам не отрывает глаз от его лица. «Совершенно наивный и абсолютно неиспорченный. Его душа еще прекраснее его лица. Он должен принадлежать мне». - Гунтрам, дорогой мой, я хотел бы попытаться быть с тобой, но боюсь все испортить. Мне сорок два, и у меня за плечами долгие годы, которые я провел, работая со сложными людьми. Многим из того, что мне приходилось делать, я не могу гордиться. Ты хочешь от меня стабильности, а я не могу тебе ее дать просто потому, что это против моей природы. Я хочу отношений с тобой, но себя я поменять не смогу. Тебе придется принять меня таким, каков я есть. - А ведь я даже не понимаю, каков ты на самом деле. - Отношения – это всегда непросто. Не существует этого «они-жили-долго-и-счастливо». Не бывает и любви с первого взгляда. Тебе кто-то нравится, и затем вы ладите друг с другом или нет, ты начинаешь любить его или нет, но в любом случае, это не то, что может случиться с тобой в один миг. Это безумие, считать, что после двух дней знакомства и пары совместных ужинов можно решиться провести с кем-то остаток жизни. И пол человека тут не при чем. - Ты прав, Константин, - пробормотал Гунтрам, не понимая, откуда взялась захлестнувшая его с головой волна грусти. - Ты очень красив, и я бы хотел, чтобы у нас тобой что-нибудь получилось, но мне кажется, что ты будешь очень разочарован, если из этой затеи ничего не выйдет. Ты талантливый художник, так что ты в любом случае ценен для меня, и я не желаю, чтобы из-за меня ты переставал развиваться или рисовать в принципе. Ты сейчас в самом начале своей жизни, а я уже в ее середине, так что мы не можем желать одного и того же. Ты хочешь создавать, а я лишь сохраняю то, что уже создано. Ты строишь свой характер, а у меня его уже слишком много, если верить моим партнерам и конкурентам, - усмехнулся Константин. - Я уже сам не знаю, чего я хочу. - Хватит думать на будущее, живи сегодняшним днем. Думай лишь о том, к чему ты стремишься, потому что ты никогда не сможешь угадать, как повернется твоя жизнь, как и не сможешь противостоять своей судьбе или случаю. У тебя есть талант – я понял это еще тогда, когда мы с тобой не были знакомы, так что мое мнение непредвзято – и это уже куда больше, чем есть у большинства людей на старте. Уже два арт-дилера со мной согласились. Следуй своей интуиции и не думай слишком много – все равно никогда ничего не получается, как ты планируешь. Начни с того, чтобы воспользоваться предложенной мною возможностью – вне зависимости от того, что происходит между нами на личном уровне – и погляди, понравится тебе это или нет. - Возможно, мне действительно стоит попробовать… - Именно. Если тебе не понравится быть со мной, только скажи – и мы разойдемся, без криков и сожалений. Со своей стороны, я также обещаю, что если потеряю к тебе интерес, ты узнаешь об этом первым. Я не хочу, чтобы мы лгали друг другу. - Я не знаю, как мне поступить. Я хотел бы быть твоим другом, но не знаю, что я должен делать и говорить. - Сперва допей свой чай. Он, должно быть, уже остыл, - ответил Константин, довольный тем, что мальчик принял его условия и его правила. Обломов был совершенно прав: приказывать ему бесполезно, но стоит лишь мягко подтолкнуть, и он пойдет, куда тебе надо. - Давай не будем торопиться. Тем более, что торопиться нам некуда. Попробуй узнать меня получше и разберись в самом себе. Главное – терпение, нам не нужно спешить. Неожиданно для Гунтрама, русский вновь поднялся из своего кресла. Он обогнул стол и без всякого предупреждения склонился над ним, касаясь его губ легким поцелуем. От неожиданности Гунтрам на мгновение замер, но вскоре растаял от этого ласкового прикосновения. Ладонь Константина, поглаживающая его по щеке, придала ему достаточно смелости, чтобы он смог наконец ответить на поцелуй и обвить руками шею мужчины. Уже несколько секунд спустя мальчик совершенно разомлел от ласки и едва не вскрикнул, когда мужчина резко вытянул его из кресла и крепко прижал к своей груди. Гунтраму показалось, что его стиснули огромными железными тисками. - Останься со мной, не уходи домой. Мне придется уехать через два дня, - прошептал ему на ухо Константин, легонько прикусывая мочку и вызывая тем самым приятную дрожь по телу мальчика. «Он такой неопытный. Превосходно». - Хочешь, оставайся в гостевой спальне, а хочешь, перебирайся в мою постель. - Не знаю. - Не волнуйся, мы не станем повторять вчерашний опыт. Ты был пьян, и нам нужно узнать друг друга получше, прежде чем переводить нашу связь на новый уровень. Ты должен доверять мне, Гунтрам, это основа любых отношений. Вечером мне придется отлучиться на деловую встречу и ужин с местными бизнесменами, но мне приятно было бы знать, что вернувшись, я застану тебя здесь. Слегка поколебавшись, Гунтрам ответил: - Хорошо. Если хочешь, я останусь. Ответом