Серебряная стрела

Кожа станет костью, сталь - ржавчиной, Пепел к пеплу, прах к праху Будет ли завтра этот путь С обещаниями что мы дали. Кожа к кости, сталь к ржавчине. Пепел к пеплу, прах к праху. Твой обман, мое отвращение. Когда твои имя наконец растоптано, Я буду счастлив, что ты ушел. Пепел к пеплу, прах к праху. Пепел к пеплу, прах к праху. Кожа к кости, сталь к ржавчине. Справа налево, слева направо. Ночь в день, день в ночь. Как звездный свет исчезает в мраке, Я буду смотреть как можно дальше. Справа налево, слева на право. Пепел к пеплу, прах к праху... Linkin Park - "Skin to bone"

Этот мир не достоин спасения. Он не достоин ни жалости, ни сострадания. Он должен подохнуть в том дерьме, в которое сам себя загнал и ничто не может изменить ее мнение. Ни полные смятения и надежды взгляды этих монстров, ни благоговейные шепотки за спиной. Потому что наряду с ними она чувствует с какой жадностью и жаждой смотрят на их силу. На магию, что так легко срывается с кончиков их пальцев и на мощь, которой окутан Драко. Гермиона видит с каким блеском в глазах провожают его монстры и крепче сжимает рукоять меча. Она знает, что он может стереть любого из них в порошок. Хватит и щелчка пальцев. Но страх потери, вбитый с самого детства, продолжает крепко держать за горло инстинктов. У нее был дом, была семья. Было счастье в день, когда зимой на подоконнике зацвели мамины маргаритки. Первый поход на Косую Аллею и первый трепет, когда лодки, тихо качаясь на озерных водах, несли их к озаренному огнями Хогвартсу. Где рыжий мальчик с голубыми глазами подарил волшебные розы и густо покраснел, когда она поцеловала его. У Гермионы Грейнджер были самые яркие мечты и детская вера в то, что неизведанный мир откроет ей свои тайны. Мир, где у нее будет дом, полный тепла и смеха. С ласковыми руками матери и крепкими объятиями отца. А вместо этого были руины замка, исчезнувшие в огне и поглотившие вместе с ним тела мертвых родителей. И голубоглазый мальчик, утонувший в крови. Она так ослепительно ярко помнит тот последний день, перечеркнувший все. И бал, на который были приглашены родители всех студентов и бойню, которая развернулась в замке. Иногда по ночам Гермиона все еще может ощутить запах смерти, которым несло от Дамблдора, когда он на ее глазах рвал в клочья Макгонагалл, закрывшую собой ее и еще десятерых студентов. Она помнит с какой алчной жаждой крови этот монстр смотрел на нее. И Северуса, который успел вытащить их. Не думая, не сомневаясь, он готов был отдать за них свою жизнь и спас, чтобы потом отвести к Драко Малфою. Да, ее память глубока и хранит много воспоминаний о тех днях. О тех месяцах скитаний и безнадеги, когда казалось, что было бы в сто раз милосердней дать ей умереть там. Лечь среди других и, наконец,обрести покой, только вот Малфой решил все за нее, за них всех. Он дал им новый дом и новую жизнь. Научил быть сильными и забрал кошмар, в котором они варились с той проклятой ночи. Он был их королем, их ангелом-хранителем и корнями, связующими с той древней силой, что снова пела в их крови. Он был их домом, который они собирались защищать до самого конца... Она следует за ним на почтительном расстоянии и не обольщается насчет своей секретности. Он ее чувствует с первой минуты, как вышел из неприметного и пустого на первый взгляд переулка, но позволяет идти за собой. Гермиона сворачивает за угол и, наткнувшись на парочку авроров, сверкает глазами так, что те захлопывают свои пасти и благоразумно дают пройти. Чего она не видит, так это как черноволосый аврор, стоящий на крыше одного из домов Косой Аллеи, провожает взглядом Малфоя. И смотрит он совсем не так, как другие. Малфой не похож на остальных магов, пришедших с ним. Он движется бесшумно даже тогда, когда вокруг нет опасности. Бродит по улицам Косой Аллеи с бесстрастным лицом и почти не задерживает взгляд ни на чем. Он похож на ветер, гуляющий по узким улочкам. Его не трогают ни шепотки за спиной, ни