Согласны ли Вы...?

Дженсен никогда не был склонен к самокопанию. Или погружению в себя. Или к поискам ответов на несуществующие вопросы. Просто иногда ему нужно было побыть одному, совсем. Позаниматься простыми вещами. Почитать, поиграть в контр страйк, порисовать. Выйдя от Джареда, оглушенный и растерянный, он ощутил непреодолимое желание одиночества. Поэтому поехал в загородный дом, где чаще всего ночевал один. Данниль была исключительно городской жительницей. Все время, что он потратил на дорогу, каждую минуту, каждую гребаную секунду его тянуло назад. К нему. В голове, как заезженная пластинка, прокручивалась одна жаркая картинка за другой. В голове он ответил Джареду «да». Сразу, как увидел его. Потому что тело выбрало этого парня мгновенно. Член указал на него, как компас на север. Честно, он совершенно не понимал, что его остановило. Если думать головой, то, вероятнее всего, Данниль и их настоящее и будущее. Это если головой. Ею в тот момент никто не думал. А нижний мозг, отвечающий за развитие событий, что-то тормознуло. И Дженсен, хоть убей не знал, что. С его стороны не было препятствий, это точно. Он был готов на все! Совесть, ответственность и обременение ненужными отношениями — полная хрень при этом. Почему? Потому что это же самый верный источник сброса напряжения перед свадьбой — ни к чему не обязывающий секс с окончанием в виде грандиозного оргазма. Да еще и с мужиком — даже изменой нельзя считать. Анализировать, какое значение для Джареда имел бы их секс, не представлялось возможным ни тогда, ни сейчас. Сейчас — глупо, тогда — ни одной мысли в голове. Могло напугать Дженсена лишь одно — то, что он стал настолько безвольным. Такого не было раньше, это точно. Вот так, сразу испытать страсть, бешеную и неконтролируемую? С радостью отдать кому-то всю власть над собой? Не помнить себя в желаниях? Даже близко не похоже на Дженсена Эклза. Он никогда не сталкивался со страстью. Или похотью? Скорее второе, да. Слава Богу, удалось этого избежать, пусть и непонятным образом. Даже мысли о том, что было в «сутенерской» комнате, казались ему неприличными и недопустимыми. Однако, отказать себе хотя бы в этой малости — вспоминать Джареда, его запах и руки, нет, этого лишить себя он не мог. Именно из этой слабости эрекция спала лишь на второй половине пути, тогда же, видимо, член окончательно поверил, что ему ничего не обломится. Когда он зашел в дом, позвонила Данниль. Весело щебеча, вытянула из него подробности визита к портному, восхитилась выбранными цветами, порадовалась скорости работ, и вообще не поинтересовалась, понравился ли ему мастер. Именно поэтому они так долго были вместе. Дженсен действительно любил ее, но не задумывался до этой минуты никогда: почему любил? Очевидно, потому что она не лезла ему в душу. Он был интересен ей, она тоже любила его, искренне, делала его лучше одним своим присутствием. Но они не растворялись друг в друге, не перетекали один из другого, не умирали от тоски, стоило разлучиться даже на минуту. И это устраивало обоих. Данниль была для Дженсена антипохмелином. Не давала увлечься жизнью настолько, чтобы потерять себя. Поэтому они женились. К тому же, пора было заводить детей — оба достаточно проверили отношения. Все это выстроилось в голове Дженсена стройным порядком во время разговора. И стало легче. Болтая с невестой, он не вспоминал цветной коктейль в странных глазах Джареда, не вспоминал горячие ладони на заднице и белую удавку на шее. Они обсудили очередной проект списка гостей, чехлы на стулья, композицию из ледяных статуй и количество ярусов на торте. Стало еще лучше. Уже поздним вечером, лежа в ванне и читая Пастернака, Дженсен вдруг возбудился. Как будто зловредный член только и ждал момента, когда хозяин расслабится. Накатило так мощно и совершенно непредсказуемо, что ничего не оставалось, как удовлетворять себя. Он делал это долго, очень долго, усиленно следя, чтобы даже близко образ модельера не пробрался ему в голову. Только Данниль. Ее длинные ножки, душистые, пышные волосы, точеные полные грудки. Ее податливость и нежность. Ни