Ненаписанное

Не знаю, что заставило меня остановиться в тот миг. Возможно, его лучистые глаза, не погасшие даже в такой ситуации, может его грязные волосы, отчего-то показавшиеся мне очень мягкими. Я не испытывал жалости к бездомным и обделённым, жизнь научила меня быть жестоким, но в тот миг, я не смог пройти мимо. Возможно, потому, что этот парень ничего так сильно не желал, как умереть. Просто перестать существовать. Летняя куртка, джинсы, кроссовки – вот и всё, что на нём было. Я бы и не заметил его, если бы так упрямо не смотрел в окно, проклиная не лучший день. Велев Канаме остановить машину, под весьма едкие комментарии водителя я затащил парня в салон, пересаживаясь к нему на заднее сиденье. Он не сопротивлялся и, наверное, не осознавал, что с ним происходит. Худой, заморенный, грязный. Сколько он провёл на улице в той подворотне, скрытый непроглядной тьмой от глаз прохожих? Парень просто ужасно кашлял. Он давился кашлем и мне казалось, что сейчас его просто вырвет. Я начинал думать, что подобрать его было не такой уж хорошей идеей, но и бросить почему-то не мог. Я позвонил Жасмину. - Ты сейчас занят? - Что? Занят ли я? Второй час ночи, Кай, твою мать, я, разумеется, не занят! – он говорил хрипло и зло. Я наверняка разбудил его. - Приезжай сейчас в клуб, у меня для тебя работа есть. - Что? Кто на сей раз? – он живо встрепенулся, мигом просыпаясь и забывая свои возмущения. - Не по телефону. Я отключился, зная, что мужчина сейчас поливает меня матами, но был совершенно уверен, что он приедет. Жасмин – не из тех, кто оставит ближнего на произвол судьбы. Именно поэтому, несмотря на его характер он всё ещё жив и работает на меня. Парень на моих коленях заходился кашлем и судорогами, и мне было немного стыдно, что я ничем не могу облегчить его муки. Странно, мне казалось, что я давно утратил это чувство. Я смотрел на него и, чёрт возьми, вспоминал себя. Он был словно моим отражением. Когда-то я тоже оказался на улице, как он, и я прекрасно понимаю, каково ему сейчас. Я помню ещё это мерзкое чувство безысходности. Сколько ему лет, интересно? Девятнадцать, двадцать? Он тянет на шестнадцать сейчас. Такой же нескладный и непокорный. Я знаю, что непокорный, потому что улица таких не любит. Сговорчивым, он бы никогда не оказался в такой ситуации. Или просто немного более аморальным. Как я когда-то. Машина плавно остановилась у семиэтажного здания, отделанного со вкусом, не слишком броского, но и не утонувшего в череде одинаковых фасадов. Над входом ярко сияла вывеска «Отель Голубая змея». - Езжай к чёрному входу, - сухо сказал я Канаме, рассматривая в окно ярко одетых людей. Все они пришли сюда с одной единственной целью – развлечься. – Ты же не думаешь, что я понесу его через всю эту толпу? Канаме хмыкнул и что-то неразборчиво пробормотал, но машина тронулась с места. На подземной парковке я заметил серебристый кабриолет Жасмина. Как всегда – эстетика для этого человека превыше всего. Как только мотор замолк, я вышел из машины, вытаскивая следом этого паренька. Он смотрел на всё мутным взглядом, будто и не видел ничего. Был ли он сейчас здесь? В его глазах не было осознания ситуации. Они были необычными – его глаза – карие с золотистыми искрами по краю радужки. Странные и завораживающие. Я не заметил этого на улице, но поднимаясь в лифте на последний этаж, я понял, что он совсем ничего не весил. Я даже не чувствовал его. В коридоре приглушённо светили бра, сейчас здесь никого не было. Ночь – самое живое время, сейчас все внизу, развлекают наших гостей. Жасмин уже ждал меня у кабинета. - Что это? – спросил он, кидая взгляд на тело на моих руках. - Это парень. - Я вижу, что это парень. Откуда он? - Подобрал на улице, - я пожал плечами. Жасмин хмыкнул. - Странное для тебя сострадание, - он открыл дверь, пропуская меня в пустующую комнату. - Это не сострадание. Осмотри его, потом доложишь, - я положил паренька на кровать и