взгляды, которых вокруг него очень много. Завистливых, испуганных, жаждущих и отчаянных. Малфой прошел мимо кафе Флориана Фортескью и, собрав на пути десятки вздохов и внимательных взглядов, совсем без опасения свернул к зданию Гринготтса. Там сейчас была самая интересующая его тема - наследство. Гарри неслышным кошачьим прыжком оказался на соседней крыше и незаметно опустился на кривой балкон банка в ту самую минуту, когда Малфой зашел в здание... Прошедшие годы не пожалели никого и ничего в Магической Британии. Драко видел все ее гнойные язвы, старательно скрытые под ширмой благополучия и покоя. Нищету, глядящую темными провалами разбитых окон в конце Косой Аллеи. Страх отшатывающихся от главной улицы людей, которых не тронула Метка. И полные надежд глаза монстров, старательно делающих вид, что это норма, когда по улице идет свободный чистокровный маг. Это норма, когда магия настолько слаба, что разрушенные стены почти перестали скрывать выход в магловский мир. Лежащие на одной такой дыре отводящие чары - настолько ничтожная попытка залатать дыры в секретности, что невольно заставляют его презрительно скривиться. Его злит это настолько явное проявление некомпетентности и слабости, что руки чешутся самому заняться делом. Кончики пальцев покалывает от давно и прочно заученного заклятия. Слова еле слышно срываются с губ и короткая молния, сорвавшись с рук, мгновенно впитывается в разлом. Стена вибрирует и стонет срастающимися камнями. Волна проходит по всей стене и словно возвращает ей краски. Дыра уменьшается на глазах и тает, превратившись в еле заметные небольшие трещинки. В последний раз проведя пальцами по шершавой поверхности, он слышит за спиной удивленный вздох. Кирпичная кладка гудит под рукой словно довольная кошка и наливается теплом. А он хмыкает и выныривает из переулка. Драко бредет по старым знакомым с детства улочкам и безразличным холодным взглядом провожает обломки старой жизни. Старая книжная лавка, где отец купил ему его первую книгу о драконах. Он все еще помнил, как свет играл с белыми волосами отца, пока сиятельный лорд в своих дорогих брюках сидел прямо на полу за одним из книжных шкафов и тихо читал для него. В памяти так легко встает образ матери, стоящей в лавке французских сладостей и заговорщицки подмигивающей ему. Волшебные шоколадные лилии в ее руках пахли так сладко. Северус потом долго ворчал о том, что она закармливает его мужа. Сириус улыбался... он улыбался и целовал ее руки. У его матери была нежность в глазах... Сейчас в лавке перебиты все окна и обвалилась крыша. Улица за ней закрыта. От старой мастерской Олливандера до волшебного зверинца и портной мадам Малкин. Улица словно объята призраками людей, которых он больше никогда не увидит. Не услышит их и никогда не почувствует их тепла. Он сам похож на недотруп среди всей этой разрухи. Мертвец, который должен был лежать в почерневших от копоти и времени руинах Малфой Мэнора. Драко смаргивает морок и входит в здание бывшего гоблинского банка. Отреставрированного и с новыми сотрудниками. Среди которых нет ни одного гоблина. Обыкновенные меченые и свободные маги. Которых здесь с такой гордостью и трепетом называют Жертвами. Их берегут, как зеницу ока, и относятся к ним с большим уважением. А Малфой смотрит на них и презрительно хмыкает. Да, чтобы не сдохнуть от голода, еду можно и убедить в собственном уважении. Он проходит в просторное фойе и, скинув капюшон, снимает перчатки. За спиной очередная вереница шепотков, а впереди - огромный каменный зал, которого здесь прежде не было. Вместо скоростного спуска к хранилищам теперь вращающийся арочный зал, каждая арка которого ведет к одному хранилищу. Арок здесь много и за каждой из них сейчас гремит работа. В центр зала работники выносят все перечисленное в переданных управляющему списках. Очередная меченая тварь с крысиными глазами и дрожащими костлявыми руками. Он запинается видя Драко и, напоровшись на взгляд просто ледяных