черта не получалось. Наглый член стоял, а оргазм растворялся в остывающей воде, никак не давая себя зацепить. Измучившись до воя, Дженсен сдался. Простил себя и разрешил (только в качестве эксперимента!) представить Джареда с собою рядом. Мгновенно стало нестерпимо жарко, в паху запульсировал сладкий сгусток, теребя нервные окончания, бедра задрожали, ноги свело томной судорогой. Как так получилось, он не знал, но на автомате Дженсен запихнул в себя палец и почти сразу еще один. Это был взрыв сверхновой. Трахая себя руками, он кончал так долго, как казалось, никогда в жизни. Тело, получив требуемое, тут же благодарно расслабилось до самой последней жилки и на радостях чуть не утонуло. Он еле-еле вытянул себя из ванны, из последних сил вытерся и доплелся до постели, упал поперек и тут же уснул, не чувствуя ног и не успев себя проклясть. Эскизы от Джареда пришли ровно через два дня. Дженсен, конечно, не решился ему сам написать, трус несчастный. Поручил ассистенту. В ответ пришло сухое, официальное письмо с вложенной картинкой одного единственного костюма. Уже дома, сидя на диване рядышком с Данниль, Дженсен во второй раз поразился точности схваченных линий его собственного лица и тела. Это был рисунок — не эскиз. На нем Дженсен, красивый до невозможности, стоял, опираясь плечом в увитую диковинным растением стену. Все было вроде его: прищур ярко-зеленых глаз, кривоватая ухмылка, ямочки в уголках губ. Его расслабленная поза. Он узнавал себя. Но одновременно будто видел глазами другого человека, небезразличного к нему человека. К его смятению, на обратную сторону век, как татуаж, перешел этот чертов рисунок — еще тогда, когда он рассматривал картинку впервые. Сейчас даже лицо вспыхнуло. Неужели он так выглядит? Как блядь, с этими едва розовеющими щеками, припухшими губами и смешинкой в глазах, а главное, с немного, но все-таки выпяченными вперед бедрами. Дженсен в исполнении Джареда предлагал себя и откровенно умолял сделать с ним что-то грязное. При этом, тревогу вызывало то, что Дженсена волновала данная интерпретация. Сильно. До вздыбленных волосков на руках. Архитектор слушал восхищенные ахи невесты и завидовал парню на рисунке. Это был Дженсен Эклз, которого хотят, и которым он никогда не будет. Потому что боится до дрожи стать таким, даже на несколько минут. Эскиз свадебного наряда, предложенный Джаредом, понравился безоговорочно. Данниль собственноручно написала мастеру ответ, не доверив столь деликатное дело, как благодарность, жениху. Дженсен понимал, что поступает малодушно. Но за что-то держался, на голом инстинкте. Нельзя. Джаред хотел его (про себя вообще молчит). Волнующе, конечно, но что с того? Стоят ли несколько минут безумного секса десяти лет жизни с Данниль и всей дальнейшей счастливой семейной жизни? Проблемы было, на самом деле, только две. По большому счету. Как перенести эти здравые рассуждения и установки в атмосферу блядской комнаты наедине с самым сексуальным модельером в мире и вновь устоять? И второе, как выгнать его же (сексуального модельера) из собственных снов и эротических фантазий. Мало ему было жесткой дрочки и не только на Джареда, так вот, например, вчера у жениха и невесты был секс. Да, был…. Настоящий, качественный секс семейной пары со стажем. Медленный и вдумчивый. Всегда устраивающий его. Но вчера с самого начала как-то не сложилось. Дженсен был в минутах от провала, поэтому вынужденно сдался и пустил Джареда третьим в постель. У него было оправдание: надо было кончать, Данниль бы совершенно не поняла, в чем дело, еще бы к специалистам потащила. Он не хотел, чтобы так продолжалось. Это неправильно и нечестно. Поэтому допускал, пока где-то очень глубоко внутри, что в следующий раз ответит «да», лишь бы снять напряжение и положить этот опыт на полочку в сознании с надписью «приключения». И забыть, ага. У судьбы был другой план в отношении Дженсена. Потому что, через отведенные три дня явившись в ателье, весь в предвкушении и возбуждении, он получил увесистую оплеуху. Джаред был не один. У Эклза скрутило живот, когда он увидел проклятого