вышел, не желая слушать, что скажет мне Жасмин в ответ. Сегодня был чертовски паршивый день. Я вымотался как лошадь, но предстояло ещё разобраться со счетами, которые высились бумажными горами на моём столе уже с неделю. Найти секретаря, что ли? Я включил настольную лампу, предвкушая очередную бессонную ночь, которая была в самом разгаре. Со мной давно уже не приключается приступов лени, но сегодня всё идёт наперекосяк. Дверь открылась где-то через час. Жасмин молча прошёл к окну и закурил. На его лице, обрамлённом каштановым каре отражались огни большого города, а фигура сливалась с полутьмой в кабинете. - Плохо всё с этим твоим парнем, - начал он, не дожидаясь моего вопроса. – У него запущенная пневмония, так что я не собираюсь брать ответственность за него. Ему в больницу надо, причём срочно, а не развлечением служить в твоём заведении, - на последних словах он скривился и глубоко затянулся. Незаметно подведённые губы аккуратно обхватили фильтр, чтобы не размазать помаду. Он всегда был таким… утончённым. Глядя на красивый профиль Жасмина, я в какой раз подумал о том, что многое потерял, не настояв на своём. К лучшему или худшему это – я не знаю. Он ненавидит меня, и повод этому определённо есть. Когда-то давно я пытался приручить его, выдрессировать, понимая, каким алмазом он будет в моём борделе, но его гордость восхитила меня. И в итоге я отступился, а он остался в качестве врача. Наверное, не в силах смириться с жестокостью того мира, частью которого он безвозвратно и нежеланно стал. - Хорошо, я позвоню Шинье, - вздохнул я, потянувшись к телефону. Шинья – один из немногих врачей, кто закрывает глаза на подобные вещи. Он – тот, к кому всегда можно обратиться с любой проблемой, потому что он не имеет привычки много болтать и делать то, что его не просят. - Послушай, ну зачем он тебе? – Жасмин развернулся ко мне, со странным выражением в глазах смотря на меня. – Зачем тебе этот парень? Отпустил бы его, дал денег… Уж твоему-то материальному положению это никак не повредит. Я нахмурился. Впервые Жасмин так говорил. У нас с ним вето – мы не учим друг друга жизни и не обсуждаем работу в её моральном аспекте. Тем более мы не выражаем открыто сострадание. - Да? – раздался в трубке голос Шиньи, будто он только и ждал этого звонка. Я отвернулся от Жасмина, желавшего сказать что-то ещё. - Шинья-сан, это Кай, мне нужна ваша помощь. - Кай-сан? Хорошо. Очень срочно? Я посмотрел на Жасмина, уверенный, что он слышал каждое слово. Он кивнул. - Да. - Тогда я жду вас через два часа. В трубке раздались губки. - Собери его. Крадущейся походкой Жасмин вышел, но в комнате остались висеть невысказанные слова. Я знал, что наш разговор не закончен, и это мне не нравилось. В конце концов он никто, чтобы указывать мне моё место. Тем более, чтобы распоряжаться моим имуществом. А этого парня с удивительными глазами я уже считал своим. Жасмин успел не только осмотреть паренька, но и немного отмыть его и переодеть. Теперь, когда его лицо и волосы не скрывал слой грязи, я смог рассмотреть его. Немного девичьи черты, но всё же принять его за девушку сложно. Пухлые губы, резкий разлёт бровей. Жаль, глаза закрыты. Это красивое лицо не портили даже пластыри на царапинах. Его тёмные волосы доставали ему до плеч, были чуть длиннее. Сухие и выжженные, но они всё равно мне нравились. Парень не создавал впечатление слабака. По крайней мере пока. Когда мы садились в машину, он был без сознания, либо просто спал. Но кашлять от этого не перестал. Я смотрел в окно, держа голову парня на своих коленях, и закусывал в задумчивости костяшки пальцев. В самом деле – что я потом буду с ним делать? Можно заставить его работать на меня, но я не планировал пополнения в ближайшее время. Хотя, думаю, искать его всё равно не будут. Заниматься благотворительностью и просто отпускать парня – немного странно для меня, лучше пусть уж работает… Жасмин тоже не стремился как-то