глаз, продолжает перечислять возвращаемые предметы и то, у кого они до этого находились. Список обширный, Малфой знает. Он самолично составлял их и вписал все до последней мелочи. Одной такой является хрустальный шар с золотой зачарованной танцовщицей внутри. Он помнит эту игрушку очень хорошо. И стоит повернуть усеянный рубинами золотой ободок шара, как танцовщица оживает под звуки восточной колыбельной. Она порхает на главной площади Этамина* и будит воспоминания о темноволосой девочке с задорными глазами, которой он подарил этот шар. Вчера на закате эта девочка сожгла свой родовой замок. Она сидела на холме напротив своего дома и, попивая дрянной огневиски, смотрела как языки пламени медленно разрушают ту смесь борделя и конюшни, в которую превратили ее дом. В этот вечер она хоронила свою семью во второй раз. Только в этот раз он стоял в тени заросшего парка вместе с Неяром и ждал. Пэнси возвращала достоинство своей семьи. Она возвращала их честь. Золотая танцовщица изящно изгибается и блестит изумрудными мертвыми глазами. Такими же пустыми, как и глаза Дафны, у которой разбиты костяшки, в бессильной злобе ударившей по полуразрушенной стене разграбленного фамильного склепа. У бесчувственной куклы нет корней и нет дома, по которому можно потосковать. Нет ни руин, ни могил, у которых можно пролить слезы и смягчить боль. Как и нет их у Гермионы Грейнджер. Старая игрушка, как насмешка из прошлого, которое они почти смогли забыть. И которое не забыло их. Оно вернулось и постучало в двери, принеся новые проблемы и старые раны. Щелк, скрип, щелк... Кукла замирает под хрустальным колпаком. Старая мелодия обрывается и возвращает в настоящее, где управляющий банка называет следующий предмет из списка и того, у кого оно хранилось. В первые несколько минут Драко непонимающе смотрит на чайный сервиз из тонкого костяного фарфора, который отец подарил матери на их годовщину. В следующую секунду мозг обжигает понимание произнесенных слов. И серебро глаз сгорает в золотом бешенстве... Гарри стоит в тени каменных горгулий балкона третьего яруса и не отрывает глаз от белокурого мага. Безэмоциональный кусок холодного камня. С осколками льда вместо глаз. Презрительно изогнутые губы, уничижительный взгляд и настолько прямая спина, словно кол проглотил. И щиты вокруг себя понаставил так, что ни черта не видно за ними. Ни одной мысли, ни одной эмоции. Малфой похож на эмоционального инвалида. Он пуст и от этого мурашки по спине. Потому что Гарри знает, что это ширма. Он видел гнев белобрысого. Чувствовал его удушающий запах. А теперь даже вместо него словно дыра. Его щиты сильны настолько, что не впускают даже его - ловчего с многолетним опытом и повидавшим всякую мало поддающуюся логике хрень. Малфой обходит арочный зал, сцепив руки за спиной и со скучающим взглядом. Он даже не обращает свое "божественное" внимание ни на возрастающую кучу ценных вещей в центре комнаты, ни на начавшего после его прихода втрое больше потеть управляющего. Да, стены и потолок интересней, а может и... нет? Малфой неожиданно замирает у одной из внушительных гор сундуков и, наклонившись, вытаскивает самый обыкновенный хрустальный шар. Ладно, безусловно дорогой и искусно выполненный, но глупую безделушку. Которой тонкие пальцы касаются с величайшей осторожностью. Танцовщица в шаре оживает под его руками и целиком овладевает вниманием наследника Малфоев. И щиты вокруг Малфоя вздрагивают, заставляя удивленного Поттера поддаться вперед. Сероглазый маг не отрывает глаз от старой игрушки и не чувствует, как ловчий осторожно пробует брешь в его броне и с удивлением ловит эхо боли. Погребенное под слоями защиты и совсем тихое. Это неясные силуэты мыслей и воспоминаний. И они заставляют блекнуть светлые глаза. Они окрашивают их в еле заметные тона грусти и глухой тоски. Это длится всего лишь несколько минут, пока все не портит тупой управляющий. Он вещает что-то о старом чайном сервизе, который Гарри бесчисленное