модельера, тискающего на своих коленях молоденького, светловолосого паренька. Тот сделал попытку спрыгнуть, но Джаред не дал. Поприветствовал Дженсена с холодными глазами и без улыбки и только после этого разрешил помощнику подкатить поближе тележку с костюмом. Эти двое были любовниками, однозначно. Мальчишка еще стеснялся, не смел взглянуть на клиента, хотя Дженсену удалось перехватить пару обожающих взглядов, устремленных в сторону мастера. Джаред же не сдерживал себя совсем. Он притягивал сучонка к себе, шептал что-то на ушко, вызывая малиновый оттенок кожи по всему телу, гладил по круглой попке, когда тот нагибался, отдавал приказы низким, будоражащим голосом. И совсем не смотрел на Эклза. Словно и нет никого в комнате, кроме этих двоих. Словно примерка идет на манекен. А он и не подозревал, что до такой степени хотел повторить все то, что было в прошлый раз. На деле оказалось: просто умирал от желания, дрожал всем телом, как хотел ощутить руки Джареда на себе. А Падалеки даже не приблизился к нему. Только руководил помощником, как джойстиком, и смотрел. На дело рук своих, не на модель. В этот раз все было, как положено, что бесило страшно. Переодевался Дженсен за ширмой. Голое тело нигде не мелькало — Брок, как представился мальчик, выдал ему простую белую сорочку и рассказал, как надевать скрепленные наживую куски ткани. Когда он вышел из-за ширмы без предупреждения, Джаред вовсю сосал губы Брока, сцапав его под задницей и придерживая за одну ногу у себя на бедре. Это было горячо. И в лоб. Эклз не был дураком и, естественно, понял, что ему наглядно показали, от чего он отказался. А также, что найти замену не представляет труда. Только понимание ситуации ничего не меняло. Джареда захотелось убить. И Дженсен, стоя перед огромным зеркалом и гадая, не станет ли он свидетелем жаркого перепиха, дал себе торжественную клятву: в случае, если выберется из этой передряги живым, всегда доверять вкусу Данниль, особенно в части одежды. Секса не случилось, слава Богу. Нервы только помотали немного и все. Джаред с влажным чпоком отодрал от себя помощника и начал-таки процесс подгонки, а именно, уселся в свое кресло, чертил что-то в блокноте, а Броку давал указания, где именно защипнуть, где убавить, где распустить. И все это сухим тоном, без намеков, с кучей терминов и специальных словечек. Профи, блин! Все 20 минут, что шла примерка, Дженсен боролся с собой. Лишь бы не показать, как задет и обижен. Лишь бы не сорваться на бедного парнишку и не вышвырнуть его вон. А затем, распять строптивого модельера на безразмерной столешнице и узнать, наконец, вкус завораживающих губ, длинной гибкой шеи, раздеть, вылизать всего, мять, кусать …. Он не сразу услышал, что мальчик обращается к нему: — Мистер Эклз, мы закончили, спасибо, Вы можете переодеваться. Снявшись с ручника, Дженсен за ширмой осторожно спустил с себя будущий костюм, сложил аккуратно на столике, переоделся в свои шмотки. И прислушивался, все время со страхом прислушивался. В кабинете не раздавалось ни звука. Неужели, его решили пощадить? Мастера в кабинете не было. Брок, провожая клиента, сообщил, что его ждут снова через неделю. И больше ничего. Какого хрена? Он что, ему что-то должен, в конце концов? Кроме денег за работу?! Почему вести себя надо было, как полный мудак? Вновь Дженсен ничего не понял, что от него требовалось: принять все, как есть или отреагировать. И как именно отреагировать, если на то пошло? На самом деле, он был не в силах что-то сделать, да и рот всего пару раз открыл за время сеанса, впал в анабиоз какой-то, как реальный манекен. Демонстрация силы удалась или что там задумал портной. Дженсен растерялся. И обиделся. И заревновал. Он же обещал! Задавать вопросы, трогать…. Как он проживет эту чертову неделю? Жилось хреновато, откровенно говоря. Дни тянулись со скоростью улитки в жару. Проект, висящий над Дженсеном дамокловым мечом, все больше увеличивался в весе и не трогался с места. Вдохновение куда-то испарилось напрочь. Данниль увеличила активность по подготовке свадьбы в разы. Совсем недавно Дженсена