разбавить мои мысли. У него было, что мне сказать, но он давил это в себе. По тем или иным причинам он не считал нужным говорить сейчас. Мимо проносились огни большого города, уже готовящегося к рассвету. Через какие-то два-два с половиной часа улицы наполнятся благопристойными гражданами, ещё ночью развлекавшимися в «Голубой змее»… Я закрыл глаза, вздыхая, не желая смотреть на этот город. Я в самом деле очень устал. Вчерашний уже день, ночь, утро. Когда же я наконец высплюсь? Впереди щёлкнула зажигалка, и Жасмин приоткрыл окно, впуская холодный ветер в салон. Я снова засмотрелся на то, как он курит. Это похоже на постановку, каждое его действие выверено и чётко, хотя я точно знаю, что он не обращает внимания на это. Для него привычно быть именно таким – изящным и прекрасным. Всё-таки я жалею, что не смог сделать его рабом. Он бы прекрасно смотрелся связанным и в латексе именно потому, что он такой гордый. Да, я владелец бдсм-борделя. Как-то это само получилось. Я уже почти и не помню. Я был мальчишкой, только что сбежавшим из дома, меня было легко обмануть и заманить куда угодно. Но прошлое – оно уже прошло, история не имеет сослагательного наклонения, нет смысла убиваться по прошедшим ошибкам. Среди прочего я усвоил очень простую истину – лучшие хозяева получаются из рабов. - Приехали, - Канаме усмехнулся, глядя в зеркало заднего вида. Он будто знал, о чём я думал. Машина плавно остановилась у чёрного входа в больницу. На крыльце я заметил знакомый худой силуэт в белом халате – Шинья как всегда предпочитал делать всё сам. - Я не пойду туда, - Жасмин съехал на сиденье и запахнулся в воротник пальто, став похожим на нахохленного попугая. Декабрь он никогда не любил, всегда становясь слишком резким и раздражительным. – Там холодно, и этот… - он недружелюбно кивнул на Шинью, - опять будет смотреть так, будто он самый умный. Скажи ему, что у твоего подопечного запущенная пневмония, с остальным пусть сам разбирается. Я пожал плечами, вылезая из машины и вытаскивая брюнета. Я знаю, что Шинья и Жасмин недолюбливают друг друга, но о причинах не был осведомлён. Полагаю, что это профессиональное соперничество, но… кто знает, что в головах этих двоих? Шинья молча осмотрел тело на моих руках, прищурив глаза. Он не задавал никаких вопросов, провожая меня в палату, и только когда я опустил тело на койку, он позволил себе поинтересоваться: - Что произошло? - Ничего особенного в этот раз, - по сравнению с прошлым, когда ему пришлось буквально из лоскутков сшивать анус одного из моих работников. – Жасмин сказал, что это запущенная пневмония. Шинья поднял брови. Держу пари, он имел своё понятие о том, что особенно, а что нет. К сожалению, я не разбираюсь в медицине. - Сколько он уже в таком состоянии? – мужчина ловко принялся осматривать парня, одновременно отсылая кому-то смски. - Понятия не имею. Я нашёл его сегодня на улице, так что даже имени не знаю. - Вот как. Дверь палаты открылась, пропуская санитаров внутрь. Шинья кивнул им, отступая на шаг, заставляя отступить и меня. - Пневмония – это довольно серьёзно, Кай-сан, - тихо произнёс он, провожая взглядом каталку с новым пациентом. – Но я приложу все силы. - Благодарю. Я могу остаться? Шинья окинул меня долгим внимательным взглядом. - Не стоит. Вы всё равно ничем не сможете ему помочь, а вам нужно выспаться. Ужасно выглядите. Я усмехнулся, прикрывая глаза. Странным образом эта фраза принесла облегчение, заставив забыть обо всех волнениях. На плечи опустилась тяжесть, и только сейчас я понял, как же устал. - Я позвоню вам, когда что-то станет ясно. - Хорошо. Спасибо, Шинья-сан. Я вышел на крыльцо больницы, вдыхая холодный воздух. Часы показывали двадцать минут шестого. Эти сутки выдались весьма длинными. И всё-таки, несмотря на явную неприязнь двух докторов, общее между ними было – жизнь человека они ценили превыше всего, каждый, правда, по-своему и в свою «превыше всего» цену.