множество раз видел в кабинете Дамблдора. Старик обожал этот тонкий прозрачный фарфор, а Гарри гадал, у кого же глава Визенгамота стащил его. В том, что это не был подарок, он был уверен. Слишком дорогая штучная работа, всего в трех экземплярах. Одна - у них дома, еще две - в Европе, увезены контрабандой, и еще один, который определенно не мог принадлежать старику. А теперь Гарри смотрел на растерянный и отчего-то беззащитный взгляд Малфоя, услышавшего имя Дамблдора и не понимал, почему находил белобрысого таким восхитительным. Минута любования закончилась слишком быстро. Щиты резко захлопнулись и словно усилились втрое, окончательно скрыв от него тень Малфоевских эмоций. Хотя, он мог бы и так сказать что тот сейчас чувствовал. Слишком знакомо вспыхнуло желтое пламя в почти прозрачных глазах. Тонкие пальцы до хруста сжали хрустальный шар, а красивые черты исказила неприкрытая ненависть. Он одним пинком отшвырнул деревянную коробку с сервизом. Осколки брызнули во все стороны, заставляя изумленных работников замолчать. А тот словно только что не угрохал два миллиона галлеонов, прошел по уцелевшим осколкам прямо к застывшему управляющему. - Отделите все то, что находилось в использовании у "многоуважаемого" Дамблдора, - ядовито процедил Малфой, - все, к чему он прикасался. - Все? - пропищал бледный мужчина и попытался отгородиться тоненькой папкой в руках, - но мистер Малфой... - Выполнять приказ, - арктическим тоном отрезал молодой глава рода. Работников отшвырнуло, словно смертельным заклятием ужалило. Те кинулись выполнять приказ, больше не смея поднимать взгляд на белокурого мужчину. Холод, исходящий от него, обжигал до боли. Гарри следил за каменной спиной Малфоя и кажется понимал, что тот задумал. Но до последнего не мог поверить, что этот чокнутый способен на такое. Оказалось, что очень даже мог. Древние манускрипты и фолианты о темной магии и целительстве; дорогие картины и позолоченные зеркала; ковры и меха; подсвечники, инкрустированные драгоценными камнями; антикварная мебель и драгоценности. Сундуки, набитые галлеонами. Великий Мерлин, когда этот сукин сын успел стащить все это?! Куда, блядь, смотрело Министерство?! Не о том думаешь, Гарри. Сколько сам Фадж уволок, пока Кингсли его не выпер?! Об этом ему придется подумать потом. Основательно так подумать. С арестами и применением допроса с пристрастием. А пока Малфой на его глазах поднял ладонь и невербальным заклинанием поджег сразу несколько миллионов. Ни один мускул не дрогнул на его лице пока пламя пожирало магические артефакты, книги, драгоценности. Все то, что когда-то принадлежало семьям чистокровных. Он собственными руками уничтожил часть их истории и по сверкающим нечеловеческим глазам было понятно, что получал от этого извращенное моральное удовольствие. Такое же, какое возникшая за его спиной Грейнджер. Она застыла рядом с ним и, не отрывая глаз от бешеных языков пламени, кончиками пальцев коснулась его запястья. В следующую минуту их поймали в теплую ладонь и, сжав, тихо отпустили. Короткая, еле заметная нежность, которую увидел только Поттер, о котором никто из них не догадывался. Малфой ушел, не глядя ни на бушующий пожар за спиной, ни на Грейнджер, прижавшую к груди треснувший хрустальный шар... * * * Дальнейшие события разворачивались именно так, как и предполагал Гарри. Они просто добавили на уже имеющуюся головную боль новую. Малфоя, методично сворачивающего Магическую Британию в бараний рог. Он открыто не признал власть и окончательно стал причиной массовых беспорядков. Ничто не может защитить от его людей, которые похищают магов средь бела дня. С улиц, из собственных домов, прямо посреди званного ужина. Они бесцеремонно врываются и уводят любого, кого хотят. Не имеет значения, кто перед ними: аврор, целитель или пьяница, топящий себя в очередном баре, женщина, мужчина или старик. Они забирают любого, кого хотят, бесследно. Страна снова в страхе и на грани бунта, а Визенгамот