это радовало и развлекало. Радовало, что Данниль так счастлива. Веселила мысль, что он главный действующий герой. Однако, сейчас, с каждым днем приближаясь к заветной дате, Дженсен грустнел. Он не понимал, что с ним происходит, откуда взялась эта апатия и паника одновременно. Как будто его загоняют, как лису, и он видит выход — узкую лазейку, но почему-то не хочет ею воспользоваться. Его окружение не волновалось, списывая пмс Дженсена на предсвадебную лихорадку. Особенно, отрывались друзья в этом вопросе, они, сволочи, обзывали архитектора девчонкой и беспрестанно дарили ему цветные носовые платочки и пузырьки для слез. Дженсен не знал, что хотел. Правда. Покоя внутри совершенно не было. Он не срывался на людей, был мил и весел, как обычно. Внешне. Но за приличным фасадом успешного человека и будущего мужа все скручивалось в непонятной ломке. У него валились из рук вещи, он подолгу зависал в одной точке и никак не мог выбрать, что съесть на ужин. Когда ложился спать, наступал ад. Нет, Джаред больше не тревожил его сны и сексуальную жизнь, хотя последнюю и незачем было тревожить, за неимением. Но вот перед тем, как провалиться-таки в благословенный сон, Дженсен беспрестанно спрашивал себя: что происходит? Почему, какого черта, в его голове засел этот невыносимый портной? Что он сделал не так и за что с ним так? Какого хера, он ревнует, до безумия просто, чужого ему человека? Прошло три дня из семи отпущенных, а Дженсен весь извелся. Он измял визитку Джареда в мясо в попытках удержать себя от звонка, когда неожиданно позвонили ему. Это был Брок, который попросил срочно явиться на примерку. На вопрос «почему», мальчишка нагло ответил что-то про нестандартность фигуры и про то, что мастер всегда шьет заказ идеально, а для этого нужно несколько раз примерять изделие. Что-то у Джареда пошло не так? А может…? Может … он тоже скучает? Усиленно гоня надежду, Дженсен никак не мог избавиться от тряски. Он очень хотел увидеть Джареда. Очень. Сказать ему…. Просто поговорить, услышать хрипловатый, порыкивающий голос, обращенный лишь к нему. Вдвоем остаться…. И будь, что будет. Он не собирается сдерживать себя. Только Джареда снова не было на месте. Брок немного нервно проводил Дженсена за ширму, которой не было тогда в этой комнате, в их первый раз! Попросил надеть костюм. Эклз не понимал, зачем, если модельер даже не удосужился присутствовать? Неужели настолько доверяет любовнику, что попросил того проследить за примеркой? Дженсен накручивал себя, ярился, решив, что потребует мастера к себе, чтобы все высказать в самонадеянную морду. Вышел в полном раздрае и тут же столкнулся с Джаредом лоб в лоб. Тот протянул руку на автомате, видимо, и мгновенно отдернул ее. Стал сразу закрытым и собранным, но Дженсен за краткое мгновение успел засечь тоску в раскосых глазах. Врешь ты все! Я нужен тебе, нужен! — Здравствуйте. Прошу прощения, что вызвал Вас раньше оговоренного срока, надо кое-что уточнить. Конечно, если бы ты изволил сам ко мне подойти прошлый раз, а не устраивал порно-спектакли, все бы получилось. Чужими руками разве можно подогнать, как надо? И на вы мы теперь, да? Или это только при Броке, для конспирации? — Добрый день, Джаред, я готов приезжать, сколько необходимо. — Прошу Вас, стойте ровно, это не займет много времени, — в руках модельер держал упаковку специальных иголок. Он опустился перед Дженсеном на колени, вызвав неконтролируемый калейдоскоп неприличных картинок в мозгах и оптимизм в паховой области. И принялся, едва касаясь, порхать по брючинам, зажимая ткань там, где ему нужно. Дженсен видел склоненную спутанную макушку и боролся с желанием запустить руки в шелковые, беспорядочные пряди. Или упасть на колени вслед за ним. Или сказать хоть что-нибудь не в таком официальном диалоге. Спрашивай меня о чем угодно! Отошли Брока! Потрогай меня! Джаред не почувствовал немой призыв, наоборот, он стремительно распрямился, зашел за спину и там еще немного потыкал ткань, избегая прикасаться к телу. — Брок, заживи мои пометки, быстро, — приказ был отдан совершенно в другом ключе, нежели