ему стал очередной головокружительный поцелуй. Оторвавшись наконец от его губ, мужчина подытожил: - Я скажу Карлосу – своему дворецкому, чтобы он помог тебе устроиться. Боюсь, сегодня тебе придется ужинать одному, но завтра мы снова будем вместе. - Ну что, Юрий Александрович, вы должны мне пятьсот долларов, - довольно объявил Обломов помощнику Захарова. – Мальчишка согласился остаться здесь и спать с боссом. - Быть того не может! – недоверчиво воскликнул Борис Григорьевич. – Я прочел записку, которую он начал писать. В ней он собирался послать босса к черту! - Никогда не стоит недооценивать босса, Борис Григорьевич. Вы мне, кстати, тоже денег должны. - Этот долг я вам заплачу с радостью, Иван Иванович. Мальчик действительно настолько хорош, как вы нам его описываете? Издалека он выглядит превосходно, - ухмыльнулся высокий мужчина, пряча в кейс кипу бумаг. - Чтоб никто из вас даже не смел его трогать! Относитесь к нему с уважением, или у вас будут проблемы, - серьезно оборвал мужчин Обломов. – Босс вложил много сил в то, чтобы его заполучить. - Да, а еще сэкономил на нем почти два миллиона, - ухмыльнулся Юрий. – С таким лицом, телом и образованием, он бы стоил недешево. - Ошибаетесь; такой, как он – говорящий на трех языках, хорошо образованный, красивый, натуральный блондин – в Азии или на Среднем Востоке стоил бы куда больше. Больше трех миллионов, я бы даже сказал, - оценил Борис. - Они там могут себе позволить хорошо заплатить за такое. Он – редкая диковинка, хотя уже не достаточно молод. - Достаточно, если тебе не по вкусу подтирать сопли младенцам, Борис Григорьевич, - фыркнул Обломов, - Говорите тише, если не хотите попасть под горячую руку нашего босса. Я вас предупредил – не вздумайте на него спорить. И по-русски говорите только в случае крайней необходимости. Он убежден, что мы все – серьезные бизнесмены из России. Занимаемся нефтью и транспортом. Последняя фраза вызвала за столом громкий смех. - Босс велел вам решить ту проблему с трущобами, которым мальчишка так любит помогать. Больше он туда и носу не покажет, это понятно? - Поверить не могу, мне поручили прогнать мать Терезу, - засмеялся Юрий. – Наши ребята навестят местного заправилу, и он запретит мальчику приходить. Может, нам стоит позаботиться еще и о священнике? - Нет, лишнее внимание нам ни к чему. Это территория Ордена, а мы здесь исключительно в качестве инвесторов. Они пригласили нас сюда, поскольку сочли, что обеим сторонам это будет выгодно. - А с каких это пор Линторфф такой щедрый? На этот раз он явно задумал что-то масштабное. - Он всего лишь решил разделить с кем-нибудь эту территорию. Он понимает, что в одиночку ему ее не удержать. Ему нужны здесь союзники. Некоторые картели уже взбунтовались против него. Мы нужны ему. К тому же, они с боссом вполне неплохо работают вместе уже двадцать лет. - Надеюсь, босс знает, что делает. Для Линторффа нет ничего святого. Если он не спустил своих гончих на «заблудших овец», это значит лишь, что он рассчитывает выиграть что-то большее с нашей помощью. Либо заставить нас подчищать за ним. Помните восстание 1989 года? – сам Борис Григорьевич заметно помрачнел от этого воспоминания. - Да ладно, мы всего лишь помогли ему с зачисткой. К тому же, нам на блюдечке вручили Петром (прим. пер.: румынская нефтяная корпорация). Побольше бы таких сделок. Он всего лишь хочет скинуть местное правительство, чтобы добавить американцам хлопот и открыть нам всем новые возможности для инвестиций. Открыто он этого сделать не сможет, но многие его «братья» уже кружат вокруг этой страны, как голодные волки. А нам нужно перехватить у американцев концессии по золотодобыче. Организованный Линторффом две недели назад обвал на фондовой бирже прикончит их меньше, чем за месяц. Местный президент – беспомощный клоун, и это лишь вопрос времени, когда оппозиция его свергнет. Все здешние промышленники мечтают только о том, чтобы власти объявили дефолт, который спас бы их от уплаты огромных долларовых долгов, так что они поддержат это решение. - Люди, не желающие платить по счетам, вредны для бизнеса, и вам это прекрасно известно, Иван Иванович. - Борис, друг мой, вы же не думаете, что Линторфф не выжмет из этой маленькой страны больше, чем он потерял на первоначальных вложениях? Он просто любит изображать из себя жертву. Фон Кляйст говорит, он даже купил акций на жалких пять миллионов, чтобы выказать свою поддержку местному правительству. Так эти идиоты только поздравили себя с тем, что их погладили по головке! - Боссу стоит быть осторожнее. Линторфф опасен в качестве врага, но еще опаснее в качестве союзника. Настоящий демон. - Я хорошо его знаю, Борис Григорьевич. Единственное его положительное качество состоит в том, что он не нападет, пока его не спровоцируешь. Стоит запомнить это