вместе с Министерством бездействуют. Он и его парни бросают все свои дела и теперь патрулируют улицы. Он, черт возьми, скоро начнет дежурить у дверей домов, чтобы защитить мирное население. Сидеть без дела и молча сносить все это, ни он, ни его ребята не могут. Что выливается в очередной скандал, в ходе которого он посылает далеко и надолго Кингсли и весь Аврорат. Злость за их бездействие переходит в ледяное бешенство. Они, видите ли, договор с этими выродками заключили. Их, понимаешь ли, магическая клятва на крови удерживает. И пока Дамблдор и отец взывают к благоразумию, сам Гарри уходит хлопая массивной дверью зала заседаний. В отличие от них, ни он, ни его люди ничего не подписывали и не давали никаких клятв. И когда из Мунго поступает вызов о помощи, они не медлят. Плевав на последующие обвинения в бунте и в неподчинении вышестоящим. Они единственные, кто откликается... В Мунго царит паника и всеобщая истерика. Колдомедики пытаются встать на пути чужаков, ворвавшихся с оружием и рыскающих по этажам и палатам. Их ведут Паркинсон и Грейнджер. Они бесцеремонно отшвыривают со своего пути безоружного пожилого колдомедика и обыскивают все помещения. Переворачивают вверх дном все шкафы и разбивают медицинские артефакты. Сопротивление безжалостно подавляется, и Грейнджер чувствует полное умиротворение, когда видит ужас в глазах колдомедика Элейн МонМорегот. Та испуганно отползает от Гермионы и онемевшими уродливыми губами молит о пощаде. Только у той ее нет. Ни жалости, ни сострадания. Только голая ненависть, которая выжигает ее изнутри, когда вцепившись в ее полуседые волосы, волочит по коридору визжащую женщину. Эта сука у нее идет отдельной строчкой в очень длинном списке. Крики, раздающиеся вокруг, и летящий блеск заклинаний переплетаются в безумную какофонию и будят давно забытые воспоминания. О таких же днях, когда жертвами были они. Только теперь вместо палача они, и приговор для этих тварей всего один. Чтобы не говорил Драко, чтобы не пообещали эти лживые сукины дети, по их счетам плата идет только кровью. Грейнджер криво улыбается видя Пэнси, зверствующую на другом конце коридора, и рассеянно думает, что настали самые чудесные дни. Она теряет внимание только на две минуты, но этого достаточно, чтобы не заметить огромную черную тень, вышагнувшую из камина. А в следующую минуту ее руку выворачивают так, что она вскрикивает от неожиданной боли и отпускает всхлипывающую женщину. Еще одно смазанное движение и что-то сильное поднимает ее за горло, отрывая от пола, и вышвыривает в окно. Стекла с оглушительным треском ломаются под телом, и от удара о каменную мостовую ее спасает только молниеносная реакция. Через минуту она уже на ногах и, встав в боевую стойку, обнажает клинки. Еще через минуту через соседнее окно вылетают двое парней из ее отряда, которые настолько растеряны, что магический полог для них успевает поставить Гермиона. Их просто вышвыривают, словно слабых котят. Двое избиты, у одного сломана рука, а у Паркинсон - окровавленный рот и расфокусированный взгляд. Она чуть не падает, оперевшись на удивленную Грейнджер, когда из здания доносится глухое и, совершенно точно, очень злое рычание. Она поднимает голову и видит, как из окон в боевом облачении выпрыгивает группа Гарри. Он идет впереди них и не опускает опасно блестящие кинжалы. Изуродованные меткой лица зло оскаливаются и готовятся драться. Сам Поттер смотрит с решимостью и упрямством. Черные зрачки вытягиваются в тонкие иглы и выдают его злость. Он смотрит на них с презрением и ненавистью, готовый убить любого. - Не смей становиться между лантийцем и его добычей, - зло рычит она и поднимает мечи, - она наша. - Можешь засунуть свои претензии туда, куда не светит солнце, сученька, - скалится Коллин и сверкает удлинившимися когтями, - вы совсем оборзели на наших землях! - Следи за языком, тварь, иначе... - Иначе что? - перебив шипящую Паркинсон, цедит Гарри, - твой хозяин знает, ЧТО вы устроили, пока