три дня назад. Как собачке. Мальчик уже стоял наготове с иголкой и ниткой и беспрекословно занял место мастера у ног клиента. Дженсен не спускал глаз с Джареда, пока тот наблюдал за работой помощника. Веки чуть припухли, морщинки на лбу, бледный какой-то. Устал, не выспался? Или освещение здесь дурацкое? — Джаред, мы можем поговорить? — Слушаю Вас. — Наедине. — В этом нет необходимости, Брок — мой личный ассистент, он непосредственно участвует в подготовке Вашего заказа, поэтому нужен мне постоянно. Вас что-то смущает? Крой? Цвет? «Личный» ассистент, значит? Значит, не получится пообщаться. Значит, так, да? Хорошо. — С заказом все в порядке, Вы теперь быстрее отдадите его мне? — Вы сдвинули свадьбу на более ранний срок? — С чего Вы взяли? — Почему нет? Судя по Данниль, церемония полностью подготовлена, задерживается лишь наряд жениха. — Откуда Вам знать Данниль? — Я наблюдателен и общаюсь с нею через письма. Мне достаточно для составления мнения о человеке. Ух ты, Данни с ним переписывается, с ума сойти. А он ни сном, ни духом. Суки, сговорились все. — Нет, свадьба состоится в срок, дело не в костюме. Просто эта примерка незапланированная, и я решил, что работа будет выполнена раньше, вот и все. — Я работаю по графику. Вы получите свой фрак за неделю до свадьбы. Как раз тогда я жду Вас на последнюю примерку. Почему вдруг так тоскливо стало на душе? Не от того ли, что Джаред прощается с ним? Дженсен переоделся в тишине и был уверен, что мастер свалил, в очередной раз не попрощавшись. Но Джаред сидел в своем кресле, склонив голову над листком бумаги. Что-то рисовал. Брока в комнате не было. Это шанс. — Джаред, я хотел сказать: … ты отлично рисуешь! — Спасибо, — модельер оторвался от своего занятия и поднял туманные глаза на Эклза. Молчание встало стеной между ними, и Дженсен не знал, как разрушить его. Прошло минуты три или час, сложно сказать. Они смотрели в глаза друг другу. — И много моих рисунков ты видел? — слава Богу, на «ты»! — Один. Но он потряс меня. — И чем же? — Ты хороший физиономист, схватываешь мельчайшие детали, черты. — Это все, что ты на нем увидел? — Цвета мне понравились, краски, точнее. На подвижное, незабываемое лицо Джареда набежала туча, по-другому не скажешь — он вдруг стал мрачным и сердитым, и злым: — Ты потрясающий болван, Дженсен! Просто удивительное, бесчувственное бревно. И заслуживаешь все, что получаешь. Извини, мне надо работать. Брок позвонит тебе. Счастливо. **** На этот раз Дженсен совершенно точно тосковал. И себя обманывать нужды не было. Без разницы уже, что чувствует Джаред, сам он попал. И выбираться ему самому. Он отмел сразу же первый вариант, вызвавший радость лишь у покинутого всеми члена: пойти к Джареду снова и трахнуться. Одноразовый секс не спасет. Этот парень успел зацепить на каком-то слишком глубоком уровне. Одного раза будет явно недостаточно. Второй вариант: поговорить по-взрослому, было даже смешно обмозговывать, ибо о чем тут говорить? Выяснят они, к примеру, что оба хотят секса и возможно долгих отношений на интимной почве, и что с этим делать? Третий путь: сцепить зубы, пройти последний квест, получив костюм, и забыть его. Выкинуть из головы при помощи вала работы. Отвлечься на рождение и воспитание ребенка. Построить мост в его честь. Отпустить, не думать, не вспоминать, сжечь костюм. В третьем направлении думалось лучше всего. Дженсен-рационализатор, Дженсен-практик, Дженсен-мистер правильная жизнь — все они в едином порыве выступали за него. Затолканный на самое дно души Дженсен-романтик не получил даже возможности вставить свое слово. Сам себе жесткий критик, Эклз довольно быстро убедил все свои «я», что им это не нужно. Не нужен трэш в виде разрушения собственной жизни, бросания невест и навязывания себя чокнутым модельерам. Убедил, да. Уффф. Сколько сил он на это потратил, сколько времени, отданной медитации, сколько порывов заглушил в себе, сколько раз просыпался с каменной эрекцией, сколько дней ловил себя за руку, когда тянулся к телефону или пытался открыть рисунок — Бог знает. Но все получилось! Он молодец!