простое правило, и все будет хорошо. К слову, мальчишка останется на ужин. Предупредите горничную и попросите подготовить ему комнату. В целом, Константин остался доволен ужином. По крайней мере, не впустую потратил время, как это было в прошлый раз. Им с Обломовым наконец удалось сторговаться с людьми губернатора и госсекретарем насчет цен на сорокапятилетние концессии на добычу золота в южных регионах страны. Американцы в итоге оказались вне игры. Иван хорошо отыграл свою партию, пригрозив покинуть стол переговоров, если местные продолжат настаивать на увеличении причитающейся им доли. В конце концов, они согласились на смехотворно низкий процент от ожидаемого объема добычи. - Их прогнозы ужасны, к тому же, они страшно устарели. Они не имеют никакого представления о золотодобыче, - разглагольствовал Обломов по пути домой. – Возможно, этим политиканам стоит нанять себе в советники семерых гномов из сказки про Белоснежку. И то они станут вести дела лучше, чем сейчас. Бедняга Захаров, врагу не пожелаешь состариться в этой стране. Хотя, если не ждать от местных жителей многого, они даже милые. «Один разговор напрямую с подручными губернатора принес пользы больше, чем все время, потерянное в переговорах с этой дурой и ее дружками из Сената. Нет уж, я терпел ее и ее придурочного сынка, только чтобы заполучить себе своего ангела. Теперь они мне без надобности, пусть отправляются к черту! Сфера транспорта здесь мертва – там требуются огромные инвестиции, к тому же, с профсоюзами совершенно невозможно договориться. После обвала стоит попробовать инвестировать в нефть и, пожалуй, местное сельское хозяйство». - Босс, я вам еще нужен? – выдернул его из раздумий голос Обломова. - Нет, можете идти. Возвращайтесь лучше завтра вечером, - усмехнулся он в ответ. - Хочу проверить некоторых наших ассоциатов – тех, у кого возникли проблемы с Линторффом. Они хотят подключить нас к своему экспорту, поскольку мы контролируем все порты на юге Испании. - Иван, мне не нужны проблемы с Линторффом. Если мексиканцы или колумбийцы хотят расширять свой бизнес, им стоит начать уважать границы чужой территории. Чтобы в наших доках не было ни единого грамма их груза без одобрения Ордена! У нас с 1991 года действует договор о ненападении, и разрывать его я не собираюсь. - Этим ребятам нужно кое-что из нашего оборудования. - Мы можем продать его им, но сперва предупредите Младича или Павичевича, а то еще заревнуют. - Я не верю Линторффу, босс. Он что-то задумал. - Определенно. Но пока его игра не ясна, так что нет смысла дергаться. Возможно, он просто возвращает своих «заблудших овец» обратно в стойло. Я слышал, люди в Медельине (прим. пер.: это в Колумбии) отказались заплатить ему обещанный процент, и погляди, что с ними стало. Возможно, он хочет напомнить остальным о судьбе их главарей. - Подозрительно то, что Линторфф и его люди выступают лишь в качестве консультантов. Сами они распродали все, что у них было в этой стране: акции, облигации, предприятия. - Чтобы затем выкупить их по дешевке обратно! Ты его разве не знаешь? У него снова началась, так сказать, агропромышленная лихорадка. Ему нужны земли и сельское хозяйство. Так мне сказал его человек, Ландау. Он мне показал результаты проведенных ими за последние месяцы натурных исследований. Они скупают земли даже с судебных аукционов. Эти немцы вечно пытаются урвать себе какой-нибудь кусочек земли! Ему не нужны шахты или нефть. Покупать здесь банк он тоже отказался. Кого теперь и ждут неприятности, так это мэра Сан-Пауло, Мейера – Линторфф запланировал себе немало приобретений. - А мы-то ему зачем? - Остановить американцев. У него выбор невелик – либо проглотить все, что ему навязывают колумбийцы, либо сотрудничать с нами. Невозможно получить все и сразу. Я в этом смысле восхищаюсь Линторффом - он не жаден и всегда знает, где остановиться. Константин переоделся в пижаму, слегка разочарованный тем, что не нашел Гунтрама в своей постели. «Вероятно, он в гостевой спальне. Все еще не может определиться, правильно ли он поступил» - усмехнулся про себя мужчина, отправляясь на поиски своего ангела. Тот действительно обнаружился крепко спящим в гостевой. Полоска света из коридора обрисовала черты лица мальчика, и некоторое время Константин стоял и просто любовался им. «Такой красивый и изящный… Он словно создан специально для меня. Он полностью принадлежит мне». Мужчина осторожно откинул одеяло и лег в постель рядом с Гунтрамом, прижимаясь к его спине. Гунтрам тут же проснулся от прикосновения, но расслабился вновь, узнав Константина. - Это ты. Извини, что не дождался твоего возвращения, - прошептал он, сжимая ладонь русского и притягивая ее к своей груди. - Засыпай. Я не хотел тебя будить. Уже очень поздно. - Все хорошо? - Да, дорогой. Теперь все очень хорошо.