его не было? - Это не твое дело, животное, - мрачно отрезает Гермиона, - МонМорегот теперь наша. - По какому праву? - играя желваками, спросил Рон. - Договор, - одно слово, которое заставляет вздрогнуть испуганных магов, - любая душа, любой человек. Мы заберем любого, кого захотим. - Тогда подойди и возьми, - оскалив клыки, пророкотал Гарри. - Будешь рисковать спасением своего милого общества ради убийц и насильников? - криво усмехнулась Пэнси. - Не боишься, что договор аннулируем? - Не держи меня за идиота, Паркинсон. Вы нужны нам так же сильно, как и мы вам, и Малфой знает это. Иначе не пришел бы к нам. А ты лучше вот о чем подумай, если правда в твоей больной голове осталась хоть одна извилина. Что мы сделаем с тобой и с твоей подружкой, если вы не остановитесь. Тебе описать детально, как я осушу вены тех сопляков, которых вы привели с собой? - Только посмей, - взбешенно рявкнула Гермиона и глаза ее почернели. - Бери своих недоносков и выметайся, Грейнджер, - не отрывая нечеловеческие глаза от нее, отрезал Поттер, - Мне плевать на договор и на ту ложь, которую скормил правительству Малфой. Если пропадет еще один маг, если я снова почую твой дух или магию твоей бешеной подружки, Скорбный День покажется тебе невинной шалостью по сравнению с тем, что я устрою твоим сосункам. - Ты - труп, - в бешенстве оскалилась Пэнси. - Не новость. Мы мертвы уже пятнадцать лет. Она не хотела отступать, не хотела трусливо бежать, словно шавка, поджавшая хвост. Но Гермиона видела, как они дерутся. Она видела, как они рвут в клочья крупные крепкие тела монстров голыми руками. Как бешеное зверье нападают и иссушают чужую магию. Она видела, как Поттер убивал без единой эмоции в глазах. Она знала, что здесь, на этой проклятой земле, этот меченый был намного сильнее. Здесь он был частью проказы, убивающей страну. Он был творением этих мертвых земель, где не было ничего кроме смерти. Он был идеальным монстром и тем, против кого Первозданная запретила идти. Непонятный и сомнительный выбор, но она снизошла к нему своим шепотом. Это риск. И Гарри знает, чем все может закончиться. Но отступить не может. Каким бы поганым не был его нынешний мир, он все равно будет его защищать, даже если это значит обречь его на гибель. Грейнджер сверлит его бешеным взглядом и мечется из стороны в сторону, словно раненный зверь. Она смотрит на бледную женщину за их спинами, и в ее взгляде такое обещание, что неправильно понять просто не возможно. Она не отступит. Гарри уже готов отдать приказ, когда неожиданно сердце колет острая боль. Она разом наполняет легкие мешает вздохнуть, затмевает глаза и ввинчивается в висок. Страх холодит вены и уже обреченным ответом пульсирует в голове. Дом... Он никогда не думал, что эти выродки войдут и в его дом. Они пришли и за его семьей. Так и не отданный приказ умирает на губах, а пьяный от боли взгляд встречается с умными обеспокоенными глазами Рона. Тот понимает его, как и всегда, с полуслова. Когда он срывается в аппарацию неясной рваной тенью, Рон занимает его место. И по кривой злой ухмылке Гермионы он понимает - она все знает. - Отдай ее мне и мы уйдем, - тянет она и не отрывает от него хищный глаз, - какой тебе резон гробить себя и своих зверушек? - Потому что я - мракоборец и клялся защищать, - сухо отрезает Рон, и на кончиках его темных когтей вспыхивает первая искра разрушительной алой магии. Холодная голубизна клинков вторит им... * * * В Поттер Мэноре царит сонное спокойствие. И Джеймс обожает тишину родового замка. Особенно после тяжелого дежурства, когда самому тоже пришлось участвовать в опасном рейде, а после отправиться в Визенгамот, где буйствовал сын. Вполне обоснованно и заслуженно посылая и трусливых стариков, и молчаливого Кингсли. Они подписали договор и связали собственные руки, отдав страну Малфою. Но только не его сын. Упрямец весь в него и ожесточенный боец, не готовый оставить людей на произвол. У Гарри, в отличие от них, был шанс остановить это ,и Джеймс помогал ему чем мог. Устало скинув плащ и отказавшись от еды, он направился в кабинет. Прислуга услужливо кивнула и растворилась в глубине дома, стараясь не мешать хозяину, пока еще не оправившемуся от ран, полученных во время последней операции. Молодой хозяин, как всегда, придет поздно ночью, когда в доме все будут спать, или не появится и вовсе до рассвета. А госпожа будет только через час. Молоденький служака, сопровождающий ее в отдушину магловского мира, с большой осторожностью аппарирует ее в спальню. Джеймс думает о своей Лили и о том, что если бы не маглы, давшие ей покой, он бы сломался. Они стали настоящим спасением, когда она перестала ходить. Это был удар для всей семьи. Тяжелые дни, полные вины. Изнуряющие попытки собрать из осколков все, что осталось от семьи и долгие месяцы безнадежного лечения во всех точках мира. Пока в ее жизни не появился магловский балет. Он полностью захватил ее и, наконец, вернул улыбку на лицо. Теперь у нее была собственная небольшая школа в центре Лондона и дети, такие же зараженные танцами, как и ее беспокойная натура. Джеймс улыбнулся собственным мыслям и взялся за дверную ручку, когда неожиданно все нутро опалило чувством тревоги. Он замер и всем телом напрягся, вслушиваясь в словно застывший дом. Воздух, казалось, раскалился от трещавшей в нем магии и заставил волосы на голове зашевелиться. В доме были чужаки, и они охотились на него. Инстинкты не подвели и Поттер еле успел увернуться от мощного Бомбардо, разнесшего к чертям его кабинет. Он даже выдохнуть не успел, когда с другой стороны полетела Сектумсемпра. Протего на максимум и уход по внутренним коридорам Мэнора. Две смазанные тени погнали его словно добычу. Крики прислуги и грохот ломающейся мебели круто изменили направление, заставляя бешено взреветь и кинуться в атаку. Он, не глядя, вцепился в огромного зверя и, проломив им стену, в обнимку рухнул со второго этажа прямо в гостиную. За спиной уже слышалось другое рычание. Он уже занес когти для смертельного удара, когда встретился с бешеными коричневого-золотыми глазами оборотня. Из груди словно весь воздух вышибли. - Рем? - растерянно прошептал он. В ответ оскалились, а сбоку ударило другое крепкое тело. Его отшвырнуло, перевернув диван вместе со столиком. Когда удалось, наконец, собрать глаза в кучку и встряхнуть раскалывающейся от боли головой, в зоне видимости появились очень знакомые мощные черные лапы, медленно превратившиеся в пару крепких ног, обутых в ботинки из драконьей кожи. - Сири... - до конца прохрипеть имя друга не дал сам друг, влепив по лицу этим самым ботинком. И пока отшвырнутый к каменным лестницам Джеймс выплевывал кровь, явно ощущая пару сломанных зубов, Сириус и Ремус двинулись на него. Оба со зверским выражением на лицах, а у оборотня еще более устрашающим на волчьей морде. - Ну здравствуй, Джимми, - прорычал Люпин и сверкнул когтями. - Мы ждали этого дня очень долго, - сверкая потемневшими глазами, - с убийственной ненавистью произнес Сириус, - пятнадцать чертовых лет, грязный сукин сын! - Парни, я не... - Заткнись! - ударив когтями и распоров форму на груди Поттера, взревел Ремус, - ты предал нас, ты предал Питера. Ты отнял наши семьи! - Рем, я не понимаю... - Сейчас поймешь, - разом успокоившись, холодно произнес Сириус, - и за Лили с Гарри, и за моих сестер, и за Тонкс. За всех поймешь, я тебе это обещаю, Джеймс. Круцио ударило в грудь, моментально кровавым бутоном распустившись по всему телу и разрывая все внутренности. Обожгло каждый нерв, каждую клетку и вонзилось сотнями ржавых штырей в мозг. И Джеймс закричал: страшно, громко. Слепо распахнув глаза и чувствуя, как проклятие рвет в клочья и без того потрепанное больное сердце... Северусу Снейпу было неспокойно. Слишком много всего навалилось за последние несколько недель. А точнее, из-за последнего месяца. По швам трещали их предыдущие мирные годы жизни. И во всем, в очередной раз, был виноват Альбус Дамблдор. Северус часто жалел о том, что этого выродка еще в колыбели не придушили. Проблем у всех было бы меньше. Были бы живы Люциус с Нарциссой, Рем не выл бы от тоски и боли столько лет. Белла нянчила бы уже четвертого ребенка и орала бы на балующих их братьев, а Скорпиус не опускал головы при виде очередных ран брата. Но жизнь раскололась и увела по другой дороге. Через тонну дерьма, рек крови и бесчисленные жертвы. Она отняла у них слишком многое и бросила выживать в тех условиях, в которых они бы давно загнулись. Если бы не Драко. Но Снейп отлично знал, что его крестник далеко не железный. Он горел больше них и нес на своих, совсем еще юных плечах, слишком большую ношу. А теперь и того больше. Когда Дамблдор, а за ним и вся правящая верхушка Магической Британии, подписали договор, Снейп уже знал, что будет дальше. И, к несчастью, не ошибся. От согласованного мирного взаимодействия ситуация перешла к кровавой, озверелой мести. И отрывалось молодое, заставшее те тяжелые дни, поколение по полной. Чего только стоило зверство Грейнджер и холодная жажда убийства у Паркинсон. Драко видел и отлично знал, что они делают. Он сам дал им волю и с холодной отстраненностью принялся наблюдать. На самом деле жестокости и ненависти больше всех них было в нем. Взвешенной, просчитанной, слепой и абсолютно безэмоциональной. Он не мог нарушить собственный договор, но выжечь у магов свое имя в памяти ему никто не запрещал. На последствие его желаний Северусу очень скоро удалось самому полюбоваться. От страны, которая когда-то дала ему жизнь и подарила самого удивительного мужа в мире, остались только руины, которые люди Драко сейчас активно доразрушивали. Он был у Мунго и гневно отчитывал злющую и побитую Грейнджер. В нескольких метрах от них на каменных ступенях сидел такой же злющий рыжий недолев какой-то и сверлил ее темными голубыми глазами. Причем, такой же побитый и явно с... царапинами на морде? Грейнджер поцарапала какого-то мужика, как истеричная девица?! Северус даже рот захлопнул от изумления. Гермиону он знал слишком хорошо и "поцарапать" кого-то капитан охраны Ланте могла только до смерти и своими клинками. А тут царапины явно от ногтей на морде. Он пытался переварить этот момент, когда брачная татуировка словно раскаленными тисками обожгла предплечье и заставила задохнуться от боли. От осознания причины он похолодел настолько, что затряслись руки. Расфокусированным взглядом поймав побледневшее лицо Гермионы, он, не слыша ее слов, аппарировал по зову Сириуса. Он, черт возьми, знал куда этого идиота блохастого понесло. Еще не коснувшись земли Поттеров, он уже знал, что окажется перед дверями этого проклятого дома. И, видимо, Рем тоже был здесь. Двустворчатые тяжелые дубовые двери лежали переломанными в щепки. Кое-где разбитые окна и крики прислуги. Он кинулся в дом, даже не думая о поджидающих ловушках. На ходу шепча заклинание и готовясь к атаке, он ворвался в гостиную в тот момент, когда огромный полумонстр с оглушающим ревом отшвырнул Рема с такой силой, что тот переломал спиной книжные шкафы. Сверкнули лезвия и полетели в оглушенно трясущего головой Сириуса. Северус не успевал. Он закричал так громко, как мог, и бросился наперерез, швырнув режущее в монстра. Всего несколько секунд! Он не мог промахнуться! Он только успел заслонить собой Сириуса, когда параллельно с этим произошло сразу несколько событий. Заклятие растворилось в черных когтях, Рем попытался подняться, а в полуразрушенном камине полыхнуло пламя и выползло на изорванный ковер. Джеймс дернулся на полу и еле прохрипел: - Гарри, не надо. - Убью, сука, - взревел монстр. - Гарри? - пролепетал Рем. - Какого хрена здесь, мать вашу, творится?! - взревел взбешенный и одновременно испуганный голос Лили Поттер. Лезвие дрогнуло и остановилось в нескольких миллиметрах от правого глаза Северуса. В воцарившейся после этого оглушительной тишине Снейп отчетливо услышал звук собственной сломавшейся психики...